Ладно, Якимов, ладно. Мы поняли, что на контакт со следствием вы не пойдете. Придется, по всей вероятности, доказывать вам это. Хорошо, будем работать, а сейчас вы отправитесь в камеру, отдохнете немного, подумаете.
Абрамов остался в кабинете один и, откинувшись на спинку своего любимого кресла, стал размышлять о Якимове.
***
Утром Виктора вызвал начальник Управления уголовного розыска. Взяв в руки ежедневник, он направился к нему в кабинет.
Вы чем занимаетесь, Абрамов? обратился к нему Хафизов.
Это, в каком смысле? переспросил он начальника. У меня работы много, всегда есть чем заняться.
Подготовьте мне обзорную справку по разбойному налету на собор. Мне не нравится, что вы уже который день возитесь с этим Якимовым и не можете его расколоть. Вы знаете, Абрамов, я был другого мнения о ваших способностях. Не думал я, что они окажутся на уровне рядового оперативника.
Рустем Эдуардович! Я буду очень признателен, если вы снимете меня с этого разбоя и передадите дело Усманову, может, у него что-то получится. Он, как вы говорите, человек с большими амбициями и незаурядными умственными способностями.
Услышав это, Хафизов напрягся, будто ожидая от Абрамова очередного выпада в свой адрес. Разговаривая с ним, Виктор не заметил, как в кабинет тихо вошел заместитель начальника Управления уголовного розыска Усманов и сел на стул около двери. Он хорошо слышал его последние слова.
Рустем Эдуардович! произнес Усманов побелевшими от волнения губами. Вы ведь знаете, чем я занимаюсь, и у меня просто нет свободного времени.
Да кто не знает в нашем Управлении, чем вы занимаетесь, парировал Абрамов. Вам бы больше заниматься анализом преступлений и личным составом, а не ездить купаться в бассейн в рабочее время.
Лицо Усманова покрылось красными пятнами. Он, словно собака, преданно посмотрел на Хафизова.
Простите, Рустем Эдуардович, но я не позволю Абрамову оскорблять меня в вашем присутствии. Насколько я знаю, он занимается этим делом по указанию руководства министерства. Сейчас, когда дело почти завалено им, он хочет перекинуть его мне. Я считаю, что это несправедливо. Значит, если бы он раскрыл это преступление, все почести достались бы ему, а теперь за неудачу должен отчитываться я?
А что вы так испугались, Ильдар, будто это решение уже принято? спросил его Виктор. Я как занимался этим делом, так и буду заниматься до конца. Не бойтесь, «глухаря» я вам не оставлю.
Взглянув на Усманова, он продолжил:
Вот смотрю я на вас, Ильдар, и никак не пойму, кто вас протолкнул на эту должность. Неужели вам не стыдно получать деньги за работу, которую вы не выполняете? Переложили все дела на Балаганина, а сами плаваете в бассейне, пока другие делают вашу работу. У нас даже бывший заместитель начальника Управления Носов не позволял такого в рабочее время.
Усманов вновь посмотрел на Хафизова, умоляя помочь в дискуссии.
Вот что, Абрамов! Здесь пока я начальник, и только я могу оценивать работу своих заместителей! Похоже, вы заболели звездной болезнью и считаете себя большим профессионалом. Если бы вы были таковым, то давно бы раскрыли это преступление, а не топтались бы на месте!
Теперь Виктор возмущенно взглянул на Хафизова, давая понять, что категорически не согласен с его оценкой его действий.
Да, я не скрываю, у Усманова есть недостатки, и я ему о них говорил, и буду говорить, продолжил Хафизов. Да, у него не хватает опыта, но это не дает вам права обсуждать его назначение на эту должность. Вы забыли, как вы начинали свою работу в Управлении? Вы тогда тоже многого не знали, однако научились. Так и он научится работать.
«Безусловно, Хафизов в чем-то прав, но в отличие от Усманова, он пришел на рядовую должность, а не на должность руководителя. Он не стеснялся своего незнания, старался овладеть искусством сыска, а тут все происходит наоборот. Усманов, как огня боится документов, боится принять решение, боится всего, что каким-то образом может сказаться на его имидже», думал Виктор, наблюдая за жестикуляцией Хафизова.
Вы что, Абрамов, не слышите меня? произнес он. Кому я все это говорю, вам или стене?
Разрешите идти, обратился он к Хафизову. У меня много работы.
А вы, Абрамов, спросили, есть ли у меня работа? Почему я должен вам все это высказывать? С вами очень тяжело работать. Если вы не поменяете своего отношения к товарищам по цеху, то я, наверное, буду вынужден обратиться к руководству министерства с вопросом о целесообразности дальнейшего вашего пребывания в этой должности в нашем Управлении.
Виктор, молча, встал из-за стола и вышел из кабинета.
***
Якимов сидел напротив Абрамова и щурился от солнечного света, который бил в окно. На улице стояла весенняя погода, и на душе было радостно в преддверии большого тепла. Рожденный осенью, Виктор почему-то всегда любил весну. В это время года даже воздух становился совершенно другимлегким и приятным.
Ну что, Якимов, так и будем сидеть и молчать? Вот, прочитайте, пожалуйста, заключение экспертизы. Наука говорит, что на обнаруженной в вашей машине перчатке следы крови первой группы. У потерпевшего охранника собора такая же группа. Что вы об этом скажете?
Якимов взял бланк экспертизы и стал внимательно изучать. Закончив читать, он положил его на стол.
Ты что, начальник, мне разбой шьешь? Я был на работе, у меня стопроцентное алиби на эту ночь.
Дело твое, Якимов. Пока ты у нас единственное лицо, связанное с этим преступлением. Кто-то же должен за него ответить, как ты думаешь? Свидетелем ты быть не хочешь, пособником тоже, покатишь по этому делу паровозом. Вот тебе и второе заключение экспертизы: на внутренней стороне перчаткипотожировые следы твоих рук. Так что ты приехал, Якимов. Следующая станцияследственный изолятор!
Он осторожно взял со стола заключение экспертизы и несколько раз перечитал. Лицо его медленно побелело и вскоре превратилось в меловую маску.
Да это же моя перчатка и кровь на ней моя! У меня тоже первая группа крови, и я поранил как-то руку, ремонтируя машину.
Все может быть, ответил Абрамов. Может, эта кровь и твоя, а может, и нет. Ты вспомни лучше, как ты вообще все отрицал, даже обнаруженную в твоей машине перчатку. А теперь, когда я тебя подпер экспертизами, ты вдруг вспомнил, что она принадлежит тебе. Так не бывает. Торчишь ты, брат, и торчишь плотно на этом преступлении.
Виктор Николаевич, не бери грех на душу. Я не при делах и этот разбой не совершал.
Вот что, Якимов. Я с тобой вожусь целых десять дней, сегодня выпустил бы на волю, если бы не заключение экспертизы. Сейчас тебя допросит следователь, и мы расстанемся навсегда, если ты ему не соврешь.
Он сидел на стуле, словно окаменевший, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Он впервые за эти дни понял, что обстоятельства против него, и ему нужно срочно что-то делать, чтобы снова не оказаться за решеткой.
Пиши, Виктор Николаевич, решился он. Я в тот вечер передал машину старому знакомому Владимиру Цаплину. По-моему, он живет где-то в районе улицы Достоевского. Куда он ездил и чем занимался той ночью, я не знаю, об этом спросите у него сами. Я не участвовал в этом преступлении и не хочу торчать на зоне за то, чего не делал.
Когда ты передал машину Цаплину?
Он забрал ее после того, как довез меня до работы.
Ты знаешь его телефон? поинтересовался Абрамов.
Да, ответил он.
*****
Получив от Якимова предполагаемый номер телефона одного из преступников, Абрамов быстро связался с Олегом Смирновым. Минут через двадцать вся оперативная группа собралась в его кабинете. Виктор кратко доложил о результатах работы. Посовещавшись, оперативники решили установить наружное наблюдение за домом, в котором проживал Цаплин. Они небеспочвенно остерегались, что задержание его самого многого не даст, так как изучение имеющихся на него сведений свидетельствовало о том, что онкрепкий орешек. Группе нужны были его связи, круг лиц, с которыми он поддерживал отношения.
Обсуждая, они пришли к выводу, что едва ли найдем в его доме похищенные иконы. Цаплин, судя по милицейским материалам, был не настолько наивен, чтобы держать их у себя. Оперативники набросали небольшой план мероприятий. Теперь каждый из них знал, что ему делать в той или иной ситуации. После окончания совещания, Абрамов собрал все необходимые документы и направился к Костину. Открыв дверь, он увидел, что он в кабинете не один. В углу на стуле сидел Хафизов. Виктор остановился в дверях, соображая, как вести себя дальше.
Что застыл? спросил его Костин. Давай, проходи, Виктор Николаевич.
По всей вероятности, они обсуждали его стычку с начальником Управления, и его внезапный приход прервал их разговор.
Абрамов вошел и сел на стул. Костин внимательно посмотрел на него.
Давай, Виктор Николаевич, выкладывай, что накопал, работая с Якимовым. Судя по твоему виду, есть хорошие новости.
Абрамов кратко, не вдаваясь в подробности, обрисовал картину. На лице Костина появилась еле заметная улыбка. Он всегда так улыбался, когда сотрудникам розыска удавалось раскрыть сложное и запутанное преступление.
Молодец, Виктор Николаевич! Значит, дожал Якимова? Я всегда знал, что на тебя можно рассчитывать, тыприрожденный оперативник. Мне до сих пор непонятно, почему Хафизов перевел тебя с этой линии? произнес Костин и укоризненно посмотрел на него.
От этого взгляда Хафизов как-то сжался, словно ожидая удара по затылку. Он что-то хотел сказать в ответ, но промолчал.
Молодец, Абрамов! еще раз похвалил его Костин. Давай, дожимай преступников, чтобы они запищали, как крысы.
Виктор вышел из кабинета и, остановившись в приемной, стал разговаривать с секретарем Костина. Вскоре оттуда появился Хафизов, он растерянно посмотрел на Виктора, а затем перевел взгляд на секретаря. Его лицо было мокрым от пота.
Ты, почему не на рабочем месте? спросил Хафизов Абрамова. Что, нечем заняться?
Виктор не стал с ним спорить и молча, направился из приемной.
Погоди! со злостью произнес он. Объясни мне, Виктор Николаевич, чего ты конкретно хочешь от меня? Если думаешь, что я сниму с должности Усманова, то глубоко ошибаешься. Он как работал, так и будет работать у меня в Управлении.
Это ваше дело. Если он вас устраивает, то пусть работает и дальше. Мне от этого ни холодно, ни жарко.
Абрамов вышел из приемной.
«Это тебе, Виктор, второй звонок от Хафизова, третьего может и не быть», подумал он.
***
Через три дня на стол Абрамова легли первые сводки наружного наблюдения за Цаплиным. Прочитав, он отложил их в сторону и задумался.
«Что-то здесь не так. За два дня дом Цаплина посетили несколько людей, которые, судя по фотографиям, мало напоминали налетчиков, все они были довольно солидного возраста».
Виктор вызвал к себе Смирнова и поинтересовался, что он думает по этому поводу.
Все нормально, Виктор Николаевич, не стоит рассчитывать, что преступники обязательно должны придти в его дом, предположил Олег. Может, у них есть другие виды связи между собой. Я не исключаю, что они залегли на дно после разбоя. С момента налета прошло всего три с половиной недели. Чтобы продать иконы, нужно время. Давайте, подождем еще дня два.
Наверное, ты прав, Олег, зря я переживаю. Может, действительно не стоит форсировать события, задержать Цаплина мы всегда успеем. Но с другой стороны, мы теряем время, не зная, где и у кого находятся иконы. Вдруг их вывезли за пределы города?
Давайте подождем, ну еще хотя бы денек?
Хорошо, Олег, денек так денек. Думаю, что завтра к вечеру мы определимся, что с ним делать.
Олег вышел из кабинета. Оставшись один, Абрамов стал изучать поступившую за день почту.
Проснувшись рано утром, Абрамов умылся и сел завтракать. Вдруг раздался телефонный звонок.
Вот, как всегда, проворчала жена, даже спокойно поесть не дадут человеку.
Виктор поднял трубку и услышал голос Балаганина.
Слушай, шеф, последние новости. Вчера, насколько я знаю, было принято решение в отношении Хафизова, он переходит на работу в штаб МВД.
Ты что, Стас, я его видел вчера вечером, и он мне ничего об этом не сказал. Это, наверное, очередная утка, его ведь назначили на эту должность совсем недавно, чуть больше четырех месяцев. Он только стал въезжать в наши дела, а ты говоришь о переводе.
Дело твое, шеф, можешь не верить, но об этом мне рассказал Усманов. Он сейчас в трауре, боится, что начальником Управления могут назначить тебя, и тогда ему придется паковать чемоданы.
Что-то не верится, Стас. Возможно, Усманов разыграл тебя, хотел посмотреть, как ты на это отреагируешь.
Абрамов положил трубку и вышел из дома. У подъезда стояла служебная машина.
Как дела? спросил он водителя. Дома все нормально?
Спасибо, ответил водитель, пока все хорошо.
Захватив по дороге начальника Управления связи МВД, они через десять минут были на работе. В девять утра Виктору позвонил Хафизов и пригласил его к себе. Войдя в кабинет, он увидел там почти весь руководящий состав Управления. Через пару минут туда вошел заместитель министра Костин. Он открыл папку и зачитал подписанный министром приказ о назначении Хафизова на должность начальника штаба МВД. Исполнение обязанностей начальника Управления временно возложили на Абрамова. Он был удивлен и в какой-то степени растерян от столь высокого доверия руководства МВД.
Зачитав приказ, Костин попросил меня зайти к нему и вышел из кабинета. Вслед за ним стали расходиться и другие сотрудники Управления. Мы остались вдвоемя и Хафизов. Судя по тому, что все вещи Хафизова были упакованы в коробки, которые стояли вдоль стены, Виктор понял, что Стас был прав, и он последним из руководящего состава Управления узнал о назначении Хафизова на должность начальника штаба.
Ты знаешь, Абрамов, я был против твоего назначения на должность исполняющего обязанности начальника Управления. Но, увы, меня никто не услышал. Не радуйся, начальником Управления ты все равно никогда не будешь. Я сделаю все для того, чтобы ты никогда им не стал.
Извините меня. Слава Богу, не вам решать, буду я начальником или нет.
На прощание Виктор хотел уколоть его как можно больнее, зная его непримиримое отношение к нему.
Вы, может и правы, что я никогда не стану начальником этого Управления, но я с великим ужасом буду наблюдать за тем, что вы станете творить в МВД, продолжил Абрамов.
Что ты этим хочешь сказать?
Я уже все вам сказал. Удачи на новом месте, произнес Виктор и направился к двери.
Погоди, Абрамов! остановил он его. Ты считаешь, что я не смогу работать на новой должности?
Нет. И мне, откровенно говоря, жаль ваших будущих подчиненных, которых вы также поделите пополам. Одних будете ласкать, а других выдавливать из своего аппарата. Рустем Эдуардович, разрешите задать вам один вопрос? Почему вы так неровно ко мне дышите?
Ты же знаешь, что я родственник начальника УВД Набережных Челнов Гариповамы с ним двоюродные братья. Он-то мне и рассказал, что ты за человек.
Ну и что он мог вам поведать о моей скромной персоне?
Многое такое, что я не могу тебе простить. В частности, ты сделал все, чтобы его не назначили заместителем начальника Управления уголовного розыска.
Странно. Я никого никуда не назначаю. Это делает министр, а не я. Если министр посчитал, что кандидатура Абрамова больше подходит на эту должность, чем кандидатура Гарипова, то все претензии адресуйте ему, а не мне. Я-то здесь причем?
Ты выскочка, Абрамов. Я изучил все твои справки по Челнам и Казахстану. Ты в них открыто обвинил моего брата в преступной бездеятельности. Скажешь, это не так?
Рустем Эдуардович! Наша дискуссия о том, кто прав и кто виноват, просто беспочвенна. Извините, но мне нужно идти, меня ждет Костин. До свидания.
***
Ты что так долго? поинтересовался Костин. Тебя, Абрамов, только за смертью посылать, проживешь еще пару лишних часов.
Виктор прошел в кабинет и сел в кресло, стоящее напротив большого стола.
Слушай, я что-то не вижу на твоем лице особой радости. Мне всегда казалось, что ты хотел стать начальником Управления, а сейчас, глядя на тебя, я начал сомневаться в этом.
О какой радости вы говорите, Юрий Васильевич? Вы же хорошо знаете, что я теперь должен тащить управление сразу в трех лицах, работая за начальника Управления, его заместителя по оперативной работе и заместителя по имущественному блоку. Короче, как Змей Горынычодин при трех головах.
Ты думаешь, я этого не понимаю? Поэтому всячески и настаивал, чтобы именно на тебя возложили эти обязанности, а не на Усманова. Представляешь, что бы произошло, если бы министр поддержал не меня, а Хафизова?
Вы, как руководитель, может, поступили и правильно, однако помните наш разговор, когда вы сообщили, что назначили начальником Управления уголовного розыска Хафизова, руководствуясь гуманным ко мне отношением? То есть вы посчитали, что после перенесенного инфаркта я не смогу руководить Управлением. Что мы имеем теперь? Где ваша гуманность, Юрий Васильевич? Теперь я должен буду пахать за всех своих заместителей.