Владислав разволновался. Лицо его стало пунцово-красным. Он растеряно посмотрел на адвоката, призывая того помочь ему в этом вопросе.
Александр Константинович, какое отношение это имеет к моему клиенту, что он пил в тот вечер?
Самое прямое. Ваш клиент подозревается в совершении тяжкого преступления. Вы удовлетворены, Самуил Абрамович, моим ответом? Да, да, ваш клиент обоснованно подозревается в совершении тяжкого преступления, и мне сейчас нужно знать в каком состоянии он в этот вечер находилсябыл трезв или пьян.
Самуил Абрамович почему-то вздрогнул от этих слов, ведь нанимая его сегодня утром, отец Владислава ни словом не обмолвился о том, в чем конкретно подозревается его сын.
Вы сходите с ним в милицию, послушайте, зачем его туда вызывают. Опять, наверное, что-то с ребятами натворил.
Сейчас Сигал лихорадочно думал, что предпринять в этом случае.
Слишком громко сказано, Александр Константинович. Не нужно пугать моего клиента этими серьезными словами. Давайте конкретнее, в чем его лично подозревают органы внутренних дел?
Серов откашлялся и, взглянув на парня, начал говорить. Он старался запомнить все, что происходило на лице Свиридова. Говорят, что лицо человеказеркало его души, вот и сейчас, маска какой-то отрешенности и равнодушия моментально слетела с лица Владислава. Сначала на лице парня появился интерес, который сменился растерянностью, а затем страхом. Как не старался он вести себя непринужденно, у него это не получалось. Когда Серов закончил говорить, в кабинете наступила напряженная тишина. Стороны явно обдумывали свои дальнейшие шаги. Первым не выдержал тишины Сигал. Он вскочил со стула и стал трясти ручными часами перед лицом Александра.
Все товарищ, Серов, время, отведенное законом для допроса, закончилось. Я не вижу необходимости дальше вести эту, никому не нужную, полемику. У вас нет никаких доказательств в виновности моего клиента. Вы не можете его задерживать, так как у вас ничего нет, что могло повлечь его задержание. Мы уходим. Прощайте.
Они поднялись и молча, направились к двери. Неожиданно адвокат остановился и, повернувшись лицом к Серову, произнес:
Александр Константинович, вы знаете, кем приходится этот мальчик Анатолию Александровичу Свиридову? Это его родной сын. Следующий раз, когда вы вновь пожелаете пообщаться с этим человеком, вспомните об этом.
Спасибо, Самуил Абрамович о напоминании, однако, это ничего не меняет. Я подозреваю не отца юноши в совершении тяжкого преступления, а лично его. До встречи. Я думаю, что эта встреча произойдет в ближайшее время.
Адвокат плотно закрыл за собой дверь, оставив Серова одного со своими догадками и версиями.
***
Михаил Понаётов, осторожно вошел в приемную УВД и остановился на пороге. Он долго стоял, раздумывая звонить или не звонить. Наконец, набравшись мужества, он поднял трубку и набрал нужный ему номер.
Подождите минуту, ответил ему Александр, ловя себя на мысли, что обращается к нему на «вы». Я сейчас спущусь за вами.
Среди людей, сидевших в приемной, он сразу вычислил Панаетова. Это был молодой человек в возрасте около двадцати лет, одетый в спортивный импортный костюм. На его прыщавом лице блуждала какая-то непонятная Серову улыбка.
Пойдемте, Михаил, произнес он, обращаясь к молодому человеку, это я вас вызывал.
Парень поднялся со стула и молча, направился вслед за Серовым, держа в руках большую спортивную сумку. Он вошел в кабинет оперативника и окинул его взглядом.
Небогато живете, Александр Константинович. В кино показывают крутые кабинеты, фотографии преступников на стенах, а здесь у вас все просто и кабинет маленький, и фотографий нет.
Понаетов бросил сумку на стул и сел напротив сотрудника уголовного розыска.
Вы, наверное, уже догадались, по какому вопросу я вызвал вас в УВД, произнес он, продолжая обращаться к нему на «вы». Вчера я разговаривал с вашим приятелем Свиридовым, и он сообщим мне, что вы были с ним в ночном клубе 25 января этого года.
Едва заметная усмешка, промелькнула на лице Михаила. Закинув ногу на ногу, он в упор посмотрел на оперативника.
И что? Там помимо нас было около сотни людей и, причем здесь я? Скажите, Александр Константинович, вы знаете кто мой отец?
Знаю, Михаил, знаю, но это, поверь мне, ничего не меняет. Усвоил? И еще, здесь вопросы задаю я, а вы отвечаете. Вот и хорошо. Меня интересует девушка, с которой вы познакомились в тот вечер. Как ее звали?
Михаил громко и как-то не вполне естественно засмеялся.
Да бросьте вы, Александр Константинович, яне маленький и не собираюсь ни перед кем отчитываться. В ночном клубе много всяких девушек, какая конкретно вас интересует? спросил он оперативника.
Вот эта, ответил Серов и положил на стол фотографию мертвой девушки. Посмотрите внимательней, именно с ней вы покинули клуб.
Понаетов даже не посмотрел на фотографию. Он нагнулся и стал завязывать шнурок на кроссовках.
Слушайте, товарищ Серов. Я вообще не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете? Я не знаю, кто это. Я вижу ее впервые.
Вы не ответили на мой вопрос, вы знали эту девушку или нет? Официант, обслуживавший столик, утверждает, что она сидела с вами за вашим столом.
И, что? Мало ли кто мог сидеть за нашим столиком? Может, она и сидела, но я, ее не знаю и не помню.
Посторонний и незнакомый вам человек не мог сесть за ваш столик, это правда?
Михаил громко засмеялся. Он вел себя так развязано и нагло, что его поведение стало выводить из себя Серова.
Не паясничайте, гражданин Понаетов, вы не дома. Если вы забыли, где находитесь, то я вам могу напомнить об этом.
Что бить будете? Давайте, вы ведь по-другому разговаривать не умеете. Но я вас все равно не боюсь. Не пытайтесь «натянуть» меня на это преступление. Когда человек пьян, то ему абсолютно все равно, кто сидит с ним рядом. Может, она и сидела за нашим столом, но я этого не помню. Какое все это имеет значение? Сидела она, не сидела? Вы сами подумайте, что вы имеете в отношении меня? Вы сможете доказать, что это я ее убил, в яму закопал и надпись написал? Нет! Тогда о чем мы здесь с вами говорим? Вы пытаетесь поймать меня на противоречиях? Да, мне глубоко плевать, что об этом говорил вам Свиридов. Он был таким же пьяным, как и я и мог все это видеть абсолютно по-другому.
Михаил отвернулся и стал смотреть в окно, за которым, кружась в воздухе, медленно падали снежинки. Весь его вид говорил Серову том, что он больше не желает вести разговор на эту тему.
Понаетов! Не рассчитывайте на то, что это преступление сойдет вам с рук. Ваша группавы, Свиридов и Морозов убили человека, и за это придется отвечать перед законом.
Если вы начитались Достоевского и считаете, что меня будут терзать муки совести и я и побегу к вам, чтобы облегчить совесть, и все рассказать вам, не рассчитывайте. Я буду говорить лишь тогда, когда каждое ваше обвинение будет подкрепляться конкретными фактами. Если вы хорошо знакомы с моей биографией, то вы знаете, что я учусь в университете на юридическом факультете и все хорошо понимаю, что все эти разговоры, абсолютно беспочвенны. А, сейчас, отпустите меня, мне нужно идти на тренировку в спортивный зал.
Он встал и, взяв сумку, направился к двери.
Мы не прощаемся, Понаетов, произнес Серов.
Как сказать.
Он закрыл за собой дверь. Когда Александр вышел в коридор, он оказался пустым.
***
В кабинет неслышно вошел Шахов и, бросив шапку на стул, начал снимать с себя дубленку.
Ну, как раскрыл убийство? Если скажешь, нет, не поверю.
Раскрыл рот от удивленья, в тон ему ответил Серов. Быстрые вы все здесь.
Вот-вот, хрен ты его раскроешь, там такие связи и возможности, что сплющат тебя, Серов, моментально. Я этого младшего Понаетова помню еще пацаном. Нахал, одно слово.
Ничего Валентин, мы ему крылья подрежем. Нет безвыходных ситуаций, есть лишь неприятные решения.
Шахов громко засмеялся.
Правильно, Саша. Я никогда не считал тебя сказочником, а сейчас. То ли ты стареешь, Серов, то ли ослеп и не видишь, в каком мире сейчас живешь. Блажен, кто верует в справедливость в этом мире
На столе громко зазвонил телефон. Шахов поднял трубку, а затем медленно передал ее Александру.
Это тебя, кажется, Собин.
Серов быстро убрал со стола документы и, поправив перед зеркалом прическу, направился к начальнику отдела.
Что ты за человек, Серов! Везде одни проблемы с тобой! начал Евгений Иванович. Что ты вцепился в этого Понаетова? У тебя на него что-то есть? Вот и я думаю, что ничего нет.
А, в чем дело, Евгений Иванович? Я что-то нарушил? Нельзя ли каким-то образом уточнить ваши ко мне претензии в отношении Понаетова? Может, я чего не знаю, тогда объясните мнедураку.
Ты дурака, Серов, не включай, здесь в этом кабинете больных нет. Скажи, что у тебя есть против этой троицы, за которую ты зацепился? Ничего! словно подытоживая сказанное, произнес Собин. Их отрабатывала группа Евграфова и ничего не нашла, за что можно было бы зацепиться. Я рассчитывал, что ты увидишь в этом деле чего-то новое, что не увидели они, а ты снова вцепился в них, словно старый бульдог. Ну и что, что эта девушка сидела с ними за одним столом? Что дальше? Она, насколько я знаю, сидела и за другими столами. Она, наверняка, проститутка и готова была повиснуть на шее у каждого, кто ее напоит, накормит и заплатит.
Собин перевел дыхание и, взглянув на Серова, продолжил:
Сейчас ты мне начнешь рассказывать, что они все одновременно покинули ночной клуб и, что эти люди, последние, которые видели ее живой? Но, это нужно еще доказать, а не утверждать. Мало ли куда она могла пойти после выхода из клуба. Могла с кем-то поехать и на машине, не правда ли?
Александр молчал. Начальник отдела был в какой-то части прав. Они могли выйти вместе, а затем разойтись в разные стороны. Это тоже могло быть, но, ни один из них почему-то об этом не говорил. Значит, этого не произошло, и они все направились в одно место. Интересно, куда?
«Нужно проверить, где у их родителей находятся дачи или загородные дома» отметил он про себя.
Ты, что молчишь, Серов! Я с тобой или со стеной разговариваю?
Думаю, товарищ начальник, над вашими словами.
Ты что издеваешься надо мной? Думать нужно не здесь, а на рабочем месте, стал понемногу распаляться Евгений Иванович.
Думать, нужно всегда и не только на рабочем месте, парировал его выпад Александр.
Лицо начальника стало пунцовым, губы перекосила злая улыбка.
Тебе не кажется, Серов, что ты не видишь краев? Если ты в этом отделестарожил, а я проработал в нем меньше, чем ты, это еще ни о чем не говорит. Здесь яначальник, а тымой подчиненный и это не нужно забывать никогда. Вот тебе неделя, чтобы ты разобрался в этом деле!
И, что? вдруг он вспомнил крылатый вопрос Понаетова, который тот задавал несколько раз в процессе работы с ним. Расстреляете?
Вот тогда и узнаешь, что с тобой произойдет, Серов. А, сейчас, иди, работай и не испытывай моего терпения.
Александр вышел из кабинета и, улыбнувшись Ларисе, направился к себе в кабинет.
***
Вечером, когда он уже ложился спать, Александру позвонила жена.
Здравствуй, Саша. Как твое здоровье? Мне тут сегодня рассказали мои знакомые всякой жути о тебе. Это правда?
Что, именно рассказали? Я, что-то не совсем понял, о чем ты говоришь и зачем тебе все это?
Ну, как это зачем? Ты же мнене посторонний человек, штампа о разводе в паспорте у нас с тобой нет. Мне все эти слухи вокруг тебя очень не приятны. Я переживаю за тебя.
Серов громко рассмеялся над этими словами.
Лена, не смеши меня. Вот мой тебе совет: ты не собирай все эти сплетни и слухи и все будет хорошо. А в отношении штампа в паспорте могу сказать лишь одно, ты давно его поставила на моем сердце и поэтому давай, не будем касаться этой болезненной темы. Могу сказать тебе лишь однопока обо мне еще говорят, значит, яживой.
В трубке послышалось дыхание жены. Она, похоже, не ожидала от него столь резкого ответа.
Ты, наверное, прав, Саша. Я не должна была спрашивать тебя об этом. Зная тебя, зная твою реакцию, могла бы и так догадаться, как ты отреагируешь на все это.
У тебя все, Лена? спросил он ее.
Нет. Я хотела поговорить с тобой о нашей дочери.
Говори, я внимательно слушаю тебя.
Ты знаешь, Саша, я устроилась на работу и сейчас не могу ежедневно помогать Маше.
Я понял тебя. Я даже не знаю, как ей помочь в этом вопросе. Ты же великолепно знаешь, где я работаю. Я не могу все бросить и сидеть с ребенком.
Я тоже теперь работаю, произнесла она, надавив своим голосом на последнее слово. Сейчас ты понял, почему я интересуюсь твоим состоянием и работой. Скажи, ты не хочешь уйти в отставку, то есть на пенсию?
Мне еще нужно ее заработать. До полной выслуги, мне осталось еще полгода.
Уйди по состоянию здоровья, ведь у тебя, его действительно нет, настойчиво произнесла жена, снова делая ударение на последнем слове.
Лена! Скажи мне честно, а что тебя заставило пойти на работу? Когда ты жила со мной, ты пятнадцать лет не работала, а сейчас, ты вдруг решила немного потрудиться?
Что за глупые вопросы ты мне задаешь? Ты, что не понял, что мне не хватает денег.
Теперь понял. После того, как ты полтора года назад ушла от меня к тетке, тебе хватало, и все было нормально, а сейчас, выходит, не хватает.
А, что мне так и сидеть на шее у тетки? У меня, наверное, есть совесть.
Александр засмеялся, услышав ее размышления о наличии у нее совести.
Ты, что смеешься? Я, что-то такое смешное сказала тебе?
Наверное, нет. Дай мне возможность самому решать мои проблемы. С дочкой я поговорю сам на эту тему.
Только не думай «наезжать» на нее. Я знаю, как ты можешь говорить с людьми. Они после общения с тобой плачут.
Вот и ты, похоже, всю жизнь только и плакала, когда жила со мной.
Что ты из себя корчишь дурака Короче, я тебя поставила в известность, все остальное зависит лишь только от тебя.
Лена! Давай, закроем эту тему на сегодня. Я не хочу с тобой ругаться, глядя на ночь.
Она бросила трубку. Услышав гудки отбоя, Александр положил трубку и, достав из пачки сигарету, закурил. Он снова почему-то подумал о жене, о ее способности устраивать проблемы на ровном месте.
«Да, начальник отдела был тогда прав, когда предупреждал меня о ее врожденной конфликтности. Почему я тогда его не услышал? Наверное, люди правы, когда говорят о том, что если Бог хочет наказать человека, то он лишает его разума, так и здесь произошло».
Он загасил сигарету и направился в спальню.
***
Максим сидел напротив Серова и отрешенно смотрел в окно, не обращая никакого внимания ни на хозяина кабинета, ни на задаваемые ему вопросы. О том, что он будет молчать и не произнесет ни одного слова, он предупредил Александра сразу же, как переступил порог его кабинета. Его молчание стало раздражать оперативника и он, чтобы как-то успокоиться и взять себя в руки, подошел к окну. Взгляд его невольно скользнул по автостоянке, на которой, заметно выделяясь из припаркованных автомашин, стоял большой американский джип, принадлежащий Морозову Максиму.
Хорошая у вас машина, Максим, дорогая, обратился к нему Серов. Наверное, очень престижно иметь подобный транспорт?
Да, коротко ответил парень. В городе лишь одна такая машина и тау меня.
Глядя на его, Серов безошибочно определил его лидерское положение в группе. Заказать столик в ночном клубе «Токио» мог только он и никто другой из этой троицы. Сейчас, стоя у окна, и внимательно рассматривая машину Морозова, он вдруг неожиданно для себя вспомнил историю своего старого друга Давлетшина Фарида о том, как тот однажды «развалил» преступную группу. Решив не мешкать, Серов неожиданно предложил Морозову прокатиться по городу.
Зачем? спросил его Максим. Мне что больше делать нечего, как кататься с вами по городу.
Неужели, тебе никогда не приходилось катать своих товарищей. Пусть мое руководство подумает, что я поехал с тобой в ночной клуб, на очную ставку. Мы для этого еще и оператора возьмем с собой. Как ты на это смотришь? Надоело мне сидеть в этом кабинете. Хочется посмотреть, как живут настоящие крутые ребята.
Морозов думал недолго. Он посмотрел на Серова и, улыбнувшись ему, произнес:
Хорошо, поехали. Это лучше чем сидеть здесь и отвечать на ваши идиотские вопросы.