Он поднялся по лестнице, заметил полоску тусклого света под дверью и услышал хриплое жадное дыхание из спальни хозяев. Сперва он решил, что его встретит очередной сомн, но когда открыл дверь, на мгновение остолбенел: посреди комнаты лежал труп мужчины, а рядом с ним на полу боролись и ворочались два живых тела.
Нагая измазанная в крови женщина отчаянно вырывалась от насильника. Она пыталась кричать, но маньяк затыкал ей рот не кляпом, а трупными червями с тела убитого мужа несчастной. Тварь в облике человека хватала белесых личинок крупными горстями, а они лезли и лезли из вздувшегося мертвеца. Значит, прошло уже немало времени.
Понимаешь, старик, никто из соседей не догадывался, что творится у них за стеной. Никто. Ведь куда легче замечать мелкие грешки, чем пугающее большое зло. А охотники не имеют права закрывать глаза, но вечно опаздывают, уже с задумчивой отрешенностью повествовал Джоэл. Он и не помнил, как сел рядом с Гарфом на старый тюфяк возле алтаря. Вероятно, говорили они достаточно долго. Но сознание его блуждало по задворкам темной памяти. Он видел маньяка, видел избитую женщину. И будто наяву сжимал рукоять меча, освобождая его от ножен.
Джоэл среагировал молниеносно, как только маньяк обратил к нему безумные глаза в сетке красных прожилок: взмах меча отсек голову, она отлетела в дальний угол спальни. В судорожно сжатой мертвой руке еще копошились черви.
Так Джоэл уничтожил тварь в облике человека. Но не прекратил распространение зла, не отсек его единым ударом: измученная женщина кинулась в ноги, и в ее глазах отражалось не меньшее безумие, чем у преступника. По щекам ее сочились слезы, смывая разводы крови. Ее стошнило трупными червями, часть из них выглядели полупереваренными.
Маньяк несколько дней заставлял поглощать личинок вместо еды
Тогда Джоэл окончательно понял, что влияло на внешний облик сомнов, уничтоженных в ходе расследования. Но какое это уже имело значение? Он только радовался, что Ли всего этого не видит. Он никогда не рассказывал любимому подробности этого дела, ему хватало и своих кошмаров. Да и никому не рассказывал, только сухо описал в отчете Уману. Гарф оказался первым. Многое Джоэл держал в себе, много обескураживающих историй накопилось за годы службы. И только теперь они рвались наружу невозможностью таить все в изрубленном сердце, как будто маска Легендарного Сомна выпустила их на волю.
Она кинулась мне в ноги, схватила за руку. Я думал, что спас ее, но она попросила убить. Как она попросила! Этим ртом, полным червей И я убил, завершил повествование Джоэл, почувствовав, как глаза жжет не то от ярости, не то от слез. Он убил, не вытерпев вида мучений той женщины, хотя ее могли бы спасти, вылечить, поставить на ноги. Но он убил, потому что она умоляла. Никто его так не умолял, как она в ту страшную ночь. Кодекс охотника не осуждал: жертва все равно превратилась бы после пережитого. А если нет?
Никто не остановил его, потому что рядом не случилось Ли. Он бы, возможно, в последний момент отвел меч, даруя жизнь обреченной. Но что за жизнь? Джоэл по сей день гадал, после какого порога потрясений невозможно дальше существовать. Когда все окончательно обессмысливается? В глазах той женщины он увидел именно тот предел, когда смерть предстает лучшим исходом. И поэтому рука не дрогнула. Но чувство вины врезалось навечно, точно это он себе нанес смертельную рану.
Хороший ли я после такого? спросил Джоэл после долгой паузы. Святитель Гарф успел принести из подземного колодца студеной воды. Глиняный кувшин все-таки треснул: из борозды на коричневом некрашеном горлышке сочились блестящие капли. Точно душа, вытекающая из тела. Джоэл помотал головой и вволю напился, но хотел бы получить не воду, а чистейший спирт, чтобы забыться, словно какой-нибудь пропащий бродяга Биф.
Не мне судить, хороший ли ты. Тебе по долгу службы выпадало слишком много тяжелых решений, сдавленно ответил святитель Гарф. Но если ты рассказал об этом, значит, уже лучше, чем о себе думаешь.
Но ведь ты же говорил, что всякая жизнь священна, простонал Джоэл и закрыл лицо руками. Он снова видел Джолин, теперь на месте той женщины. Джолин в окружении трупных червей. На губах огненным клеймом горел ее короткий поцелуй, во рту едва ощущался вкус свежей земляники, но отдавал плесенью. Его портила память о той жуткой квартире.
Ты пытаешься всех спасти. И от этого страдаешь, ответил рассудительно Гарф. На плечо легла его рука, и Джоэл вздрогнул, немедленно возвращая себе неизменную броню охотника. Он скинул морщинистую руку и небрежно ответил:
Возможно. Это недавняя моя «болезнь». Раньше я скорее пытался всех убить, кого считал «безнадежным». А твоя религия не велит бороться за каждого и до последнего?
Но ты же не принадлежишь моей религии.
Нет. Потому что всем не помочь. И кто-то не хочет, чтобы ему помогали.
Снова перед глазами маячил образ Джолин, ускользающей и таящей нечто пугающее. Вспоминалась сеть, в которой барахтался перерубленный на четыре части младенец, его синюшные губы и зеленоватые внутренности. Образ расколотого сознания кинул в холодный пот, засочившийся вдоль лба, на котором уже давно билась напряженная жилка. Джоэл отогнал воспоминания, но теперь он понимал, почему так жаждет вытащить Джолин из пекарни. Он устал, что в Вермело все хотят оказаться в числе спасенных, но, похоже, никто не желает спасения при жизни. И слишком немногих ему удалось по-настоящему защитить.
Знаешь, Гарф, меня не чистота души тревожит. Для ваших религий я уже давно потерян Меня тревожит, что я не смогу защитить одного человека. А хватит меня только на такой же «удар милосердия».
Ты знаешь этого человека? спросил святитель Гарф, поднимаясь с тюфяка.
Знаю.
Ты дорожишь им?
Очень. Обоими, ответил Джоэл, поднимаясь следом.
Значит, защитишь.
А если я сам превращусь? Кто их защитит?
Ты не превратишься, уверенно покачал головой святитель, странно улыбнувшись, точно его вовсе не шокировали услышанные истории. Возможно, за свою долгую жизнь ему не доводилось так часто сталкиваться со злом, как Джоэлу.
Тебе легко говорить. У тебя даже Ловцов Снов нет, недовольно фыркнул он, как промокший кот. Благостные ответы святителя Гарфа не помогли. Джоэл уже почти успокоился, когда все рассказал, но общие фразы адепта странной веры доказали, что ему, в целом, наплевать. Или же за внешним отсутствием эмоций скрывалась великая скорбь человека, который видел столько чужой боли, что не удивляется, а лишь фаталистично принимает его неизбежность?
Джоэл знал наверняка только одно: в Айгреже нет Ловцов Снов. Она стояла полузаброшенным красивым монументом возле стены, маячила артиллеристской наводкой. Временами ее пытались забрать для армии. Но ни разу собор не подвергался нападению сомнов. И сам святитель не нуждался в помощи охотников. Возможно, эта таинственность и сделала его другом Джоэла.
В чем твой секрет, а, старик? спросил он между делом, чтобы перевести тему и немного оживиться.
В вере, непоколебимо отвечал Гарф.
Не верю.
А ты поверь. Сны не должны управлять тобой. Ты должен управлять снами. Да, человек грешен. Он отделился от природы, в которой изначально был хищником. Но он не должен давать волю своему звериному началу. Разумто божественное, что делает человека человеком, степенно изрек святитель Гарф, величественный, как истинный король. Пусть его владения и ограничивались одним старым собором.
Я не думаю, что тебя спасает только это знание. Может, в самой Айгреже спрятано что-то необычное? В колодце? в который раз интересовался Джоэл. Он уже приходил с официальными обысками в начале знакомства. И сотни раз украдкой осматривал собор неофициально. Но в самом помещении храма не нашлось ничего примечательного. В левом крыле жил сам Гарф, в правом располагалась библиотека, уходившая на подвальный уровень, где плескался старинный колодец, питаемый подземными ключами. Говорили, в древние времена в Айгреже успешно скрывались от врагов.
Джоэл, Джоэл, уже семь лет ты приходишь ко мне. И для чего? Чтобы в очередной раз спросить меня об этом? Твой разум затуманен сомнениями, почти рассмеялся святитель Гарф.
Да. Я не верю в чудесное спасение. Просто не могу поверить после того, что вижу на дежурствах.
И все же ты приходишь. Не за утешением ли?
Я всего лишь хочу понять, почему порой честные достойные люди превращаются в сомнов, а какие-нибудь пьянчуги вроде Бифа остаются людьми. Что говорит об этом твоя религия?
В ней не идет речь о сомнах. В ней идет речь о смирении и самопожертвовании.
Считаешь, среднему честному горожанину их не хватает?
Я не сужу о «средних». Ведь каждый уникален, напомнил святитель.
Да. Тут ты прав. Монстры подсознания у каждого свои. Могу я все-таки здесь осмотреться? встрепенулся Джоэл. Постепенно он вернулся из транса своего тяжелого рассказа и вспомнил, что прибыл по делу, а скоро ему и вовсе надлежит возвращаться.
Иди. В моей Айгреже нет никаких секретов, обвел рукой темное пространство святитель Гарф. Если какие-то тайны и скрывались среди добротной каменной кладки, их плотным саваном укутывал мрак.
Благодарю.
Джоэл взял одну из свечей и направился к лестнице. Больше говорить не хотелось. Вновь броня наросла на него плотным панцирем, он возвращал себе степенное спокойствие опытного охотника. И все же глубоко внутри словно вскрылся нарыв, который временами обрекал на лихорадку. Выплеснулся скопившийся гной. Но надолго ли? По крайней мере, Джоэл пообещал себе, что больше никогда не отвернется от случайных жертв, никогда и никому не дарует «удар милосердия», если останется хоть шанс поступить иначе. Он поклялся себе, и в тот миг как будто черепки расколотого разума наконец-то собрались воедино: больше не преследовала жуткая маска в окружении черных линий.
Джо Какой сейчас год? невзначай спросил старик, поправляя оплывшие свечи и собирая воск. Для своих преклонных лет он удивительно проворно двигался. Возможно, древние люди с юга старились как-то иначе. Но Джоэл предполагал, что дело вовсе не в этом: никто точно не ведал, сколько лет святителю и когда он вообще появился в городе.
Хаос его знает. Надо радоваться, что у нас осталась смена дня-ночи и сезонов, отмахнулся Джоэл. Он уже спускался в подвалы.
Вокруг на стенах мягкой шалью колыхалась паутина, такая же черная в полумраке, как кружева старой гадали. Джоэл размышлял, как она связана с молодой бунтаркой из трущоб. И связана ли. Он корил себя за непрофессионализм: уже видел во всем тайные подсказки и знаки.
Визит в Айгрежу тоже не нес ничего определенного. Смутные воспоминания о старых книгах вряд ли пролили бы свет на то, что происходит в городе. И все же он шел вдоль рядов книжных шкафов. Древние свитки и ссохшиеся фолианты стояли и лежали ровными рядами. Книги в Вермело с каждым годом обретали все большую ценность, потому что только они помогали сохранить знания прошлых людей. Библиотеку не трогали даже во время народных восстаний.
Но в Айгреже хранилось нечто, не относящееся к науке. Джоэл заметил несколько запрещенных книг по алхимии, правда, сильно запыленныхими не пользовались. Затем следовал ряд трактатов по традиционной медицине, в хорошем состоянии, избавленных от ветхостивот ими явно пользовались. Бесплатно помогать страждущим, к счастью, не запрещалось. Но Джоэла не интересовало, как и кого лечит святитель. Он скитался по темному подземелью, а на деле снова бродил по лабиринтам своей памяти. Семь летдолгий срок. До этого ему не приходилось расследовать преступления, связанные с религиозными организациями. Всегда поручали всегда кому-то другому. Теперь же пришел и его черед.
Вот она! обрадовано выдохнул он, когда заметил крупный том на каменном алтаре. Судя по расположению, он дублировал алтарь под панно.
«Краткая история известных миру сект»значилось на обложке. Джоэл осторожно открыл ремешки, связывающие пергаментные страницы. Самые первые записи едва читались, они восходили ко временам до пришествия Хаоса. Но книга дополнялась и редактировалась, очевидно, самим святителем Гарфом. Каждой секте отводилось два-три листа с кратким описанием ритуалов и верований, содержались и рисунки. «Что тут у нас? Еретическая литература? думал Джоэл. Веков пять назад за одно хранение такой книги могли утопить или повесить. А у нас сейчас стало, пожалуй, даже модно придумывать секты. В этом беспросветном отчаянии хочется во что-то верить».
Он листал и листал страницы, сам не догадываясь, что ищет. Вспоминался тот сон, который посетил его в архиве: множество ящиков и страниц. Страницы душили темным морем. А на каждой из них кровавой росписью кричало имяЛенц. Ленц. И Джоэл искал теперь Ленца в книге известных миру сект. Но не находил. Он уже добрался до пришествия Хаоса, поражаясь, что почерк писаря не меняется. «Да не Гарф же все это писал! Этой книге не меньше трехсот лет», тревожно думал Джоэл, но его поглощал азарт, всколыхнувший живые нити интереса. Пергамент светлел, чернила с каждой страницей складывались в понятные буквы. Если в начале сбивали с толку извитые закорючки старинного языка, то теперь летописец выражался почти современными словами, даже сухо и официально, в стиле энциклопедий.
«Вот! Одна из самых новых сект. Располагалась обрадовался Джоэл, но застыл с опущенными руками: Проклятье! Надо же Глава пропала».
На месте пергаментных страниц уродливым шрамом зияли клочки. Не осталось сомнений, что он не зря посетил Айгрежу, и даже книгу нашел верную. Но кто-то постарался, чтобы уничтожить все улики. Джоэл не сомневался: это сделал сам Ленц или его мистические последователи. Семь лет назад.
Джоэл зло захлопнул книгу: «Занимательное чтиво. Столь же занимательное, сколь и бесполезное без нужной главы». Он пролистал до конца записей, но все обозначенные организации контролировались правительством и считались разрешенными. Только культа Стражей Вселенной по странной иронии не нашлось среди множества наименований. Джоэл пожал плечами и направился наверх. Почти догоревшая свеча обещала оставить его в кромешной темноте. Не очень-то приятно без стимуляторов. Он вышел в город без оружия и снаряжения, измотанный и раздавленный. А теперь вместо долгожданного покоя получил лишь новые доказательства глобального заговора.
Эх Джоэл выдохнул он, постояв над бездонным колодцем. В ответ ему донеслось потустороннее эхо. Вряд ли на дне жило что-то, кроме этого несуществующего голоса. Ничего, что отгоняло бы кошмары, Джоэл в Айгреже не находил. За семь лет он облазил каждый ее уголок. И уже был склонен думать, что дело и правда в самом святителе, а не в месте.
Ну как, нашел что-нибудь? спросил Гарф, встретив наверху.
Ничего, мрачно отозвался Джоэл. Ничего, что было бы похоже на улики. Ты знал, что у тебя из книги пропали страницы?
Знал. Они пропали семь лет назад. Не знаю, кто это сделал.
Как я и думал, кивнул Джоэл. Кстати, когда я вошел, ты что-то бормотал. Молился?
Святитель Гарф и правда стоял на коленях возле панно, но на этот раз перелистывал свою толстую книгу об асурах и неких Стражах.
И да, и нет. Пересказывал себе легенду, чтобы не забыть, зачем я здесь. После твоего рассказа пришлось напомнить себе: есть зло. И есть добро, устало вздохнул святитель, скрещивая руки на груди. Ладони пропали под длинными рукавами сутаны.
Так ты тоже не знаешь? невесело ухмыльнулся Джоэл. Значит, все-таки его истории тронули сердце старика.
Я, как и ты, каждый раз обязан напоминать себе.
И зачем ты здесь?
Джоэл на месте Гарфа давно бы сбежал. Он не догадывался, каково оставаться последним представителем своего культа, как блюсти традиции тех, кто давно исчез из этого мира. К тому же культ Стражей Вселенной не имел отношения к далеким странам, из которых прибыли предки святителя. Значит, в секту он вступил по собственным сложным убеждениям.
Зачем? Чтобы сохранить память. А без памяти нет жизни.
И в чем состоит легенда? спросил Джоэл, то ли из интереса, то ли из вежливости. Ведь его выслушали, и, возможно, стоило бы поинтересоваться, чем живет давний знакомый.
Слушай, я расскажу, почти мечтательно начал святитель Гарф. В начале времен существовал только космос. Потом появились миры и животные. Тогда еще не было Хаоса. Но вскоре появились люди. И вместе с разумом пришли пороки: алчность, злоба, зависть.