Восстание теней [Восхождение тени] - Тэд Уильямс 30 стр.

Сера попытался отмахнуться от них:

 Не понимаю, о чём вы. Я устал. Уходите.

У него на коленях хорёк Иктис обеспокоенно завозился и, зачирикав, скрылся у монаха в рукаве.

 Так, всё, хватит,  вмешался Никель.  Вы должны уйти сейчас же!

 Никто не отнимет его у тебя,  так невозмутимо продолжил Кремень, будто кроме него никто ничего и не сказал.  Я обещаю тебе это, почтенный. Но скажи мне правду. Даже боги обязаны чтить правду.

 Немедленно выметайтесь!  Никель, казалось, готов был схватить мальчишку за шиворот и поволочь вон, но Сланец крепко сжал локоть брата-метаморфа и удержал его.

Старик надолго погрузился в глубокое молчание, и в наступившей тишине в первый раз за всё время они услышали, как скрипят передвигаемые лестницы в дальнем конце пещеры и шёпотом переговариваются монахи, которые не преминули обратить внимание на происходящее посреди огородов.

Сера уставился на свои сцепленные в подоле руки.

 Мой малыш Иктис нашёл её,  сказал он наконец так тихо, что всем, кроме Кремня, пришлось придвинуться ближе.  Он принёс её мне, протащив весь путь сюда. Иктис любит всё блестящее и иногда поднимается наверх до самого нашего города. Мне не раз приходилось посылать обратно с братьями, шедшими на рынок, женские браслеты и бусы. Иногда он даже выбирается на поверхность. А бывает, забирается и глубже.

 Не мог бы ты показать эту вещь мне?  спросил Кремень.  Обещаю, никто не отберёт её у тебя.

Вновь стало очень-очень тихо. Потом Сера всё-таки запустил руку под грубую рясу, припорошённую плесенью по изломам складок. Иктис, всё ещё прятавшийся в рукаве, возмущённо застрекотал, когда старик вытянул из-за ворота сверкающую вещицу, висевшую у него на шее на плетёном шнурке из крысиной кожи.

 Моя линза,  пояснил он.  Я знал, что она предназначалась мне, с тех самых пор, как увидел.

Это была та самая штуковина, которую монах держал в руке, когда гости только заметили его: тонкий осколок хрусталя в неровной оправе серебристого металла, вполне очевидно повторяющей природную форму камня и украшенной замысловатой тонкой гравировкой, слишком мелкой даже для зорких глаз Сланца.

Чавен затаил дыхание.

 Работа кваров,  восхищённо произнёс он.  Да. Голос черепахи. Клетка для белой совы. Да, ну конечно

 И когда твой зверёк принёс тебе её,  как и прежде спокойно проговорил Кремень,  тогда и начались твои видения о Повелителе жидкого мокрого камня.

 Но я всегда видел сны о богах!

 Дайте-ка мне,  Чавен протянул руку к ничего не замечающему старику; дыхание у целителя стало прерывистым, а взгляд остекленел, как у лунатика.  Да, дайте мне  голос его охрип до громкого шёпота.  Я должен

Сланец однажды уже видел такое, пусть и мельком: Чавеном вновь овладело его помешательство на зеркалах,  и осознал очень ясно, будто сценарий был ему заранее известен, что в следующий миг врач выхватит у старика хрусталь, снова начнётся неразбериха, и в конце концов их, скорее всего, вышвырнут из храма, последнегои лучшего!  их убежища.

Сланец лягнул Чавена в голень, прямо в то место, которым целитель незадолго до этого весьма болезненно приложился о каменный стол. Лекарь взвыл и заскакал на одной ноге, пытаясь дотянуться до свежего ушиба, и тут же упал, повалившись на груду инструментов. Напуганный и вновь преисполнившийся подозрения монах поспешно спрятал свой осколок хрусталя обратно под защиту плесневелой рясы.

 Да что здесь происходит?!  рявкнул Никель.  Вы что, все с ума посходили?

 Чавен снова ударился,  сообщил Сланец.  Только и всего. Помоги мне отвести его обратно в храму бедняги нога кровит. Кремень, ты тоже мне нужен. Поблагодари почтенного Серу за помощь и пойдём.

Мальчик взглянул на старика, лицо которого опять застыло и стало непроницаемо. Ничего больше не сказав, Кремень повернулся и зашагал к выходу из огородов, предоставив Сланцу и Никелю, поддерживавшим скулящего и хромающего целителя, следовать за ним.

Первым, что увидел Феррас Вансен, была бледная желтовато-зелёная звезда, парившая над ним во тьме. Странно, однако, что она вела себя чересчур уж живо: не только раскачивалась туда-сюда, описывая в темноте бесконечные петли, как шмель над цветами в поисках нектара, но ещё и вроде как разговаривала с ним. Звёзды не разговаривают. В этом Феррас Вансен был абсолютно уверен. А ещё звёзды не мельтешат.

 Вы  спросила звезда,  меня слышите?

Капитан был слегка разочарован: он ожидал, что если уж звезда снизошла до разговора с ним, то сразу сообщит что-нибудь более важное. Разве звёздыэто не души павших героев? Неужто оттого, что они провисели в небесах так долго, звёзды все выжили из ума, как отец Вансена в тот страшный последний год его жизни?

На секунду ему подумалось: а не умер ли он сам и не попал ли каким-то образом на небесахотя вроде бы Вансен и не совершил ничего героическогоно воспоминание об отце заставило его задуматься: может ли смерть быть такой неопределённой, сбивающей с толку? Как-то уж больно сомнительно.

 Ему больше воды теперь,  произнесла звезда.

Вансен попытался сфокусировать взгляд на подвижном огоньке и вскоре осознал, что замечает странную вещь: там, позадипозади звезды!  вовсе не парит чёрная занавесь ночи, как можно было ожидать, а будто бы маячит нечто похожее на лицо! Может, это сам великий Перин, властитель небес, встречающий душу павшего капитана королевской стражи? А может, Керниосвладыка мёртвых? Вансен вздрогнулпри мысли об этом безжалостном божестве его словно обдало холодом. Но если это и был Керниос, то лик его оказался капитану знаком. В самом деле, бог подземного мира выглядел в точности как брат Сурьма?

Наконец Феррас узнал в том желтовато-зелёном светоче, с которого не сводил мутного взгляда с той самой минуты, как пришёл в себя, самую обыкновенную коралловую лампу, закреплённую на лбу послушника.

 Я не умер?  в горло будто песка насыпали. Говорить было тяжело.

 Ну вот, наконец связная речь!  выдохнул Сурьма с облегчением.  Нет, капитан Вансен, вы не мертвы.

 Что случилось?  воспоминания вздыбились грозовой тучей.  Мы нашли их. Эти твари

 Они использовали что-то вроде ядатот порошок, которым они выстреливали через трубку, так когда-то делали наши предки. Нам повезло, что они вас не убили. К тому же, вы заслонили собой ход, так что из нас никто не пострадал.

Монах помог капитану сесть и дал ему воды. Остальные фандерлингилысый Молот Яшма и его бойцыожидали рядом, сидя на корточках. На взгляд (всё ещё не особенно ясный) Вансена собрались они, вроде бы, в полном составе.

 Все живы?

 Все, слава Старейшим земли,  кивнул Сурьма.  И поглядите,  он указал на здоровенную, размером с лошадь, тёмную глыбу, лежащую у стены туннеля.  Один из глубинных эттиновмы убили его!

 Большую часть работы проделал я,  довольно заметил Яшма,  если уж говорить по правде! Ткнул ему острым наконечником точнёхонько в зыркало!

 Что это?  заинтересовался Вансен. Он подполз к массивной тушеи тут же пожалел об этом: от трупа так разило тухлятиной и гнилью, что у него заслезились глаза.  Ты сказал эттин?

 Кряазел,  проговорил Сурьма, и слово, слетевшее с его языка, было таким чуждым и грубым, что внезапно молодой добродушный фандерлинг показался капитану каким-то совершенно иным существом.  Таких мы не видели со времён прапрадедов, и даже в те дни встречались они редко.

 Но те были дикими,  заметил Яшма.  А этот сражался бок о бок с фаэри.

 А что это там под ним?  прогнусавил Вансен, зажимая нос.

То, что он поначалу принял за подобие гребня на спине чудища, на самом деле оказалось чьими-то короткими толстыми пальцами. Солдат попытался сдвинуть тушу, но тварь была в несколько раз тяжелее него самого.

 Один из его хозяев,  ответил Молот Яшма.  Один из тех, у кого были трубки с порошком. Мы только и видели их колпакитвари драпанули после того как ты упал,  но, должно быть, когда я всадил копьё в глаз этого громилы, кого-то из них он собою всё-таки придавил.

Вансен начал сталкивать вонючего копателя.

 Может ли статься, что он ещё жив?

Предводитель стражей невесело хохотнул:

 Ты и не представляешь, сколько провалялся тут без сознания, да?

Сурьма поспешил прийти на помощь, а после, с мрачной усмешкой понаблюдав за их бесплодными усилиями, к ним присоединился и Яшма с парнями. Наконец отряду удалось отвалить труп глубинного эттина. Придавленный тушей оказался помельче Сурьмы, а лицо под весом упавшего сверху великана превратилось в страшно искажённую маску смерти, но даже капитану было совершенно ясно, кого он видит.

 Боги с нами,  выдохнул он.  Кажется, это фандерлинг!

 Спасите нас Старейшие земли,  едва слышно проговорил и Сурьма.  Это один из наших?

 Как бы не так!  резко возразил Молот Яшма.  Смотрите! Гляньте на его руки! У меня что, разве такие руки? А у вас?

У маленького мертвеца ладони заканчивались толстыми пальцами-обрубками, а ногти были длинные и крепкие, как когти у крота. Вансен поглядел на его перекошенное, с разинутым ртом лицо, нижняя половина которого сплошь заросла густой неухоженной бородищей, похожей на чёрный мох.

 Мне приходилось видеть такой народец раньшев Глубинах, за Границей Тени.

 Свет Бассейна, да он прав,  тихо воскликнул Сурьма.  Это дроу,  он осенил лоб и грудь священными знаками.  Ну, теперь я всё в жизни повидал. Дроу в городе фандерлингов!

 Что ещё за дроу?

 Они наши родичи, капитан,  пояснил монах.  Очень давно они последовали за кварами на север, но я не знал, что кто-то из них дожил до наших времён.

 Я видел больше, чем просто "кого-то",  протянул воин.  Должно быть, эти пришли из Страны теней вместе с армией фаэри.

 Это плохо,  нахмурился Яшма.  Очень плохо. Они не хуже нас ориентируются под землёй. Если дойдёт до драки, мы сможем отразить нападение наземцев, но дроу?

 Важнее то,  Вансен обращался сразу ко всем,  что кого бы сюда ни послалидроу или кого ещё (я молюсь только, чтобы не других эттинов), а фаэри всё же начали штурм Южного Предела. По крайней мере, здешних туннелей. Но почему именно сейчас, хотя они могли напасть в любое время? Должна быть какая-то причина! Зачем они так внезапно нарушили то, что было, по вашим словам, временем долгого затишья, почти перемирием?  Капитан так уставился на подземный ход, будто мог пронзить его взглядом до самого выхода на дальнем конце, где засели командиры фаэри, и узреть всё, что так жаждал узнать.  Боги, ну почему вдруг сейчас?

 Никому не ведомы помыслы Старейших,  покачал головой Яшма.  Теперь вот они шлют против нас наших потерянных братьев,  он выпрямился, сверля мёртвого бородача хмурым взглядом.  Я с радостью прикончил бы любого врага города фандерлинговя вытер бы окровавленные руки о штаны и хохотал быно убивать дроу мне не по душе.

 Погодите-ка,  задумчиво проговорил Сурьма.  Да, и впрямь кажется, будто всё пропало, но, возможно, как раз такой расклад и есть для нас самый удачный. Нам очень нелегко будет долго сдерживать армию Сумерек, даже с помощью капитана Вансена: у нас нет ни людей, ни оружия, ни подготовки. Довольно скоро они сомнут нашу оборону.

 Я как-то, видимо, упустил твои объяснения по поводу того, где здесь для нас удача,  иронично заметил Вансен.

Сурьма слабо улыбнулся:

 Очень просто. Если даже мы не сможем говорить больше ни с кем из противников, то хотя бы сумеем объясниться с нашими двоюродными братьями, как бы далеки ни были они от нас,  он глянул на человека.  Теперь вы понимаете, о чём я?

 Ага-а Да, думаю, понимаю,  молодой монах ещё сильнее вырос в глазах капитана.  Что означает: мы должны захватить одного из этих дроу живым,  он нахмурился.  А с этим как поступим?

 Мы похороним его как полагается,  просто ответил монах.  Под камнем, как мы хороним наших мёртвых. Помогите мне сложить могильный холмик.

 Могильный холмик?!  Яшма почти заорал на парня.  Для этого? Но он он был

 Как полагается. Под камнем,  в голосе юноши прорезалась вдруг такая ледяная твёрдость, что даже Молот Яшма, изумлённый, только кивнул.  Если его сородичи вернутся, это будет для них доказательством, что мы всё ещё придерживаемся старых заветови что бы ни наплели им жители Страны сумерек, мы всё ещё единый народ.

Глава 17 Рыбьи головы

Ей удалось ухватиться за сваю, и долгое время Киннитан просто висела, вцепившись в пирс, обросший морскими уточками, и волны прибоя тёрли её об этот острый панцирь. От солёной воды многочисленные порезы и царапины горели огнём, но все силы девушки уходили только на то, чтобы удержаться и восстановить дыхание. Руки Голубя стали соскальзывать с её шеи, и она почти уже отпустила осклизлый деревянный столб, чтобы подхватить мальчика, но испугалась, что тогда течение затащит их далеко под причал, а она не продержится достаточно, чтобы отыскать новое безопасное место.

 Проснись!  Киннитан закашлялась и сплюнула зеленоватую воду.  Голубь! Держись за мою шею!

Обессилевший мальчик гортанно застонал и постарался ухватиться за свою спасительницу покрепче. Удача улыбнулась ей дважды: в первый разв том, что девушке повезло после падения с корабля ступнёй наткнуться под водой на мальчика, и во второйкогда они вынырнули уже вместе и обломок объятой огнём мачты, рухнувший в воду, лишь чудом не задел их.

Очередная волна, слабое подобие тех, что играют в открытом океане, и всё же слишком мощная, чтобы Киннитан могла ей сопротивляться, снова бросила девушку на сваю. Когда она открыла глаза, на руке красовались несколько новых царапин: сеть тонких красных штришков, которые море тут же слизнуло.

Люди с криками и топотом носились по доскам над её головой, а по воде уже начал стелиться дым от горящего корабля. Продолжать прятаться здесь было делом безнадёжнымэто лишь вопрос времени, когда её руки разожмутся или она снова начнёт задыхаться от дыма. Киннитан уже сипеладыхание вырывалось из горла скрипом несмазанной телеги. Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя такой смертельно измученной.

Вон там. На дальней стороне причала к воде свешивалось что-то похожее на грубо сколоченную лестницу. Во всяком случае, девушка надеялась, что это лестницадо неё было ярдов сто, а глаза Киннитан разъедали морская вода и кровь. Она вознесла хвалу Нушашу и Улью за то, что в Обители уединения много времени проводила в глубокой купальне и научилась сносно держаться на воде. И всё-таки одной рукой ей так далеко было не догрести.

 Прижмись к моей спине и держись во что бы то ни стало,  велела Киннитан Голубю.  Ты меня слышишь?  она дождалась, пока мальчик не мыкнул в ответ.  Не отпускай, даже если я на мгновение уйду под воду!

Киннитан оттолкнулась от опоры причала, нацелясь на далёкую лестницу, и маленький спутник крепче обхватил руками её шею, лишив девушку возможности дышать. Она барахталась на месте, пока не изловчилась и не сдвинула руки малыша так, чтобы они упирались ей в ключицы. Девушка сделала четыре или пять гребков и начала уже входить в ритм, позволивший ей большей частью поддерживать Голубя спиной, когда увидела первый треугольный плавник, взрезавший воду впереди. Ещё секундаи появился второй. Конечности её сразу похолодели и налились свинцом.

Морские волки. Не крупнотелые секироглавые акулы ксисских каналов, но другиеглаже и длиннее, с телом серо-стальным и узким, как лезвие ножа. Киннитан задержалась на одном месте, перебирая руками и ногами, но опасаясь плыть что вперёд, что назад, однако плавники удалялись от неё, а не приближались, и она от души понадеялась, что хищники преследуют другую добычу.

Но только первые два плавника пропали из виду, как показались ещё несколькоони скользили, описывая по воде широкие круги, словно, в отличие от первых, ещё не вполне уверенные, куда лежит их путь. К телам в воде, с внезапным ужасом осознала Киннитан, к матросам с ксисского корабля, раненым и мёртвымк людям, которых она убила, устроив пожар на судне.