Воду меняла каждые два часа. Последний раз перед самым уходом, перед тем как миссис Таттл велела мне убираться. В воскресенье вечером ко мне домой приехал Пол Файф - я живу с подружкой в небольшой квартире на Сорок восьмой улице - и рассказал, что, обнаружив утром своего брата мертвым, стащил с него одеяло и увидел две пустые грелки. Он отнес их в ванную. Позже в комнату вошла его сестра, миссис Таттл, и позвала его, чтобы он убедился в том, что сиделка пренебрегла своими обязанностями, о чем она вынуждена будет сообщить доктору. Сама миссис Таттл, по его словам, не меняла воду в грелках, поскольку сочла, что я проделала это перед уходом. - Хрипотца исчезла из голоса мисс Гоэн. Он звучал ясно, твердо, без тени сомнения: - Мистер Файф заявил миссис Таттл, что он сам вылил воду, когда унес грелки в ванную. Он солгал сестре под воздействием порыва, желая уберечь меня от неприятностей, но потом понял, что не должен был делать этого, поскольку пустые грелки могли быть как-то связаны со смертью его брата. Он сказал, что я должна поужинать с ним и в ресторане мы обстоятельно поговорим на эту тему. Мы стояли в дверях квартиры, я не хотела пускать его внутрь. Когда он закончил, я захлопнула дверь у него перед носом. На следующий день, то есть вчера, он трижды звонил мне, а вечером вновь явился, но я не открыла ему. Похоже, он рассказал про грелки брату Дэвиду, и тот немедленно явился к вам.
Вулф хмуро посмотрел на нее. Потом беспомощно вздохнул и обратился к доктору Булю:
- Она говорит правду?
Буль кивнул:
- Мисс Гоэн позвонила мне еще в воскресенье вечером, вчера она также проинформировала меня о визите Пола. Естественно, речь идет о ее профессиональной репутации. Неужели вас удивляет, что я предполагал услышать от вас вопросы именно в этом направлении?
- Не удивляет. К сожалению, я впервые слышу про грелки именно от вас. Можно ли всерьез обвинить мисс Гоэн в том, что она забыла сменить воду в грелках?
- Даже принимая во внимание обстоятельства дела, нельзя. Кроме того, я достаточно хорошо знаю ее по медицинской практике в городском госпитале Маунт Киско.
Если у меня появляется пациент в Нью-Йорке, я всегда стараюсь рекомендовать ее, если, конечно, мисс Гоэн не слишком занята. Так что такую оплошность следует просто исключить.
- Тогда либо Пол Файф лжет, либо кто-то вылил воду из грелок и опять положил их на грудь спящему больному. Нет, это просто нелепо. Не могли же они так сильно подействовать! Или все-таки могли?
- Нет, пустые грелки ни в коем случае не могли оказать влияния на его состояние. - Доктор Буль обеими ладонями пригладил свои представительные седины. - Но это могло в значительной мере испортить репутацию мисс Гоэн как замечательной сиделки, а я несу за это свою долю ответственности. Вы не спросили моего мнения, но я все-таки выскажу его: полагаю, что Бертрам Файф скончался от воспаления легких, без воздействия каких-либо отягчающих обстоятельств, за исключением тех, в которых он виновен сам - отказ от госпитализации, нежелание пользоваться кислородной маской и перенести семейный ужин на более поздний срок. Еще мальчишкой он был невероятно упрям, и вряд ли его характер изменился с возрастом. Что же касается грелок, то Пол Файф, я полагаю, просто врет. Я не хотел бы касаться этого вопроса, но его выходки в отношении женщин широко известны. Если он встречает женщину и она нравится ему, им овладевает бес. Меня не удивит, если окажется, что он сам вылил воду из грелок, полагая, что получит какое-то оружие в борьбе за мисс Гоэн.
- Тогда он не стал бы заявлять сестре, что сделал это сам, или он просто бездарный осел, - заметил Вулф.
Буль покачал головой:
- Он хотел успокоить её. Он собирался с глазу на глаз сказать мисс Гоэн, что оказал ей неоценимую услугу, а может, и пригрозить, намекнув, что разоблачит ее халатность. Кроме того, я вовсе не уверен, что он не бездарный осел. Просто я утверждаю, что, по моему мнению, своей сестре он сказал правду, а мисс Гоэн солгал. Скорее всего, он сам вылил воду из грелок. Сегодня вечером он придет сюда со всеми остальными. Будьте так любезны, передайте ему, что я отвергаю любые попытки обвинить мисс Гоэн в халатности, а если он будет настаивать на этом, то я предприму самые решительные шаги с целью оградить девушку от нелепых обвинений.
Я буду рекомендовать ей подать на него в суд за оскорбление достоинства и клевету и выступлю на процессе свидетелем. Я заявлю им
В холле раздался звонок. Я глянул сквозь зеркальное стекло и вернулся в кабинет.
- Они уже здесь, - сообщил я Вулфу. - Дэвид, двое мужчин и женщина.
Он посмотрел на часы:
- Опоздали на десять минут. Введите их.
Энн Гоэн вскочила со стула:
- Я не желаю находиться с ними в одном помещении! Доктор, прошу вас
III
Луизе удалось вымахать повыше обоих братцев; кроме того, она недурно выглядела. Для дамы средних лет она смотрелась совсем неплохо, хотя ей не помешало бы кое-где прикрыть кости чуточкой мяса и отпустить волосы капельку подлиннее. У её муженька таких проблем не было. Его сверкающая лысина завершалась на макушке не менее блестящим пиком, доминирующим над всем черепом. Такие детали, как глаза, нос, подбородок, терялись на фоне лысины. Следовало крепко сосредоточиться, чтобы обнаружить их на том, что у людей называется лицом.
Когда я вернулся в кабинет, Вулф уже вещал:
- и доктор Буль показал, что ваш брат Бертрам, по его мнению, умер от воспаления легких и смерти его не сопутствовали никакие подозрительные обстоятельства. Принимая во внимание, что тот же вывод содержится в выданном им свидетельстве о смерти, его показания не помогли нам продвинуться в расследовании ни на дюйм. - Он сфокусировал взгляд на Поле: - Насколько мне известно, именно вы настаивали на передаче дела полиции, не так ли?
- Спорю на что угодно, это так! - Он обладал глубоким баритоном и не жалел воздуха для его эксплуатации.
- Все прочие, насколько мне известно, не согласны с вами. - Вулф слегка повернул голову. - Вы не согласны, мистер Файф?
- Я уже говорил вам об этом. - В голосе Дэвида прибавилось усталости. - Я не согласен.
- А вы, миссис Таттл?
- Решительно не согласна. - У нее был высокий, слабый голос и привычка глотать звуки целыми слогами. - Не думаю, что имеет смысл раскручивать большой скандал. Точно так же считает и мой муж. - Она посмотрела на него: - Винс?
- Конечно, дорогая! - пробасил Таттл. - Ты ведь знаешь, я всегда соглашаюсь с тобой, ты совершенно права.
Вулф повернулся к Полу:
- Итак, теперь все зависит только от вас. Что вы намеревались сообщить полиции?
- Много интересного. - Его очки эффектно сверкнули в свете люстры. - Когда док Буль отваливал в субботу вечером, он объявил нам, что состояние Берта в целом удовлетворительное и мы можем спокойно чесать в театр, а через пару часов Берт помер. Я мог настучать им на этого парня Эрроу, который клеил сиделку, а та выкатывала на него глаза, как на витрину в парфюмерной лавке. Он спокойно мог спереть морфий, который следовало вкатить Берту на ночь, и подсунуть вместо него другую бодягу. Док Буль всем нам про этот морфий раззвонил. Эрроу заграбастал пару миллионов только потому, что братишка Берт приказал долго жить. Да еще этому дебилу Эрроу оч-чень не нравилось, как бедняга Берт опять с нами со всеми сдружился, это у него на морде было написано. - Пол умолк на минутку и кончиками пальцев нежно потрогал челюсть. - Болит, зараза, когда много болтаю, - пожаловался он. - Бродяга хренов. Я, конечно, тоже не цветочек, это точно. Ну что вы на меня уставились? Да, я не сторож брату своему, это уж точно. Мы еще мальчишками с Бертом не очень-то ладили, а потом, учтите, я двадцать лет в глаза его не видал, так что же вы хотите? Собственно, я вам скажу, чего я хочу. По закону, убийца не имеет права греть руки на преступлении. И если Эрроу убил Берта, то может засунуть себе их договор в задницу: все деньги должны остаться наследникам Берта, а наследники мы. Яснее ясного, так чего же тянуть? Это даже полицейским объяснять не надо, сами догадаются.
- Ты не имеешь права так говорить, Пол! - резко заявил Дэвид.
- Конечно, - добавил Таттл, - это никуда не годится.
- А ты молчи, - оборвал своего зятя Пол. - Ты-то что сюда лезешь?
- Он мой муж! - набросилась на брата Луиза. - Ты мог бы многому у него научиться, если бы не страдал иммунитетом к учебе!
Маленькие семейные радости прекратил Вулф.
- Я допускаю, что вы могли бы вызвать у полиции некоторое любопытство, - обратился он к Полу. - Но ведь предположений и домыслов для возбуждения уголовного дела явно недостаточно. Может быть, вы рассказали бы им еще кое-что?
- Нет. Впрочем, и нужды нет влезать в подробности,
- Однако меня интересуют именно подробности. - Вулф откинулся на спинку кресла, вдохнул примерно с гектолитр воздуха и принялся потихоньку выпускать его. - Попробуем отыскать подробности сами. В котором часу вы пришли в номер своего брата в субботу вечером?
- После обеда, около пяти. - Нижняя половинка лица Пола приняла неестественное положение, и я было подумал, что его свела судорога. Трудно было сразу догадаться, что он просто попытался улыбнуться, а сделать это с разбитой челюстью не так-то просто. - Все ясно, понял. «Где вы были шестого августа без девяти минут шесть?» Ну ладно. Я выехал из Маунт Киско без четверти четыре, на машине, один, в Нью-Йорк. Первая остановка - у «Шрамма», на Мэдисон-авеню, покупка двух литров их знаменитого мангового мороженого, потому как в воскресенье ко мне в Маунт Киско должна была завалиться компашка. А оттуда прямо на Пятьдесят вторую, где в субботу после обеда еще можно припарковаться без особых проблем, оттуда пешком в «Черчилль». К Берту явился где-то сразу после пяти. Я специально пришел раньше остальных, потому что перед этим разговаривал по телефону с сиделкой и мне понравился ее голосок, так что я решил подробнее рассмотреть ее. Но куда там! Этот парень Эрроу утащил ее в гостиную и кормил с руки историями о поисках урановой руды. Каждые десять минут она вскакивала и мчалась в комнату к Берту, а потом тут же возвращалась к этому Эрроу. Сразу за мной явился Дэйв, за ним - Луиза с Винсом, а когда без четверти семь завалился док Буль, мы уселись ужинать. Ну что, продолжать солировать?
- Да, прошу вас.
- Как изволите. Буль пробыл у Берта примерно полчаса, а когда отваливал
Об этом вы уже знаете, я сказал вам, что он нам объявил. За ужином мы маленечко вздрогнули, может, я принял чуть больше нормы, не исключаю. Я сказал, что вроде как не дело оставлять тут Берта одного с сиделкой, и потому в театр не пошел. По правде, мне пришло в голову, раз она с таким удовольствием слушает байки про горнодобывающую промышленность, то, может, ее и другие вещи заинтересуют. Но она и слушать меня не захотела. Ну, потом мы обменялись парочкой комплиментов, она отвалила в комнату Берта и заперлась. Потом она рассказала сестре, что я ломился в дверь и орал, что если не отопрет, то я высажу ее, но она несколько преувеличивает. Тем более что Берту вкатили его морфий, если это вообще был морфий, так что ему было в высшей степени наплевать на крики, ее и мои. Ну, потом она все-таки вышла, и мы малость поговорили. Не исключаю, может, я и дал рукам некоторую волю, но это она сама себя расцарапала. Я все-таки не до такой степени надрался. Ну, словом, она сцапала телефон и заявила, что если я не сделаю сейчас же ноги, то она попросит портье, чтоб меня выкинули. Так что я предпочел смыться сам. Желаете дальше?
- Прошу, продолжайте.
- Тогда поехали. Я спустился вниз, в бар, и пропустил стаканчик. Ну, может, два или три. Потом вспомнил про это хреново мороженое, которое оставил в холодильнике у Берта, и задумался - возвращаться за ним или нет. И тут вдруг передо мной нарисовался этот хам Эрроу и заорал, чтобы я встал. Уцепился за мое плечо, поднял меня на ноги и давай требовать, чтобы я защищался. Ну а потом принялся лупцевать меня. Я даже не знаю, сколько раз он въехал мне по морде. Наконец его оттащили, когда показался полицейский. Я смылся из бара, Винсент впустил меня в номер. Должен сознаться, я не очень четко все припоминаю. Похоже, меня уложили на диван, потому что я проснулся, свалившись с него. Пришел в себя, примерно так, наполовинку, смутно припомнил, что я вроде как ранен и что сиделка обязана вроде как оказать мне первую помощь. В общем, я пошел разыскивать ее в комнату Берта. Шторы были задернуты, и, когда я зажег свет, там никого не было. Берт выглядел прекрасно, лежал себе с открытым ртом, а, когда я стащил с него одеяло, пульс вообще не прощупывался. Рядом с ним лежали две грелки, похоже, пустые; я пощупал одну из них, она и в самом деле оказалась пустой.
Наверное, сиделка забыла совсем про это дело, подумал я про себя, наверное, я ее до такой степени довел. Все это, откровенно говоря, выглядело глупо. Вторая грелка тоже была пустая. Так что я решил отнести их на всякий случай в ванную.
- Пол, - ввинтилась в него взглядом Луиза, - мне ты сказал, что сам вылил из них воду!
- Ну конечно, скривился он в ее сторону. - Мне вовсе не хотелось, чтобы ты настучала доктору. Черт возьми, неужели я не могу проявить хоть некоторую долю галантности? - Он опять повернулся к Вулфу: - Вы сказали, что я должен знать еще кое-что. Пожалуйста, вот вам кое-что. Достаточно?
- Следовательно, ты солгал Луизе? - дал знать о себе Таттл.
- Или лжешь теперь всем нам, - подхватил Дэвид. - Почему ты не сказал мне об этом раньше?
- Черт побери, я же объясняю вам: я хотел продемонстрировать галантность по отношению к даме!
Но тут семейка взялась за него всерьез, перебивая друг друга. Сопрано Луизы, баритон Пола, фальцет Дэвида и бас Таттла образовали вполне пристойный квартет. Вулф закрыл глаза, сжал губы и демонстрировал терпение до тех пор, пока оно не лопнуло. Потом он просто-напросто перекричал их.
- Не орать! Прекратить крик! - Он еще не закончил с Полом: - Вы говорите о галантности. Я забыл сказать, что у меня были доктор Буль и мисс Гоэн, которая рассказала о ваших визитах к ней на квартиру и телефонных звонках, так что давайте не будем говорить о галантности. Гораздо важнее теперь следующие два пункта: нашли вы грелки действительно пустыми или опорожнили их сами?
- Они были пусты. Я сказал сестре
Я уже слышал, что вы сказали сестре, и знаю, чем вы мотивировали свои действия. Но, даже если мы предположим, что грелки были пусты, смешно предъявлять полиции этот факт в качестве доказательства покушения на убийство. Доктор Буль сообщил мне, что если бы даже мисс Гоэн и отнеслась халатно к своим обязанностям, а он это считает абсолютно невозможным, то пустые грелки никак не могли оказать решительного воздействия на пациента. Тем более не воздействуют такие вещи на меня. На мой взгляд, куда серьезнее выглядит ваше предположение о подмене морфия.
Можете вы хоть как-то обосновать его?
- Это не моя забота, пусть полиция крутится.
- Опасаюсь, что необоснованные подозрения, хотя они и могут стать отправной точкой для частного расследования, нельзя использовать как исходную позицию для официального следствия по делу об умышленном убийстве. Например, я могу с равным основанием утверждать, что вы, не зная ничего о договоре между вашим братом и мистером Эрроу, сами совершили преступление. Но на основании одного только подозрения я не мог
- Конечно же, не мог, черт побери! - перебил Пол и вновь попытался скорчить улыбку. - Я ведь знал о договоре!
- Кто вам сказал?
- Я, - произнес Дэвид. - Берт как-то раз обмолвился при мне о договоре, и я рассказал о нем Полу и Луизе.
- Вот видите! - Вулф махнул рукой. - И где теперь мои подозрения? Если бы я был упрямым человеком, то стал бы настаивать на том, что вы, хотя и ведали о договоре, решили опротестовать его в суде, опираясь на то, что ваш покойный брат уже не в состоянии подтвердить правомочия партнера, который, не исключено, стал его убийцей. Правда, подобные действия выглядели бы просто глупо, потому что я не смог бы привести ни одного факта, ни одного реального доказательства. - Вулф помотал головой. - Боюсь, вы отважились открыть стрельбу, не запасшись патронами. Но я, к сожалению, уже дал слово провести расследование и не стану уклоняться. - Теперь он решил сосредоточить внимание на Дэвиде: - Могу себе представить ваши чувства, мистер Файф, и потому не хочу излишне затруднять вас. Но несколько вопросов наверняка не повредят вам. Что вы знаете о морфии?
- Собственно говоря, ничего. Только то, что доктор Буль передал его сиделке для Берта.
- После ухода доктора вы заходили в комнату к брату?
- Да, мы все заглянули к нему - Пол, Луиза, Винсент и я. Мы только хотели сказать ему, что ужин был великолепный.