Олин перевёл взгляд с Сулеписа на Геспера и вновь опустил глаза.
Мне нечего сказать. Я узник. И я здесь не по своей воле.
Геспер попытался встать, но не смог, и тяжело рухнул, задыхаясь, обратно в огромное кресло.
Думаешь, ты можешь унижать меня перед моими собственными подданными? он обличающе ткнул в автарка пальцем. Может, у себя ты и правишь миллионами грязных, но здесь, в Джеллоне, ты просто дурак в золотых павлиньих перьях. Ты нагло ворвался ко мне. Ты не гость, и я не обязан сохранять тебе жизнь, Геспер хотел сказать что-то ещё, но ему помешал сильный приступ кашля. Когда он смог заговорить вновь, голос его был скрипучим и сиплым. Не знаю даже, потребовать ли за тебя выкуп или попросту прикончить.
Всё свершится по воле небес, улыбнулся Сулепис. Олин, ты действительно не желаешь ничего сказать? Я даю тебе возможность высказать всё в лицо твоему врагу.
Вэш почувствовал, как жутко сжимается его мочевой пузырь, а сердце бьётся как бешеное, и начал опасаться, что сейчас хлопнется в обморок перед всеми этими чужеземцами.
Геспер содеял со мною недоброе, проговорил Олин, но это ты притащил меня сюда будто ещё одну корзину с подаркамипросто чтобы похвалиться своими богатством и властью. Я не стану участвовать в твоём спектакле, Сулепис.
Довольно, оборвал его король Джеллона, снова закашлявшись. Я У меня
Очень жаль, что ты не понимаешь, что я делаю для тебя, Олин, усмехнулся автарк. Твою позорную, жалкую участь я возвышаю до самой героической кончины, какая только выпадает человеку. И это, к прочему он повернулся к трону. Геспер, ты болен уже долгое время, как я полагаюкажется, почти год. Это ведь началось тогда, когда ты передал Олина в руки Лудиса Дракавы, верно?
Геспер отчаянно пытался сдержать кашель, и от боли глаза его вылезли из орбит. Россыпь красных пятнышек украсила белые одежды. Один из слуг подступил к королю с чашей, но Геспер жестом отослал его.
Болен, о да, наконец едва слышно просипел монарх, и брошен в нужде этой моей шлюхой, которой я благоволил и которую возвысил из ничтожества. Предала меня, вот что она сделалаоставила меня ради этого кобеля Энандера! он замолчал и непонимающе огляделся, будто только что очнувшись ото сна, затем сморгнул, вытер кровавую слюну с подбородка и заявил:Это не имеет значения. Однако я проживу достаточно для того, чтобы увидеть, как ты с воплями низвергаешься в преисподнюю, ксандианец.
Ты всё ещё не понимаешь, да? Сулепис ухмыльнулся. Ты умираешь, Геспер, потому что был отравлени чтобы сделать это, я дотянулся сюда из Ксанда, усмешка сделала выражение его лица ещё более хищным. Видишь ли, твои дела куда хуже, чем ты думаешь. Ананка не только бросила тебя, она взяла моё золото и перед уходом подлила тебе в чашу смерть.
Не обращая внимания на поднявшиеся среди джеллонских придворных оханье и вскрики, автарк отвернулся от хрипящего, вытаращившего глаза короля и обратился к Олину.
Теперь ты видишь, как был отмщён, сказал он пленнику. А король Геспер узнал, какую цену платят за своё деяние те, кто предаёт живого бога.
Геспер немного отдышался и, махнув рукой в сторону незваного гостя, прокричал: Стража!но едва только первые солдаты сделали шаг вперёдколеблясь сильнее, чем Вэш ожидал от людей, которым противостоят безоружные рабыавтарк взметнул высоко вверх свою руку и они все остановились, будто их королём был Сулепис, а не харкающий кровью Геспер.
Но стойте! вскричал повелитель Ксиса и рассмеялся, так странно и неожиданно, что даже вооружённые воины вздрогнули. Вы ещё не видели принесённых мною даров! он щёлкнул пальцами.
Носильщики подняли корзины высоко над головами и с силой бросили на пол. По плитам рассыпались золото и драгоценности, но не они одни: из разломанных корзин взметнулась туча чёрных оскаждая величиной с палец взрослого мужчиныи закружилась визжащим смерчем; в следующий мигедва успели раздаться первые крики ужасаоттуда же выползли сотни ядовитых змей. Тотчас заскользив по зале во всех направлениях, они стали кусать каждого, кто попадался им на путивключая и многих беззащитных рабов-носильщиков. Придворные и слуги, крича, разбегались, пытаясь спастисьи в огромной зале воцарился хаос. Одни закрывали руками лицо, пряча его от оси тут же наступали на клубок аспидов, и с воплями падали на пол, корчась в судорогах, пока в конце концов яд не заставлял их умолкнуть навеки.
Вэш был до того потрясён, что, застыв, лишь взирал на творящийся вокруг ужас, но осы проносились мимо, как выпущенные из пращи камни, а первые разъярённые змеи почти достигли того места, где он съёжился рядом с автарком.
А'лат! позвал Сулепис.
Темнокожий жрец выступил вперёд, поднял свой жезл со скелетами-трещотками, стукнул им об пол и выкрикнул какие-то слова, которых министр не разобрал. Мгновениеи воздух вокруг заклинателя замерцал, как марево, а затем странный туман вытянулся и окутал автарка, Вэша, Олина и его охрану.
Их как будто накрыло плотным облаком: Вэш по-прежнему мог разглядеть силуэты судорожно дёргающихся и пошатывающихся придворных и солдат, но едва различимые, расплывчатые, как фигурки теневого театра, которые держат слишком далеко от рамы. И всё же заклинание жрецаесли их окружало именно ононисколько не приглушило звуков, разносящихся по тронной зале и становившихся с каждой минутой только страшнее: крики живых, пытающихся избегнуть страшной участи, постепенно сменялись булькающими хрипами и стонами умирающих.
А'лат, полагаю, немного дыма только добавит сцене эффектности и сделает наше отбытие более зрелищным, автарк говорил так спокойно, будто раздумывал, какие деревья следует вырастить в Саду уединения. Вэш, когда мы станем выходить, вокруг будет много суетыбудь добр, напомни рабам-расстилателям, что им надлежит проявить особую бдительность.
Министр же только и глядел, разинув от удивления рот, на темнокожего Алата, который поднял перед собой шар размером с небольшое пушечное ядро и принялся тереть его ладонями, напевно выговаривая непонятные слова, отчего тот начал источать волны дыма цвета хурмы. Жрец пустил его катиться по полу в направлении дверей, ведущих наружу, автарк же и его рабы-расстилатели последовали за шаром.
Двери во двор были открыты, а садусеян телами: какие-то стонали и подёргивались, другие лежали тихо и неподвижно. Даже сквозь пелену заклятья жреца было видно, что часть придворных взобрались на деревья, чтобы спастись от зубов раздувших капюшоны змей, и держатся за ветви одной рукой, другой пытаясь отогнать беснующихся ос, но их отчаянные крики и валяющиеся под деревьями мертвецы, по чьим лицам всё ещё ползали чёрные насекомые, говорили о тщетности их усилий. Магический туман, похоже, укрывал автарка, куда бы тот ни шёл, как королевский балдахин, который в особенно жаркие дни несли над повелителем рабы. Джеллонские стражи не оставляли попыток прорваться в тронную залу, чтобы защитить собственного монарха, и пробегали мимо маленькой процессии будто не видя её.
Вэшу прежде доводилось видеть аспидов, хотя и не в таких количествах, но никогданичего подобного этим огромным осам, существам, не имевшим, казалось, никакой другой цели, кроме как жалить всё, что движется, до тех пор, пока жизнь в нём не замрёт. Даже среди царящих вокруг безумия и смерти он не мог не задаваться вопросом, откуда же явились эти твари.
Когда они подошли к воротам, Сулепис вновь обратился к жрецу:
Думаю, стоит добавить дыма. Это отвлечёт толпу.
Автарк спокойно дождался, пока его воины не поднимут лебёдкой массивную решётку и не снимут засов с внешних створ. Алат потёр, оживляя, ещё один свой дымный плод и, когда тот закурился, прошёл, держа его в руке, в дворцовые ворота впереди Сулеписа и снующих вокруг него рабов-расстилателей. Люди, прежде стоявшие вдоль дороги, теперь без всякого порядка сгрудились на ней, преграждая автарку путь.
Алат запалил второй дымовой шар и теперь держал по одному в каждой высоко поднятой руке. Джеллонцы с криками ужаса и изумления сдали назад. Сулепис воздел руки.
Великий бог огня уничтожил вашего нечестивого короля! возгласил он, и в толпе раздались вопли и недоверчивый ропот. Он с небес своею рукою наслал на Геспера казнижалящих насекомых, неистовых змей, львов и драконов! Бегите! Бегите и, быть может, вам ещё удастся спастись!
Пока джеллонцы глазели на негокое-кто пятясь, кто-то надвигаясь со злостью и недоверием, из распахнутых ворот дворца вылетел первый рой ос, пронёсся мимо автарка и его свиты, как будто их там и вовсе не было, и дождём смерти просыпался на ближайших стоявших на дороге людей. Визг несчастных заставил многих обратиться в бегство, а когда несколькими мгновениями позже дюжина огромных змей, извиваясь, выползла за ворота на свет, толпу захлестнула волна паники, как раньшепридворных в зале. Автарк со свитой спустились по дороге к гавани, и рабы-расстилатели суетились вокруг, следя, чтобы золотой путь всегда расстилался перед их хозяином.
Львы и драконы? Вэш нервно оглядывался.
Молва раздует историю о том, что случилось здесь, отозвался Сиятельнейший. Я просто добавил немного ярких деталей к конечной версии.
Олин Эддон спотыкался при ходьбе, в лице у него не было ни кровинки, как у человека, который увидел свой кошмар наяву. Его охранники придвинулись ближе, не давая ему упасть.
Геспер мёртв? вновь задал вопрос Вэш.
О, надеюсь, что нет, Сулепис покачал головой. Мне было бы приятно думать, что свой последний месяцили сколько там ему оставил яд, он проведёт в размышлениях над тем, что это значитобманывать меня, зная при этом, что если я захочу, то всегда смогу вернуться и проглотить его маленькую страну как сладкий цукат, живой бог приостановился и оглянулся на Гремос Питру с выражением величайшей безмятежности на длинном лице. После такого народ Джеллона приползёт ко мне на коленях в тот день, когда я вернусь. Они будут умолять меня, чтобы я позволил им стать рабами Ксиса.
Не все северяне станут умолять тебя сделать их твоими рабами, мрачно возразил Олин. Ты можешь обнаружить однажды, что многие предпочтут скорее умереть, чем поклониться тебе.
И это можно устроить, кивнул автарк. А теперь идёмте-ка, и поживей. Утро выдалось хлопотливое, и ваш король-бог проголодался.
У Киннитан всё так и плыло перед глазами с тех пор, как безымянный мужчина выволок их на свет божий из пучины, а теперь тащил через доки. Бедный Голубь ковылял рядом с совершенно опустошённым от пережитого шока личиком, из пальцев его сквозь грубо намотанную повязку сочилась кровь.
Как это могло случиться? Как сталось так, что столько выстрадав и пережив, она урвала для них обоих лишь несколько мгновений свободы? Неужто боги бесконечно жестоки?
"Смилуйся над нами, великий Нушаш, взмолилась она. Я была жрицей в твоём священном Улье. Я старалась делать лишь то, что должно. Пчёлы небесные, защитите нас!"
Но никаких пчёл вокруг не было, только ветер носил дым и хлопья пепла от пожранных огнём парусов. Корабль, домчавший их сюда, затонул, разве что кончик охваченного пламенем полубака ещё торчал над водой, а мачта уже давно сгорела до угля и рухнула. Сотни людей столпились у воды, перекрикиваясь, сообщая друг другу подробности да глазея, как вытаскивают из воды выживших люди в маленьких лодках.
"А ведь некоторые из них были ни в чём не повинными моряками, внезапно подумала девушка. Как те, с корабля Дорзы. Какие-то из них наверняка были людьми добрыми. И умерли из-за меня"
Но что толку было сейчас размышлять об этомда и о чём-либо вообще. Её везут на невообразимую расправу в руки автарка, а единственная надежда на спасение оказалась ложной. Даже если она прыгнула бы в море, её безымянный, безжалостный убийца нырнул бы следом и снова вытащил свою жертву. Возможно, конечно, если она успеет достаточно наглотаться воды
Но тогда Голубь останется совсем один, сообразила Киннитан. И это чудовище отдаст его автарку на растерзание на убой.
Вдруг невыносимая боль пронзила предплечье девушки. Она завопила и, сделав один или два неверных шага, упала на колени. Сначала Киннитан решила, что похититель так сильно схватил её за локоть, что сломал при этом кость, но он шагал с другой стороны, держа свою пленницу за вторую руку. Мужчина попытался рывком поднять её на ноги, однако конечности девушки дрожалии обмякли, как отсыревшие струны.
Глаза застила непроглядная тьма, и Киннитан опустила голову, думая, что сейчас её стошнит. Боль в руке становилась всё сильнее, словно щепка от горящего корабля вонзалась в неё, медленно, как гвоздь продавливает мягкую древесину, или как будто в суставе кто-то ковырялся острым ножом.
Боги! Прекратите это! выкрикнула онаили думала, что выкрикнула, проваливаясь в черноту, более не уверенная, что происходит.
Тени кружились вокруг неё, безглазые существа, едва слышно бормочущие слова.
Слёзы, прошептало одно.
Слюна, проворчало другое.
Кровь, прошелестело третье так тихо, что она еле расслышала.
Предплечье жгло так, будто кость превратилась в добела раскалённый железный прут. Тьма свивалась вокруг неё в дикой пляске, и на мгновение впереди мелькнуло лицо рыжеволосого мальчишки Баррика!.. но он, совершенно очевидно, не заметил её, хотя Киннитан пыталась его звать. Что-то укрывало юношу, не давая девушке дотянуться до негозамёрзший водопад, стеклянный кубоки слова её до него не долетали. Лёд. Плотная тень. Разлука
А затем всё завертелось, и обычный мир стал возвращаться: вопли чаек и крики людей внезапно раздались со всех сторон, как будто последний кусочек деревянной головоломки встал на место. Ладони и колени вновь ощутили жёсткость серых досок настила. Кто-то грубо дёрнул её, поднимая на ноги, но Киннитан не ожидала рывка и вновь чуть не упала; её удержала только сила могучих стальных мышц чужой руки. Боль в собственной конечности потихоньку стихала, но от одного воспоминания о ней у Киннитан перехватывало дыхание.
Что это ты тут разыгрываешь? похититель, Безымянный, сильно встряхнул её и огляделсявдруг кто-то заметил? но даже если бы и нашёлся среди людей кто-нибудь неравнодушный, все они сейчас были слишком далеко, чтобы их услышать.
Наверное, со стороны мы выглядим как отец и два капризных ребёнка, подумала девушка. Которые плохо себя ведут.
Внезапно у неё внутри всё словно оборвалосьнет, не от нового приступа боли, но от понимания: на том пути, которым они идут сейчас, для них нет надежды. Она почувствовала это всем существом: как петля затягивается, как все их шансы выжить развеиваются без следа, и только смерть стоит в конце дорогии нечто большее, чем смерть, нечто гораздо, гораздо худшее. Оно ждёт, поняла девушка, хотя и не разгадала, что оно такое. Но оно голоднолишь это она знала наверняка, и поджидает её во тьме на том конце пути.
Киннитан выровнялась и подождала, пока мужчина отпустит её, чтобы схватить Голубя, а затем развернулась и помчалась вперёд со всех своих заплетающихся ног, прямо к краю причала, даже не помедлив, когда похититель заорал ей вслед. Настил был мокрый и она едва не поскользнулась и не свалилась в воду, но сумела остановиться, вцепившись в торчащую сваю. Удержалась за неё, покачнувшись, и когда мужчина зашагал к ней, волоча за собой мальчика, предупреждающе вскинула руку.
Нет! собрав все силы, как только могла громко крикнула онаи слово вырвалось из разъеденного морем горла хриплым карканьем. Нет! Сделаешь ещё шаг, прежде не выслушав меня, я брошусь вниз. Я поплыву в глубину и отопью от океана столько, что умру прежде, чем ты сможешь меня достать.
Её мучитель остановился; ярость, смотревшая на девушку с невыразительного, тусклого лица, уступила место какому-то другому чувствув нём проявились холодность и расчётливость.
Я знаю, что мне не уйти от тебя, продолжила Киннитан. Отпусти мальчика и я сделаю всё, что ты скажешь. Попытаешься подойти вместе с ними я убью себя, можешь тогда везти автарку моё бездыханное тело.
Я не торгуюсь, заявил Человек-без-имени.
Голубь, убегай! заорала девушка. Давай, беги! Он не погонится за тобой! Убегай подальше и спрячься!
Но мальчик даже не шевельнулся; он стоял, вперив в неё взгляд, что-то переменилось в его личике, полном ужаса и потрясения от только что пережитого несчастья, и это новое выражение разрывало ей душу сильнее прежнего.
Мужчина всё ещё удерживал его запястье. Голубь покачал головой.
Давай же, повторила Киннитан. Иначе он только продолжит мучить тебя, чтобы заставить меня выполнять его приказы. Беги!