Ну вот,сказал молодой Пассденделл,это наш дом до завтрашнего дня. Давайте выпьем.
Франция, оставаясь позади, проплывала мимо окон в уже сгущавшихся сумерках. Генри разгадывал свой кроссворд, Эмми дремала; Джимми очередной раз прикладывался к бутылке; Каро читала журнал, а Роджер задумчиво смотрел в окно; его безупречный профиль портило лишь угрюмое выражение лица, свидетельствующее о дурном настроении. Маленький человечек в кожаной безрукавке, с красной повязкой на рукаве, на которой желтыми нитками было вышито «Ски-спортс, Лтд.», просунул голову в купе.
ЯЭдвард, ваш проводник,сообщил он жизнерадостно, моргая сквозь очки с толстыми линзами.Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
Хотите бренди?предложил Джимми.
Эдвард нервно хихикнул, отказался и удалился. Было слышно, как он открывает дверь соседнего купе.
ЯЭдвард, ваш проводник. Если что-нибудь понадобится
Разумеется, понадобится, любезный.Мощный голос миссис Бакфаст с легкостью перекрыл ритмичный стук колес. Даже когда Эдвард зашел в купе и плотно закрыл за собой дверь, этот недовольный рокочущий голос был хорошо различим.
Несколько минут спустя Каро встала, вышла в коридор и, облокотившись на поручень под окном, стала смотреть на темнеющие поля, освещенные окна фермерских домов, крохотные станционные здания, проносившиеся мимо и безжалостно отбрасываемые в прошлое ненасытным, пожирающим мили монстром, частью которого они сейчас были.
Когда Каро выходила из купе, Эмми открыла глаза, посмотрела ей вслед и снова уютно устроилась подремать. Роджер Стейнз тоже поднялся из своего углового кресла, вышел в коридор и с грохотом закрыл за собой дверь. Сквозь дверное стекло Генри видел две стоявшие рядом невыразительные спины, раскачивавшиеся в такт движению поезда: Стейнз что-то настойчиво говорил, Каро едва-едва ему отвечала. О чем они беседовали, Тиббет не слышал.
В пять часов в вагоне неожиданно включилось освещение, а в половине седьмого в конце коридора весело зазвенел колокольчик, зазывающий первую смену на ужин. Джимми сверился со своим билетом и обнаружил, что он как раз ужинает в первую смену; прихватив с собой Роджера и Каро, теперь расслабленно прислонившихся к двери купе, курящих и праздно болтающих друг с другом, он повел приятелей по коридору в вагон-ресторан. По дороге они громко переговаривались.
После их ухода стало очень тихо и пусто. Генри встал, аккуратно закрыл дверь и сказал:
Роджер Стейнз Никак не могу припомнить
А я вспомнила, где видела его фотографию,в «Татлере»,пояснила Эмми.Его там называли «мечтой дебютанток». Смотри
И взяла журнал, оставленный Каро на своем сиденье. Он был открыт на одной из тех страниц, где рассказывалось о ночной жизни Лондона; на снимке Роджер и Каро чокались бокалами шампанского. «Мисс Кэролайн Уиттакер, очаровательная дочь сэра Чарлза и леди Уиттакер, со своим частым спутником, мистером Роджером Стейнзом, веселятся и пьют шампанское в одном из аристократических залов»,сообщала подпись к фотографии. Генри не меньше минуты задумчиво смотрел на снимок, потом снова произнес:
Никак не могу припомнить Раньше. Чуточку раньше
Господи, как я проголодалась,сказала Эмми.Хочешь печенье?
Поезд стремительно приближался к швейцарской границе.
Ужиная в третью смену, Тиббеты оказались за столиком с полковником и миссис Бакфаст. Последняя, имея кучу времени, чтобы сделать фарш из бедняги Эдварда, пребывала в сравнительно хорошем расположении духа и согласилась выпить бокал сотерна под рыбу; она даже объявила ужин съедобным. Ободренный таким непривычным смирением, полковник разговорился за кофе.
Вы впервые едете кататься на лыжах?спросил он; его гладкое красное лицо излучало любезность.
Да, боюсь, я совершенный новичок,ответил Генри.А вот моя жена уже бывала на зимних курортах и каталась.
Всего два раза,вставила Эмми.Лыжница я никакая.
Это лучший в мире вид спорта,сообщил полковник и воинственно огляделся, словно ожидая возражений. Миссис Бакфаст хмыкнула, но промолчала.
Моя супруга не катается,доверительно сообщил Бакфаст.Ее занятия спортом заключаются в том, чтобы из года в год сопровождать меня. Я это ценю. Разумеется, я бы понял, если бы она захотела остаться дома и отпустила меня одного
В его голосе послышалась мечтательная интонация.
Горный воздух мне полезен,решительно пресекла полковника жена.У меня есть свои способы проводить время. Было бы несправедливо с моей стороны отпускать бедного Артура в такую поездку в полном одиночестве.
Я всегда говорил тебеначал было Артур, но супруга оборвала его, попросив передать ей сахар таким тоном, что любая дальнейшая дискуссия казалась немыслимой. После короткой паузы полковник сделал вторую попытку завязать разговор.
Вы прежде бывали в Санта-Кьяре?
Нет.
Интересно, что вас в ней привлекло, если вы не являетесь страстным лыжником? Это место не всякому придется по душеотель совершенно обособлен, лепится к верхней площадке канатной дороги. После наступления темноты, знаете ли, даже в деревню никак не спуститься.
Нам сказали, что катание на горных лыжахэто чудесно,ответила Эмми.К тому же мы больше всего хотели побыть именно в тихом, уединенном месте.
Тогда вы выбрали то, что надо,кисло заметила миссис Бакфаст.Рискну предположить,продолжила она с плохо скрываемым любопытством,что ваш муж очень много работает. Вероятно, его работа требует большой отдачи сил.
Не больше, чем работа любого другого делового человека,отозвался Генри.Весь вопросв темпераменте, полагаю. Мы всегда предпочитаем тихий отдых, вдали от проторенных дорог.
Значит, вы бизнесмен, если я правильно поняла? Как интересно. Вы работаете в Сити?
Не совсем,уклончиво ответил инспектор.Я работаю в Вестминстере.
Миссис Бакфаст, недовольная тем, что ее попытка выведать профессию Генри не достигла цели, продолжила:
В этом году в Санта-Кьяру направляется весьма избранное общество. Кэролайн Уиттакер, в честь которой в прошлом году устраивался грандиозный бал в «Клэридже», и достопочтенный Джимми Пассденделл,ее голос упал чуть ли не до шепота,сын лорда Рейвна, знаете ли. Немного необузданный, но милый очень милый
Другой молодой человек тоже кажется весьма приятным,заметил Генри.Роджер Стейнз. Его лицо кажется мне знакомым.
О нем я ничего не знаю,безапелляционно заявила миссис Бакфаст и повторила:Совершенно ничего.
Когда Генри с Эмми вернулись в вагон Е6, трехъярусные спальные полки были уже застелены, однако никто из спутников, судя по всему, не собирался ложиться. Джимми открыл очередную бутылку бренди, и компания под его предводительством распевала песенки разной степени пристойности. Тиббеты с благодарностью приняли по стаканчику на ночь и сказали, что займут две верхние полки, чтобы никому не мешать.
Не обращайте на нас внимания,добавила Эмми.Пойте как угодно громко. Мы с удовольствием послушаем.
Очень любезно с вашей стороны,ответил Джимми.Выпейте еще по стаканчику, прежде чем забираться на такую опасную высоту.
Два последних слова он повторил дважды, чтобы убедиться, что до попутчиков дошел смысл. Каро улыбалась, сидя в углу. Они с Роджером держались за руки.
Пение продолжалось еще полчаса, после чего компания решила отдохнуть. Каро заняла одну из средних полок, Роджер и Джиммидве нижние. Вскоре в купе воцарились тишина и темнота, если не считать крохотного синего ночника, горевшего под потолком, тихого посапывания спящих да ритмичного стука колес. В конце последнего вагона, в своем крохотном купе, Эдвард, перебирая список пассажиров, беспрестанно и от всей души честил миссис Бакфаст; пассажиры извивающегося состава на всем протяжении от паровоза до купе проводника мирно спали.
На следующее утро, посмотрев во время завтрака в окно, путешественники увидели, что пейзаж чудесным образом изменился: они оказались в окружении гор. То есть само железнодорожное полотно стелилось по довольно широким зеленым долинам, напоминающим высохшие озера, но вокруг горделиво возвышались горы, на склонах которых свежая зелень сменялась серыми скалами, потом вечнозеленой растительностью и наконецвысоко вверхусверкающим белым снегом. Настроение у всех поднялось, голоса зазвучали громче. Сияло солнце, и снег обрел невероятно соблазнительную притягательность невероятного чуда освобождения. Скоро, скоро
Австрийскую границу миновали в половине десятого, около одиннадцати поезд уже мчался по широкой зеленой долине реки Инн, окаймленной величественными горами; примерно в одиннадцать двадцать паровоз с шипением остановился, и с перрона кто-то выкрикнул в морозный, пронизанный солнцем воздух: «Инсбрук! Инсбрук!»
Глава 2
В Инсбруке компания лыжников, державшихся вместе с сáмого вокзала Виктория, вмиг распалась: гостиничные автобусы или маленькие горные поезда увезли их на разные австрийские курорты. Осталась только группа, направляющаяся в Санта-Кьяру, внезапно ощутившая себя брошенной и какой-то неуместной здесь в своих кричаще-ярких свитерах. Эдвард, в пути навлекший на себя не слишком комплиментарные высказывания пассажиров вагона Е6, теперь показался им последнимно, увы, вероломнымдругом, который, быстро сдав отчетность, заспешил домой.
Как всегда в таких ситуациях, «чужаков» охватило чувство товарищества. Джимми принес миссис Бакфаст чашку кофе, полковник поднес чемоданчик миссис Тиббет до подземного перехода, Роджер (командуя на превосходном немецком языке) собрал все сданные в багаж вещи, а Эмми и Каро вместе отправились на поиски дамской комнаты. Генри, чувствуя себя немного не у дел, довольствовался тем, что купил достаточное количество английских журналов в книжной лавке, чтобы всей компании было чем занять себя до вечернего чаепития, ко времени которого им предстояло прибыть к месту назначения. В конце концов все семеро попутчиков вместе с багажом собрались на нужном перроне, чтобы сесть в экспресс МюнхенРим, который должен был доставить их к предпоследнему пункту путешествия.
Очевидно, охотников сменить бодрящую солнечную погоду Инсбрука на сомнительные радости римского января было немного, потому что никто больше не ждал поезда, кроме пожилой четы, которая, как догадался Генри, приезжала в Инсбрук за покупками и, вероятнее всего, следовала не далее приграничного городка Бреннер. Однако за несколько минут до прихода поезда группа носильщиков с солидным багажом вынырнула из подземного перехода в сопровождении высокого и очень худого господина, одетого в норфолкский пиджак из ярко-зеленого твида с меховым воротником и темно-серые чрезвычайно узкие брюки. Его лицо, изрезанное глубокими морщинами, которые выдавали нетерпимость характера, казалось по-лисьи хитрым. Зеленая тирольская шляпа в сочетании с такой физиономией выглядела несуразно. С мужчиной была девушка поразительной красоты: с лицом рафаэлевой флорентийской мадонны и локонами цвета старого золота. На ней были серые лыжные брюки, явно скроенные мастером, и маленькая серая куртка с воротником из меха снежного барса, который окутывал ее шейку, словно облако. Косметикав итальянском стилеподчеркивала восхитительные темные глаза и медового оттенка кожу, прелестные губы лишь чуть-чуть были тронуты нежно-розовой помадой.
Очень, очень дорого,шепнула Эмми на ухо мужу, когда кортеж носильщиков проследовал мимо.
Миссис Бакфаст уставилась на вновь прибывших с откровенным любопытством; Каро казалась оробевшей, внезапно осознав, как выглядят ее измятые брюки, в которых она спала; мужчины невольно повернули головы в восхищении и были вознаграждены злобным взглядом из-под тирольской шляпы.
Когда поезд, строго по расписанию, подошел к перрону и компания расположилась в пустом вагоне, Тиббеты подошли к окну, чтобы бросить последний взгляд на Инсбрук. К их пущему удивлению, Тирольская Шляпа, судя по всему, никуда не ехал, он прощался с мадонной, которая стояла у двери купе первого класса, холодная и прекрасная. Поцелуи, заверения в любви, суета вокруг багажавсе это девушка воспринимала скорее с вынужденным смирением, нежели с энтузиазмом. В какой-то момент, когда ее сопровождающий вступил в пререкания с носильщиком, Генри поймал ее взгляд: красавица смотрела на Тирольскую Шляпу со смешанным выражением презрения и неприязни, таким пронзительным, что по спине детектива пробежал холодок. Наконец раздался свисток, и поезд тронулся. Последним, кого путешественники видели в Инсбруке, оказался этот мужчина, как-то жалко махавший вслед поезду зажатой в длинной тонкой руке тирольской шляпой.
В Бреннере, после краткого и дружелюбного общения с итальянской таможней, вся компания гуськом отправилась по коридору в вагон-ресторан. Молодежь оккупировала отдельный столик на четверых, Бакфастыстолик на двоих. Генри и Эмми, прибывших последними, улыбчивый официант проводил к самому дальнему столу, рассчитанному на четверых, но за ним сидела только одна пассажиркамадонна из Инсбрука. Она сделала заказ на беглом итальянском языке. Девушка вела себя раскованно, непринужденно и оживленносовсем не походила на холодную красавицу из Инсбрука. «Как девочка-школьница»,подумалось инспектору.
На протяжении восхитительного обеда, начавшегося с fettucini, продолжившегося fritto misto con fagiolini и закончившегося сливочным сыром bel paese, все были больше сосредоточены на еде, чем на разговорах. Но за кофе на путников, приятно сытых, снова снизошло расслабленное настроение; первый шаг сделала красавица, поинтересовавшись у Генри и Эмми на превосходном английском, из Лондона ли они и является ли целью их визита в Италию отдых. Тиббеты ответили на оба вопроса утвердительно.
Вот и я тоже,сказала девушка с очаровательной, совершенно счастливой улыбкой.Видите ли, я итальянка. Но мужавстриец, и приходится жить в Инсбруке.
Завидую вам,сказал Генри.Должно быть, это красивый город.
Да,лаконично ответила девушка. Потом с улыбкой продолжала:А куда именно вы направляетесь. В Рим? В Венецию? Во Флоренцию?
Вообще-то мы едем кататься на лыжах,пояснила Эмми.
О! Я тоже.
Возможно, мы даже направляемся в одно и то же место,предположил Тиббет.
Уверена, что нет,возразила красавица.Вы-то наверняка в Кортину. Все англичане и американцы ездят туда.
Нет,сказал Генри.Мы едем в маленькое местечко под названием Санта-Кьяра. Отель «Белла Виста».
К его удивлению, улыбка девушки вмиг померкла, по лицу пробежала тень настоящей паники.
Санта-Кьяра,повторила она почти шепотом.Я я тоже туда еду.
Чудесно,быстро подхватила Эмми.Нам следует представиться: Генри и Эмми Тиббет.
А яКрасавица явно колебалась. Потом встряхнулась, как щенок, вышедший из воды, и на ее лице снова расцвела улыбка.Ябаронесса фон Вюртберг. Но вы должны звать меня Мария Пиа. Когда я в Италии, то забываю, что стала австрийкой.Она сделала короткую паузу и продолжила:Мои дети уже в «Белла Висте» с няней. Гансивосемь лет, а Лоттишесть. Вы с ними познакомитесь.
Буду ждать с нетерпением,откликнулась Эмми, едва удержавшись от уже готового вырваться замечания о том, что баронесса выглядит неправдоподобно молодо для женщины, имеющей восьмилетнего сына.
Как жаль,рискнула заметить она,что ваш муж не сможет побыть с семьей.
И снова паника читалась в огромных карих глазах.
У него очень много дел. Он позволяет мне то есть с радостью отпускает меня на родину каждый год, но сам Италию не любит.
«Ничуть не сомневаюсь, что не любит»,подумал Генри, припомнив грубые черты лица под тирольской шляпой. Ему стало жаль баронессу, но он не знал, как дать ей почувствовать свою симпатию, не показавшись дерзким, поэтому быстро оплатил счет и с дружескими заверениями в скорой встрече повел Эмми к выходу из вагона-ресторана. К собственному удивлению, инспектор почувствовал, что прекрасные глаза смотрят ему вслед. У двери он обернулся и встретил спокойный насмешливый взгляд баронессы. Глядя ему прямо в глаза, она едва заметно вздернула подбородок, как будто с вызовом. Генри, немного смущенный, улыбнулся и шагнул в раскачивающийся коридор.
В Кьюзе сделали последнюю пересадку. Огромный экспресс умчался на юг, к Вероне, оставив восьмерых путешественников на маленькой станции, освещенной солнцем. Со всех сторон горизонт был изломан очертаниями Доломитовых Альп с их нежно-розовыми вершинамиплоские и остроконечные скалы, обточенные ветрами и снегами до первозданных форм устрашающей мощи и долговечности, существовавшие с незапамятных времен и пребудущие до времен немыслимых.