Когда я дошел до этого места, я вытащил из кармана записку.
Брюс, я написал ее перед тем как ехать в отель. По крайней мере я знаю, что ездил туда, хотя и не помню этого. Только помню, что я уже снова сижу в конторе. Полчаса просто исчезло, улетело.
Он взглянул на записку и кивнул.
Продолжай.
Я добрался до конца и потом сказал:
Вот это магнитофон. Я даже не знаю, где я, черт побери, его взял. Может, украл, не знаю. Я что, с ума сошел?
Нет, Марк, ты с ума не сошел. Боже, это грязное дело.
Я повернулся к магнитофону и наладил его. Оставалось только нажать на маленькую кнопку и я услышу, что случилось со мной примерно час назад.
Брюс отодвинул столик в сторону и я поставил магнитофон на пол между нами.
По крайней мере, Марк, ты теперь знаешь, что происходит, сказал он.
Да? Черт побери, что же происходит?
Ну, я не знаю, почему это происходит, но похоже, что, как ты и догадался, тебя накачали наркотиками и в состоянии пониженного сопротивления гипнотизировали. Судя по твоим словам, это было сделано прошлой ночью. След укола и все остальное говорят за это. Возможно, тебя готовили в течение всей ночи, хотя в общем-то не важно, сколько времени это заняло. Как только ты оказался в глубоком трансе, из памяти можно было вытравить абсолютно все. По какой-то причине тебе приказали приехать в отель «Феникс». Может для того, чтобы встретиться с кем-то. Может даже доложить кому-то. Ты же, в конце концов занимался расследованием обстоятельств смерти Джея.
А как с этим? Меня накачали наркотиками до смерти Джея. Не мог я не мог я убить его.
Он покачал головой.
Марк, выброси это из головы. Я считаю, что практически невозможно, за такое короткое время, всего лишь за несколько часов подготовить человека. По крайней мерс, не тебя и не так быстро. Кроме того, мы знаем, что у тебя украли револьвер из конторы. Я знаю об этом и об отпечатках пальцев на твоем столе. Прекрати себя мучить.
Брюс, тихо произнес я, мой револьвер не украли. Он был при мне, когда я вчера вечером вернулся домой.
Он опустил голову и почесал подбородок. Он ничего не сказал.
Ну, поехали, сказал я в конце концов. Я нажал на кнопку «Воспроизведение», включил магнитофон на полную громкость и откинулся на спинку кресла. Пленка закрутилась.
Глава 15
Брюс скрестил ноги и закрыл глаза. Он, похоже, расслабился, у меня же все нервы и мышцы были натянуты и напряжены. Все тело пронизывали ледяные иголки.
Из динамика послышался неясный шум. Какие-то шорохи, ничего мне не говорившие. Потом на несколько секунд все стихло, а затем раздалось несколько глухих звуков. Я посмотрел на Брюса. Он открыл глаза, поднял кулак и помахал им, как бы стуча в дверь. Я кивнул.
Потом из динамика послышалось: «Войдите». Было плохо слышно, и я весь напрягся, чтобы разобрать слова.
Послышался звук открывающейся двери и потом раздался еще один голос: «Ну, здравствуйте».
Теперь уже Брюс выпрямил ноги и наклонился вперед к магнитофону, чтобы лучше слышать дальнейшее. Он лучше меня мог бы догадаться, что будет сказано дальше. Хотя магнитофон был включен на полную громкость, тем не менее звуки и голоса были приглушены и искажены. Однако я знал, что последний голос принадлежал мне.
Я тоже наклонился вперед.
Марк, неожиданно сказал Брюс.
А? Я поднял голову. Из динамика глухо раздалось: «Спать! Крепко спать! Крепко спать!».
В чем дело, Брюс? спросил я.
Он покачал головой, вслушиваясь.
Потом объясню, сказал он.
После последних слов в динамике наступила тишина, а потом послышался звук закрывающейся двери. Из динамика тихо неслось: «Крепко спите, отлично, вы сейчас крепко спите, вы спите глубоким гипнотическим сном. Погружаетесь глубже в сон, глубже, еще глубже, вот так».
Я посмотрел на Брюса. Волосы на голове у меня встали дыбом. Он не отрывал глаз от пленки, но заметил, что я шевельнулся и, не поднимая головы, кивнул.
Голос, который нельзя было узнать, продолжал медленно и еле слышно бубнить. И вдруг: «Вы должны делать все, что я вам скажу. Понятно? Можете говорить, как обычно. Скажите да, если вам все понятно».
И затем другой голос, мой голос, приглушенно, но достаточно четко ответил: «Да».
Невероятно! Фантастика! Хотя я сам все слышал. Это произошло со мной, но осмысленно я слушал это впервые. Меня охватил ужас при одной мысли о том, что слова, которые я уже слышал, слова и команды, которые еще будут произнесены, покоились где-то глубоко в уголках моего разума, въевшись прочнее молекул на пленке, крутившейся у меня перед глазами.
И тем не менее это были странные, абсолютно неизвестные мне слова и фразы, которые буквально через час я забыл напрочь; я даже больше помнил о том, что произошло со мной утром в школе на третий день после моего десятилетия. На какое-то мимолетное мгновенье у меня возникло недоверие к собственной памяти, мыслям и впечатлениям, даже к тому, что я сейчас слышал и ощущал. Я не мог отличить реальность от вымысла.
Застыв на месте, я слушал, как другой голос на пленке приказал мне расслабиться в кресле и закатать рукав рубашки на левой руке. При этих словах я нахмурился, ничего не понимая. Брюс тоже слегка нахмурился, однако черты его лица разгладились и он кивнул головой, когда прозвучали следующие слова:
«Ваша левая рука такая тяжелая, такая тяжелая, она немеет и коченеет. Ваша рука ничего не чувствует. Ваша рука ничего не чувствует. Полная анестезия. Вы не чувствуете боли в левой руке. Вы ничего не чувствуете И еще раз снова. Ваша рука как свинцовая, вы не чувствуете боли»
Брюс поднял голову и, когда я посмотрел на него, показал на мою левую руку.
Я взглянул на нее. Рукав рубашки был все еще закатан. Я потрогал пятнышко и посмотрел на Брюса. Он покачал головой.
Пленка продолжала медленно крутиться, но никаких звуков из динамика не раздавалось. Брюс быстро посмотрел вокруг и схватил обгорелую спичку из ближайшей к нему пепельницы. Он зажал ее между пальцами и, не говоря ни слова, наклонился ко мне и схватил меня за левую руку, вывернув ее вверх ладонью. Сначала он держал спичку на расстоянии нескольких дюймов, а потом неожиданно ткнул ею в руку. Я невольно вздрогнул, а он ткнул еще раз.
Я посмотрел на грязные пятна на коже, оставленные спичкой рядом с двумя точками, которые обнаружил сегодня. Я содрогнулся, представив, как мне в тело вонзается игла, когда Брюс тыкал меня своей спичкой.
Потом из динамика магнитофона вновь послышалась речь:
«Ваша рука сейчас совершенно нормальна, только вы не будете чувствовать боли. Вы будете крепко спать, однако сможете нормально говорить и исчерпывающе отвечать на мои вопросы. Вам будет удобно, вы расслабитесь и вам будет приятно отвечать на все мои вопросы. Понятно?
Да.
Почему вас отпустили из полиции?
Я придумал легенду для полиции о том, что у меня из конторы выкрали револьвер. Они установили, что дверь в контору и ящик стола, в котором я якобы хранил оружие, были взломаны. Они нашли на столе отпечатки пальцев Джорджа Люсьена и отпустили меня.»
Брюс покрутил головой и посмотрел на меня, но я почти не замечал его. Во рту у меня пересохло, и я напряженно ждал следующих вопросов. Звук стал чуть громче, потом исчез, так что речь была едва слышна. «Опишите ваши действия после того как вы вышли из полиции. Назовите всех с кем вы разговаривали. Опишите ваши действия и расскажите, что вам удалось выяснить.»
Из динамика раздался все тот же незнакомый голос, но я знал, что этот голос принадлежит мне. Я описал все в общих чертах, но достаточно подробно, и слушая сейчас запись в гостиной Брюса, даже сам удивлялся обилию приведенных мной деталей.
Я говорил монотонным, невыразительным голосом, называя каждогоего или ееполным именем. Я не говорил «он» или «она», а называл только полные имена, и к великому огорчению никак не обращался к своему следователю.
Я рассказал как вышел из муниципалитета, вернулся в контору, посетил Роберта Ганнибала, Глэдис Уэвер, Энн Уэвер, Марту Стюарт, Артура. Наконец, я дошел до того места, когда я вернулся в квартиру Эйлы, и почувствовал, как мое лицо заливается краской.
Это было ужасно.
Я смущенно заерзал в кресле, а Брюс посмотрел на меня, слегка улыбнувшись, и отвел взгляд в сторону. В некотором роде это была самая интересная часть записи, но мне в ней не понравилось ни одно слово.
Пока я слушал эту часть, напряжение мое несколько спало. Неловкость, которую я испытывал, отвлекла меня от более страшных вещей, которые произошли со мной. И тут я просто застыл в кресле. Неловкость и облегчениевсе исчезло.
Мысленно я уже опередил запись. Я вспомнил, что сразу же после Эйлы я вернулся к себе в контору. Потом возникло это неотвязное желание ехать в отель «Феникс», в котором я распознал внушение под гипнозом. Я мгновенно представил все, что делал и ощущал в тот моментнерешительность, страх, записка Брюсу и провал в памяти, который сейчас восполнялся. Но где-то в этом промежутке я каким-то образом обзавелся магнитофоном.
Я ничего не понимал. Если я все это выложил, то почему магнитофон не был найден и уничтожен? Я посмотрел на Брюса в полном недоумении. В голове носились какие-то сумасбродные идеи, я не мог отделить в памяти реальное от нереального. В какой-то идиотский момент я даже подумал, а зачем я вообще пришел к Брюсу, попытался вспомнить, не ощущал ли я какого-либо принуждения, какого-то сверхъестественного желания. Нет, ничего такого не было. Это был логически оправданный и разумный шаг.
Я сидел, вцепившись в ручки кресла, уговаривая себя, что глупо раздувать такие идиотские страхи. Я прислушался к словам, которые едва доносились из динамика, пытаясь понять, что будет дальше.
Я все еще рассказывал о том, как ушел от Эйлы и поехал к себе в контору. «В семь часов я решил позвонить Джозефу Бордену еще раз. При необходимости я собирался выбить из него кое-какие ответы. Я поднял трубку и тут вспомнил, что мне надо ехать в отель "Феникс, в номер 524. Я собрался ехать.»
Я почувствовал слабость, когда подумал, что за этим последует, но тут другой голос прервал меня: «Отлично. Отлично. Теперь слушайте меня. Слушайте меня внимательно. Я дам вам указания, и вы должны их неукоснительно выполнять».
Я так громко вздохнул, что Брюс вздрогнул и посмотрел на меня. Я нерешительно улыбнулся. Разумеется. Тот, с кем я разговаривал, очевидно хотел знать, что я делал в течение дня, судя хотя бы по тому, что я сидел там и разговаривал с нимили с ней. Я никак не мог определить пол говорящего, так как голоса звучали слабо и приглушенно, но, похоже, тот голос принадлежал мужчине, и он безоговорочно согласился с тем, что я поехал прямо в отель. Это было единственное логически верное объяснение, иначе я бы здесь сейчас не сидел.
Я сконцентрировал все свое внимание на записи. Голос продолжал, медленно повторяя каждое внушение два или три раза: «Вы выйдете отсюда и вернетесь в контору. Вы будете нормальным человеком и будете вести обычный образ жизни. Вы не будете ощущать никаких вредных последствий и ничего не будете помнить с момента ухода из конторы до возвращения туда. Вы не сможете ничего вспомнить». Потом его голос стал громче. «Вы будете всегда засыпать глубоким, крепким гипнотическим сном, когда я прикажу, когда я скажу: "Крепко спать!. Но никто, кроме меня, не сможет загипнотизировать вас! Понятно? Скажите да, если вам это понятно.
Да.
Прекрасно. Теперь слушайте очень внимательно. Завтра вернетесь в эту комнату в семь часов вечера. Он медленно повторил внушение три раза, и я ответил, что понял. Потом голос произнесКогда я сосчитаю до трех, вы откроете-глаза, но по-прежнему будете находиться в состоянии гипнотического сна. Вы откроете глаза и будете вести себя, как нормальный человек, однако вы будете находиться в состоянии гипнотического сна до тех пор, пока не вернетесь в контору. Вы вернетесь в контору и ничего не будете помнить о том, что происходило здесь. Вы не будете помнить, что были здесь, и не будете помнить, что с вами произошло.»
Он еще раз повторил все внушение и потом сосчитал до трех. После этого в течение пяти или десяти секунд все было тихо, а затем раздался звук открывающейся и закрывающейся двери. Мы с Брюсом продолжали напряженно вслушиваться, но больше ничего не было слышно. Лишь изредка раздавались тихие шорохи, да глухие шаги, как будто кто-то все еще ходил по комнате.
Я расслабился, всем делом ощущая усталость от напряжения. Ну, слава богу, сказал я. Хоть Бордена я не убивал.
Брюс насупился. Бордена? Ты имеешь в виду
Я хочу сказать, что просто не знал. Я ничего не помнил и думал, что может быть Я умолк, внезапно осознав, что все еще не могу быть уверенным. По крайней мере, продолжил я, сегодня вечером я его не убивал. Кажется, я вполне могу объяснить, на что потратил время сегодня вечером. Ну, вот так, Брюс. Весь этот чертов день здесь. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я.
Он кивнул, закурил новую сигарету и произнес, скрытый облаком дыма.
Кое-что прояснилось, Марк.
Но мне все кажется, что это произошло не со мной, а с кем-то другим, сказал я, Даже сейчас для меня это сплошной мрак.
Для этого есть все основания. Он замолчал, прислушиваясь.
Из динамика послышался какой-то шум. Я нагнулся, перемотал пленку немного назад и включил магнитофон. Это был звук открывающейся и закрывающейся двери.
Наверное, когда он уходил, сказал я. По-моему, это все же мужчина.
Брюс кивнул.
Ну, ладно. Мы не можем быть уверены, но можем достаточно определенно утверждать, что на этой пленке записан твой разговор с убийцей Джея Уэвера.
Я проглотил слюну.
Хотелось бы верить, Брюс. Ведь убийца мог бы почти с полной гарантией следить за ходом моего расследования обстоятельств смерти Джея. Боже, я бы докладывал ему все, что мне удалось бы узнать об убийце, даже не сознавая, что я Делаю. Я даже передавал бы ему все, что узнавал бы в полиции. Я смолк, нахмурившись. Но мне повезло, Брюс, что я не попал в тюрьму. Это просто чудо, что я не просидел в кутузке весь день. Я покачал головой. И все же я до сих пор точно не знаю, что я делал в ту ночь, когда Джей был убит. Я мог
Брюс прервал меня.
Марк, выброси из головы эту идею, будто ты убил Джея. Поверь мне, ничего хорошего это не даст.
Мне нравились слова Брюса, однако я не мог не задуматься, действительно ли он верит в то, что говорит или же просто пытается поднять мое настроение.
Поразмыслив я спросил:
Но другие-то поступки? Я их совершил и ничего не помню. Откуда я знаю, что я еще делал и забыл про это? Как я могу это знать?
Он затянулся и наклонился вперед.
Какие еще поступки, Марк? Пусть это тебя не угнетает. Смотри. Как нам известно, единственное, что ты действительно сделал, так только съездил в отель «Феникс». Это не такое уж сверхъестественное достижение, но даже это простое внушение не сработало без сучка и задоринки. Ты понял, что это такое, и сделал все остальное.
Он помолчал, посмотрел на меня и продолжал:
Похоже, твой гипнотизер, Марк, не очень умело сработал. Если бы он глубже изучил возможности твоего разума или тщательнее стер бы в твоей памяти события сегодняшнего дня, сейчас все выглядело бы по другому.
Рассказывай! Это все, что мы узнали, так ведь? Практически только я и говорил.
Он кивнул.
Ну, мы узнали чуть больше. Мы, например, знаем, что транс достигался и, не забудь, все еще достигается методом устных команд. Нам также известно, что он достаточно осторожен, что он проверил твое состояние в трансе и что он смог обезболить твою руку.
Ты про спичку?
Он кивнул.
Ты же слышал запись. По видимому, после того как он сделал тебе анестезию, он что-то ткнул тебе в руку, может стерилизованную иглу. Если бы ты не был загипнотизирован, тебе пришлось бы попотеть, чтобы не подпрыгнуть или не заорать. Он страховался прежде чем продолжить.
Я снова вздрогнул.
По твоему, под гипнозом он мог бы сказать, что моя рука онемела и ничего не чувствует, а потом тыкать меня булавками, и я не подпрыгнул бы?
Ты даже ничего бы не почувствовал.
Я покачал головой.
Слушай, логически рассуждая, я могу с этим согласиться, но понять это просто не могу. Тут, кажется, что-то не так.
Он пожал плечами.
Ну, может, это не важно.
Как это не важно, Брюс. Я же собираюсь возвращаться в отель.
Он изумленно посмотрел на меня.
Сегодня вечером?
Нет. Как он сказал. Завтра вечером в семь. Он будет там. Может быть в конце концов я доберусь до истины. Ты же знаешь, я должен. Иначе я с ума сойду.