Я больше не буду! рыдал Владик.
Уж в этом-то можешь не сомневаться, заверил его князь. Я об этом позабочусь. Готовься, очкарик, скоро ты станешь совсем другим человеком. Ты себя буквально не узнаешь под слоем гематом, ушибов, ссадин и прочих увечий. Подойдешь к зеркалу, глянешь в него, и ахнешь. Еще и удивишьсяа кто это там такой, до полусмерти избитый? Вот ведь ему не повезло в жизни.
Они выбежали на трассу и помчались по асфальту. Через несколько секунд на дорогу вывалилась толпа мертвецов. Цент оглянулся, и выяснил, что зомби и не думают прекращать преследование. Напротив, они полны решимости не упустить добычу из своих лап.
Очкарик, час пробил, прохрипел Цент, обращаясь к слуге.
Что? не понял тот.
Пришло время совершить мужской поступок.
Какой?
Акт самопожертвования. Двоим нам от них не сбежать. Кому-то одному придется остаться и прикрыть отступление. Я думаю, что этим кем-то будешь ты.
Владик в один миг понял кошмарный замысел Цента. Тот хотел пожертвовать своим спутником с целью личного спасения. Подобное намерение ничуть не удивило Владика, оно было вполне в духе изверга из девяностых.
Прыщавый, давай уже, не томи! нетерпеливо требовал князь. У меня силы не бесконечные.
Я не хочу умирать! сквозь льющиеся по щекам слезы, прокричал Владик, и мертвецы, преследующие двух людей, вторили ему кошмарным хоровым ревом.
Будь мужиком! потребовал Цент.
Владик так и не смог взять в толк, каким образом бытие мужиком связано с готовностью к суициду.
Вспомни героев прошлого! гнул свое жестокий князь. Они, не раздумывая, жертвовали собой во имя великих целей. Спасение любимого князя разве не есть великая цель? Разве не для этого живет любой землекоп?
Я программист! дерзко выкрикнул Владик.
В этом и состоит твоя главная проблема. Даже продолжительная трудотерапия не сумела вытравить из тебя программиста. Землекоп послушен, покорен, исполняет любой приказ князя, а программист эгоист и смутьян. Каким же негодяем нужно быть, чтобы желать себе спасения в тот момент, когда жизнь любимого князя находится под угрозой? Стыдись, Владик, такие поступки не красят человека.
Оглянувшись, Цент обнаружил, что мертвецы уверенно держат дистанцию. Отставать зомби и не думали, поскольку не ведали усталости, и могли бежать за добычей сутки напролет. Чего нельзя было сказать о самой добыче. Ту пока спасала неплохая физическая форма, которую князь нажил лежа под штангой, а его слуга в поле с лопатой. Но долго ли они смогут держать взятый темп?
Владик, прекрати капризничать, и немедленно пожертвуй собой! потребовал Цент. Что ты как маленький? Почему мне тебя уговаривать приходится? Давай! Не бойся, все произойдет быстро. Гляди, какая их толпа. Ты даже ничего почувствовать не успеешьв один миг на куски разорвут.
Несчастный программист не знал, что хужемонстры позади него, или чудовище рядом с ним.
Ну что тебе, трудно, что ли? сквозь отдышку возмущался Цент. Всего-то и нужно оступиться и упасть. Я же не требую от тебя невозможного. Упади, закрой глаза, представь что-нибудь хорошее. Например, что у тебя есть подруга. Даже, знаешь что, разрешаю представить, что у тебя две подруги. И не какие-то страшные, а красивые подруги. И они тебя такие любят без памяти, ласками осыпают, комплиментами.
Боже! За что мне все это? воззвал к небесам Владик. Сколько мне можно страдать?
И я о том же, подхватил Цент. Хватит уже мучиться, положи конец своим терзаниям. Жизнь твоя лишена радостей и счастья, наполнена лишь рутиной и воздержанием от всего. Да и в будущем тебя не ждет ничего хорошего, уж ты мне верь, я об этом позабочусь. Вот и покончи со всем раз и навсегда. Знай, я не забуду твоего отважного поступка. Каждый раз за ужином первый кусок мяса буду съедать в твою честь. А если у меня когда-нибудь родится сын, я обязательно подарю ему хомяка, которого назову Владиком. Память о тебе не померкнет в векахна каждой пирушке буду рассказывать собутыльникам истории о тебе. А там есть о чем рассказатьчто ни история, то анекдот.
Владику казалось, что не будет конца сему ужасу, и он уже всерьез начал подумывать о том, чтобы действительно свести счеты с жизнью, но тут случилось чудо. Сквозь толпу мертвецов, неласково расшвыривая их бампером, пролетел их внедорожник. Поравнявшись с бегущими людьми, он снизил скорость, приглашая, тем самым, проследовать внутрь. Цент первым подбежал к нему, распахнул дверь и запрыгнул в салон. Владик последовал примеру князя, но, проникая внутрь, оступился и упал. К счастью, успел схватиться руками за ручку двери. Минуту его волокло по асфальту, он кричал, звал на помощь, но никто не соизволил подать ему руки. Пришлось спасаться самостоятельно.
Очкарик, что ты там так долго? проворчал Цент, когда страдалец сумел втащить свое тело в салон. Телу досталосьот трения об асфальт Владик обзавелся массой кровоточащих ран.
Я едва не погиб! прорыдал он, дуя на стертые до крови колени.
Едва не считается. Вот, что я тебе говорил, обратился Цент к человеку, сидящему за рулем автомобиля, тот еще нытик. Помяни мое слово, он и тебя своим нытьем достанет.
Владик поднял голову, и, наконец, смог разглядеть водителя, спасшего их от неминуемой смерти. Водителем оказалась молодая симпатичная девушка, в которую программист тут же, без разбега, влюбился по самые уши. Он вообще влюблялся во все, что угодно, лишь бы оно было женского пола. Сказывалось непростительно затянувшееся воздержание.
Спасибо, что не бросила, сказал Цент девушке. Давай, что ли, знакомиться. Я, например, Цент, а вот тот нытик на заднем сиденье зовется Владиком.
Инга, представилась девушка.
Так это ты была на той крыше?
Да.
А твои приятели.
Погибли, коротко ответила Инга. Было видно, что обсуждать это ей не хочется.
Владик догадался, что они с Центом отвлекли на себя всех зомби в округе, что позволило Инге спуститься с магазина и сесть в автомобиль. И он был безмерно благодарен девушке за то, что та соизволила подобрать их двоих, потому что запросто могла этого и не делать. Решил, при случае, поблагодарить за спасение, но только когда они останутся наедине.
Что ж, печально, вздохнул Цент, извлекая из бардачка сигареты и зажигалку. Эй, прыщавый, дай-ка мне из багажника баночку пива, надо промочить горло после пробежки. Инга, ты будешь?
Девушка отрицательно мотнула головой.
Как знаешь. Ну, тогда рассказывай, как вы додумались до такой глупости. Я, как бы, не хочу порочить светлую память о твоих павших друзьях, но соваться в город в нынешние времена это реально тупо.
Спасибо, что подсказал, сердито бросила Инга. Без тебя я бы это не сообразила.
Ну, так ведь действительно не сообразила, хмыкнул Цент.
Мы полезли в город не от хорошей жизни, уже спокойнее ответила девушка. Нам пришлось.
И что же вас вынудило? поинтересовался князь, беззаботно прихлебывая пиво и попыхивая сигаретой. Тот факт, что они едва не погибли лютой смертью, совершенно не волновал Цента. Он вообще не переживал о прошлом, да и в будущее смотрел без страха. Того же Владика, к примеру, колотило на заднем сиденье от накатившего ужаса. Осознал, что был на волосок от смерти, и аж дурно стало.
Нам срочно требовалось продовольствие, ответила Инга.
Продовольствие, это штука нужная, согласился Цент. Но его ведь можно и в других местах поискать. Зачем в город-то лезть?
Ты просто ничего не знаешь, бросила ему девушка.
А ты возьми, да и просвети. Мы же теперь друзья. Ты, я, ну и еще вон тот, прыщавый. Если у тебя проблемы, можем помочь, ибо добры и сострадательны, да и грешно это, оставаться глухим к страданиям православного люда.
Я, вообще-то, неверующая, нехотя призналась Инга.
Сие заблуждение одобрить не могу, но в чужие духовные дела стараюсь не лезть. Так что у тебя стряслось?
Не у меня. У нашей общины.
Общины? оживился Цент. Так у вас община? И где она? Сколько там людей? Достаточно ли они трудолюбивы и богобоязненны?
Община недалеко, людей там где-то человек сорок. Ну, было сорок, теперь уже меньше.
И девушка горько всхлипнула, а затем из ее глаз неудержимым потоком хлынули слезы.
Так, ну-ка тормози, приказал ей Цент, схватившись рукой за руль. Чего доброго из-за твоей истерики в кювет уйдем. Давай, давай, останавливайся. Дальше я поведу.
Глава 6
Когда автомобиль съехал на обочину и остановился, Инга дала себе волю, и разрыдалась в голос. Цент не стал донимать ее утешениями, решил, что пусть лучше проплачется вволю и сама успокоится. Вместо этого выбрался из салона и направился к багажнику. Пора было сделать то, о чем он мечтал со вчерашнего вечераосновательно заморить червячка. Вскоре к нему присоединился Владик.
Община у них, прикинь, прошептал Цент, чтобы не быть услышанным новой знакомой. Сорок лохов. Ну, то есть, человек. Вот так удача привалила. Представляешь, явимся в Цитадель, и столько народу с собой приведем. Я их всех, первым делом, на коровник брошу. Давно пора уже его достроить. Коровка, это штука хорошая. Молочко дает, теляток производит. Не век же нам поисковиков в рейды гонять. Пора переходить на самодостаточное хозяйство. А как коров разведем, я тебя на высокую должность назначу. Станешь пастухом княжеского стада.
С этими словами Цент вытащил из багажника тушенку, пиво и сухари, после чего уселся на обочину и приступил к трапезе. Слуге он тоже великодушно позволил подкрепиться, но посоветовал знать меру и не налегать на мясные консервы.
Минут через пять к ним присоединилась Инга. Цент протянул ей открытую банку тушенки и пачку сухарей. Девушка взяла пайку и присела рядом с новыми знакомыми.
Простите, что сорвалась, сказала она, шмыгая носом и моргая красными от слез глазами. Просто там, в магазине, погиб мой жених. Ну, мы еще до конца света собирались пожениться, но потом все это случилось, и как-то не срослось. Но мы все время были вместе, и не переставали надеяться, что как-то наладим новую жизнь. Даже что-то стало получаться.
Инга опять начала хныкать, и Цент, дабы утешить ее, сказал:
Нынче тяжелые времена, времена потерь и лишений. Все потеряли кого-то. О том, чего лишился я, и рассказывать не буду, ибо тут у любого сердце разорвется. Прыщавый Владик тоже понес тяжелейшую утрату невосполнимого типазомби съели его невесту Маринку.
Мне так жаль, что это случилось, всхлипывая, посочувствовала Владику Инга. Прими мои глубочайшие соболезнования.
Да, да, спасибо, пробормотал Владик, который хоть и любил Маринку (или думал, что любит), но за два прошедших с ее смерти года успел успешно свыкнуться с понесенной утратой и не испытывал в связи с ней особых душевных страданий.
Действительно, соболезнования тут будут нелишними, кивнул головой Цент, ибо Владик до сих пор тяжело переживает это страшное горе. Он все еще любит свою покойную невесту, так сильно любит, что добровольно принял обет безбрачия и публично отрекся от секса, лишь бы хранить ей верность до гробовой доски. Неоднократно требовал, чтобы его кастрировали, дабы случайно не изменить любимой, насилу отговорили от акта членовредительства. А однажды, представляешь, он в доме заперся, и не откликался. Мы за него, понятное дело, испугались, сломали дверь. Глядим, а он сидит на полу голый, в одной руке нож, в другой фотография Маринки. А в глазах такая решимость убить в себе мужское начало, что даже мне, человеку бывалому, стало не по себе. Спасли его тогда, конечно, но вот надолго ли? Он ведь в любой момент может сорваться и опять попытаться совершить акт стерилизации.
Надо же! изумилась Инга. Я и не знала, что любовь может быть настолько сильной. Терять близких людей тяжело, но отказ от секса и требование кастрации. Не перебор ли это?
Я тоже так считаю, вздохнул Цент. Однако Владик непоколебим в своем решении провести остаток жизни вдали от плотских утех, но лишь отдавшись помыслам о высоком, добром, вечном. Кто мы, чтобы осуждать его за это? Он сам сделал свой выбор, и мы должны его уважать, сколь бы странным он нам ни казался.
Да, пожалуй, ты прав, согласилась Инга, и, обратившись к Владику, сказала. Извини, что я назвала твое решение перебором, ведь оно было продиктовано большой и чистой любовью.
Ничего страшного, пробормотал Владик, которому хотелось разрыдаться, но не от тоски по давно погибшей и порядком забытой невесте, а из-за того, что Цент легко и непринужденно опорочил его доброе имя в глазах новой возлюбленной. Приписал ему какой-то обет безбрачия, оклеветал желанием кастрации, и вообще выставил каким-то неадекватным типом, от которого лучше всего держаться на расстоянии.
Ну, ладно, бог с ним, с Владиком, сменил тему Цент. Лучше расскажи о своей общине.
Что рассказывать? пожала плечами Инга. Община как община. Сейчас таких немало. Ну, то есть, наша община довольно многочисленная, обычно люди собираются в небольшие группы, человек по десять-пятнадцать. Так прокормиться легче. Нам с этим поначалу непросто пришлось, но потом освоились, стали сажать огороды, завели кур.
Ну, насколько я понимаю, ничем хорошим это не кончилось, подсказал Цент.
В этом нет нашей вины. Это все из-за тумана.
Из-за чего? удивился князь.
Из-за тумана. Знаю, вы мне, скорее всего, не поверите, я бы и сама в такие байки не поверила. К зомби все уже как-то привыкли, а вот к какой-то иной чертовщине относятся скептически. А тут натуральная чертовщина.
Владик, слушая девушку, вспотел и затрясся. Уж он-то верил в чертовщину, благо повидал ее на своем веку досыта. И из опыта общения с чертовщиной усвоил одночто от нее следует держаться как можно дальше.
Объясни все обстоятельно, попросил Цент. А мы уж сами решим, верить тебе или нет.
Ну, это началось где-то с месяц назад, заговорила Инга. Понимаете, наша община, она расположена в сухом месте, болот, озер или иных водоемов поблизости нет, а тут вдруг, ни с того ни сего, каждую ночь стал приходить туман. Вначале он был жиденький, и не сплошной, какими-то рваными клоками, но с каждой ночью он будто бы креп, набирался сил, становился гуще и плотнее. Пока не стал окутывать нашу крепость полностью, сплошной белой стеной.
Слева от себя Цент услышал лязг зубовный, и понял, что это верный слуга излишне эмоционально отреагировал на рассказ Инги. Впрочем, даже самому князю, человеку достаточно отважному, стало не по себе. С чертовщиной в виде белого тумана он прежде не сталкивался, а тут еще интуиция взяла слово, и подсказала, что дело тут нечисто. В том смысле, что нечистая сила замешана в этом туманном деле.
Мы, конечно, тревожились из-за тумана, продолжила рассказ Инга, но поскольку он нас никак не беспокоил, относились к нему без опаски. До тех пор, пока однажды утром не вышли за ворота, и не обнаружили, что весь урожай в теплицах погиб. Мы, разумеется, никак не связали это с туманом, решили, что причина в чем-то другом. Пока выясняли ее, случился мор птицы, и все наши куры погибли в одну ночь. А затем.
Слева несся уже настоящий зубовный грохот. Жуткая история повергла робкого программиста в состояние дикой паники.
Затем стали пропадать люди. Первыми сгинули двое, парень и девушка, совсем молодые, лет по пятнадцать. Пошли погулять, и задержались допоздна. У нас там, вообще-то, место тихое, мертвецов в округе нет, поэтому никто особо не волновался за них. Решилинагуляются и вернутся. Но они не вернулись. Мы их потом искали, но не нашли никаких следов. Будто они растворились в воздухе. Точнеев тумане.
Цент покосился на Владика. Тот был бледнее смерти и начал ощутимо попахивать.
Потом пропал дозорный со стены, еще одна женщина, которая задержалась снаружи после прихода тумана. Мы начали догадываться, что все дело именно в тумане, что он не совсем обычный, и не просто так появляется каждую ночь. А тут еще пришлось каждый день выезжать на поиски продовольствия, поскольку все наше хозяйство было уничтожено. Округа тут бедная, все, что было можно, мы подобрали еще раньше. Ездить приходилось далеко, а возвращаться засветло. И вот однажды одна из поисковых групп задержалась дотемна. Мы держали с ними связь по рации, пока они не въехали в туман. А потом наступила тишина. И больше мы их не видели.
Слева уже не попахивало, а несло отвагой так, что хоть нос зажимай. Владик был напуган до такой степени, что балансировал в шаге от трусливой комы.