На работе его не перегружали, он по-прежнему искал ошибки в программах на Коболе, написанных давным-давно, но оказавшихся ко всеобщему удивлению более работоспособными, чем выполненные на новейших и более изысканных языках программирования.
Задачи состояли в исправлении и некоторой адаптации, что не особенно утруждало голову, которая, как бы в фоновом режиме, напряженно трудилась над поставленными вне стен офиса целями.
Отношения с коллегами оставались такими же ровными и необязательными, только теперь он перестал ходить с ними на обед и обсуждать результаты игр с участием FSV Frankfurt. Сам он предпочитал «Боруссию Дортмунд», симпатии к которой у него неожиданно перешли от расположения к ее бывшему тренеру Матиасу Заммеру, рыжему, темпераментному и необузданному.
Он прекратил всякое обсуждение политики, на которое его даже и сейчас провоцировали коллеги. Как-то речь зашла про «агрессивное поведение» России по отношению к «демократической» Грузии, он не удержался от раздражительного ответа, что вызвалопроисходило все в кафетериивнезапное молчание за столом, а потом Луи (что его удивило больше всего) встал и покинул компанию. Штефан переключился на футбол, но он почувствовал, что его присутствие всех отягощало, и тоже ушел, сославшись на дипломатическую причину для дальнейшего отсутствия. Ему вяло кивнули и, как он заметил, с большим облегчением взялись обсуждать очередной проигрыш Франкфурта в воскресенье
Луи каждый раз при встрече старался принять вид человека, занятого неотложным делом, чтобы иметь повод не приветствовать первым, в деловых разговорах оставаясь корректным и веселым. Впрочем, что было взять с грека, нашедшего свое личное счастье в Германии, и мало чем в этом, отличавшегося от любого другого эмигранта.
Загадку для него представляли бывшие русские или, как все чаще входило в моду, «русскоязычные». Большей ненависти к оставленной стране, к ее исчезнувшему миру (а для них, покинувших ее годы назад, прошлая их жизнь там навсегда оставалась в настоящем) не было ни у кого. Даже у бывших врагов ненависть перекипела и стала забытой частью жизни, которая, тем не менее, значимо однажды вмешалась в их нынешнее проживание.
Он продолжал исследовать свой «объект» и постепенно как бы чувствовал себя, жившим его жизнью, рассматривал привычки, пытался восстановить его прошлое существование и убеждался всякий раз в правильном выборе. Он узрел ясно его самоуверенность и понял, что она представляла отличную возможность встретиться с ее носителем лицом к лицу без особых подозрений.
Решение было принято спонтанно: он написал вызывающее по тону сообщение с обещанием встретить со всеми сопутствующими последствиями. Ответ, как он и ожидал, оказался однозначно предсказуемымпользователь со странным псевдонимом «Аламо», что называется, «завелся» и назначил место встречи чуть ли не в ближайшие выходные, правда, в Берлине, после десяти вечера, около бассейна beim Sportforum Lichtenfeld.
Он сам в Берлине бывал в местах иных, чем в которых обитали русскоязычные эмигранты, Во всесильном Интернете он нашел бассейн и распечатал часть плана, на котором тот значился.
Потом он решил сначала просто приехать к назначенному месту, но не встречаться, разумеется, а издали потом проследить «объект» до его места проживания. В том, что место встречи было выбрано недалеко от дома, он даже не сомневалсяон разобрался в сути многих «финансовых консультантов», просто «финансистов», «банкиров» и «бизнесменов» с миллионными счетами, престижными машинами и загородным домами.
Он встречался, еще будучи в Штуттгарте, с некоторыми эмигрантами, прикидываясь новичком на Западе (а про свою долгую жизнь в Штатах и Южной Америке он не распространялся, как и не выдавал владения приличным «американским» английским). И, как «новичок» бывал оглушен множеством «ценных» советов и «крутым» статусом собеседников. Стороной он узнавалв других компаниях ужелюбопытные сведения о статусных знакомых, о размере их пособий и нехитрых уловках по обману «этих немецких идиотов».
Сам он слышал многие такие эмигрантские истории за океаном и лишний раз убеждался в неизменности породы людей, меняющих страны в поисках несбывавшейся нигде мечты.
Сегодня был вторник и у него на подготовку оставалось безо всякой спешки три дня. Решено им было приехать к месту за час до встречи, но для пущей гарантии следовало побудить «объект» к непреклонной решимости прийти во что бы то ни стало. Он стал (внутренне становясь себе самому неприятнымв прошлой жизни считалось неприличным и непрофессиональным оскорблять противника, тем более умного и тоже готового на смертельный риск, но тут был случай именно выманивания «дичи», для чего пришлось прибегнуть к грубому методу) крайне развязным. Он усвоил пошлую и похабную лексику, употреблявшуюся при «выяснении отношений в Сети.
«Объект» его не подвелназвал его «козлом», «запутинцем» (самым сильным оскорблением у этой публики считалось причастность к симпатиям к действовавшему президенту России) и снова пообещал отучить от «совковых привычек». Он усмехнулся про себя и окончательно составил план на выходные.
До Берлина шел, разумеется, ICE, но в срочных обстоятельствах пользуется этими поездами народу существенно меньше, чем прочим транспортом, и все случаи прямого проезда в Берлин из Франкфурта могли быть легко установлены. Другой вариант представлялся предпочтительнеевоспользоваться Wochenendeticket, но поездка растягивалась на несколько часов, причем возрастала вероятность попадания в камеры наблюдения тем выше, чем больше могло быть пересадок в пути.
Кроме того, главным оставалось исчезнуть как можно скорее из мест с потенциальным присмотром не только на обратном, но и на пути к цели. В принципе неплохая оставалась возможность выехать еще в пятницу вечером, разбив маршрут на несколько участков, покупая только один билет до конечного пункта, но дорога снова могла непредвиденно затянуться, а в любых серьезных случаях полиция сразу обращает внимание на массовые коммуникации, на которых налажен всеохватный контроль. Тогда его раскрытие оставалось лишь вопросом времени и педантичности поиска. В этом случае надо было исключить малейшую вероятность попадания в любые базы данных.
Опасно было ехать на машине, даже арендованнойна автобанах. Он знал это по проекту, на котором ему удалось участвовать, создания для Innenministerium централизованных баз учета автотранспортав том числе предусматривалась обработка баз изображений с видеокамер на трассах.
Цели обработки не разглашались, но включенный модуль запросов в суточных таблицах всех проходивших автомобилей по номерам, записываемых в отдельную закрытую таблицу, сказал о назначении всей системы больше, чем знакомство с ведомственными документами.
Несколько удивило его тогда легкомысленное (с точки зрения его опыта в другой жизни) отношение к гражданству разработчиков проекта. Хотя, как он уже неоднократно в этом убеждался, зачастую еле скрываемое отношение к иностранным участникам технического прогресса в ставшей для него уже близкой Германии, как к немного неполноценным, становилось причиной многих, не ставших достоянием публики, скандалов и утечек секретов.
Иными словами, общественный транспорт следовало избегать, если не оказывалось другого выбора. А выбор были в этом он оценил силу общества потребленияв использовании Mitfahrt, той изящной возможности доехать куда-угодно, оставаясь никому неизвестным, кроме пары попутчиков, которым либо не хватает либо просто жалко денег на более комфортабельные средства доставки. Достаточно зайти, даже не регистрируясь, на сайт любителей подсадки, договориться о встрече в удобном месте и доехать туда, куда нужно
Он решил на следующий день, в среду, не заезжая домой, отправиться в город и окончательно разобраться, как, с кем и когда он поедет. Выйдет на сайт он из одного из многочисленных интернет-кафе, которых полным-полно в районе Hauptbahnhof, которые содержат турки, арабы и прочий многоголосый неясного происхождения люд, не сильно желавший встреч с полицией и занимавшийся достаточно мутным бизнесом. Особо надо было выбрать место без подключенной веб-камеры, поскольку, как он знал, эти камеры могли незаметно для пользователя даже самой безобидной порнографии включаться и сохранить то или иное изображение ничего не подозревавшего посетителя.
Чаще всего это делалось для гарантии самого заведения, но никто из держателей подобных кафе не станет возражать просьбам полиции вспомнить того или иного посетителя, особенно если сотрудничество с государством поспособствует продлению вида на жительство. У него имелось на примете крохотное заведеньице на несколько мест с убогой периферией, как раз напротив турецкой парикмахерской. Он там бывал уже несколько раз, и хозяин, афганец, должно быть его уже запомнил, во всяком случае, его очередной приход не станет подозрительным.
Следующим важным делом было оружие, но он предпочел не думать сейчас о нем, хотя, по долгосрочности намерений, он нуждался в нем прежде всего. Затруднительно крайне было планировать предстоящие акции, но по опыту прошлой жизни, который, как он сейчас это видел, в данных обстоятельствах более всего подходил для намеченного, выбор состоял в дополняющих одно другое ноже и пистолете.
Ножом он и прежде пользовался редко, только стальной заточкой-«двадцаткой» сантиметров в тридцать-сорок длины. И, конечно, «Стечкин» с глушителем, но для полной гарантии требовался еще и обычный, и по-хорошему полный цинк патронов. Проблема с пистолетом решалась небыстро, но пока терпела. Всего-то надо было найти людей, причастных к выводу из Германии бывших советских войск, они бы подсказали.
Единственное, что не терпелоэто составление списка «объектов», из которых тот, к которому он собрался ехать в выходные, уже через три дня, рассматривался им как всего лишь учебный. На нем следовало отработать в новых, прежде неизвестных условиях, как на тренировке с обязательным последующим подробным разбором, важнейшие элементы всего своего плана
Само устранение его мало заботилокак он успел уже понять в бытовых стычках с соседямиего навыки никуда не делись, их следовало лишь восстановить. Именно поэтому он, повинуясь скорее рефлексам и позывам застоявшегося тела, начал интенсивно тренироваться, ощущая радость от устававших после упражнений мышц. Сначала было тяжко и, приходя на работу, он чувствовал, как разрывается тело от мало-мальски резких движений.
Он через совсем короткое время удивился, насколько тело его помнит напряженную работу, выполненную им больше двадцати лет назад, и как возвращается сила и резкость в руки и ноги. Тренироваться он предпочитал на улицето на балконе своей квартиры, то в рощице на берегу Ниддыно, к его неудовольствию, он не мог скрыть от других занимавшихся на открытом воздухе, специфичность своих тренировок и скоро почувствовал, как на него обращают внимание соседи.
Известность не волновала его до сегодняшнего дня, теперь же она становилась серьезной помехой, также требовавшей какого-то решения. Неприятность могла произойти от произошедшего месяца три назад конфликта вокруг помещения, как раз под его квартирой, на первом этаже, двери из которой открывались прямо на лужайку перед домом.
Помещение, как выяснилось вскоре после переезда их, тогда еще с женой, из Кельна, использовалось для празднеств и обширно заполнялось по выходным, в том числе и в святое для немцеввоскресенье-Ruhetagдля музыки и приготовления восточной пищи со специфическими запахами лука.
Начиналось все, как правило, в два часа дня. Кквартира наполнялась скрипящими и раздирающими звуками двигаемой мебели. Когда однажды стало нестерпимым, он отправился вниз под предостережения жены о терпимости и вежливости.
На стук приоткрылась дверь, и молодой, толстоватый турок с наглой уверенностью сообщил, что это их privatgemieteter Raum, за который они заплатили и могут делать все, что угодно.
Он сделал ошибку, поинтересовавшись, имеет ли для них значение, что наверху живут люди. Ответ прозвучал убедительно: «Wenn da oben Deutsche gewohnt hätten, dann hätten wir sie zu uns einladen können». Последовала вторая ошибкаон вспылил: «Ok, soll ich dann die Polizei anrufen, oder?»
Ему все-таки не хватало навыка в ссорах на немецком. Из-за плеча его собеседника уже выглядывало несколько голов и одна произнесла «АРюсськи» Все захохотали и дверь закрылась
Он в некотором раздумье постоял и отправился наверх к себе. Жена до крайности возбудилась, пошла пятнами: «Ты ничего не сказал им лишнего? Это же турецкое быдло, на них жаловаться бесполезно»
Внизу веселье пошло громче и скоро пол, казалось, стал двигаться от громкого однообразного ритма. Громче стали и голосаиз-под пола и снаружи, перед домом. Он вышел на балконна лужайке собралось несколько групппарни, мужчины, женщины, все громкопо-турецки, по-немецкипереговаривались, курили
Увидев его, снизу стали весело кричать. Лужайка заполнялась людьми, другие выглядывали из-под низа балкона, ржали весело. Он не уходилнаконец вышел и тот, кто встретил его в дверях, тоже оглядел его с ухмылкой.
Он снова вошел в комнату, взял фотоаппарат и вышел на балконтот все еще стоял, курил и громко разговаривал в группе парней. В нем легко заколотился, начался тот самый лихорадочный внутренний озноб, который всегда его сопровождал при начале операций.
Сейчас для него начиналась очередная «работа», казалось отставленная уже навсегдаон неторопливо навел фотоаппарат на группку людей и щелкнул. Внизу резко подняли головы и раздались угрожающие крики: «Эй. Рюсськи»
На балкон залетел окурок. Жена выскочила на балкон, стала перекрикиваться. Захлопали открывавшиеся двери внизу, затем раздались уже визгливые женские крики Визг жены перекрыл все: «ich ruf die Polizei» Она всегда забывала отделяемую приставку при возбуждении
Музыка внизу становилась все громче, перебивая разговор в квартире и заглушая телевизор. Жена то кричала ему: «Зачем ты вообще пошел к ним!?», то выскакивала на балкон, что-то там неслышное в гуле пыталась крикнуть, потом снова упрекала его: «Кто тебя просил с этим быдлом разговаривать!?»
Он ничего не отвечая, включил компьютер и скопировал фотографию с камерыполучилось не очень четко, но того самого, что был в дверях, удавалось распознать. Затем он вырезал на экране только интересовавшее его фрагмент с лицом и распечатал его. Удалил фотографии в фотокамере и удалил их с компьютера, как бы для себе самому объясняя, что при необходимости их можно восстановить. Музыка тем временем барабанила по полу и стенам
Все заканчивается однажды, так закончилась в тот вечер, скорее ночью, и веселье, ставшее для него спусковым крючком возврата к прежнему, которое он стремился забыть. Внизу раздавался скрип, двери под балконом хлопали, перед домом громко и разноголосо шумели мужские и женские голоса. Он вышел снова на балкон, и снова раздался ливень выкриков и угроз, на которые он никак не реагировал.
Он искал лишь того, чью фотографию недавно сделал, и разыскалтурок угрожающе приглашал его к себе, в окружении приятелей, тоже недобро посматривавших наверх. Он не стал ничего отвечать, лишь заметил, в какую сторону направилась компанияк соседнему высотному
Бабы еще долго не расходились, кудахтали, показывали вверх неприличные жесты, но вскоре разошлись и они Отзвуки криков медленно растворялись в загустевшей мгле. Над домом распространилась, как после отрокотавшего камнепада, неустойчивая тишина звездной ночи
Он вспомнил про валявшиеся по дороге в Беркерсхайм бетонные панели с торчавшей арматурой. Не откладывая, взял ножовку, бывшую среди прочих инструментов, спустился, неся рюкзак со спрятанной пилой, и быстро нашел эти плиты. Они были сложены в стороне от дороги, изрядно уже заросли и не были видны прохожему.
Вылезавшие из бетона прутья оказались как раз нужного размерыдвадцатка и подходящей длины. Противный звук пилы, казалось, распугивал все живое, к счастью, никто за этот час не помешал ему, а когда проезжал велосипедист, что было слышно издалека, он замирал за кустами. Наконец нужный кусок был отпилен. Он немного прошелся под темневшим уже быстро августовским небом и сосредоточенным вернулся к себе. К сожалению, дом были слишком проницаемым, звуки скрежетавшего о ребристую поверхность напильника нестерпимо отражались от поверхностей стен и о затачивании прута ночью не могло быть и речи. Теперь встала проблема, совершенно им непредвиденнаягде заточить, чтобы не привлечь к себе внимания!? Впрочем, он тут же вспомнил обилие предложений по оказанию услуг, заполнявших добрую половину любого эмигрантского издания, будь то газета, глянцевый журнал или ставший более привычным сайт в интернете. Дома у него лежала целая кипа, складываемых журналов, в которых появлялись статьи, написанные женой, видно у издательств оставалась проблема со сбытом и они щедро высылали ей десяток экземпляров. Он пролистал первый вытащенный наугад из кучи журнал, нашел рубрику «Предлагаю услуги» Попутно заметил объявления программистов, готовых установить интернет и провести любые настройки сети, подумал, что такие наверняка могут пригодиться Вот и то, что искал: «Выполню качественно, быстро и недорого любые механические работы«Ага«звонить в любое время.» посмотрел привычно на стену, где еще недавно висели часы, затем на мобильникеще только десять восемнадцатьнабрал номер. Ответили практически сразу, со второго гудка. Договорились, что всего за двадцать евро ему обточат болванку прута и даже смогут привезти ее на дом. От этой услуги он отказался, сошлись на том, что через часа мастерская находилась в Борнхайме, недалеко от Заальбургерштрассе (он хорошо знал эти полюбившиеся ему места, недавно исходил их вдоль и поперек, рассчитывая со временем перебраться поближе к Остендепарку или на Панорамабад, с которого открывался вид на котловину Зеккенхайма) он привезет заготовку и еще через час-полтора заберет ее. Он не хотел затягивать, тем более, что завтра был намечен визит в привокзальное интернет-кафе и требовалось уже точно определиться с маршрутом.