Ныне священный гнев оставил ее, и в силу вступила кровь шестнадцати законопослушных и богобоязненных парикмахерских поколений, ценивших человеческую жизнь и полагавших убийство явлением из мира газетных статей, столь же далеким от повседневности, как луны Сатурна.
Вот интересно, мисс, читаете ли вы те клятые статьи в газетах? спросила миссис Флеммиш, квартирная хозяйка.
То была провинциалка родом из Западного Девона, с вечно засученными рукавами и неукротимой энергией, у нее плита сияла ярче, чем корпус лимузина. Мона вышла на нее случайно и ныне жила в совершенном комфорте: миссис Флеммиш свято верила любому слову своих сестер по полу и ни разу не усомнилась, что мисс Смит юная журналистка (Моне надо было как-то объяснить свой лихорадочный интерес к ежедневной прессе).
Д-да, кивнула она и побледнела.
Она часто бледнела последнее время; это делало ее еще более хрупкой и даже болезненной на вид и заронило в добрую хозяйку подозрение, что у ее гостьи легочная хворь.
Интересно, кто такой этот «Папа», который все пишет какой-то М. и просит ее телефагриговать то есть телеграфировать Вы не знаете, мисс, где это Лонг-Айленд?
В-в Америке, быстро ответила та. Близ Нью-Йорка.
У-у! Небось из дому сбежала, задумчиво заключила миссис Флеммиш. Девки есть девки, даже в Америке. Но пусть бы отцу-то написала, да, мисс?
Мона кивнула.
Написать, да отправить письмо. И это письмо уже было в пути но оно разминется с адресатом посреди океана, потому что мистер Харрингэй в великом расстройстве сел на борт первого же корабля, шедшего в Англию.
Если бы можно было связаться с преданным Пьетро! Бедняга был в Лондоне, искал ее безумие, конечно, ведь за ним наверняка следили. Как он мог найти ее и при этом не выдать?
Идея пришла на третий день после прибытия Кеддлера в Англию, и подали ее опять газеты: какой-то журналист нашел Пьетро среди бродяг и нищих на набережной Темзы и вытянул из него «неплохую историю». Может быть, он всегда там ночует? Стоило поискать. Мужская рука была бы сейчас очень нелишней в деле Моны, даже рука бедного преданного слуги.
Вечером я должна кое-куда сходить, сказала она хозяйке.
Та скривилась.
Я б на вашем месте не выходила нынче, туман же поднимается, сами понимаете. Клятый этот лондонский туман. Читали про итальянскую леди-то в сегодняшней газете?
Н-нет. У Моны замерло сердце. А что, есть свежие то есть что за леди?
Миссис Флеммиш уселась в обитое цветастым хлопком кресло и зашуровала кочергой в камине.
Они на нее детектива натравили. Как думаете, может, ее папаша объявления в газету шлет?
Мона с трудом, но взяла себя в руки и почти спокойно ответила:
Может быть.
Миссис Флеммиш все смотрела в оранжевые и красные глубины камина.
На ее месте, была б я богатая молодка, я бы уж знала, что делать, вот те крест, знала бы.
Мона заинтересованно сдвинула брови неожиданно было бы получить ключ к выходу из сложной ситуации от этой тетки, но
И что бы вы сделали?
Замуж бы вышла за местного, вот что! Мой муженек был умница, как все эти валлийцы, и работал у адвоката в конторе. Он мне часто говорил: нельзя жену англичанина привлечь за преступление, совершенное за границей.
Мона сморгнула. Такая идея ей в голову не приходила а если бы такое и случилось, она бы никогда не пошла на это. Даже самый безумный ученый не станет повторять эксперимент, который чуть было не стоил ему жизни.
Денежки-то у нее всяко есть Кочерга ловко скользила между поленьев, охотясь за переливающимся разными цветами угольком. Купит себе мужа, потом разведется, ее по-любому никто и после развода тронуть не посмеет.
Мона стояла и задумчиво кусала свои алые губы; только когда миссис Флеммиш обернулась, она кивнула самой себе и резко ожила.
Я пойду, сказала она. Ключ возьму с собой.
* * *
Бледно-желтый туман окутывал улицы, на которых даже сейчас было полно людей, шел Адвент, как легко было понять по праздничным витринам. Пятна золотого света, прорывавшегося сквозь туман, отмечали большие магазины, а вдоль тротуара выстроились киоски, странно выглядевшие в неверном, дрожащем свете керосиновых фонарей.
Она сглотнула, вспоминая иные недели Адвента, которые прежде были в ее жизни, и ускорила шаг. Вдали, над сереющей пустотой реки, проступила мрачная громада моста.
До Вест-Энда она добиралась на такси, вышла в самом темном углу Трафальгарской площади и отправилась пешком к Нортумберленд-авеню. Она успела миновать сияющее огнями крыльцо Гранд-отеля и скрыться в тумане, когда молодой человек, поджидавший там машину, осознал, кого он видел, и в изумлении вскрикнул.
Она услышала голос, оглянулась и, с ужасом узнав Филиппа Делла Гарда, побежала быстро, не глядя, сквозь густой туман; пересекла оживленную трассу и нырнула в улицу Грейвен.
Филипп Делла Гарда!
Он ненавидел Лондон в любое время года. Привести его сюда в декабре могло только одно, в страхе думала Мона. Они поймают ее и утащат в Италию, чтобы навсегда заточить в тюрьму. Об итальянских тюрьмах ходили жуткие слухи как известно, убийц там заживо хоронят в подземных камерах, куда не достигает ни свет солнца, ни человеческий голос, с ними запрещено говорить даже охранникам и священникам, и так, во тьме и молчании, они медленно сходят с ума
Кажется, она кричала; страх только усилился оттого, что она оказалась в плотной, непроходимой мгле, ныне казавшейся символом грядущей участи.
Замужество ее спасет!
И безумная паника с безумной надеждой вкупе погнали ее вниз по Стрэнду. Она вглядывалась в лица мужчин, которые появлялись из тумана и в нем исчезали, не подозревая о ее великой задаче. Кто-то искоса подмигивал, кто-то, напротив, встречал ее изучающий взгляд холодно и сурово, а она пыталась решить свою судьбу в считаные мгновения, пока мужчина был еще на свету.
А потом ее накрыло вдохновение, и она ринулась вниз, на набережную. Там уже собирались бездомные смутные, как тени, оборванные существа, так укутанные в лохмотья, что за людей их было сложно принять.
У меня к вам дело. Сердце ее отчаянно билось, когда она присела на самим Провидением уготованное пустое место близ мужчины, чье лицо только что рассмотрела в свете трамвайных огней.
Решение пришло мгновенно. В лице этого бродяги было что-то благородное, что-то выбивающееся из общей картины. Он не ответил, но подвинулся ближе.
Рядом с ними забормотал во сне нищий. У Моны сбилось дыхание.
Не знаю, с чего начать Я в беде. Скажу правду: я сделала кое-что в Италии, и теперь меня ищет полиция
Продолжать она не могла физически.
Полиция ищет, э? В голосе бродяги мелькнуло странное удивление. Сочувствую. Я и сам нынче в розыске.
Она невольно шарахнулась. Тот заметил и засмеялся. Мона взяла себя в руки: надо было идти до конца, каким бы горьким он ни был.
У вас есть английское гражданство? Минутное замешательство, кивок. Вы женаты? Мужчина помотал головой. Если я вам дам денег, много-много денег, вы на мне женитесь? Срочно, прямо сейчас?
Он обернулся и уставился на нее в недоумении.
Зачем?!
Если если я стану женой британского гражданина, они не смогут меня арестовать. Мне нужно только ваше имя, и я заплачу чем угодно, сколько угодно!
Голос у нее совсем охрип от страха и волнения.
Понял. Значит, хотите натурализоваться через замужество Так?
Она кивнула.
Это можно сделать быстро?
Пожалуй, да. Тот поскреб подбородок. Завтра четверг, значит, если сделать оглашение, брак можно заключить в субботу. Вы где живете?
Она сказала.
Годится: Баттерси мне почитай что родной. Если я А-а, в любом случае встретимся в палате регистрации браков в субботу. Как вас зовут?
Она ответила, он задал еще несколько уточняющих вопросов. Умолк довольно надолго кажется, что-то обдумывая. Мимо прошел, освещая путь фонарем, полицейский; бродяга наклонил голову, пряча лицо.
И еще кое-что, с мужеством отчаяния добавила Мона. От вас мне нужно только гражданство. Как только все закончится сразу разводимся, ясно?
Угу, кивнул тот и поднялся. Пройдемся, сказал он. Провожу вас до Вестминстерского моста. Не удивляйтесь, если я вдруг перейду дорогу: будет очень неловко кое с кем встретиться, будучи в вашем обществе.
Она не возражала, и они пошли вдоль парапета. Стоило им поравняться с Иглой Клеопатры, как бродяга вдруг ухватил Мону за руку и оттащил в сторону. Туман развеялся, и стало видно, что вдоль тротуара идет высокий незнакомец, внимательно вглядываясь в лица спящих. Мону и ее спутника он не замечал но сам был замечен.
Если бы не вы, мисс, свел бы я с тем господином старые счеты пробурчал бродяга.
Они дошли до конца набережной, и Мона отправилась домой, не смея ни о чем думать.
* * *
Пятница стала для нее днем адских мук. Мона осознавала, что вручает свою судьбу в руки человеку, который, по собственному признанию, бежит от правосудия, и все же и все же одна мысль страстно билась в ней: она должна, должна, должна рискнуть, иначе никак!
Утренние газеты сообщили новые подробности по делу Делла Гарда. В частности, там было интервью с Филиппом, который примерно половину полосы мелким шрифтом повествовал, как именно он увидел и опознал беглянку. Там же было сообщение, давшее Моне понять, с кем именно она собралась сочетаться браком. Касалось оно, вполне ожидаемо, Джона Кеддлера:
Мистер Кеддлер, нанятый семейством Делла Гарда для помощи полиции в поисках убийцы, также идет по следу международного преступника, известного мошенника Рекса Джодера, предположительно британца по происхождению. Его разыскивают за преступления, совершенные в Лондоне и в Нью-Йорке.
Осознание пронзило ее вспышкой молнии. Значит, тот прохожий на набережной был Кеддлер! Детектив, которого наняли ее разыскать. А ее жених международный преступник. От такого озарения руки опустились, а уверенность в правоте серьезно поколебалась.
И все же после бессонной ночи, проведенной в размышлениях и тщательном взвешивании всех «за» и «против», она приняла решение, приведшее ее в офис регистрации гражданских актов.
С собой у нее была немалая часть денег, взятых из Италии: Мона давно предполагала, что ей придется бежать от жестокого мужа, и на этот случай держала деньги при себе. Внезапно она поняла, что не оговорила точную сумму платы за брак. Удовольствуется ли муж четырьмя тысячами фунтов? Впрочем, не важно. Стоит заключить брак и она сможет связаться с отцом, а уж он-то способен удовлетворить любые запросы.
Оставалась одна опасность: вдруг этот человек не пожелает выполнить свою часть сделки или, того хуже, не сможет? Но страх оказался пустым: стоило зайти в просторную прихожую офиса, как она увидела жениха. Сейчас, в наглухо застегнутом пальто, он выглядел куда презентабельнее, чем вчера. Мона даже нашла его симпатичным.
Свидетельство будет выписано на вашу девичью фамилию, сказал он шепотом. Не волнуйтесь, оно от этого не перестанет быть действительным.
Она кивнула (на большее сил не было), и они прошли в зал, где пожилой джентльмен медленно и старательно писал что-то, сидя за большим столом.
Он глянул на них поверх очков.
Так, это у нас мистер э-э-э Он глянул в свидетельство. Минуточку, молодые люди, минуточку.
Они сели, и Мона решила, что самое время оплатить услугу.
Деньги, сказала она и переложила в протянутую руку свернутые в трубочку банкноты.
Тот равнодушно взял их и, не пересчитывая, сунул в карман пальто.
Клерк как раз закончил писать и подал им знак подойти.
Монотонный его голос, зачитывающий положенные слова, доносился до Моны как сквозь сон. В какой-то момент ее холодный палец обхватил ободок кольца.
Вот и все! радостно сообщил новобрачный. А теперь идемте-ка пообедаем, вы плохо выглядите.
Мона отрешенно переводила взгляд с него на кольцо и обратно.
Нет! Я не пойду! с неожиданной силой сказала она. Я ведь говорила! Я сейчас же ухожу, только сообщите, где я могу вас найти.
Юная леди! Голос говорившего был почти ласковым. Я ведь рискнул для вас кое-чем, так? Теперь окажите мне ответную услугу. Там, под дождем меня ждет один джентльмен. Он за мной шел все утро, и для меня единственный шанс избежать неблагоприятных последствий выйти отсюда в вашем обществе.
Но я не хочу начала было Мона, но выражение его лица ее переубедило. Хорошо. Идемте в ресторан.
И они вышли под дождь.
Шаг, два, три и вдруг раздался звук вроде удара бича, и мимо лица Моны пронеслась на безумной скорости свинцовая пчела в смертоносном полете, а ее спутник бросился на незнакомца, стоявшего в дюжине шагов от них. Второй выстрел был в небо, и через мгновение Мона с ужасом смотрела, как двое мужчин катаются по земле, сцепившись в смертельной схватке.
Бой не продлился долго: словно из ниоткуда, возникли трое полицейских, одного из мужчин забрали, а второй вернулся к Моне, счищая с пальто налипшую грязь.
Такого я от него даже не ожидал! искренне сообщил он.
Мона, сама не своя от страха, только выдохнула:
Кто это был?
Рекс Джодер, мой старый приятель. Уже месяц за мной охотится, пояснил ее муж.
А вы, значит
Джон Кеддлер, да. И, кажется, я только что потерял клиента. Идемте пообедаем, и заодно я расскажу, как вы можете получить развод, я ведь немного юрист, сами знаете. И да: позвольте вернуть вам деньги
* * *
Ни один юрист не посмел бы однозначно утверждать, насколько, исходя из условий договора об экстрадикции между Британией и Италией, можно было бы привлечь Мону Кеддлер за совершенное в Риме деяние. Джон Кеддлер мудро воздерживался от этих споров. Он имел беседу с нанимателем; тот обрушился на него водопадом гневных угроз и отправился восвояси. Мона пережидала бурю в безопасном месте но эта буря была лишь легким ветерком.
Зима сменилась весной, а весна летом. Итальянское правительство заверило всех заинтересованных лиц, что «история» с убийством Делла Гарда семейная трагедия, в которой нельзя найти виноватого. Когда лето вновь сменила осень, Мона Кеддлер отправилась в Нью-Йорк.
Как ни странно хотя супруги встречались за обедом, за ужином и за чаем бесчисленное количество раз, они доселе ни разу не обсудили как следует вопроса о разводе. И как ни странно, только стоя у трапа отправлявшегося на Нью-Йорк корабля, Мона задала так мучивший ее вопрос.
Не понимаю, Джек, зачем вы на это пошли
На что?
Помедлив, Мона пояснила:
На этот брак. Вы ведь, по сути, разрушили свою карьеру детектива. И развод не представляю, как его можно будет получить без без неприятных подробностей. В Англии ведь все так строго с разводами. И вы теперь, по сути, соломенный вдовец. С моей стороны все это было диким актом эгоизма, но с вашей Я не понимаю!
Он посерьезнел.
Все это было сделано по самой невероятной причине.
По какой же?
Но он был тверд и незыблем:
Пусть она останется в тайне. Но если пожелаете, я сообщу ее вам в письме только пообещайте не вскрывать конверт до тех пор, пока корабль не выйдет в открытое море.
Она пообещала, и он печальным взглядом с легкой болью в душе провожал уходивший из Саутгемптона «Олимпик» до тех пор, пока тоненькая фигурка на прогулочной палубе и носовой платок, которым она махала, не слились с другими фигурами и другими отчаянно трепетавшими носовыми платками.
Тогда он вернулся в город с камнем на сердце и четким пониманием, что жизнь его кончена.
В это время Мона в сотый раз перечитывала неровные карандашные строки:
Потому что я люблю вас с того дня, как увидел в лодке на озере Комо.
Ее багаж лежал на палубе, и она смотрела на приближающийся французский берег с невыразимо радостной надеждой в глазах.
Кеддлер забыл, что корабль останавливался в Шербуре на пути в Америку.