Лахесис - Татьяна Полозова

Лахесис

Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал ту ночь, когда впервые прибыл в свой взвод. Сержант и ребята, с которыми мне пришлось, потом стоять бок о бок против вьетконговцев не приняли меня дружелюбно, смотря так, будто я был дерьмом на лопате. Хотя, в общем-то, я им и был.

Мне исполнилось двадцать пять в ноябре 1969 года и уже через три недели, 12 декабря, меня и еще нескольких добровольцев выкинули в Сайгоне. Я пришел во Вьетнам с упрямым чувством патриотизма и верой в глупые идеалы. Уходил я оттуда, ни черта не понимая: какого дьявола я вычеркнул три года из своей жизни? Кто будет платить по счетам?

Мой сын как-то спросил меня, чувствую ли я себя героем. Я мог бы соврать, объяснив, что та война была необходимостью. Но я сказал правду: героизм самая глупая вещь на свете. Парни, погибшие во вьетнамской жаре не нужны своим матерям и женам, как герои. Они нужны им живыми и им плевать вернулись они без щита или на щите.

Сначала ты думаешь, что все это иллюзия, что ты станешь таким же, как твой отец или дед. Но они были защитниками, а ты нападающий. Ты просто наглый полицейский, который решил заняться рэкетом; старшеклассник хулиган, зажавший первоклашку в углу, вымогая у него деньги на молоко. Здесь ты чужак, вломившийся в окно, когда перед ним закрыли двери.

Проснувшись в одну из ночей ты понимаешь, что храп твоих друзей, который не дает тебе уснуть, может прекратиться завтра или прямо сейчас, если мальчишка вьетнамец вломится в вашу казарму, обвешанный гранатами. И ты иногда думаешь, что лучше бы умер вчера, так тебе, по крайней мере, не пришлось бы видеть гибель твоих друзей завтра.

Ты учишься жить в новом мире, привыкая к смерти, когда она топчется рядом с тобой каждую минуту, только поджидая, когда в ее списке твоя фамилия подойдет к вершине.

Ты уже не смотришь на смерть как на нечто противоестественное, а на насилие как на противоречие гуманистическим идеалам человечества. Ты плюнул на эти идеалы, чтобы выжить, а человечество плюнуло на тебя, чтобы не замараться в крови. Они умыли руки. Ты сделал насилие эстетикой.

***

 Привет.

Ее голос выдавал явное недовольство наступившим днем. Оливер поднял на напарницу глаза, оторвавшись от чтения нового дела, и неспешно кивнул.

 Привет.

Кетрин повесила пальто на вешалку перед дверью и заглянула за перегородку.

 А где босс?  Спросила она, кивая в сторону стола Питера.

 Его вызвал Теренс. Что-то очень срочное и сверхсекретное.  Оливер помахал руками над головой и закатил глаза.

 Опять он переспал не с той секретаршей?  Вполне серьезно спросила Кетрин.

Оливер усмехнулся, но промолчал.

 У нас новое дело?  Кетрин села перед ним, закинув ногу на ногу и покачивая носком влево вправо.

Оливер нервно отбросил папку в сторону и сцепил руки на груди.

 Ну, если ты предпочитаешь узнать, как шестидесятилетняя женщина смогла родить черепаху, то конечно.

Кетрин удивленно приподняла брови и взяла дело со стола.

какое это к нам имеет отношение?  Возмутилась она.

 Эту женщину считают колдуньей.

 Аааа, ну тогда, да, конечно. Естественно.  Кивнула она с сарказмом.  Почему бы и нет. Я пойду разводить костер?

 Не спеши, дорогая.

Марлини появился в кабинете так бесшумно, что качавшийся на стуле Оливер чуть не упал назад.

 Ты уже спалил бабушку?  Притворно обидевшись, спросила Кет, повернувшись к нему.  И все без нас.

Марлини цокнул языком и недовольно покачал головой.

 Нет, у нас есть кое-что посерьезнее. Ты слышала когда-нибудь о проекте «Лахесис»?

 Ну, да.  Сомнительно ответила она.  Группа, якобы, занятая специальными разработками в области вооружения.

 Якобы?  Переспросил ее Марлини, будто уже знал ответ.

Кетрин развела руками, обдумывая ответ.

 Их рассматривают как часть всемирной теории заговора, якобы,  акцентировала она,  они совместно с разведкой и ЦРУ готовили высадку в Персидском заливе. Они же, по слухам, являются частью мирового тайного правительства, которое контролирует все крупнейшие мировые державы.

Марлини удовлетворенно повел бровями.

 Не ожидал? Я могу еще и про протоколы сионских мудрецов рассказать.  Ухмыльнулась Кетрин.

 Я не понимаю, мы тут причем?  Отозвался Оливер.

Марлини сел на край стола перед ним и раскрыл папку с фотографиями, протянув пару из них коллеге.

 Знакомое имя?

 Полковник Моррис.  Прочел на оборотной стороне Нолл.  А должно?  Пожал он плечами.

Марлини скривился.

 Мне почем знать. Короче, этот Моррис, прибыл в Штаты три года назад из Марокко. Сразу попал в группу генерала Трэвиса, который как раз и занимался разработкой новой программы по контролю над вооружением.

 Все равно мы к этому, какое отношение имеем? Их зарезали ритуальным ножом семнадцатого века?  Предположила Кет, посмотрев на фото.

 Не мы, Кетрин, а ты.

Робинсон подняла удивленные глаза на Питера и наклонила голову, ожидая продолжения.

 Вернее твой отец.

 Марлини, я же просила тебя не лезть в это болото.  Проскрежетала Кет.  Оттуда все равно не выбраться.

Питер хлопнул руками по бедрам.

 Кет! Не ты ли говорила мне, что твоего отца подозревали в предательстве? Что его убрали, потому что он перестал подчиняться?! Неужели ты не хочешь знать правду?!

Кетрин вскочила со своего места и отошла к стене.

 Не хочу, Питер! Не хочу! Ты сам сказал: он мой отец и это превыше всего! Мне все равно, в чем его подозревал Гордон или кто-то еще.

 Может, ты просто боишься, что его слова окажутся правдой?

Марлини пожалел о сказанном еще до того, как начал говорить, но остановится не мог.

 Неужели, имя Чарльза Робинсона в списках проекта «Лахесис», чем бы они не занимались, не значит ничего? Он ведь не был коллекционером артиллерийских установок, как я помню.

 Остановись, Марлини.  Угрожающе прошипела Кетрин.  Остановись сейчас же.

 Упрекнешь меня в нечестности?  И не думал подчиняться Питер.  Но я как раз хочу узнать правду! И я хочу знать, почему Гордону она стала известна еще раньше? Как министерство обороны привязано к этому?

 Они контролировали поставки оружия на Восток.  Пробормотала Кет. Она опустила голову, часто моргая, смиренно смотря в пол и теребя ручку.

 Чарльз Робинсон был участником той войны!  Ядовито отметил Марлини.

Кетрин оторвалась от стены и подошла максимально близко к Питеру.

 Марлини, кто тебе сказал, что мы должны этим заниматься? Это вопрос ведомства министерства обороны, в крайнем случае, отдела контрразведки. Ты стал контролирующим агентом? С каких вдруг времен?

Она уставилась на него, прожигая дыру между глаз, ловя каждое движение зрачков.

 Теренс поручил мне это дело.  Теперь была очередь Питера замолчать и потупить взгляд.

 Но что мы расследуем?  Отвлек коллег Оливер.

Марлини и Робинсон разом повернулись к Ноллу, и Кет перевела глаза на Питера.

 Полковник Моррис убит вчера утром в своем кабинете, который охраняется лучше, чем хранилище в Федеральном Резервном Банке.

 Военные допустили рядовых агентов ФБР до расследования убийства их человека?  Недоверчиво переспросил Оливер.

 Теренс выбил нам это дело по своим каналам. Он непрозрачно дал мне понять, что это необходимо именно нам.  Марлини прикоснулся пальцем к лацкану пиджака Кетрин.

Она смиренно оглядела мужчин и опустила глаза. Внутри она знала, что Питер был прав: правда должна была выйти наружу. Она больше не могла прятаться в тенях лжи.

***

На улице стояла духота и такая влажность, что у меня вся экипировка до исподнего промокла еще в вертолете. Нас выкинули в Сайгоне, дав последние инструкции перед прибытием в штаб. Мой сержант был низким и худым парнем двадцати восьми лет, с поперечным шрамом во все лицо и обожженной левой щекой. Он говорил громко и отрывисто, глотая воздух между предложениями, и морщился так, будто ему в рот муха залетела.

Новобранцев приняли холодно и отслужившие уже несколько месяцев «старики», считавшие последние дни до дембеля, смотрели на нас со смешанным чувством презрения и жалости. Каждый из них видел в нас себя и ловил разницу, произошедшую с ними за время пребывания во Вьетнаме. Думаю, они поначалу нас и ненавидели за то, что когда сами были такими же, как мы и уже никогда такими не будут. Не будем.

316 взвод, в котором мне довелось служить до 1972 года, контролировал границу с Камбоджей и нас на вертолете перекинули туда. И мы ждали еще часов девять, когда группа разведки с лейтенантом Фарето вернется из вылазки против партизан, чтобы, наконец, получить инструкции.

Вместе со мной, новобранцами были чернокожий девятнадцатилетний парень Фрэд Лайнус, который все время что-то записывал в свой тонкий потрепанный блокнот без обложки; Люк Джарвисвысокий, крепкий техасец, который мог бы буйвола завалить одним ударом кулака; Саймон Николссмазливый маменькин сынок, по злой иронии, попавший на войну, и вечно распускавший слюни, вспоминая свою мамочку.

Нас закинули в казармы и дали время освоиться перед тем, как нас примет офицер. Если вы думаете, что я злился на этих парней, загорелых и вечно блестящих от пота во влажных, плохо проветриваемых спальнях, с обветренными, сморщенными лицами, вечно нахмуренных, даже когда они улыбались. Вы ошибаетесь. Я никогда не вспоминал ни одного из них дурным словом.

Отлично, парни, если вы мечтали о летнем лагере, то ошиблись параллелью. Это не мамина юбка, чтобы под ней можно было спрятаться.

Сержант Джерри Алекс вечно жевал спичку, и когда она превращалась в кашу, менял ее на свежую. Он даже во сне с ней не расставался. Он сплюнул сквозь зубы и дернул меня за плечо.

-как тебя зовут?  Грубо уставился он на меня.

Рядовой Робинсон, сэр.  Выпрямившись, ответил я.

Я не спрашивал твоего звания, я спросил твое имя, болван!  Рявкнул он.

Я отклонился чуть назад и посмотрел на него ошалелыми, испуганными глазами.

Чарльз, сэр. Чарльз Робинсон. Сэр.

О'кей, парень, значит Чарли. Какого дьявола ты сюда притащился?

Я отошел от него на шаг, внутренне опасаясь, как бы он снова на меня не налетел.

Доброволец, сэр.  Кивнул я.

По казарме пролетел шепот, среди которого я мог расслышать только слова «кретин» и «полный кретин».

Доброволец.  Недоверчиво прищурился сержант.  Отлично. Если не сдохнешь во время первой вылазки в джунгли, может быть, тебе хватит ума понять, что это стало самой большой ошибкой в твоей жизни.

И это стало моей самой большой ошибкой в жизни. Но не из за того, что вы подумали.

***

Дождь лил как из ведра, и они с трудом могли различить машины, идущие в нескольких метрах впереди. Марлини барабанил руками по рулю, отбивая ритм, в такт с движением дворников.

 Если Теренс решил поручить это дело нам, то почему ничего не объяснил?  Спросила Кетрин, наклонившись вперед, между двумя передними сиденьями.

 Мне показалось, что он и готов был бы рассказать, но не смог. Знаешь, я никогда не видел его таким напуганным.

Кетрин посмотрела на Оливера, а тот перевел взгляд на Питера. Марлини остановил свою дробь и крепко сжал руль.

что? Почему вы так странно себя ведете? Вы еще что-то знаете?  Напряглась Кетрин.

Марлини посмотрел на друга через зеркало заднего вида и закусил губу.

 Оливер?  Надавила Кет, понимая, что от Питера вряд ли чего-то добьется.

Нолл опустил глаза к ногам и потеребил ручку на двери, будто предпочитал выпрыгнуть из машины на полном ходу, чем объясняться.

 Уинстер!  Воскликнула Кетрин, хлопнув его рукой по плечу.

Мужчина повернулся к ней и посмотрел потерянным, почти убитым взглядом.

 Кет, не проси меня, ты же знаешь, я не смогу тебе отказать.

Робинсон прорычала что-то невразумительное и отклонилась назад.

 Отлично, можете хранить свои секреты, конспирологи.  Недовольно пробурчала она.

Марлини наклонился вперед, рассматривая дорогу, и притормозил у первого неонового знака, который можно было разглядеть.

 Кетрин,  повернулся он к напарнице,  успокойся. Никто от тебя ничего не собирается скрывать.

 Послушай, Марлини! Ты втянул меня в это дело!  Она наклонилась вперед и выставила палец вперед.  Ты заставил меня вытащить правду наружу! Ты сказал, что мы должны узнать, что случилось с моим отцом! А теперь все это похоже на то, будто я маленькая девочка, от которой родители скрывают смерть любимого кролика.  Она снова откинулась на спинку пассажирского сиденья и повернулась к боковому окну.

 Кет, не будь ребенком.  Выдохнул Питер. Он посмотрел на Оливера, и одного мига хватило, чтобы мужчины поняли друг друга.

 Незадолго до того, как нам поручили это дело на адрес Бюро пришла почта с именем Питера и моим.  Кетрин посмотрела на Нолла, увлекшись началом его рассказа.  Это была записка, напечатанная на компьютере, очень лаконичная. В ней говорилось только, что мы вскоре получим дело, не из нашей компетенции. Автор намекнул, что игра не стоит свеч и, если мы не хотим никого потерять, то не должны вступать в нее, а особенно вовлекать тебя.

 Он угрожал?!  Воскликнула Кетрин.

Оливер отвернулся, потер лоб рукой и переплел пальцы в замок, пользуясь заминкой для поиска подходящих слов.

 Он не настолько глуп, чтобы угрожать. Это было, скорее, предупреждение.  Закончил за Нолла Питер.  Но незнакомец дал понять, что нас в этом деле быть не должно.

 Или мы потеряем все.  Процитировал автора Нолл.

 Но как можно потерять что-то, чего нет?  Резонно спросила Кетрин. -что можно потерять, если мы и так ничего не знаем? Они что боевиков про Крутого Уоккера насмотрелись? Собираются убивать членов наших семей?

Марлини и Уинстер посмотрели друг на друга и пожали плечами.

 Надеюсь, что нет. Но, если ты считаешь, что Если ты думаешь, что Рейчел Если

 Марлини!  Кетрин толкнула передние сиденья и уставилась на Питера.  Прекрати, чтобы он не писал и не говорил, Рейч никогда не пострадает от этого! Но это не значит, что я хочу повесить все грехи на своего отца.  Она заглотнула воздух, который комком скатился по ее горлу.  Мне нужно это.  Умоляюще произнесла она.

Марлини посмотрел на Оливера, поймав едва заметный кивок головы. Всем было это нужно. Кто мог отказать сам себе?

***

Полковник Фарето прошел по узкому коридору, обитому красными деревянными панелями с пола до потолка, и вышел в просторный квадратный зал, без дверей, с панорамными окнами, рамы которых были того же оттенка, что и стены в коридоре.

 Господа,  учтиво обратился он к собравшимся,  думаю, что у нас могут возникнуть определенные проблемы.

Седой старик, сидящий в глубоком кресле с высокой спинкой, чуть приподнялся, оперевшись на подлокотник и тут же сел обратно.

что произошло, мистер Фарето?

 Это связано с убийством полковника Морриса.

Мужчины в зале нервно передернулись, как по команде и вытянулись по струнке, будто ожидали смертного приговора.

 Мне казалось, что этот вопрос улажен.  Ответил молодой мужчина, с густыми смольными волосами, небрежно торчащими, из за своей пружинистой жесткости.

 Было улажено.  Поправил его Фарето.  Теренс поручил это дело Марлини и Робинсон.

 Марлини и Робинсон?  В унисон переспросили мужчины.

Фарето кивнул.

 Но проблема не в этом.

Он грузно упал в кресло у окна и достал из кармана позолоченный портсигар.

 Кетрин знает, что ее отец не был чист на руку.

как?  Возмущенно воскликнул тот же молодой мужчина.

Фарето покрутил в руках тонкую сигарету и сунул ее обратно в портсигар.

 Это остается загадкой. Его личное дело было строго засекречено. Даже Теренс не был знаком с деталями.

Мужчины обернулись в дальний угол комнаты, где на краю дивана, закинув ногу на ногу, сидел Майкл Гордон.

что?  Возмущенно уставился он на них.  Думаете, я бы проболтался?

 Ты единственный кто мог бы это сделать.  Ехидно скривился мужчина с маленькой аккуратной круглой залысиной на затылке и тонкими белесо пепельными волосами на висках.

 Ей никогда не составляло труда вытянуть из тебя что-то.  Заметил седой старик.