Но деваться некуда. Надо было понять, где находимся и в каком направлении двигаться дальше, поэтому я оставил Катрин на дороге и дошёл до крайнего дома. Крестьянин мастерил забор. Я расспросил его. Тот хоть посмотрел на меня с подозрением, охотно рассказал, что и где есть. От деревни, где мы находились, было около семи вёрст до большого села Черновское. Через него пролегал тракт, по которому можно добраться до Оханска и Ижевска.
Крестьянин указал, в какой стороне находится Черновское, и мы с Катрин в обход деревни, чтобы не светиться лишний раз на людях, отправились в том направлении.
Вышли на грунтовку.
Придумала уже, куда поедешь? спросил я, кода мы отошли от деревни.
Не знаю, сказала она как-то безучастно.
Хоть какие-то варианты есть?
Пока нет.
После нашего последнего разговора она выглядела потерянной. «Наверное, должно пройти время, чтобы бывшая дружинница смирилась со своей новой судьбой», рассудил я. Но и бросить её в таком состоянии я не мог. Как минимум, надо было убедиться, что девушка доедет до безопасного места и не попадётся в лапы полиции.
Едем в Ижевск, заявил я, а там подумаю, что делать. Как только тебя устрою на новом месте, вернусь обратно. Дел невпроворот, если честно. И так пришлось потратить несколько дней.
Спасибо, отстранённо произнесла Катрин.
Мы и версты не протопали, как нас нагнал какой-то странный агрегатсмесь трактора и паровоза. Машина имела пузатый котёл с длинной тонкой трубой, большие задние колёса, маленькие передние. Этот паротрактор тащил доверху набитый дровами прицеп. В кабине сидел мужик лет тридцати в телогрейке и картузе.
Э, куда? В Черновское? окликнул он нас. Давай подброшу. Одинв кабину, другойна подножку.
Я забрался внутрь, Катрин поехала на подножке. В перепачканной сажей кабине имелось только одно пассажирское креслопозади водителя, а рядом громоздился короб с углём.
Шлёпнувшись на сиденье, я возблагодарил судьбу за то, что она послала этого тракториста, и я могу немного отдохнуть. Донимала ломота в теле, какая бывает при простуде, и я даже не представлял, как бы выдержал ещё несколько часов ходьбы.
Ты в Черновское путь держишь? спросил я.
Не. В Светлое. В поместье к барину дрова везу. Это маленько в другой стороне. Дотопаете. Версту всего пройти. А тута далече будет. Сам-то откель? Нездешний? Какими судьбами у нас?
С поезда, ответил я. Заплутали.
Да как же тут заплутать? Железкавон она в трёх вёрстах. С какой станции-то? С Васюков, небось? Чего извозчика-то не вяли?
Ага, оттуда, кивнул я. Говорю же, заплутали. Думали, своим ходом доберёмся.
В общем, довёз нас тракторист до перепутья и поехал прямо, нам же следовало идти ещё версту налево.
Черновское оказалось чем-то средним между большим селом и маленьким городком. Застройка была деревянная. Двухэтажные дома встречались редко. Над соломенными крышами виднелся шпиль колокольни и трубы завода.
Я через силу волочил ноги по пыльной грунтовке. Из-за головной боли почти ничего не соображал, сознание находилось словно в тумане. К этому добавлялся жуткий голод. Со вчерашнего вечера, когда в ожидании поезда я стрескал пирог, купленный в привокзальной пекарне, у меня хлебной крошки во рту не было.
Всё хорошо? спросила Катрин.
А что, не похоже? через силу улыбнулся я.
Ты еле идёшь, она ощупала мой лоб. У тебя жар. Ты заболел.
Похоже на то. Но нам нельзя останавливаться, сама знаешь. Если только в харчевне посидеть немного. Чая горячегоя сразу как новенький буду.
Харчевня находилась на первом этаже двухэтажного постоялого двора, что располагался на центральной площади между церковью и рынком. Площадь эта оказалась единственным сколько-нибудь оживленным местом во всём селе. Да и тут ощущался деревенский дух и размеренная неторопливая жизнь: никто никуда не спешил, люди брели по своим делам, несколько женщин болтали меж собой возле прилавков. Разгоняя домашнюю птицу, степенно прошла лошадь, запряжённая в бричку. У дома напротив мужик чинил старый паровой автомобиль.
Несмотря на предобеденное время, харчевня пустовала. Нас встретил дородный бородатый хозяин постоялого двора, поинтересовался, что желаем: трапезничать или снять номер. Я сказал, что хотим поесть. Тогда он позвал работницущекастую бойкую девушку с длинной косой, а мы с Катрин сели за стол и сделали заказ. Меню не отличалось разнообразием, к тому же пришлось ждать, пока пища приготовится. Но этому я даже обрадовался: возможность спокойно посидеть полчаса казалось настоящей наградой за все мои сегодняшние мучения.
Катрин выражала обеспокоенность тем, смогу ли я выдержать дорогу до Ижевска. Я тоже сомневался в своих силах, но заверил, что всё будет в порядке. В конце концов, теперь нам оставалось лишь дождаться попутку и уехать из села, а в дороге можно и отдохнуть.
Прошло минут сорок, и я уже начал нервничать из-за задержки. Хозяин куда-то ушёл, а кухарки, кажется, спешить не собирались. Я уже хотел пойти поторопить свой заказ, как вдруг входная дверь открылась, и в помещение, гремя сапогами, вошли пятеро в синих полицейских шинелях. В рукахкарабины. Возглавлял компанию усатый урядник с саблей на боку, он сжимал в ладони револьвер.
Наблюдая за входящими полицейскими, я никак не мог сообразить, что предпринять. Понял только, что дела плохи. Голова не работала от слова вообще. Пришла мысль: надо поставить энергетическую защиту.
Катрин же сориентировалась мгновенно. Едва стражники показались на пороге, как она выхватила из кармана маленький самовзводный револьверчик, опрокинула стол так, чтобы тот заслонял нас и, встав на колено, принялась палить в вошедших.
Первая пуля попала уряднику в плечо. Тот выстрелил в ответ от бедра. Но вторая пуля свалила его с ног. Остальные стражники наставили на нас карабины, и помещение наполнилось невыносимым грохотом. Послышались глухие удары о стену, зазвенело разбитое стекло.
Я, наконец, тоже сообразил что делать. Реакции у меня сейчас были дико заторможенные. Достав длинноствольный револьвер, я бросился на пол и из положения лёжа принялся стрелять куда-то в направлении противника. Целиться времени не было, да и расстояние небольшое. Просто взводил курок и жал на спуск. И так шесть раз. Опустошив барабан первого револьвера, Катрин вытащила 4,5-линейный «бульдог» и принялась стрелять из него. Она положила двоих, ещё одного ранила. Раненый и остальные двое спешно попятились в дверь. Всё это заняло считанные секунды.
С улицы донеслись ружейные и револьверные хлопки, снова зазвенело разбитое стекло. Дом обстреливали снаружи.
К окну! крикнула Катрин. Они возле дома!
Я едва расслышал её слова, ибо уши мои заложило. Пока поднимался, Катрин достала третий револьвер, пристроилась у окна и принялась стрелять в тех, кто вёл по нам огонь. Стреляла она планомерно, методично. В ответ тоже летели пули, но Катрин не обращала на них вниманияспокойно делала своё дело, пока в барабане не закончились патроны. Тогда она спряталась за стеной и принялась извлекать стреляные гильзы.
Прикрой! крикнула она мне. Не дай им подойти.
Я подполз к окну, достал свой второй, полицейский, револьвер. Высунулся. Выстрелил, один раз, другой На площади перед харчевней стояли две машины с блестящими рупорами сирен на капоте, за ними прятались несколько человек, ведя по нам огонь из укрытия.
Опустошив барабан, я тоже спрятался. Наступило затишье. Мы сидели рядом с Катрин, она зарядила, наконец, один из своих револьверов и теперь готовилась продолжить бой.
Уходим через задний ход, сказал я, заряжая своё оружие. Мы здесь в ловушке. Надо прорываться из посёлка.
Катрин кивнула, и мы ринулись через кухню во двор. Однако тут нас уже встречали двое в гражданском, с карабинами. Они стояли шагах в десяти от двери и, увидев, как мы выбегаем, вскинули оружие.
Катрин оказалась быстрее. Одного пуля ударила в правую ключицу, и тот рухнул в траву, выронив карабин. Я навёл ствол на второго. Выстрелили мы одновременно. У Катрин брызнула кровь из плеча, а полицейский схватился за щёку. Катрин тоже выстрелил в него, и тот упал. Её левый рукав намок от крови, но она не обращала на это внимания.
Туда, крикнул я, указывая на проход между домами, ведущий на улицу. Недолго думая, мы помчались в том направлении.
На улиценикого. Вышли мы с противоположной от главной площади стороны. Эту улицу полиция то ли не догадалась перекрыть, то ли не успела. Так или иначе, путь был свободен, и мы побежали со всех ног к ближайшему перекрёстку.
Мы уже были близко, когда из-за угла выехала большая чёрная машина. Дверь открылась. Мы резко остановились и навели стволы на водителя. К нашему удивлению он оказался безоружным. Он продемонстрировал нам пустые ладони.
Полегче, ребят, полегче, сказал водитель. Опустите стволы и залазьте в машину, если хотите поскорее убраться отсюда.
Глава 9
Мужчина, что сидел за рулём, производил впечатление человека состоятельного и утончённого. На видлет пятьдесят. В усах, козлиной бородке и зачёсанных назад волосах уже белели седые пряди. Одет он был в сюртук из зелёного камлота, рубашку с накрахмаленным воротником и бежевые брюки. На пальце сверкал большой золотой перстень.
Ты кто такой? спросил я, продолжая держать незнакомца на мушке.
Всё расскажу по дороге, мужчина произнёс это спокойно, с лёгкой усмешкой на устах. Поверьте, зла я вам не желаю.
С чего нам тебе верить?
Можете не верить, но скоро тут будет полиция. Я уеду, а вам придётся самим выбираться из сложившейся ситуации. Так что решайте быстрее, верите вы мне или нет.
Ладно, мы поедем, согласился я. Мужчина был безоружен, и вид его не вызвал опасений. В любом случае, один пожилой господин лучше толпы разгневанных стражей порядка и сотрудников спецслужб. Хотя, если вспомнить последнюю мою встречу с незнакомым пожилым господином
Тогда забирайтесь на заднее сиденье, задвиньте шторки и пригнитесь, чтобы вас не заметили полицейские, мимо которых нам придётся проехать.
Мы сделали, как он сказал. Внутри авто было обито кожей, на окнах висли занавески, которые я задвинул. Мы пригнулись. Машина плавно тронулась с места, но вскоре снова остановилась.
Добрый день, господин урядник, произнёс мужчина, приоткрыв окно, чем могу быть полезен?
Простите, что потревожил, Иван Никонорович, но вы, наверное, слышали, что тут творится?
Я слышал выстрелы, да, ответил пожилой господин спокойным, слегка насмешливым тоном, который, казалось, не менялся ни при каких обстоятельствах, что стряслось?
Это беглые. Вам разве не сообщили, что сегодня ночью был остановлен состав с заключёнными? Бежал особо опасный преступник при содействии сильного.
Да что вы говорите? Да, меня уведомили об этом неприятном инциденте, но неужели преступники добрались до нашего городка? Какой ужас, последняя фраза прозвучала так, словно никакого ужаса и в помине не было.
Не просто добрались, они учинили настоящую бойню! полицейский говорил возбуждённо. Прошу, будьте осторожны. Преступники могут быть где угодно. Они очень опасны.
Я обязательно внемлю вашему совету, уверил Иван Никонорович. Спасибо за предупреждение, господин урядник. Буду держать ухо в остро и, если замечу что-то необычное, тут же уведомлю станового пристава.
Попрощавшись с полицейским, пожилой господин поднял стекло, и машина двинулась дальше.
Ну что, молодые люди, обратился он к нам. Теперь вы убедились, что сдавать я вас не собираюсь? Можете подняться, полиция позади.
Кто вы? Зачем нам помогаете и куда везёте? спросил я.
Ах да, действительно, я же не представился. Не очень вежливо получилось, но, к сожалению, обстоятельства не располагали к любезностям. Давайте начнём сначала, яИван Никанорович Горбатов, дворянин. Владею поместьем близ села Светлое, а так же тридцатью деревнями в округе и небольшим стекольным заводиком.
ЯМихаил, этоКатрин, представил я нас. Полагаю, вы уже догадались, что мыте самые беглецы с ночного поезда. Но если вы нас не собираетесь сдавать полиции, куда везёте?
Я приглашаю вас к себе в гости, если вы, конечно, не против.
С радостью примем ваше предложение, кивнул я. Непонятно только, чем мы удостоились такой чести?
Мне просто нравится знакомиться с новыми людьми, Иван Никанорович растянул рот в добродушной улыбке. Я видел это в зеркале над лобовым стеклом.
Дом помещика Горбатова оказался невелик. От главной двухэтажной части с мезонином отходили два одноэтажных крыла, а по обе стороны особняка симметрично располагались пара флигелей.
Когда мы вошли в особняк, помимо слуг, взявших у нас верхнюю одежду, нас встретили три женщины. Старшей было уже за сорок, младшимедва ли исполнилось тридцать. Иван Никанорович представил их, как своих жён. Имена я их даже не запомнил. Вертелась мысль «что за нахрен?», но удивляться сил не оставалось. В голове до сих пор мутило, чувствовал я себя крайне отвратительно, и единственным моим желанием былозавалиться в кровать. Но предстоял званый обед, от которого не стоило отказываться, и я решил потерпеть ещё немного.
Обедали мы втроём: я, Катрин и Иван Никанорович.
Расскажите о себе, почти сразу начал дворянин. Вы вызвали большой переполох по всей округе и моё любопытство. Прям, не терпится узнать, из-за чего весь этот шум. Сегодня утром меня уведомили, что на вооружённый конвой, сопровождавший заключённых, было совершено нападение. Неизвестный, предположительно сильный, перебил всю охрану и нескольких сотрудников Особой Императорской Службы, и освободил одну очень опасную преступницу. Разумеется, мне сообщили чуть больше, чем полагалось, да и, признаться, я в курсе событий, которые происходили и происходят в Оханске. Весь этот конфликт в роду Птахиныхужасно неприятная вещь. Но что я вам буду рассказывать? Вы же и без меня это прекрасно знаете, так ведь? Вы, Михаил, весьма известны в наших краях. Так из-за чего сыр-бор на этот раз?
Произошло некоторое недоразумение, сказал я. Моя дружинница оказалась в затруднительном положении, и мне пришлось решать эту проблему.
Усеяв свой путь трупами, ухмыльнулся сквозь усы Иван Никанорович. Интересные у вас методы.
Какие есть.
В любом случае, вы проявили благородство, защитив своего человека, и храбрость, не побоявшись пойти против превосходящих сил. Это делает вам честь, польстил мне помещик. Надо же, как порой складываются обстоятельства. Никогда бы подумал, что у меня в гостях окажется Михаил Птахин. О вас ходят легенды.
И что же эти легенды говорят?
Много чего. Якобы вы обладаете необычными и очень мощными чарами, якобы в битве родов вы победили семерых сильных, да и о бойне в доме на улице Первоапостольской мне тоже известно. Последнее, что я слышал о вас: вы перешли на сторону младшей ветви после того, как род Птахиных разделился.
И откуда же вы обо мне столько знаете?
А вы думаете: человек, живущий в такой глуши, не может быть в курсе происходящего? Оханск у нас под боком, пара часов пути, многие вести до нас доходят. Да и знакомства тоже кое-какие имею. И знаете, что интересно? Наши с вами судьбы чем-то похожи. Я ведь тоже некогда был изгнан из боярского рода. Да, именно, вы не ослышались. Яизгнанный. Я прекрасно знаю, что таким, как мы, приходится самим устраивать свою жизнь без чьей-либо помощи.
Иван Никанорович поведал о себе. Был он незаконнорожденным сыном боярина Бельского. Рос в отцовском имении, служил отроком до восемнадцати лет. Его главным несчастьем стало то, что он унаследовал чары своего рода. Обычно бастарды, появившиеся на свет от союза сильных и немощных, не обладали никакими способностями, но Иван Никанорович стал исключением. И это принесло ему некоторые неприятности. Само собой, юному бастарду не позволяли тренировать чары, более того, семейство его невзлюбило и даже отказалось принять в младшую дружину.
И тогда Иван Никанорович понял, что служение родуне его стезя. Он покинул отчий дом и отправился искать счастья на государственной службе. Поступил в офицерское училище и, отучившись, оказался в армии. Бывал на Кавказе, причём в то же время, что и мой отец, дослужился до капитана и, выйдя в отставку, начал строить карьеру на гражданском поприще, а вскоре получил дворянский титул за заслуги перед Отечеством. Но потом его внезапно переклинило, он осознал тщетность своего занятия, бросил карьеру, приобрёл на скопленные сбережения поместье и завод, и с тех пор уже почти десять лет жил в своё удовольствие.