О, боги, выдохнула Шу. Вокруг бушевал вихрь волшебной энергии, заключая их в ослепительно грохочущую, горячую, мягкую и шелковистую розово-золотую сферу. И это всё было её! И центром и источником этой немыслимой роскоши, этого упоительного блаженства, этой пьянящей мощи был он.
Хилл, Хилл! тихонько позвала она. Невероятно прекрасные синие глаза заворожено уставились на неё.
Да, милая? его лицо горело.
Ты останешься со мной?
Если ты этого хочешь.
А ты? Как хочешь ты?
Я хочу, чтобы ты была счастлива, любовь моя. Со мной или без меня, не важно. И моя жизнь принадлежит тебе. Не потому, что ты купила меня. А потому, что я тебя люблю, он светло улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, и я навсегда останусь с тобой, умру я сейчас или потом. Вот, взгляни, Шу, он взял её руки в свои, видишь, в твоих ладонях моё сердце. Оно бьется, пока оно нужно тебе.
Это подарок?
Да. Подарок, он снова ласково гладил возлюбленную и любовался разгорающимися золотистыми искорками в прекрасных лиловых очах. Хилл сказал то, что надо было сказать очень и очень давно. И понимал, что ещё немного, самую малость промедления, и он бы опоздал. Они оба опоздали бы.
Хилл, милый, если ты правда любишь меня
Я правда люблю тебя
Почему ты ушел, не сказав мне ничего? Что за такой важный долг?
А ты думаешь, я всегда был рабом? Разве я не должен тому, кто меня продал?
Кто тебя продал да, конечно
Шу, любовь моя, я не мог тебе сказать.
Но ты же снял ошейник
Я думал, что у меня совсем нет времени. Мне нужно было успеть, пока
Нет, не говори. Пожалуйста!
Ладно. Это уже не так важно, гораздо важнее было то, что он может держать её в своих руках, и разговаривать с ней, и целовать её. Все то, что, как ему казалось недавно, безвозвратно потеряно. И все опасения и сомнения не имели больше никакого значения.
Почему ты не боишься меня? оторваться от его ласковых горячих губ было невероятно сложно, но ей хотелось понять его, хотелось говорить с ним, слышать его голос.
А что, нужно?
Обычно, стоит мне обратить на мужчину внимание, у него случаются судороги или медвежья болезнь.
Да ну? Что-то я ничего подобного не заметил.
Ты исключение. Самый первый раз, когда я увидела тебя, ты так посмотрел на меня словно звал. Словно хотел, чтоб я подошла к тебе.
Ты коснулась меня. Так ласково. И ты была так прекрасна Я столько слышал о тебе
Всяких ужасов
Я даже видел тебя однажды, года три назад.
Никто ещё не называл меня прекрасной. Жуткой холерой сколько угодно. Упырем, людоедкой, троллем в юбке
Они слепые. Ты похожа на грозу. Синяя, лиловая, голубая, клубишься и переливаешься, и маленькие такие молнии пробегают. Если ты сердишься, то фиолетовые, если спокойнаголубые, почти белые, а иногда, Хилл мечтательно и чувственно улыбнулся, нежно-розовые и золотистые.
Он нежно провел ладонью по её волосам, словно пытаясь поймать одну из этих молний.
Надо же Ты всех так видишь?
Нет. Только тебя. И других магов. У обычных людей бывает иногда отблеск, чуть-чуть.
А ты сам какой?
Не знаю
Хочешь, скажу?
Конечно.
Ты золотой. Как солнце. И тёплый-тёплый
Шу, ты поцелуешь меня, наконец?
Да, любимый, она обняла его и коснулась губами его губ. Хилл? Шу потянула его за собой к кушетке. Дай сюда твои руки.
Он протянул ей окольцованные кровоточащими ссадинами запястья. Шу коснулась ранок губами и шепнула:
Прости, Хилл.
Любимая, ты не заболела? Или у меня что-то со слухом? Хилл недоверчиво и удивленно усмехнулся.
Прости. Пожалуйста. Хилл. Шу повторила, удерживая его запястья у своих губ и серьёзно глядя ему в глаза. Снова поцеловала ладони. Я поступила с тобой дурно. Прости, что заставила тебя молчать. Что купила тебя. Что надела на тебя ошейник. Что унижала и била тебя. Что звала тебя Тигрёнком
Только за первое, любовь моя, Хилл привлек её к себе, обнял и баюкал, словно маленькую девочку. За всё остальное не надо, не стоит
Надо. Я знаю, у меня ужасный характер, тебе тяжело пришлось со мной. Я не привыкла сдерживать свои желания это было жестоко
И не надо мне нравятся твои желания. И можешь звать меня Тигрёнком.
Я делала тебе больно
Хилл поцелуем поймал её последнее слово, опрокидывая на кушетку, приник всем телом и выдохнул ей за ухо, зарываясь лицом в черные, пахнущие осенними листьями пряди:
Если ты имеешь в виду хлыст, то это не больно у него кружилась голова от её нежных касаний. Всё, что ты со мной делаешь, так чудесно
Ты шутишь она провела по его спине вниз острыми ногтями. Тебе правда нравится?
Да. Очень его руки теребили и стягивали с неё рубашку.
Но ты кричал
Но кричать можно не только от боли Хилл оторвался от её ключицы и взглянул на неё. Лукавые глаза сияли, словно пронизанное солнечными лучами море. Ведь тебе приятно рисовать на мне узоры, и слизывать кровь, их дыхание снова смешалось, мне нравится твое чувство прекрасного, любовь моя.
У тебя странный вкус, любимый
У тебя тоже, родная
Сплетение юных тел укрывало лишь угасающее мерцание заката за окнами и ощущение дивной гармонии. Слитно трепещущее дыхание, унисон пульса, перемешанные черные и соломенные пряди, тихие стоны и вскрики, вязь нежных слов и ласк создавали уютный кокон, отгородивший их от всего мира.
Они отдыхали в полусне, не размыкая объятий. Гибкая высокая фигура вытянулась, закинув одну руку за голову, другой лаская изящный изгиб узкой спины, черноволосая голова покоилась на смуглой груди, тонкие бледные пальцы поглаживали легкий золотистый пушок на рельефном бедре, беспорядочно скользя по влажной коже.
* * *
Нет, это вы послушайте, дорогой брат! За эти два дня вы должны как угодно раздобыть приглашение! Хоть удавитесь!
Но, барон, я не смогу! Эти приглашения невозможно даже купить!
Вы что, не понимаете, что ставите под угрозу весь наш план! Что вы, как маленький, право слово. Вон, поухаживайте за дочкой графа.
Какой дочкой?
Да вон той, старшей.
Этой образиной? Да она меня старше вдвое!
Вот-вот. А на неё приглашение имеется, на два лица, между прочим.
Нет, вы шутите. Да надо мной будут смеяться все, кому не лень.
Это вы думаете, что шутите. Какая разница, кто над кем будет смеяться, если наше дело провалится? Вы поклялись. Извольте теперь делать то, что требуется, а не то, что хочется.
Барон, зачем так серьезно? Ну, не будет меня
Вас не будет в живых, сударь.
Но это же
Вы, кажется, не понимаете, что мы не можем рисковать. Кто не с нами, тот против нас! Или вы забыли?
Но я же с вами, с вами да что вы, в самом-то деле. Ладно, пойду охмурять крысу.
Никаких крыс. Глядите веселее, сударь. От такой физиономии, как у вас, даже такая красотка, как Дарика, сбежит.
Барон, я только ради нашего дела иду на такие жертвы!
Не сомневаюсь, брат мой. Укрепитесь в вере, и вам воздастся.
Да, не помешало бы.
Вот, выпейте фарнийского, у наших дорогих друзей сегодня отличные вина.
Пожалуй, бокал-другой поможет мне э. укрепиться. Да.
Не богохульствуйте, сударь.
Да нет, что вы, барон. Как можно!
Вот и отлично. Вперед, к чистоте, брат мой.
В один глоток осушив кубок, молодой человек твердой походкой отдающего себя в жертву во имя справедливости направился к томно обмахивающейся веером барышне. Лет тридцати, с острым носиком и маленькими глазками, с мышиного цвета волосами, неудачно и неровно окрашенными в нечто наподобие пепельной блондинки, в претенциозном модном туалете, подчеркивающем полное отсутствие всяческих форм, Дарика Ламбур и впрямь походила на крыску. Заметив приближающегося к ней симпатичного кавалера, она активнее заработала веером и состроила гримасу, в её представлении обозначающую очаровательную улыбку.
Некоторое время барон наблюдал за неуклюжими попытками недавнего собеседника обаять даму, и, как только убедился в том, что рыбка заглотила наживку вместе с крючком и удочкой, отвернулся. «Какое убожество! С кем приходится работать! Видел бы Мурс»с этими невеселыми мыслями он устремился к следующему единомышленнику. Все с тем же сомнением, не придется ли и его силком тащить в нужную сторону. К торжеству чистоты и света.
Глава 5
239 г. Третий день Осенних Гонок. Суард.
В особняк ирсидского посла лорд Рустагир вернулся только под утро, уставший и недовольный. Интрижка с Её Высочеством, на которую он даже и не рассчитывал, пока не обещала приблизить его к цели, а вот помешать могла, и весьма серьезно. Великолепная Ристана оказалась капризной, вздорной и требовательной особой, мнящей о себе невесть что. Может быть, она и неплохо справлялась с обязанностями Регентши, и успешно держала в кулаке Королевский Совет, но вот на своих приближенных она вымещала все. И злость, и досаду, и разочарование, и просто дурное настроение. А вчерашний бал, похоже, совершенно вывел её из себя.
Когда Её Высочество соизволила обратить на него внимание, лорд Рустагир поначалу обрадовался возможности войти в круг приближенных ко двору. Весь вечер он добросовестно развлекал принцессу историями из высшего света Метрополии, сочувственно поддакивал и кивал в ответ её жалобам на непутевых брата с сестрой, восхищался её красотой и политическими талантами и потихоньку выяснял, получится ли найти с Регентшей взаимопонимание в единственном важном вопросе.
Ничего толком добиться от самовлюбленной красавицы не удалось. Её Высочество предпочитала беседовать исключительно о себе, изумительной и неподражаемой, с редкими перерывами на сплетнине менее чем об императорской семье. Он, конечно, мог порассказать о сыновьях Его Всемогущества немало интересного и весьма интригующего, но делиться с трудом добытой информацией за просто так? Никакие красивые глаза этого не стоят. Тем более что обладательница этих самых глаз и так вцепилась в него мертвой хваткой и под конец вечера все же показала свои знаменитые цуаньские ковры. Впрочем, против такого завершения бала лорд Рустагир ничего не имел. Хоть Регентша и здесь показала себя избалованной до безобразия, но опыт и страстность вполне компенсировали некоторые её недостатки.
За завтраком любезный Кемальсид бросал на него выразительные взгляды, но при супруге проявить иначе жгучее любопытство не решился. Зато за чашечкой кофе в кабинете дал ему волю.
Рассказывайте, дорогой друг, рассказывайте! лорд Иршихаз буквально светился восторгом пополам с гордостью. Как вам удалось?
Прекрасный был вечер, Нимуе небрежно пожал плечами. Столько интересных людей
Не скромничайте, дорогой мой! Уже весь Суард в курсе, с кем Её Высочество покинула бал, посол довольно улыбнулся. Она великолепна, не правда ли?
О да. Её Высочество бесподобна, он поддержал игру. Но, право, не стоит оскорблять недостойными подозрениями столь высокую особу.
Разумеется! Её Высочество выше любых подозрений. Но, говорят, цуаньские ковры в её гостиной
Не имеют себе равных.
Мужчины обменялись заговорщицкими улыбками, полными понимания. Вот если бы кроме цуаньских ковров Её Неотразимого Высочества лорду Рустагиру удалось увидеть ещё что-нибудь интересное но ничего нового обнадеживающего из встречи с Регентшей он не получил. Судя по вчерашней беседе, ненависть к младшей сестре настолько застила ей белый свет, что единственным, что устроит Великолепную, будет смерть младшей сестры, а никак не брак с Наследником Марки. Но, с другой стороны, вовсе не обязательно делиться с ней всеми подробностями. Возможный способ действий и подходящее враньё для Регентши постепенно приобретали все более четкие контуры. Но, чтобы определиться с планом, информации все ещё недоставало.
У Дарнишей? С удовольствием, дорогой Кемальсид! Если не ошибаюсь, несостоявшийся тесть самого короля?
Не уверен, что несостоявшийся. Ах, да, вы же не слышали, что маркиз сказал Его Величеству! посол довольно улыбнулся.
Вы имеете в виду Дукриста?
Кого же ещё, лорд Иршихаз неторопливо раскуривал трубку, наслаждаясь любопытством и нетерпением гостя.
Какой у вас интересный сорт табака, лорд Рустагир заинтересованно принюхался. Не встречал это смесь?
Четыре сорта и можжевеловая отдушка, мне её королевский аптекарь поставляет.
Изумительный запах! он покивал с видом знатока. Так что там с маркизом?
Представьте себе, он заявил, что сам Император заинтересован в этой свадьбе.
Или сам Дукрист.
Что скорее всего. Но Её Высочеству придется смириться в любом случае, посол затянулся и окутался ароматными клубами дыма. Одним развлечением меньше.
Мне показалось, что у вас тут развлечений более чем достаточно. Один вчерашний бал стоил десятка театральных премьер.
Да, младшая принцесса не дает обществу скучать. Но вчера она превзошла самое себя.
И часто Её Высочество устраивает подобные сцены? лорд Рустагир с интересом разглядывал собственный безупречный манжет, расправляя и без того идеальные кружева.
Каждый раз, в голосе посла прозвучала гордость, будто его личной заслугой был дивно скандальный характер младшей принцессы.
Значит, и у Дарнишей предвидится скандал?
Вполне возможно, вполне. Хотя в гостях у своих фаворитов Её Высочество все же ведет себя более сдержанно.
Что, и сам герцог? тонкие кружева издали предостерегающий треск.
Да нет, что вы! посол искренне рассмеялся. Он не настолько глуп, чтобы связываться с маркизом. Дарниши политики, а не светские хлыщи.
Вздох облегчения едва не вырвался из уст лорда Рустагира. Хотя особой разницы между двумя и двумя дюжинами любовников у будущей супруги Осененного Благодатью он не видел, но все же основной плануговорить Сумрачную принцессу на брак, казался все менее реальным. Но все равно, попробовать стоило. Хотя бы познакомиться с ней поближе, выяснить её отношение и к браку как таковому, и к Полуденной Марке. По крайней мере, заинтересовать её культурой и традициями Островов, новейшими изысканиями в области рун и антимагической защиты.
Времени должно хватитьцелых шесть недель в запасе. За полтора месяца можно не только устроить брак или похитить принцессу, но и династию сменить, при грамотном подходе. А на недостаток таланта и опыта в подобных вопросах шеен Рустагир никогда не жаловался.
* * *
Хилл обнимал тесно прижавшуюся к нему принцессу, задумчиво глядя на пляшущие в камине языки пламени. Всего несколько часов назад он и мечтать не смел, что Шу наконец скажет те самые слова. Он всего лишь выбрал для себя менее неприятный вид смерти, согласившись пойти с капитаном Ахшеддином. Даже скорее из упрямства он предпочел Западную Башню Рассветной, только ради того, чтобы не доставить удовольствия Рональду. И от встречи с Его Величеством он не ждал ничего хорошего. К его удивлению, король даже не посмотрел на него, а сразу отвел к сестре.
Теперь же все изменилось. И не только девушка, доверчиво прикорнувшая в его руках. Неотвязное ощущение пристального внимания божества исчезло. Он не помнил того момента, когда почувствовал себя свободным. Но, вспоминая последние дни, он все больше приходил к мысли о том, что после смерти Мастера Тени ни разу больше не слышал злобного смешка Хисса.
Получалось, что ему удалось откупиться от покровителя? Но вот как быть с самой Гильдией? Неподалеку от таверны он заметил подозрительно знакомое лицо. И случайностью там и не пахлопочтенный Махшур несомненно сопровождал Придворного Мага. В этом капитан Ахшеддин не соврал. Стоило ему уйти и оставить Хилла на свободе, той свободы было бы минут на пять, не больше. Придворному Магу и десяток Призывающих на один зуб. Вот если бы он не оставил ошейник в башне, тогда оставался хоть какой-то шанс и то, весьма сомнительный.
Нежное прикосновение прохладной ладошки вернуло его из грустных размышлений в несравненно более приятную действительность. Тоненькие пальчики, изучая и лаская, обводили его скулы, брови, контур губ. Закрыв глаза, он счастливо улыбался, и наслаждался удивительным ощущением тепла.
Хилл, она смотрела на умиротворенного, буквально светящегося счастьем возлюбленного, и никак не могла поверить в то, что это не сон. Что все её опасения, все тоскливые предчувствия не оправдались, и он на самом деле здесь. Её любимый Тигренок, самый прекрасный, самый чудесный, самый желанный мужчина на свете. Под её рукой он жмурился от удовольствия, так похожий сейчас на разнеженного ленивого кота, которого чешут за ушком.