Утром Капитолина, чтобы накормить мужиков завтраком, вызвалась заменить у печки хозяйку. Но Шурик не позволил, видимо, не впервой ему было кухарить самому.
Озабоченный Памфил неприкаянно слонялся по горнице, несколько раз заглядывал в спаленку, пытливо вглядывался в бледно-розовое лицо сеструхи. Было заметно, что он весь в маете, с нетерпением ждет ее пробуждения, и никак не может поверить в исцеление.
После завтрака Алексей решил успокоить его:
Все будет в порядке, Памфил!
Хотя бы проснулась!
Проснется здоровенькая, не переживай. Подскажи лучше, где нам найти лесоруба Афоню, у которого катер.
Дома он сегодня. Они из тайги в субботу к вечеру выгребают. В баню. Сплав начнется, не до бани будет. Я и сам с вами прокачусь. Подскажу, что к чему, да и торговаться помогу.
День, не в пример вчерашнему, выдался солнечным и теплым. Лед на реке Чулым, вдоль которого Игорь вел уазик, отошел от берега и потемнел, на нем появились проталины, возвещая о скором вскрытии. На буграх снег сошел, в низинках превратился в кашу. Талая вода сбивалась в говорливые ручьи, стекавшие с крутого берега.
Афоню они застали во дворе в кампании с приятелем. Они сидели в салоне катера у откидного столика, на котором красовались литровая банка с самогоном и миска с солеными огурцами. Как и положено, отдыхали после тайги и вчерашней бани.
Погодите на улице, сказал Алексею Памфил, я сам с ним сперва переговорю.
Минут через пять он вышел из калитки вместе с Афоней. Коренастый, как лесной кряж, с пепельной, побитой заметной проседью растрепанной шевелюрой, красноносый хозяин катера заявил густым басом:
Поглядеть на коня хочу. Чтобы фуфло не всучили.
Гляди, ответил ему Игорь. А я хочу пощупать твое корыто.
Афоня наморщил лоб, переваривая «корыто».
Щупают только баб! А у меня плавсредство! Понял? Рыболовецкое судно!
Игорь с Памфилом удалились к плавсредству. Алексей остался в машине. Афоня забрался на водительское сиденье и повернул ключ зажигания. Прислушался к ровному тарахтению движка. Скорчил недовольную гримасу. Тронул уазик с места, доехал до берега Чулыма, развернулся в обратную сторону. Недовольная гримаса будто приклеилась к красному лицу.
Алексея она не могла обмануть. Состояние машины вполне удовлетворило Афоню, но он держал марку.
Пальцы стучат, непререкаемо объявил он, остановившись у своих ворот.
Мысли Афонии читались, как букварь: «Памфил сказал, что эти лохи хотят придачу в двадцать тысяч. Хрен им! Собью до пятнадцати, а может и до десяти. Но тачку упускать нельзя! Хватит в кузове на делянку мотаться! На этой тачке по любой просеке проедешь».
Ладно, согласен меняться, после паузы, должной означать сомнение, сказал он. И тут же добавил: Хотя и придется повозиться с ремонтом.
Не ври! ответил Алексей. Ремонта машина не требует. Если твой катер в порядке, доставишь его на пристань и доплатишь 20 тысяч рублей.
Да ты что? Какая доплата?
Как хочешь, с этими словами Алексей вылез из машины, распахнул калитку и позвал: Игорь, Памфил!
Эй-ей! опешил Афоня.
Вышедший из калитки Игорь сообщил Алексею:
Посудина, конечно, поржавела. Электропроводку подновить надо. Движок перебрать. Две доски на палубе заменить. Трюм надежный. Отмыть его и вполне можно продукты хранить.
Обойдемся без катера. Хозяин заартачился, ответил он, зная, что произойдет дальше. Машину в Томске продадим.
Вы что, мужики! всполошился Афоня. Так не делается. Давай поторгуемся!
Что ты предлагаешь?
Десять в придачу.
Эх, Афоня! Тебе же надоело в кузове мотаться по бездорожью. Так пользуйся моментом.
Пятнадцать! выдохнул тот.
Ладно, уговорил.
В голове бригадира лесорубов мелькнуло удовлетворение: пятерку все же отстоял! Памфил же явно огорчился из-за такой уступки.
По рукам! воскликнул Афоня, протягивая широкую короткопалую ладонь. А теперь прошу ко мне, обмоем это дело!
Мы не употребляем, отказался от приглашения Алексей.
Староверы что ли?
Нет, здоровье бережем.
У нас иногда скитские староверы появляются, они тоже не пьют. И не курят, вера не дозволяет.
Издалека приезжают?
Кто их знает! Говорят, их скит где-то на Васюгане. Дикарями живут.
Каждому своё, ответил Алексей. Дайте знать, когда катер будет на берегу.
Я в темпе отволоку его и закреплю канатом. Чулым разольется и примет судно, не надо будет самим спускать его на воду.
Хорошо. Тогда и поедем оформлять сделку.
Куда поедем? Доверенность нарисуем, и все дела! Племяшка моясекретарша у местного нотариуса. Враз сделает!
На том и порешили.
Часа три всего прошло, как они выехали со двора бабы Пани, но дорогу развезло еще больше. Она превратилась в грязно-белое месиво. Но уазик преодолевал его без особых усилий. Памфил сказал:
Зря вы уступили Афоне пять штук.
Не люблю торговаться, ответил Алексей.
Игорь хмуро крутил баранку. Алексей понимал, что ему жаль расставаться с машиной. Но в тайге она стала бы обузой.
Подъехав к дому, они увидели у калитки Шурика.
Ты чего тут? спросил его Памфил.
Бабку высматриваю.
Проснулась?
Ага. Пошумела на меня, что дров не наколол. Спросила, где ты шляешься. Слазила в погреб за салом, наварила целый котел щей. Потом в лавку нацелилась. Я хотел проводить ее, так она на меня цыкнула, прямо, как раньше.
Так у нее что, память вернулась?
Похоже на то.
Памфил внимательно поглядел на Алексея, но ничего не сказал. Решил убедиться самолично.
Такая возможность представилась ему через полчаса, когда хозяйка возвратилась с покупками. Едва появившись на пороге, она сердито выговорила младшему брату:
В базарный день самые заработки, а ты, Памфил, у нас баклуши бьешь! Рыбалить, что ли собрались с Шуркой? Приезжай в будний день, и рыбальте!
Паня! только и выговорил Памфил.
Где квартиранты-то?
В горнице был один Алексей. Игорь с Капкой ушли обозревать округу. Деды с Андрюхой, удалившись в «нумер», играли затрепанными картами в дурака.
Собирай жильцов, распорядилась хозяйка, обедать будем.
Памфил только улыбался, глядя на сестру.
После сытного обеда без выпивки Памфил стал собираться домой. Перед тем, как отправиться в путь, он присел рядом с Алексеем на крыльцо.
Я твой должник, сказал. Приедурасплачусь.
Нельзя, Памфил, благое дело мерить деньгами.
Чем же его мерить?
Ответными благими делами.
Ага, благими! Полштуки лишнего с тебя содрал за поездку сюда!
Не для себя это сделал. Для больной сестры.
А для тебя какое благое дело сделать?
Не обязательно для меня. Помогай ближнему, не выпячивая себя.
Ты, случайно, не из попов, Алексей?
Нет.
Вот я думаю, как получается, что доктора ничего не смогли, а ты вылечил?
Науке многое еще не известно.
Но тебе же известно!
Я не врач, хотя к врачеванию способен.
Кто же ты?
Можешь считать меня знахарем.
Не верил я раньше знахарям, а тебе верю. Одного не пойму, на хрена ты к газовикам подался? С твоими способностями ты везде можешь иметь хорошую деньгу. Болящие в очередь к тебе станут записываться.
Деньги, конечно, всем нужны, Памфил. Но их избыток корёжит душу.
Шофер не ответил, хотя в мыслях его и мелькнуло: «Избыток, может, и корежит, а нехватка, уж точно, злобит». Еще он думал о том, чем отблагодарить чудного знахаря. И вроде бы придумал:
Пока вы тут, я еще наведаюсь. Приеду дня на два-три. Помогу вашему Игорю с катером. Ну, бывай, Алексей! Пора мне.
Памфил зашел в дом, чтобы попрощаться с родней. Шурик появился во дворе, открыл ворота и помахал рукой вслед родимому дядьке.
2
Новость о том, что квартирант бабы Пани вернул ей память, облетела с легкой руки словоохотливой продавщицы всю Смолокуровку. Она вызвала всеобщее любопытство и желание поглазеть на пришлого знахаря.
Алексей только что отправил свою команду за провиантом и сидел в своей комнате над атласом Томской области, когда в избу матери заявились дочь Ульяна и ее приблудный муж.
С выздоровлением, мам! услышал он. Твой знахарь-квартирант дома?
С сыном поздоровайтесь! сердито откликнулась баба Паня.
Привет, Шурик!
Привет.
Алексей вышел в горницу и представился по имени-отчеству.
Ульяна, расплывшаяся, с опухшим, но сохранившим следы былой миловидности лицом, кокетливо пропела: «О-очень прия-атно!», протянула Алексею ладошку и назвала себя. Муж буркнул из-за ее спины:
Гавря.
У него было примечательно бугристое лицо: с холмиками, рытвинками. Когда он открывал рот, все это оживало, шевелилось, и производило странное впечатление.
Ульяна шустро приблизилась к матери, наклонилась к ее уху. Алексей не услышал, но уловил ее шепот:
Твое выздоровление отметить надо. У тебя найдется?
Нет! вслух ответила баба Паня. Пока я не в себе была, вы у Шурки всё выманили.
Ульяна недовольно сморщила нос и обратилась к сидевшему у телевизора сыну:
Шурок! Слазь в погреб, глянь, может, завалялась там банка?
Вчера только лазил, остатки дяде Памфилу слил.
Он вам денег привез? она явно оживилась.
Привез, не решился на обман Шурик.
И то, покрутил пару часов баранку, и несколько сотен в кармане. Мам, дай взаймы одну сотенку! Гавря сгоняет за литровкой.
Не дам! Сала шматок отрежу. И картошки ведерко отсыплю.
Шурик щелкнул кнопкой пульта, и на экране телевизора появился зал заседаний Госдумы с депутатами крупным планом.
Во! Жирик! воскликнул Гавря, и бугристое лицо его зашевелилось, обрисовывая неровности.
Ага, жирует, откликнулась Ульяна. Все они там тыщами ворочают.
Шурка! позвала баба Паня внука. В сенях графин стоит, после Памфила остался. Принеси. Слазь в погреб, отрежь родителям сала и отсыпь ведерко картохи.
Сжалилась все-таки старая над жаждущими дочерью и зятем. Шурик принес на четверть заполненный графин и миску с солеными помидорами. Гавря проворно перекочевал за стол.
Садитесь! пригласила Ульяна Алексея.
Мы уже позавтракали.
А соточку в честь знакомства?
Не употребляю. Чайку выпью.
Гавря разлил самогон в два стакана. Без тоста выцедил свою долю до дна. Ульяна отпила половину. Баба Паня, стоя у печки, осуждающе наблюдала за ними. Шурик, вернувшись со двора с ведерком картошки и завернутым в чистую холстину салом, снова устроился перед телевизором и щелкнул переключателем.
Перед зрителями предстали сначала Максим Галкин в обнимку со стареющей примадонной эстрады, затем ее бывший молодой муж.
Во! Зайка! опять воскликнул Гавря.
Ульяна досадливо осадила мужа:
Твоему Зайке шмель в задницу залетел, вон как дергается! Сколько раз скакнет, столько тыщ и отхватит. Переключи, Шурик!
Новый канал транслировал соревнования по теннису.
Во! Шарапова! подал голос Гавря.
Ага, Шарапова, погоняла мячик, и тыщи огребла!
Хватит тебе про деньги! осадила ее мать.
А ячто? Не права? Кто от жиру бесится, а кому на чекушку не хватает!
Работайте, и будет хватать!
Жизненный уклад этой семейной парочки не стал для Алексея открытием. Они перебивались случайными разовыми заработками и подачками доброхотов, отчаянно завидовали удачливым, сами же не желали палец о палец ударить, чтобы изменить свое бытие. Понятно, что баба Паня осуждала дочь за безделье и пристрастие к выпивке и винила во всем зятя. Но дочь есть дочь, она жалела ее и, чем могла, помогала.
Алексей допил чай и вперил тяжелый взгляд в переносицу Ульяны. Она сделала попытку улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось. Тело ее ослабло и привалилось к стене. Лицо стало жалобным, как у ребенка, затем разгладилось и застыло с открытыми, ровно бы остекленевшими глазами.
Баба Паня возилась у печки. Шурик, выключив телевизор, скрылся в спаленке. Гавря сопел и клевал носом. Алексей продолжал сверлить взглядом Ульяну, отчего она судорожно вздрагивала и встряхивала головой. Затем снова замирала.
Так прошло минут десять. Баба Паня заметила состояние дочери, спросила:
Уснула она что ли?
Пусть поспит, ответил ей Алексей. А Гавре пока найдите какую-нибудь работу.
Эй, Гаврила! тронула она зятя. Поди-ка дров наколи! Отработай продовольствие!
Тот нехотя поднялся из-за стола и поплелся во двор. Через недолгое время ввалился в избу с охапкой дров и грохнул их у печки. От грохота Ульяна очнулась, обвела затуманенными глазами горницу, словно не понимала, где находится. Наткнувшись на мужа, взгляд ее прояснился. Она поправила взлохматившуюся прическу и произнесла:
Вот что, Гавря. Сегодня же иди на пристань, устраивайся на работу. Там весной всегда грузчиков не хватает.
Ты это, Ульяна, я же того
Не того! Я тоже в кашеварки наймусь.
Баба Паня изумленными глазами поглядела на дочь. Вроде бы даже всхлипнуть собралась. Но пересилила себя, проговорила со строгостью в голосе:
Только не передумайте, Улька!
Прихватив пропитание, родители Шурика удалились, не попрощавшись с сыном. Баба Паня подошла к Алексею и поклонилась ему.
Спустя примерно час во двор въехал уазик. Алексей вышел на крыльцо и увидел, что Капитолина стоит у открытых дверей сарая, а Игорь и Андрюха выгружают из машины мешки. Заметив Алексея, Капка подбежала к нему и затараторила:
Купили муку, пшеницу и продукты, чтобы тут питаться. Еще Игорь купил огромный кусок брезента, грузовик накрыть можно. Сказал, что пригодится в тайге. За пшеном, рисом, сахаром, солью и прочим поедем следующими рейсами.
А деды куда подевались?
На Чулым пошли.
Договаривай, Капитолина!
Ну, бутылку с собой взяли.
Без закуски?
Банку консервов и хлеб прихватили. Сказали, к обеду вернутся. Вы их сильно не ругайте, я виновата: деньги им дала. Уж очень складно они торговались.
Ладно, проехали.
Капка с облегчением перевела дух, вприпрыжку пустилась к уазику, вытянула с переднего сидения три набитых провизией пакета и понесла в дом. На крыльце она столкнулась с Шуриком, кинувшемся помогать Игорю с Андрюхой. Минуту спустя из дверей появилась баба Паня и укоризненно проговорила:
Что же это такое, Лексей Николаич? Зачем на продукты тратились? Больше этого не делайте, в доме есть еда, и вернулась к кухонным делам.
Диоген с Наумычем явились, как и обещали, к обеду. Оба были слегка навеселе. Диоген старался держаться подальше от Алексея. Наумыч же храбро приблизился вплотную и заговорщицки произнес:
Мы с Диогеном плоскодонку присмотрели со стареньким мотором. Ее просмолить, и будет, как новая. Хозяйка почти задарма ее отдает, за полторы тысячи всего. Мужик у нее прошлым годом помер, ей лодка ни к чему. Нам же сгодится для рыбалки.
Шурик, слышавший монолог Наумыча, не утерпел, вмешался:
У нее и сети остались. Ее мужик сам их плел, не признавал китайских.
Сразу и сетёшками разживемся, подхватил, тряся бороденкой, Наумыч. Удильные снасти прикупим.
Ты мне зубы не заговаривай, старый! Сам же обещал, что с выпивкой завяжете? строго произнес Алексей.
Так мысамую малость. Как поплывем, все равно сухой закон будет.
Еще раз замечу, отправлю домой.
Не, Николаич! Прощальный раз было. Так что, насчет моторки?
Завтра Капитолина выдаст вам деньги, покупайте и смолите.
После обеда Диоген и Наумыч выбрались на улицу и устроились на завалинке, обсуждая, какие рыболовные снасти следует приобрести. Их приятную беседу нарушили две тетки. Одна из них с узелком в руках опасливо приблизилась к дедам и проговорила:
Нам бы знахаря повидать.
Диоген встрепенулся, глянул на просительницу строгим взором:
Зачем тебе знахарь, раба Божья?
Ноги у меня отказывают, по ночам пальцы ломает, спасу нет.
Диоген поднялся с завалинки, потеребил реденькую щетину и провозгласил:
Имеющий уши, да услышит! Имеющий глаза, да увидит! Верно говорю!
Помоги, батюшка! ахнула тетка.
Что у тебя в узелке?
Мёд, батюшка. Тебе принесла. Возьми, не побрезгуй.
Диоген принял узелок. Запрокинул голову, нечленораздельно зашептал. Поманил тетку, она приблизилась, чуть ли не вплотную.
Запоминай, раба Божия! Мажь на ночь медом больные места, клади сверху капустный лист и обмотай чистой тряпицей. А по утрам ополаскивай ноги холодной водой. Всё! Ступай с Богом!..