Что за история?
Убийство! Четвёртого партнёра по бизнесу убили. она говорит это уверенно работая ножом и вилкой и прожёвывая кусок вкуснейшей рыбы.
Чушь! Не может быть. Четвёртый партнёр умер от инфаркта. Кто тебе сказал, что его убили? Кто-то из них?
Ты знаешь, я плотно пообщалась с каждым из них, она бросает на Семёна многозначительный взгляд, словно хочет подчеркнуть, насколько тесно она общалась с соучредителями «Олимпа». Каждый находил в факте смерти Ивана какую-то неправильность. Нет никто не говорил об этом прямо, мы вообще с ними прямо ни о чём не говорили. Я собирала эти факты по кусочкам из разговора с каждым. Но это конечно были домыслы, далёкие от истины. По крайней мере, эти домыслы заставили меня загореться. Если мне что-то интересно, я буду носом землю рыть, но докопаюсь до истины. Правдами неправдами я очутилась на месте трагедии. И там я обнаружила неопровержимые улики того, что Ивана убили. Его просто закрыли в парилке, где он умер если бы не от инфаркта, то от перегрева, или обезвоживания. Тот кто это сделал поступил со своим товарищем очень жестоко.
Послушай, всё, что ты говоришь, похоже на фантазии девушки, которая перечитала детективов.
Ты угадал! Я очень люблю детективы и в своё время читала их запоем. Благодаря детективам во мне и пробудилась эта страсть, что-то искать расследовать. Знаешь, в старости я бы хотела быть этакой миссис Марпл. Может быть, именно эта страсть к поискам интересных фактов, связываниям их в логическую цепочку и сделала меня востребованной на рынке.
И какой же продукт ты даёшь рынку? Семён машинально пытается отрезать кусок бифштекса, при этом, не сводя глаз с Евы.
Мой продукт это инсайдерская информация. Я тот человек, который может добыть её в короткие сроки и имеет весь необходимый для этого арсенал. она гордо вскидывает голову, позволяя Семёну оценить малую часть арсенала, выпирающего из под белой блузки. А что касается фантазий, моя жизнь настолько насыщенна и интересна, что мне нет необходимости что-то выдумывать. Если ты мне не веришь, мы можем вместе съездить на заимку, и я продемонстрирую тебе все факты. Только нужно поспешить, возможному преступнику уже должны быть известны результаты моего расследования и он попытается уничтожить улики.
Зачем уничтожать улики, когда можно просто убрать свидетеля. Это же азбука детективных романов.
Весь вид Семёна, который выпрямился, подобрался на стуле, показывает, что он заинтересован, несмотря на скептицизм, который он пытается продемонстрировать.
Думаю, что это маловероятно. Официальная гипотеза инфаркт обеспечивает железобетонное алиби. Вряд ли кто-то будет рисковать, устраняя свидетеля, которому не удастся ничего доказать.
Ну хорошо, допустимдопустим, что так и было. Что дальше? Что ты планируешь делать с этой информацией?
А дальше начинается интересный захватывающий детектив, концовка которого ещё никому не известна. Поднятый бокал закрывает всё её маленькое личико и только глаза, эти зелёные глаза над обрезом стекла затемнённого бордовой жидкостью смотрят на него в упор. Они зовут, приглашают в игру.
И ты в этом детективе собираешься играть роль миссис Марпл?
Нет, миссис Марпл была старушкой, и потом, у неё не было напарника. Я буду Шерлоком Холмсом, а тебя приглашаю стать доктором Ватсоном.
Семён опускает глаза в тарелку и ковыряет вилкой бифштекс, который уже давно потерял товарный вид.
Знаешь, Ева, я не романтик и не искатель приключений. Меня больше интересует практическая сторона дела. И это не только вопрос материальной выгоды, но ещё и чести. Я не хочу ввязываться в сомнительную авантюру, грозящую разрушить мою карьеру.
Если разрушится структура «Олимпа», вместе с ней автоматически разрушится твоя карьера. Ты же понимаешь, что смерть учредителя не может обойтись без последствий. Мне кажется, что сейчас самое время подумать о взлёте твоей карьеры. Если безопасность всей фирмы под угрозой, кому, как не шефу безопасности выходить на первый план?
С чего ты решила, что безопасность «Олимпа» находится под угрозой? Пока что я обнаружил только одну угрозу и ей являешься ты.
Послушай Семён, есть всего три человека. Три человека, которые были тогда на заимке. Эти три человека хочешь того или не хочешь, заинтересованы в смерти Ивана, так как у них есть общий бизнес. Сама по себе смерть Ивана ничего не решает, но если предположить, что это первый шаг, или пробный шар, тогда всё проясняется. Пока что ситуация «четыре минус один». У Ивана было пятнадцать процентов акций, поэтому существенно на расстановку сил это не повлияет. Если предположить, что в недалёком будущем станет «четыре минус два». Это уже серьёзно. Если фирма не упадёт, то серьёзно зашатается. Всё зависит ещё от того, кто будет вычитать. Если это будет Алексей, ему хватит всего одного хода. А если вычтут самого Алексея?
Возникает пауза, во время которой Семён продолжает рассматривать растерзанный, но так и не распробованный им бифштекс.
Попробуй, это очень вкусно. Вилка с аккуратным кусочком форели оказывается возле его губ. Он поднимает глаза и видит её возбуждённо горящие глаза, и озорную улыбку на тонких губах.
Давай, просто открой ротик, шепчет она, словно мать, уговаривающая ребёнка проглотить ложку рыбьего жира.
Он открывает рот и сжимает мягкую плоть между верхним нёбом и языком. Она медленно достаёт вилку из его рта.
Ну как?
Очень вкусно! он чувствует как на языке тает рыба. Он чувствует ещё что-то. Это умопомрачение. Неужели он ввяжется в эту авантюру? Что он делает? Ради чего он это делает?
Для начала мы съездим на заимку. Я должен сам убедиться в том, что ты говоришь.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
«Проститутка!»
«Шлюха!»
«Шалава!»
Как часто ей приходится слышать эти, брошенные в сердцах слова в свой адрес. К этим определениям своей личности она уже привыкла. Она относится к ним так же, как если бы её называли милой феей, или балериной Большого театра. Ни к тем, ни к другим она не относится, поэтому и обижаться на это глупо. Гораздо больше проституток и шлюх ей довелось встречать в мире мужчин. Мужчин, которые хотят показаться сильнее, но при этом лижут задницу тому, кто выше их по иерархической лестнице;
мужчин, которые стремясь к карьерному росту, подставляют задницу своему боссу, мечтая, что через какое-то время смогут трахать своих подчинённых;
мужиков, которые как продажные шлюхи мечутся от одного влиятельного покровителя к другому; которые разрываются между каблуком жены и каблуком любовницы.
Больше всего ей отвратительна эта показуха с помощью которой, мужики хотят казаться мужиками. Они качают мышцы, отращивают бороды, они учатся в престижных вузах и покупают дорогие иномарки. Но очень малая часть этих самых мужчин может представлять хоть какой-то интерес. Большинство из них представляет собой только проекцию. Плоское изображение, которого не видно в профиль.
Да, иногда, встречаются настоящие. Сложные и глубокие. Такие, чаще всего, не от мира сего, и с ними тоже не просто найти общий язык. Но они настоящие, не пластиковые. Это не ширпотреб, который растиражирован глянцевыми журналами. Таких редко встретишь на улице.
Еву с детства тянуло к мужчинам. Её притягивали не только их гендерные признаки. Ей нравились настоящие мужчины, которых детское воображение рисовало не иначе, как идеальных. Ещё ей нравились мужские увлечения и игры. Какое-то время ей даже казалось, что она должна была родиться мальчиком. Но внешность и хрупкое строение тельца, на которое она часто смотрела в зеркало, говорили, что она всё-таки девочка. Ей были ненавистны эти бантики рюшечки, розовые сумочки и куклы. Почему, если она девочка, то обязана носить эти белые колготки, заплетать косички, постоянно хныкать, чтобы показаться слабее, чем она есть на самом деле. Почему она не может носить рваные джинсы, и играть в войнушку. Ответ на этот вопрос вскоре нашёлся. Потому что тогда ты станешь изгоем и среди мальчиков и среди девочек. Ты выпадешь из общества, в котором девочкам и мальчикам нужно выглядеть и вести себя соответствующим образом. В конце концов нужно же их как-то различать. Она вместе с белым передником и бантиками носила личину девочки-конфеточки, но это было так же тяжело, как быть облечённым в чужую шкуру. Нет, это не были ранние признаки латентности, в этом плане она была вполне нормальной. Даже через чур нормальной. Она с малых лет фантазировала и представляла, что там у них в штанах, пыталась вычислять размер потенциально члена по росту, или размеру носа. Она одна из первых в своём возрасте попробовала мужика, если его было можно так назвать, и уже тогда её постигло первое разочарование. Уже тогда она вдруг поняла, что они совсем не идеальные. По крайней мере, не все. Уже на первом курсе московского института стали и сплавов она поняла, что идеальных вообще нет, по крайней мере среди сверстников.
Самый горький опыт случился на третьем месяце обучения. В свои восемнадцать лет она была достаточно бойкой, чтобы не давать спуску сверстницам и брать от любого выбранного сверстника то, что хочет. Попробовав несколько парней со своего курса, она решила подняться на два курса выше. На четвёртом оказалось больше выбора. Там были хоть и не Дон Жуаны, но по крайней мере не тупые инфантилы, как её ровесники. Там же на четвёртом она нашла свою первую любовь, во всяком случае, ей так подумалось. Женя Савин был высоким атлетичным брюнетом. Отличник и спортсмен он обладал внушительным интеллектом и даже читал каких-то замороченных немецких философов. Позднее она будет часто замечать такие фишки у новых знакомых. Нужно просто знать несколько трудновыговариваемых типа Шопенгауэра фамилий и парочку мудрых изречений, чтобы кичиться, что ты что то там читаешь и вообще человек глубокий и умный. Вся глубина прощупывалась в разговорах буквально за пару дней. Обычно было очень мелко. Женя на поверку оказался неглубоким, хотя производил впечатление если не океана, то, по крайней мере, Чёрного моря. Еве на первых порах очарованной внешними признаками милого друга, стало казаться что она нашла того самого. Оказалось, что всё несложно, а она то, дура, боялась. Женя закончит институт, и они поженятся. Наверное сразу же заведут ребёнка, ну и что, что учиться надо, возьмёт академку. В конце концов, зачем ей уже образование, ведь она будет за МУЖЕМ. Ей останется роль хранительницы очага, которую она хоть и с трудом, но готова взвалить на свои плечи. Чего не сделаешь ради любимого человека.
Но уже через месяц плотских отношений Ева стала обнаруживать, что страсть куда то уходит. Вместе со страстью уходила влюблённость, быстро, как американская сигарета тлела привязанность. Когда пелена тотальной увлечённости спала, Ева обнаружила, что Женя довольно скучный и заурядный человек. Ну стоит ли связывать с таким жизнь, да ещё идти на жертвы. Он всё делал одинаково, как робот со стандартной небольшой программой. Произносил одинаковые изречения, делал одни и те же замечания, он даже сексом занимался в одной миссионерской позе, скучно и однообразно. Кончив, одинаково вскакивал и бежал в душ, потом курил, потом ложился, отворачивался к стене и храпел. Он не замечал, что лежащему рядом человеку, который смотрит в потолок своими зелёными глазами хочется чего-то нового. Ему было невдомёк, что человеку иногда что-то надоедает. В его голове всё складывалось по заложенной программе. Окончание института, женитьба, дети, работа, карьера, машина, квартира, дача. Возможно, когда-то потом будет любовница. Ну потому что у всех она есть, чем он то хуже.
Она решила вопрос одним днём. Обычная ссора, которая по плану должна была закончиться расхождением сторон по углам и вечерним примирением, закончилась нестандартно. Она послала его на три буквы, собрала вещи и съехала из общей комнаты.
***
Весть о том, что рыжая Ева (ну та, которая трусы и лифчик не носит), стала свободной тут же облетела два учебных корпуса института. Новоявленные поклонники, капая слюной, выстроились в очередь. Но все они уже опоздали. Она закончила эксперименты со студентами. Она решила подниматься выше, в ту зону, где есть особи поумнее и повзрослее. Уже через неделю она замутила с деканом. Сорокалетний женатый мужик, не устоял перед чарами сексуальной студентки и пустился во все тяжкие. Он катал её на огромном внедорожнике «BMW» (хваткий Константин Ильич мог себе позволить дорогую иномарку), кормил в шикарных ресторанах, после чего увозил в гостиницу. Встречи заканчивались стандартно обычной постельной сценой. Здесь её больше заводила прелюдия из ухаживаний, комплиментов и дорогих подарков. Сама же кульминация всегда была тусклой и непродолжительной. Словом эти отношения, тоже не могли продолжаться долго. Она не тот человек, который будет кого-то терпеть, пусть даже за большие деньги и перспективу шикарной жизни. В этот раз инициатором разрыва стала не она. Пухлая, воняющая духами так, словно опрокинула на себя целое ведро, размалёванная как попугай и одетая не по возрасту и не по комплекции в джинсовый костюм дама, как ураган ворвалась в институт прямо среди белого дня. Она устроила целый спектакль в холле, где застала верного муженька мирно щебечущего с рыжей пигалицей. Весь институт слышал её визгливый как несмазанная бензопила голос. Она орала, что институт не место для проституток, шлюх и шалав, что такие как она, то есть Ева, только разрушают семьи и разносят заразу. Она много чего орала, но Ева выключила звук в своём приёмнике. Ей осталось только ловить гневные вибрации и время от времени вытирать слюни, которые обильно брызгали ей на лицо.
Спокойно дослушав обвинительный монолог, Ева пошла в деканат, где написала заявление на академический отпуск. Буквально за час она подписала бегунок, и, решив не прощаться со своим бывшим возлюбленным, покинула стены института. На крыльце она вдруг увидела Женю, который о чём-то оживлённо беседовал с компанией, в которой присутствовали не только парни с его курса, но и девчонки. Когда она вышла, вся компания замерла, и Женя, словно застигнутый за каким-то постыдным делом вдруг оборвал свой монолог и обернулся. Она сразу всё поняла, увидев его глаза. Хитро улыбаясь, она направилась к нему. Побледневшие губы Жени тоже стали растягиваться в неуверенной улыбке. Подойдя вплотную, она со всей силы ухватила его за мошонку и стала резко выкручивать руку.
А-а Бля-я-ядь!
Он ударил её в нос, но бульдожья хватка и не думала ослабевать. На второй удар его не хватило. Жалобно пища и корчась он оседал и скрючивался, словно она сминала в руке его самого, как прошлогодний снег, как исписанный листок бумаги, который сейчас полетит в корзину. Оцепеневшей публике оставалось стоять и наблюдать за расправой. Ни у кого не хватило бы ума помешать волчице терзать свою жертву, дабы не поменяться с ней местами. Она закончила, когда Женя совсем обмяк и почти перестал пищать. Разжав ладонь, она брезгливо вытерла её о тряпичную куртку, стоящей на коленях, жертвы. Потом, молча развернулась и пошла прочь, не замечая кровь, ручьями текущую из разбитого носа.
А дальше? Дальше нужно было резко адаптироваться к новой взрослой жизни. Из общаги её попросили съехать уже следующим утром. Так случилось, что за полгода учёбы она так и не обзавелась подружками. Поэтому вопрос, где ночевать уже следующим вечером возник так же внезапно как угорь на носу подростка. Вариантов почти не было. Был, конечно, один беспроигрышный вариант, тот шанс, который появляется у отчисленных и не поступивших студенток для того, чтобы задержаться в столице. А почему бы и нет, решила она. В конце концов, от неё не убудет. Она купила газету, где нашла объявление «Требуются девушки и охранник», позвонила по указанному номеру и уже через два часа, бежевая «Шестёрка» подхватила её на станции метро «Динамо» и повезла навстречу счастью. Сутенёр оказался добрейшим, мягким как подушка здоровяком. Антон был бывшим ментом, которого погнали из органов за превышение служебных полномочий. Кому, как не бывшему менту, имеющему связи и среди бывших коллег и среди бандосов не заниматься таким бизнесом. При этом Антон был прирождённым психологом и умел находить общий язык со всеми категориями падших женщин.
***
Первый в жизни Евы работодатель предложил ей довольно сносные условия работы и койко-место в комнате на четырёх человек. Всего в конторе Антона числилось девять проституток и мамочка с грозным погонялом Заноза. В обязанности Занозы входило следить за дисциплиной в шатающихся блядских рядах, за распределением рабочих графиков и за тем, чтобы девчонки не шкерили деньги. Заноза поднялась из рядовых проституток, благодаря своему смазливому личику. Падкий на своих подопечных сутенёр, оценил самоотверженность с которой Зойка ублажала его в постели и однажды, растроганный глубоким минетом, предложил ей роль смотрящей. Мамочки на тот момент у Антона не было. Но контора росла, а мягкотелый Антон не мог держать строгую дисциплину, что так необходимо, когда управляешь таким контингентом. Словом, Антон пожертвовал одной из своих лучших работниц, посадив её на оклад. Заноза, закусив удила, с головой погрузилась в работу. Она нещадно штрафовала девчонок за пьянки и прогулы, периодически наводила шмон в комнатах, обнаруживая там заначки, словом вела себя, как прирождённый вертухай. От мировой весёлой давалки Зинки в Занозе не осталось ни капли. Она почувствовала сладость власти, и всё время пыталась укрепить её и усилить своё влияние на всех вокруг. В какое-то время она начала затыкать рот даже Антону. Мягкотелый сутенёр сначала возмущался, но видя, сколько упущенной прибыли сохраняет для него новая начальница быстро отходил.