Пожалуйста, самодовольно ответил архивариус, положив на верх высокой стопки еще пять папок. Джоэл удивился, откуда так много, но потом заметил, что услужливый старик предоставил не только личное дело Зерефа Мара, но и всю информацию по его ближайшим родственникам.
Джоэл обрадованно сгреб увесистую пачку бумаг и принялся за работу. Настоящая электрическая лампочка на столе читального зала помогала ясно видеть мелкие буквы печатного шрифта, даже когда за окном сгустились сумерки. Джоэл старался не думать, что в эту ночь Квартал Ткачей патрулирует кто-то другой, он даже не спросил, кто именно. Если речь шла о репутации всего департамента, Уман наверняка послал лучших.
Больше волновало, как теперь злой пекарь срывает свой гнев. Временами Джоэл поднимал глаза от бумаг, яростно сжимая кулаки. Но он доказывал себе, что занимается не бесполезной ерундой. Иногда и войны выигрываются пером и бумагой. Он упрямо выписывал наиболее интересные места из всех досье. Дела фамилии Мар он проштудировал особенно тщательно.
«Зереф Мар. В молодости жил с женой и дочерью в Районе Богачей. Имел свою пекарню возле богатого поместья. Одновременно личный пекарь семьи Ленц», значилось на половине листа. Руки слегка тряслись от гнева, поэтому чернила в нескольких местах расплывались кляксами. Но смысл и без того высекался в сознании каменным резцом. Страницы шелестели засушенным гербарием альбома чужой памяти.
«Когда особняк сгорел, лишился дела, значилось далее. Сгорел. Сгорел особняк. Единственный сгоревший особняк в Квартале Богачейэто особняк семьи Ленц».
Джоэл несколько раз обвел это слово. Значит, пекарь работал в том самом особняке, где однажды случилось преследовать слабого сомна. Вновь предстали сумрачные сады и зияющие укоризной выбитые окна. И обугленная люстра на лестнице, которая невольно закралась в недавние сны. Да еще вспомнился пьянчуга Биф. Он, возможно, имел отношение не только к особняку, но и к пекарю. Не просто же так он слонялся между Кварталом Шахтеров и Кварталом Ткачей.
Возможно, пекарь покрывал своего бывшего хозяина, главу тайной организации или секты. Но для такого варианта пьяница вел себя слишком разнузданно и беззаботно. Хотя многолетнее употребление самогона затуманивает сивушными парами разум, лишая способности оценивать опасность. Возможно, падший лидер тайно жаждал, чтобы его поймали. А, возможно, это он и превращался в Вестника Змея, хотя после обращений никто не возвращался в человеческое обличье. Никто.
И все же в этой истории оставалась все еще неясной роль Джолин. Джоэл отложил дело Зерефа Мара и принялся за другие. Про его жену не нашлось ничего примечательного, она с юности следовала за ним такой же сварливой тенью. Зато про их потомков кое-что обнаружилось: «Дочь пекаря загрыз ее муж, когда превратился в сомна, остался их ребенок, которого пекарь взял на попечение». История внука Зерефа болезненно напоминала его собственную, правда, с более счастливым исходом для мальчишки.
«Все ясно, как с этим связана Джолин? все еще недоумевал Джоэл. Как бы пекарь не превратился в сомна. Или в Вестника Змея! Надо предупредить ее».
Но пекарь никак не тянул на мифического монстра. Хотя после знакомства с ним, все еще закипая от праведного гнева, Джоэл представлял, что это Зереф устроил поджог имения. Воображение рисовало его истинным чудовищем, но холодный рассудок немедленно отсекал нездоровые противоречивые версии. Скорее всего, особняк семьи Ленц служил для Зерефа тихой гаванью. Когда не стало надежной опоры и постоянного работодателя, пекарь оказался совсем сбит с толку. Возможно, он и пил вместе с Бифом, поэтому ему не дали помещение в Квартале Пекарей. Хотя при встрече от него не разило ничем, кроме дурного характера, который обрушивался на Джолин.
Джоэл потянулся к ее досье, замерев на короткий миг. По уставу охотника дело свидетеля надлежало изучить в первую очередь, но Джоэл слишком упивался ореолом, который сам создал вокруг загадочной девушки. И теперь он боялся, что узнает нечто такое, из-за чего незримое свечение опадет иссохшей листвой и сгниет в потайных закоулках его сердца. Он открыл первую страницу, но поразился, насколько тощее и водянистое ее досье. Из скудных туманных данных Джоэл почерпнул лишь то, что рассказала ему сама свидетельница.
«Джолин Мар. Выросла в трущобах. Родители умерли, отмечал он на листе и думал: Больше ничего неизвестно. Понятно, как о любом жителе трущоб, это же не биографии лордов. Фамилию Мар взяла от пекаря, который вроде как удочерил ее. Только для чего удочерил? Что-то здесь нечисто. Вдвойне нечисто. И с этими кошмарами и с треклятыми булками».
Джоэл сидел до глубокой ночи, слушая мерный храп архивариуса, который обвесил себя Ловцами Снов. Жил и спал он прямо в своем царстве. Джоэл какое-то время сидел, задумчиво сопоставляя пять тонких папок, не решаясь приступить к изучению обширной стопки самых жестоких нераскрытых убийств за последние семь лет. Возможные несоответствия в деле Зерефа и Джолин не находились, биографии выглядели весьма правдоподобно. И все же Джоэл так и не понял, с чего вдруг пекарь удочерил какую-то девчонку из трущоб. «Семь лет назад! После пожара! вдруг спохватился Джоэл, сопоставляя даты. Сейчас ей двадцать пять, как я и думал, тогда исполнилось восемнадцать».
Дело становилось еще более запутанным, потому что вряд ли пекарю, попавшему в тяжелую жизненную ситуацию, было дело до какой-то безвестной девчонки. Значит, между ними существовал договор. Возможно, она чем-то помогла ему в тот период, сама не ведая, что отдает себя в рабство. Он-то не сжалился бы над случайной сиротой. Но архив не содержал точных дат удочерения. Возможно, она появилась в поместье семьи Ленц еще до пожара, возможно, служила пекарю во времена, когда он преуспевал.
«Бесполезные бумажки», зло подумал Джоэл, когда понял, что никаких фактов в архиве не найдет.
Голова раскалывалась, напоминая бурлящий котел, он устало провел по волосам, рассыпав сальные черные пряди, и поскреб отросшую за сутки щетину. Потом вспомнил, что не только не брился, но и почти ничего не ел. Но к тому времени ночь перевалила за половину, любому добропорядочному горожанину надлежало уже давно спать.
Джоэл призраком психбольницы добрался до общего душа и, игнорируя спазмы пустого желудка, вскоре запер себя в тесной клетке, пристегнувшись кожаными ремнями.
На этот раз ему снились бесконечные коридоры, в которых высились архивные шкафы. Он извлекал какие-то бумаги, читал тексты, но язык звучало незнакомо, символы расплывались, смысл ускользал. Потом все ящики разом выпрыгнули из полозьев, листы взвились безумным смерчем и с плотоядным шелестом посыпались на Джоэла. Хранилище таяло. Он задыхался в водовороте чернил и размокшей бумаги, все еще силясь прочитать что-то на листе, где значилось «Личное дело Джолин Мар». Он тонул Но во сне смерть сменяется либо пробуждением, либо обращением. В этот раз вновь повезло очнуться без клыков и когтей.
Это что, монстр? Всем бы таких, рассмеялся Джоэл, когда проснулся. Над ним в Ловце Снов барахтался маленький дракон из исписанных тетрадных листов, покрытых кляксами. Он плевался чернилами и вместо рычания издавал тихий шелест. Джоэл поддел его мечом и скомкал, как использованную промокашку. В реальности кошмар выглядел куда менее устрашающе, чем в сне.
Следующий вроде бы выходной день снова прошел в архиве, снова не хотелось никого видеть, даже любимого Ли, который теперь бы лишь выбесил своим весельем. Джоэл украдкой убедился, что с напарником все в порядке, и снова уединился со стопкой бумаг.
С пробуждением вернулись чувство гадливости, но на этот раз Джоэл решил, что неразумно возвращаться к делам Джолин и Зерефа, если все равно ничего нового он уже не выпишет, поэтому деловито приступил искать общие черты в череде нераскрытых убийств. Многие тела описывались как растерзанные или недогрызенные. От кого-то вообще оставались только отдельные фрагменты. Работал явно крупный зверь, монстр.
Джоэл попросил карту Вермело и карандашом отметил места, где чаще всего находили жертв: Квартал Ткачей, Квартал Богачей, трущобы, Квартал Шахтеров, Квартал Судей Да весь город! Никакой связи не существовало.
Разве только семь лет назад в Квартале Богачей один раз случилась массовая резня. В фамильном имении погибла целая семья аристократов вскоре после пожара в особняке Ленц. После этого случая перепуганная знать и промышленные магнаты, консорциум которых последнее время правил городом, выстроили вокруг своего района неприступную стену, как вокруг гарнизона или цитадели Охотников. Также поступил и Квартал Судей, где тоже семь лет назад произошло два нераскрытых преступления с растерзанными трупами.
Но с тех пор никакой очередности в атаке на кварталы не отмечалось. Если гигантский сомн и убивал людей, то делал это стихийно, легко перемещаясь по всему городу. Однако Джоэл заметил, что случаи нераскрытых убийств возникали не хаотично, а с определенными интервалами. Но это наблюдение снова не дало никаких зацепок. Для сопоставления разрозненных фактов не хватало связующих звеньев, мостов над бездной.
«Ленц Вот еще чью биографию я должен найти! Что если все началось от хозяина того имения? Он погиб в огне? Или же или же до сих пор где-то бродит! И об этом знают Зереф и Джолин», мелькнула случайная догадка, но к тому времени на Вермело снова спустилась ночь. И Джоэл, поняв, что снова забыл побриться и поесть, двинулся в подземелья.
Лишь на следующее утро он привел себя в порядок, радуясь, что снова возвращается к привычному патрулированию. Хотелось первым делом наведаться на Королевскую Улицу, проверить, все ли в порядке с Джолин. На изучение архивных дел не осталось времени за привычными заботами по развешиванию Ловцов Снов. Хотя Джоэл не переставал думать о деле, сопоставляя факты, пока руки привычно вязали узлы на крюках, вбитых в стены домов. На пределе сосредоточенности и тревоги все еще не хотелось никого видеть.
С Ли они встретились только вечером перед началом дежурства все в том же трактире на Рыбной Улице, где всегда договаривались. Напарник радостно подлетел и, едва не прыгая вокруг, хлопнул по плечу с воодушевленным приветствием:
Джо! Где ты был-то? С Джолин? М-м-м?
В архиве, мрачно ответил Джоэл. За два дня кабинетной работы он приобрел устойчивую мигрень и желание выбраться из пыльного помещения на свежий воздух. Он не представлял, как Уман Тенеб выживает в своем кабинете среди кип документов, но теперь понимал, что такая работа фатально меняет людей, даже бывалых воинов.
В архиве? Не смеши мою треуголку! радушно залился Ли и, сев рядом, заискивающе подался вперед: Ну как, Джо?
Что «как?»не понимал Джоэл, рассеяно обводя взглядом трактир. Он все еще думал о фамилии Ленц и о метках на карте.
Как Джолин? Вы с ней м-м-м? уже не намекал, а открыто допытывался Ли. Джоэл вздрогнул и, наверное, слишком резко оборвал:
Нет! И даже начинай, Ли!
Нет, ну ты хотя бы признался ей? обиженно простонал Ли.
Я проводил ее в булочную. Как она и просила.
Ли хлопнул треуголкой по столу, сметя полупустую глиняную кружку Джоэла, где плескался паршивый кофе.
Эй! Посуду мне тут не бить! окликнул из-за стойки трактирщик, но Ли его не слушал, негодуя:
Джо! Хаос тебя побери! То есть я тогда ушел из мансарды, у тебя на кровати лежала прекрасная девушка, а ты даже не нашел причины, чтобы она осталась на ночь? Ты безнадежен
Джолин не из таких! вспылил Джоэл.
Да я же не намекал, что из таких, пристыженно заметил Ли и примирительно пояснил: Но вы могли бы остаться на ночь, поговорить по душам. Ты бы читал ей стихи. Ты же любишь это дело! Уж я знаю как заведешь шарманку. Разве так сложно?
Она торопилась, очень торопилась обратно, с тревогой заметил Джоэл, желая уже поскорее выйти на дежурство, чтобы проверить Королевскую Улицу. Он понимал, что за пекарней теперь все время следят по распоряжению Умана Тенеба. Если бы появился Вестник Змея или случилось бы что-то необычное, Джоэл получил бы немедленный рапорт. Но о побоях или издевательствах над Джолин никто не узнал бы. Гадкая семейка, как и все в Вермело, умела скрывать свое уродство.
Ну, хорошо, ты мог хотя бы пригласить ее куда-нибудь, вздохнул Ли.
Возможно, в другой раз. С этим пекарем что-то не так, посетовал Джоэл и наконец решил поделиться: Ты бы слышал, как он крыл ее последними словами, когда она вернулась.
Ли тут же напрягся и смутился, тон его приобрел непривычную серьезность. Он настороженно спросил, ощерившись, как кот:
Она же вроде как его приемная дочь?
А ты не знаешь, как с приемными часто обращаются? проскрежетал Джоэл, давя осколки глиняной кружки, разбросанные под сапогами. Запах кофе мерзко смешивался с вонью немытого заплеванного пола. И, казалось, такая же дрянь покрывала пульсирующей пленкой душу. Теперь уже не одного Джоэла, потому что Ли резко подался вперед и вцепился в запястье, буравя взглядом:
Ох, Джо, да ее спасать надо!
Он весь как-то странно замер, нервно облизывая губы. Глаза его расширились, в них билась предельная тревога пополам с неуловимым горьким сожалением. Он что-то знал, что-то отзывалось в нем болезненными ассоциациями. И Джоэл вспомнил, что о прошлом Ли знает не больше, чем о прошлом Джолин.
Спасать протянул устало Джоэл. Он и сам понимал, поэтому и опасался этого разговора.
Вытащить ее из пекарни как-то. А если если голос Ли сорвался, он отстранился и откинулся на стуле, сцепив на груди руки, точно резко закрывшись.
Уман велел установить наблюдение за домом, перевел тему Джоэл, хотя догадывался, как убого это звучит, как трусливо и мелочно.
Пусть за твоей мансардой наблюдает! Джо! А если этот пекарь все время бьет ее? воскликнул Ли и прошептал в сторону: Или еще что похуже
Похуже Джоэл болезненно осекся. Их связывает какой-то уговор. Возможно, мы случайно наткнулись на нераскрытое дело гарнизона.
Но если тебе нравится Джолин, неужели ты допустишь, чтобы кто-то издевался над ней? презрительно скривился Ли.
Если я увижу хоть синяк на ее лице или руках, то немедленно заберу из пекарни, даже если они с пекарем оба будут против, решительно пообещал Джоэл.
Вот такой разговор мне уже нравится! с романтическим воодушевлением воскликнул Ли.
Но Джоэл понимал, что не знает, с какой стороны подступиться к этой треклятой пекарне в Квартале Ткачей. Джолин с места бы не двинулась против своей воли. Впервые за все время их знакомства Джоэл подозревал ее в нечестных делах. Возможно, пекарь принуждал ее быть курьером для своих целей, но и она не сопротивлялась, раз за разом отбрасывая протянутую руку помощи.
Глава 8. Карнавал уродов
Птицы, точно закатные кляксы, зыбкой вереницей растекались по меркнущему небу. Но стройная стая разметалась от выстрела, как от земного грома. Город огласил трубный вой нечеловеческого оркестра стали из старых времен: военные палили из пушки по Красному Глазу.
Он медленно показывался из-за стены, на этот раз с восточной стороны, прямо напротив армейской крепости. Змей развернулся, оборачиваясь кольцом вокруг Вермело, будто высматривая удобный лаз, чтобы прорвать оборону. «Луна» на небе появлялась каждый раз в новом месте, хотя сулила одни и те же неприятности. Но теперь доблестные воины гарнизона устроили неприятности Змею.
Ты слышал? Бастионом Эскуидон снова палит, встрепенулся Ли.
Палит-палит. Эскуидон любит палить. Пушка у них знатная, нам бы такую против сомнов, безразлично вздохнул Джоэл.
Да куда! Ее ж не сдвинешь. Она только по рельсам двигается. И то ее пятнадцать человек обслуживают.
Говорят, раньше по рельсам сама ходила, вспомнил Джоэл. Механизм какой-то был, на паровом котле и пружинах, а там два-три человека только заряжали и на рычаги нажимали.
Громада пушки обычно виднелась даже с противоположного конца города с третьего этажа цитадели охотников. Она стояла на толстых серых стенах крепости военных. Бастион Эскуидон назвали в честь какого-то главнокомандующего, выигравшего важные сражения три или четыре сотни лет назад. Но мало кто помнил, с кем воевали. В Вермело смешались все народы, все языки сплелись единым нестройным говором. Уцелевшие писали свою историю нового мира, постепенно забывая, как пользоваться изобретениями старого.