В зеркале заднего вида Линдси замечает покрытую слоем пыли машину. Брызги и полупрозрачная корка затвердели на ветровом стекле, крашеные участки пестрят ржавыми пятнами, как пораженные внутренние органы. В мире нет недостатка в автомобилях с кузовом «универсал», многие из них белого цвета. Если не обращать внимания на запущенное состояние, этот похож на остальные. Но это их машина. Линдси не понимает, откуда у нее такая уверенность, но она не сомневается. Это машина ее родителей. Она ездила на ней тысячу раз, на ней же училась водить. Того, что она видит, не может быть. Она повторяет себе это, чувствуя, как напрягаются мышцы. Невозможно. Ее родители исчезли, а вместе с ними и их машина. Чтобы убедить себя, чтобы вернуть себе способность управлять собственным телом прежде, чем ее охватит паника, Линдси поворачивает зеркало, чтобы взглянуть на номерной щиток.
Она не видела этого номера восемь лет и даже не знала, помнит ли его теперь, но вот он.
Сумерки. Солнце освещает крыши машин, остановившихся на двух полосах у перекрестка. Водители ждут зеленого света. Перед Линдси только серебристый микроавтобус. Менее чем на секунду она позволяет себе подумать, что его водитель ее отец, но нет, это не он. Через толстый слой грязи на ветровом стекле ей мало что видно темная глыба туловища, руки в перчатках на руле, но она понимает, что это не он. Да, отец, как ни крути, был человек крупный, но этот водитель просто огромен. Чтобы поместиться в машине, ему приходится горбиться, принять форму вопросительного знака. Кто же тогда?
Загорается зеленый. Микроавтобус трогается с места, она медлит. Следующая за ней машина не с «универсальным» кузовом, не загадочный водитель, сигналит. Линдси трогается с места.
Последнее ее воспоминание о машине с «универсальным» кузовом ее прямоугольные очертания удаляются по улице Евклида. Это она вообразила. Ее воображение породило это представление об исчезновении ее семьи. На самом деле в тот день она не видела, как уезжали родители. Она тогда еще не встала, смотрела через узкие щелки прикрытых век, считала удары сердца, чтобы не думать о том, как хочется блевать.
Это случилось, когда ей было шестнадцать лет. С тех пор у нее была тайная теория, от которой она не могла избавиться, какой бы абсурдной она ни казалась, что накануне вечером ей удалось так разозлить родителей, разочаровать их до такой степени, что, сев в машину в то утро, они решили: «Хрен с ней, оставим это позади и начнем заново где-нибудь в другом месте». Всякий, видевший это выражение на лице отца, зашедшего утром к ней в комнату, должен был бы признать, что эта идея не так уж безумна, как может показаться. В тот день предстояло ехать на завтрак по случаю дня рождения бабушки матери отца Линдси, но из-за причуд Линдси накануне вечером приглашение для нее отменили. К причудам среди прочего относилась и бутылка клубничного Буниз-Фарм, и пикап, принадлежавший парню на четыре года старше ее, который на этом пикапе врезался в светофор в центре города. Последнее, что сказал отец, сообщив, что они уезжают без нее:
Ты снова и снова делаешь глупейшие вещи.
До завтрака они так и добрались. По сведениям полиции, они никуда не добрались. Что-то случилось с семьей Кингов на отрезке длиной в две мили в жилом квартале между их домом и домом бабушки. Что бы то ни было, то же случилось и с семейным автомобилем. Ни родителей, ни автомобиля больше никто не видел. До сегодняшнего дня.
Ведя машину, Линдси то и дело поглядывает в зеркало. Автомобиль с «универсальным» кузовом едет следом за ней, и так близко, что, если она притормозит, он въедет ей прямо в бампер. Знает ли водитель, кто она? Хочет ли, чтобы она его заметила? Господи, уж не преследует ли он ее? Они проезжают один большой квартал за другим мимо торговых центров и бензозаправочных станций. Час пик, улицы загружены транспортом, но кажется, что машин всего две: ее и другая. Спица страха покалывает в груди, и она вдруг спохватывается, что задерживает дыхание.
Ее сумочка лежит на пассажирском сиденье справа от нее. Потянувшись к ней, Линдси достает телефон. Пальцы дрожат, она со второй попытки набирает нужный номер, звонок прошел. Отвечает оператор службы 911. Голос далекий и звучит глухо. Линдси, не расслышав приветствия в начале разговора, начинает говорить:
Меня зовут Линдси Кинг. Еду на восток по Грэнд. Меня преследует машина. Белая с «универсальным» кузовом. Мы только что проехали
Она ищет табличку с названием улицы, и тут оказывается, что на перекрестке проехала на красный свет. Окно пассажирского сиденья рядом с водительским темнеет, его заполняет другая машина. Пальцы роняют телефон. Она дергает руль, топает по педали тормоза, но уже поздно. Раздается пронзительный визг, который прерывается ударом металла о металл. Стекло разлетается на осколки. Удар бросает ее на дверь у водительского сиденья, и левая сторона ее тела освещается. Машина крутится на месте и останавливается. Снаружи слышны крики, но голоса звучат приглушенно. Что-то щекочет щеку. Она прикасается к этому месту, и на руке появляется ярко-красное пятно. Кровь продолжает течь. Она сбегает по лицу и скапливается в складках рубашки.
В больницу приезжает бабушка. Она сидит с Линдси, пока врач накладывает швы на рассеченный лоб, затем везет Линдси к себе домой. Муж бабушки умер три года назад. После этого Дениз продала дом, в котором вырастила сына и где с нею три года жила ее внучка, и переехала на стоянку передвижных домов-прицепов. Теперь она живет в узкой коробке, обшитой изнутри дранкой, с горшками на каждом окне, в которых густо растут полевые цветы.
Полицейский, который приходит к ним, не тот, который занимался делом родителей, когда Линдси была подростком. Глупо было бы ожидать, чтобы это был тот же. За восемь лет мир меняется.
Линдси и Дениз устраиваются на диване. Пока Линдси рассказывает, полицейский делает заметки в карманном блокноте, листки которого соединены спиралью. У него круглые глаза-пуговицы тряпичной куклы. Дениз кладет ладонь на руку Линдси. Она сухая и мягкая, как тесто. Линдси доходит в своем рассказе до того момента, когда после аварии вышла из машины и обнаружила, что автомобиль с «универсальным» кузовом исчез. Полицейский выжидает несколько тактов тишины, потом говорит:
Почему вы уверены, что это была машина ваших родителей, а не какая-нибудь другая, похожая?
«Я просто знала», едва не произносит Линдси.
Я видела номерной знак.
Кивнув, он перелистывает в блокноте несколько страниц к началу.
Так какой же это был номер?
Он записывает в блокнот. Задает ей вопросы, как ведущий в телепередаче. Она должна знать ответ, она знала его всего два часа назад. Но теперь не может вспомнить.
Не помню, говорит она.
Его сверкающие кукольные глаза, кажется, никогда не мигают.
Какие-нибудь лекарства сейчас принимаете?
Лексапро. Ативан.
Это от тревоги?
И от депрессии, говорит она.
Проходите какое-нибудь лечение?
Нет. Сейчас нет.
Дениз стискивает руку Линдси. Этим жестом она выдает то, о чем никогда не сказала бы вслух, она тоже не верит Линдси. Просто не верит. Эта авария последнее событие из восьмилетней серии проявлений неприспособленности ее внучки продвигаться к жизни. Линдси не винит ее за такой вывод, равно как не винит и полицейского. Она зла лишь на себя за то, что не поняла этого раньше.
В тот день близких потеряла не только она. Дениз потеряла своего единственного сына, но нашла способ жить дальше. Сколько же жизненной энергии должно быть у человека! Бабушка стала главой семьи, взяла под крыло Линдси, заботилась о своем муже, который медленно умирал два года. Между тем, несмотря на таблетки, которые, как считалось, должны были помочь сознанию Линдси работать, она видела призраков и на перекрестке выехала на красный свет под колеса несущегося транспорта.
После ухода полицейского Дениз заваривает чай. Они сидят на разных концах дивана. От чашек поднимаются ленты пара. Некоторое время обе молчат. Еле слышно гудит трансформатор трейлера.
Мне пора, говорит Линдси.
Я тебя подвезу, говорит Дениз. А то оставайся у меня, если хочешь. Я тебе всегда рада.
Спасибо. Нет, я хотела сказать, мне надо уехать отсюда. Город. Мне надо прийти в себя. Боюсь, здесь не смогу.
Линдси, говоря это, старается не отворачиваться. Она последняя из семьи Дениз, и когда она уедет, бабушка останется одна. Это похоже на предательство, поэтому реакция Дениз кажется неожиданной. Она вдруг улыбается. Глаза наполняются слезами, это слезы радости, ошибиться невозможно. Линдси не сразу понимает, что Дениз годами ждала от нее именно этих слов.
Телефонный звонок застает ее на кухне. Она смотрит на снегоуборочную машину с медленно мигающими огоньками, ползущую по переулку у нее под окном. Коричневый снег насыпью лежит вдоль тротуара. Еще нет девяти, но рабочий день Пола начинается до рассвета, поэтому он уже спит в соседней комнате, а Линдси остается только кухня. Большинство вечеров она проводит здесь.
Три года назад она переехала сюда, в город в самом сердце континента. Назад уж больше не возвращалась. Она по-прежнему разговаривает с бабушкой по два раза в неделю. Эти телефонные звонки все, что ей нужно, все, что ей по силам. Через полтора месяца они с Полом полетят на Гавайи и там обвенчаются. Линдси с нетерпением ждет венчания и того, что с ним связано, но прежде всего новой встречи с Дениз. Бабушка поведет ее по проходу между скамьями к алтарю.
Телефон лежит на кухонном столе рядом со стаканом воды и книжкой, открыть которую у нее пока не дошли руки. На экране телефона выведены номер и имя бабушки. Сообщение, что сегодня не тот день недели, по которым они обычно разговаривают, появится на экране лишь после того, как Линдси примет звонок.
Привет, бабушка.
Это Линдси Кинг? Голос мужской, говорит мягко, слегка растягивая гласные. Что-то холодное начинает подниматься по позвоночнику Линдси. Она, сидя, выпрямляется.
Да.
Это Линдси?
Что случилось?
Мужчина на другом конце провода прочищает горло.
Меня зовут Гас Уинклер. Я сосед вашей бабушки. А также ее добрый друг.
Пожалуйста, не тяните. Что случилось?
Мне очень тяжело говорить об этом, говорит он. Но с Дениз сегодня случился удар.
Она жива? В сознании? Линдси не может найти в себе сил выговорить этот вопрос.
Она еще не очнулась. Врачи не знают, очнется ли. Предлагают, если хотите попрощаться, сделать это поскорее.
Линдси и Пол работают в компании, занимающейся промышленным проектированием. Она в отделе по работе с клиентами, он устанавливает отопительное, вентиляционное и терморегулирующее оборудование в крупных коммерческих учреждениях. Город сейчас переживает строительный бум. В центре вырос целый лес кранов и скелетов небоскребов. Пол, проснувшись, не совсем трезв, и Линдси говорит, что ему нет смысла ехать с нею, но он все равно хочет. Так она и думала. К полудню следующего дня они уже в самолете, летящем на запад.
Сначала Линдси кажется странным, что Дениз никогда не говорила ей о своем добром друге по имени Гас. Потом ей начинает казаться, что, может быть, и говорила. Бабушка часто упоминала о соседе, с которым они строили планы сходить в кино, в музей, в ресторан, друг к другу в гости, но Дениз никогда не называла этого друга по имени и даже не использовала, говоря о нем или о ней, личного местоимения. Линдси всегда считала, что бабушка имела в виду подругу, несомненно, так оно и было.
В аэропорту Пол берет напрокат машину, они едут прямо в больницу и оказываются на месте уже вечером. Комната ожидания отделения интенсивной терапии находится на третьем этаже. В ней, ссутулившись на диванах и в креслах, сидят несколько человек. Гас Уинклер сразу узнает Линдси. Это пожилой человек с темной кожей, предплечья напоминают черенки метлы. Гавайская рубашка выглядит так, будто он в ней спал. Он представляется Линдси, и она по глазам видит, что он думает, не обнять ли ее. К ее облегчению, он отказывается от такого намерения. Они обходятся даже без рукопожатия. Пол стоит сбоку и чуть позади Линдси. В непредвиденных ситуациях он позволяет ей вести, но держится достаточно близко, чтобы она чувствовала его авторитет.
Гас ведет их мимо поста медсестры в палату, где лежит бабушка.
Хочешь, могу подождать здесь, говорит Пол.
Конечно нет.
В постели Дениз кажется маленькой. Руки лежат поверх одеяла. Лицо утратило форму, как будто кто-то высосал все из-под кожи.
Скажи что-нибудь, подсказывает Пол, чтобы она поняла, что ты здесь.
Я здесь, это и все, что приходит Линдси в голову.
«Глупо», думает она и берет бабушкину руку. Рука твердая и холодная.
Они остаются с Дениз, пока медсестра не говорит, что время посещений закончилось. В комнате ожидания в одном из кресел Линдси, нисколько не удивившись, видит крепко спящего Гаса. Линдси и Пол выбирают себе диван. Пол полулежа устраивается в углу и предлагает Линдси положить голову ему на грудь. Она мостится возле него, и он накрывает ее и себя курткой. Она чувствует под щекой его мышцы. На время Линдси засыпает.
Когда она просыпается, в комнате тихо. Пол спит с раскрытым ртом. Пузырек слюны на нижней губе дрожит при каждом выдохе. Линдси выбирается из-под куртки. Пол шевелится, всхрапывает, но глаза остаются закрытыми. Она смотрит на экран телефона, до рассвета еще несколько часов. Было бы разумно поспать еще, но у Линдси изжога. Ей хочется на свежий воздух.
Она спускается на лифте в малолюдный вестибюль, проходит по нему, автоматические двери раздвигаются перед ней, и Линдси оказывается на тротуаре.
В теплом воздухе пахнет выхлопными газами. Пока Линдси не переехала в другой город, она думала, что так пахнет во всем мире. Но по этому запаху она не скучала. На другой стороне улицы на фоне неба возвышается автостоянка, темная, мрачная. Это самое высокое здание здесь, оно даже выше больницы, сотрудники и пациенты которой оставляют здесь машины.
Был ли в конце концов ее переезд на новое место ошибкой? Эти три года уже не вернешь. Она думает, каково это, быть последней в семье, потом мысли переключаются на то, что скоро они с Полом создадут новую семью. Сначала их будет двое, но это ненадолго, Пол хочет детей. Это он дал ей понять вполне ясно. Она тоже хочет, так ей кажется. Сейчас ее семья состоит только из нее. Но в дальнейшем семья станет больше. Такая цикличность представляется ей естественной. Грустно, но все же нормально.
От этих мыслей ее отвлекает шум работающего автомобильного двигателя, глухой, как шипение последних капель воды в кипятильнике. Она оглядывается по сторонам, ища источник звука. Наконец находит его, и у нее перехватывает горло.
В десяти метрах от нее у обочины стоит автомобиль ее родителей с «универсальным» кузовом. Почему-то он грязнее, чем когда она видела его в последний раз. На его боку толстая корка грязи. Вокруг бледные облака выхлопных газов. За ветровым стеклом темно. Она не видит водителя, но чувствует на себе его взгляд. Он рассматривает ее. Вдруг в темноте салона возникает желтое светящееся пятно размером с теннисный мяч. Через мгновение оно гаснет, и она не знает, что об этом подумать. Зажигалка, может быть? Невольно она делает шаг к машине, чтобы рассмотреть, что внутри.
Фары включаются, выхватывая ее из полумрака. Ее охватывает страх. Она воображает, что «фольксваген» рванулся вперед и переехал ее, дробя кости. На краткий миг она застывает на месте, ноги не слушаются ее. Шум двигателя усиливается, водитель переключает передачу, машина приходит в движение. Линдси находит в себе силы сделать шаг назад, затем еще один, пройти через автоматические двери в сонную безопасность вестибюля. Двери за ней захлопываются, она видит, как за ними быстро проезжает «фольксваген» и пропадает из виду.
Она поднимается на лифте в комнату ожидания отделения интенсивной терапии, на лице каплями выступает пот. Когда двери открываются, перед ней совсем не такая картина, как была здесь, когда она уходила. Медсестры и врачи, собравшись кучкой, переговариваются шепотом, остальные вбегают в комнату и выбегают из нее. Линдси видит мужчину в форме охранника, он бежит трусцой по коридору, примыкающему к комнате ожидания. Пол и Гас уже проснулись и стоят рядом. Они замечают выходящую из лифта Линдси и идут ей навстречу.
Где ты была? спрашивает Пол.