Радор! закричала Нивья, бросаясь бегом. Ты ли? Неужели?
Она набросилась на Радора, сжала в объятиях, но он, вместо того, чтобы обнять Нивью в ответ, покачнулся и едва не сполз наземь, как мешок с пшеном.
Радор?
Нивья взглянула ему в глаза. Обычно строгие, карие, с тёплыми искорками, сейчас они смотрели равнодушно, словно сквозь неё. В сердце Нивьи зажглась обида.
Чего ты сидишь и молчишь?! Разве не понимаешь, сколько рощ я обошла, прежде чем найти тебя? Давай, вставай, бежим отсюда скорее! Лесовой отпустит нас, мы заживём как прежде и даже лучше.
Она схватила Радора за руку и дёрнула на себя. Радор поднялся и встал как вкопанный, ничем не показывая, что видит и слышит Нивью.
С отчаянием Нивья поняла, что небо наливается вечерней пыльной синевой, да и холодало уже так, что дыхание вырывалось изо рта облачками. Отгорел погожий день, наступало время нечистецей, считанные часы оставались до праздника, а Нивья даже не знала, в какую сторону и как долго нужно двигаться, чтоб покинуть Смарагделеву чащу.
Ладно, Радор. Вижу, крепкий на тебе морок. Не прошу помочь: не противься только, да ногами скорее перебирай. Бежим же!
Она потащила Радора за руку, но он, как назло, еле передвигал ногами. Нивья заскрипела зубами от злости: проклятый лесовой! Чтоб его рощи пожрала тля! Толкая и подгоняя, Нивья волокла Радора вдоль ручья, судорожно вспоминая, как шла сама и где повстречала лесового с Господином Дорог.
Со всех сторон вновь раздались шепотки и усмешки: как же, сбежались, твари, глядеть на страдания смертной. И Смарагдель, небось, ухмылялся где-то за елью, радуясь, как обманул девку.
Мало-помалу Радор и Нивья продвигались прочь из леса, по тому же пути, как сюда пришла Нивья. Она радовалась, когда вспоминала ориентиры в виде сломанных деревьев или зарослей кустов, но сильнее радовалась, обнаружив собственные следы: примятые лютики, сломанные ветки или отпечатки башмаков на сыром мхе.
Наконец, Нивье показалось, будто она слышит запах дыма. Она смертельно устала пинать, а то и волоком тащить здоровенного Радора, но мысль о близости деревни вселила в неё новые силы.
Чуешь? Немножко уж осталось, потерпи, шептала она не то Радору, не то самой себе.
Радор был невыносимо тяжёл. Он смотрел в густо-синее небо безмятежным пустым взглядом и улыбался. Нивья ругалась сквозь зубы так, как никогда не стала бы ругаться в деревне при свидетелях.
Давай же! Пойдём! Радор!
Но Радор даже не передвигал ноги, наваливался на Нивью всей тяжестью своего могучего тела и молчал, только вздыхал время от времени.
Нивья подталкивала его, пихала в рёбра, подгоняла в сторону просвета между деревьями. Она старалась не думать о том, что за стволами может виднеться вовсе не выход из леса, а простая поляна, за которой вновь начнётся чаща.
Лешачата мигали любопытными глазами и хихикали в сжатые кулаки, глядя на страдания смертной девки.
Рад ты, Смарагдель? прошипела Нивья. Нарочно подстроил так? Нарочно Радора чем-то опоил? Знал же, что всё равно твоим будет. Только я тебе его не отдам. Он мой! Слышал? Мой!
От её крика с макушек деревьев взлетела стайка птиц и устремилась в соседнюю рощу.
Радор! Нивья затрясла жениха, а потом наотмашь ударила по лицу. Приди в себя! Ну же!
Небо стремительно темнело, теряло яркий закатный цвет. Нивья скрежетала зубами от злости: уже совсем скоро начнётся праздник! Совсем скоро лик Серебряной Матери нальётся румянцем, и истечёт срок, установленный лесовым и Господином Дорог.
Не для того я целый день по лесу бегала, чтоб сдаться из-за твоей глупости!
Нивья оттолкнула Радора, он качнулся, будто хотел упасть ничком в мох, но в последний момент вернул равновесие и встал на нетвёрдых ногах, так же блаженно глядя в пустоту перед собой.
Нивья бросилась в кусты. В ракитнике под ногами хлюпала влага, и молодой кустарник легко выдернулся, стоило Нивье дёрнуть ветки на себя. Она надёргала жимолости, ракиты и багульника, схватила в охапку и кинулась обратно к Радору.
Помогай! крикнула она без всякой надежды на то, что Радор её услышит, и принялась связывать ветки полосками наспех снятой коры.
Пот градом катился по спине, ветки царапали руки, волосы растрепались и прилипли ко лбу, но Нивья упрямо продолжала мастерить волокуши. Она то и дело бросала взгляд на небо: оно наливалось чернильным, тяжёлым, и темнело быстрее, чем следовало бы. Нивья шикнула. Ещё бы. Что стоит Смарагделю наворожить быстрое наступление ночи? Лесовой не обещал, что игра будет честной.
Садись, раз идти не желаешь! окликнула она Радора.
Радор продолжал стоять, и тогда Нивья с силой дёрнула его за рукав, заставляя опуститься на волокуши.
Вот так. И сиди смирно, прошу, если не можешь больше ничем помочь. Она закусила губу и добавила уже мягче: Для тебя же, дурака, стараюсь.
Нивья сняла пояс Тиненя, сделала по петле на обоих концах, одной петлёй перехватила конец волокуш, а другую намотала себе на запястье. За стволами, казалось, собрались все окрестные лешачата: из темноты мигало несчётное количество любопытных глаз.
Она потянула за поясок. Сперва волокуши даже не подумали сдвинуться с места. Нивья упёрлась ногами в землю и, до боли стиснув зубы, из всех сил потянула волокуши на себя. Радор сидел, как ребёнок на санках, смотрел прямо перед собой и глупо улыбался в чёрную бороду. Грудь Нивьи сжигала злость. «Ну, отыграюсь на тебе, когда вытащу!» думала она.
Медленно, вершок за вершком заскользили волокуши по мху. Нивья напрягалась до шума в ушах, до боли в животе и ломоты в плечах, но Радор был слишком тяжёл для неё. Всё же дело пошло быстрее, чем когда Нивья пыталась добиться того, чтоб Радор шёл на своих ногах.
Она потянула за ольховую рощицу, к просвету, неумолимо наливающимся золотом красной весенней луны. Нивья освободила одну руку и быстро осенила себя треугольникомзнаком Серебряной Матери, прося её благословения. Ей-то нужно всего немножко! И самое трудное позади, найден Радор, да и движутся они потихоньку, только было бы времени каплю побольше
Ближе, ближе последние стволы. Ярче свет впереди, стало быть, там и вправду деревня. Нивья зарычала от натуги, толкая и толкая волокуши с тяжеленным Радором. Вытянет сама своего жениха, выцепит счастье из когтей лесового! То-то бравые песни о ней сложат, то-то станет на все Княжества известна девка, не пожелавшая мириться с горькой судьбой.
Нивья рычала и зло смеялась, представляя лица завистниц и восхищённые взгляды всех на свете парней. Каждая девка будет спрашивать себя: «А смогла бы я так же?» каждый парень будет мечтать: «Вот бы и мне такую бабу».
Шаг, ещё шаг. Нивья хваталась за стволы и подтягивалась, волоча за собой Радора. Немного, осталось совсем немного. Она рывком подтянула волокуши: впереди осталось всего ничего, пара рядов деревьев, а дальшезалитая светом деревня. Наверное, к празднику уже всё готово, так отчего же не слышно музыки? Скоморохов-то давно пригласили, каждая деревня к себе позвала по ватаге, чтоб веселили до утра и не давали скучать.
Нивья рванула волокуши и вырвалась из чащи. Земля пошла под откос, и ноги сами понесли её дальше, скорей и скорей
Сверху лился розово-золотой свет. Нивья не сразу поняла, что впередичёрная полоса леса, вовсе не крыши изб. Не веря своим глазам, Нивья замедлила шаг, а скоро и вовсе остановилась. Сердце стучало гулко, а в голове сделалось пусто.
Она обернулась на Радора. Каштановые кудри блестели на свету, глаза довольно щурились. Он не видел ни Нивью, ни лесную поляну, ни лик Серебряной Матери, лениво выползающий из разрыва в облаках. Показалась розовая весенняя луна, и всё кругом залило её красноватым светом.
Из глаз Нивьи хлынули злые слёзы.
Что же ты сидишь? Из-за тебя не успели! Из-за тебя не туда вышли! Что же ты
Она с силой ударила Радора кулаками в грудь. Он покачнулся, но продолжил сидеть, поджав ноги. Совсем не такой, каким она его полюбила. Слабый, глупый, беспомощный. Не могучий витязь с суровым взглядом, а слюнявый юнец.
Нивью захлёстывала злость, но вместе с ней в груди плескалась и жалость. К Радору, а сильнеек себе. Что же, выйдут сейчас из-за леса Смарагдель и Господин Дорог, и на этом всё закончится? Вот так пусто и бесславно, и все старания пойдут крахом? Что же, зря она старалась? Так и не заживёт счастливо с Радором, всем вокруг назло?
Радор, всхлипнула Нивья, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы в последний раз.
Внезапно руки парня обвились вокруг её талии и крепко прижали к себе.
Нивья, любимая моя
Отстранившись, Нивья заглянула в глаза жениху. Радор снова был прежним, смотрел на неё удивлённо и радостно. Так, будто спал крепко и сладко, а по пробуждении увидел лицо невесты.
Ты меня слышишь? спросила она.
Глупая.
Радор горячо привлёк её к себе и жадно расцеловал.
Сердце Нивьи воспряло надеждой. Он пришёл в себя, стряхнул морок, так может, удастся увести Радора с собой? Может, передумает лесной князь, когда увидит, какое пламя меж ними пылает?
Она запустила руки в кудри Радора, лаская, и не сразу заметила, что кожа под её пальцами сделалась прохладной, а округлые уши жениха вытянулись. Поцелуи Радора слабели, словно он засыпал, и когда Нивья оторвалась от его губ, из её груди вырвался крик.
Не было больше красавца Радора. На Нивью смотрел остролицый зеленоглазый лешачонок, страшный и скрюченный, как новорождённый птенец.
Ты вышла не туда, прозвучал сбоку равнодушный скрипучий голос. Уговор есть уговор. Ты не справилась, Нивья Телёрх.
Нивья повернула голову к лесному князю, вытирая рукавом слёзы. Лешачонок поднялся на кривых ногах и скакнул за спину Смарагделю, к собратьям, топчущимся на поляне.
Ты грязная свинья! взвизгнула Нивья и с кулаками кинулась на лесового.
Тот исчез и возник вновь в другом месте. Нивья закрутилась, вне себя от ярости. Ей хотелось разорвать нечистеца, пролить зелёную кровь, растерзать, чтоб он страдал так же, как она, если не душой, то телом.
Смарагдель хлопнул в ладоши, а когда Нивья вновь бросилась к нему, перехватил её руки и закружил в танце.
Со всех сторон чащи хлынули нечистецы: лешачата, лесавки и даже русалки, откуда-то сверху заиграла музыка, а на поляне сами собой разожглись высокие костры.
Иногда Нивье снились такие сны: дивно-красивые, с огнями костров, с чудесной музыкой и танцами, а её талию держали крепкие руки какого-то прекрасного незнакомца. Во снах Нивья никогда не видела его лица, но поутру убеждала себя, что ей снился танец с Радором.
Сейчас всё было вовсе не так. Костры не чаровали, а пугали яростным треском и снопами искр, взметающимися прямо в небо. Музыка не походила на песни, которые любили играть скоморошьи ватаги, она то трещала, то выла, сбивалась с ритма и захлёбывалась нестройными переливами, как волчий плач в морозную ночь.
Перестав пытаться вырваться из хватки Смарагделя, Нивья принялась со слезами на глазах рассматривать лешачат, отплясывающих с лесавками и русалками. Где-то среди них должен быть Радор. Только как его узнать? Дети лесного князя все походили друг на друга, все были тощими и зелёными, у одних росли оленьи рожки, у других из макушки торчали ветки с набухшими почками, у третьихперья. Некоторые и вовсе часто меняли облик, то отращивая на плечах поросли поганок, то покрываясь растрескавшейся корой, будто ещё не определились, кем хотят быть.
Нет, не найти ей больше Радора, не увидеть вновь смеющихся прищуренных глаз, не запустить пальцы в густые кудри
Я тебя ненавижу, зашипела Нивья, прожигая взглядом красивое лицо Смарагделя. Слышишь меня?
Слышу, равнодушно отозвался лесовой. И что с того?
Я испорчу тебе жизнь, как ты испортил мою.
Нивья понимала, что её угрозы звучат не страшнее, чем мяуканье котёнка. Что слова смертной девки могут значить для лесного князя, который правит этими землями сотни лет? Так, лепет бессмысленный.
Смарагдель спокойно мигнул и закружил Нивью за руку.
Ты правда считаешь, что я испортил тебе жизнь? И чем же?
Он ещё спрашивает! Нивья отчаянно стиснула его ладонь, впиваясь ногтями в зелёную кожу.
Отнял у меня всё, что было.
Не отнял. Избавил от лишнего. Но ещё не одарил. Ты права, Нивья Телёрх. Как прежде уже ничего не будет. Но не все измененияк худшему. Что ждало бы тебя с Радором? Расскажи.
Ты смеёшься надо мной! шикнула Нивья. Меня ждала бы свадьба. Счастливая семья. Достаток и благополучие.
Пустые слова пустоголовой девушки. Ты ведь умная и бойкая, раз не побоялась сунуться ко мне в чащу и зайти так далеко. Позволь своим мыслям зайти дальше того, что тебе кажется очевидным, Нивья. Взгляни с другой стороны. У скольких женщин жизнь складывается так, как ты описала? У всех ли?
Нивья вспомнила крепко пьющих, бьющих своих жён деревенских мужиков. Нет уж, Радор ни за что таким бы не стал. Хотя, говорили, старый Мельян в молодости был куда как хорош и вовсе не славился страстью к бутылке Некстати всплыли в памяти образы, показанные тремя старухами на поляне.
Вот-вот, я про то же, шепнул Смарагдель. Что же, залез ей в голову? Или прочёл сомнение в глазах?
Ты не любила Радора, безжалостно продолжил лесовой. Ты любишь себя. Ты боялась быть осмеянной. Боялась позора. Но ты не можешь признаться себе в том, потому что тебе положено любить Радора. Чувствуешь разницу?
Хватит! Нивья дёрнулась, пытаясь вырваться, но у неё ничего не вышло. Ты льёшь мне в уши свои лживые нечистецкие речи, но правды в них ни на грош!
Их окружил хоровод лешачат, взявшихся за руки и пляшущих, высоко задирая ноги. Внутри хоровода чарующе танцевали русалки, и разум Нивьи затягивала прозрачная золотая дымка. Она тряхнула головой, яростно прогоняя морок.
Слова Смарагделя разозлили её, упали на сердце обжигающими искрами, но в то же время посеяли в душе сомнения. Она знала, что нечистецы коварны, что лесовой может закружить голову, внушить чужие, опасные мысли, но всё же в том, что сказал ей Смарагдель, сквозила горькая правда. Нивья боялась за себя. Любила себя. Любила проводить время с Радором, потому что это приносило ей удовольствие. Но жалости к самому Радору она почти не испытывалазлость и разочарование, словно обманул он её так, как много раз обманывали парни других девок.
Ты считаешь, что так надо. Потому что кругом тебя происходит одно и то же, продолжил Смарагдель ровным, почти ласковым тоном. Девушки выходят замуж за тех, кто хоть немного кажется им и их семьям подходящей партией. Твой жених был хорошим человеком, и из него выйдет добрый лесной подданный. Но не думала ли ты, что Господин Дорог хотел привести ко мне тебя?
Что ты говоришь? Я не понимаю.
Из чащи продолжали появляться нечистецы. Одни катили пни, тащили скамьи и брёвна, другие несли подносы с яствами и бочки с вином. Праздник распалялся, разгорался жарче, пел громче, и Нивья с лёгкой досадой подумала о том, что у них в деревне сейчас, должно быть, празднуют не менее весело. Ищут ли её родители? Плачут ли деревенские по Радору? Наверное, нет. Не плачут по монете, отданной за нужное дело.
Над поляной поплыли дивные запахи. Хмельно пахло вином, сладкоягодами, прянопирогами со снытью и молодой крапивой. Смарагдель продолжал кружить Нивью в танце, и она видела ватаги лешачат за его спиной, неистово пляшущих, поющих и пирующих. На зелёной коже играли отблески костров, а по воздуху, Нивья была уверена, пролетела пара светляков.
Милая Нивья, не всё людям дано понимать с первого раза. Побудь на моём празднике гостьей ещё немного, и тебе многое откроется.
Он махнул рукой кому-то в толпе и отпустил Нивью. Тут же к ней подскочил лешачонок с оленьими рожкамине Радор, нет, и водрузил на голову Нивьи венок из тонких веток. В венке сверкали самоцветы и подрагивали на ветру живые цветы.
На тебе платье водяного, напомнил Смарагдель. Мне это не нравится.
Он подошёл ближе, провёл пальцами по ключицам Нивьи и поддел когтём чешуйчатую ткань. Платье начало скорчиваться, обугливаться под прикосновением лесного князя, и не успела Нивья опомниться, как наряд Тиненя осыпался горсткой пепла к её ногам. Нижняя рубашка тоже исчезла. Нивья вздела руки, чтобы скрыть наготу, но Смарагдель с ухмылкой остановил её.
Разве мы прячемся? Посмотри по сторонам. В моей чаще нет стыда, Нивья Телёрх.
Я не нечистец, возразила Нивья.
Верно. Твоё тело ещё прекраснее, чем стройные, но так похожие друг на друга станы лесавок и русалок. Но если тебе так будет удобнее, то
Смарагдель обвил длинными пальцами шею Нивьи, и по коже у неё пробежали мурашки от холодного прикосновения. Нивья отпрянула, горящие изумрудные глаза лесового внушали ей сладостный страх, но он убрал руки раньше, чем она успела всерьёз испугаться.