Сомнения взвивались и оплетали клубком полосатых змей, ядовитых, с красными прожилками. Такие водились в горах, и повстречавшие их обычно не выживали. Малые Вестники Змея, сосуды мгновенной смерти. Джоэлу посреди сонных рассветных улиц чудилось, будто скоро его скрутит удушье яда и он застынет неподвижным чернильным пятном.
«Почему я снова в трауре? Будто не спасать, а убивать ее иду. Но жизнь ли все это для нее? После того, как она пережила все это», думал Джоэл, оттягивая ворот черной рубахи, вновь и вновь считая шаги и выдохи. До порога пекарни оставалось двадцать вдохов и выдохов. Двадцатьдо конца равновесия, до завершения смертельного трюка безумного акробата. В ушах нарастал гул нестройной музыки, точно все горожане разом завели патефоны с разными пластинками. Громче и громче, мелодия без лада и слов, вой порванных струн, скрип изломанных душ. И где-то лопнула последняя струна, когда у поворота на Королевскую Улицу донесся тихий голос:
Доброе утро.
Джоэл обернулся. Его смерть, его жизнь, его боль, его спасеньеДжолин стояла в тени ближайшего дома, точно снова пряталась от несуществующих бунтовщиков.
Вы Ты растерялся Джоэл. Он все еще витал в кошмарах своих опасений, но вот она стояла здесь, такая же, как обычно. В сером платье и аккуратном чепце, из-под которого выбивались светлые кудри. В ней почти не читалось сходства с той изломанной женщиной, что с отвращением в глазах раздевалась перед Зерефом Маром, а потом ублажала его, как он велел. При воспоминании об увиденном Джоэл вцепился левой рукой в дрожащие пальцы правой.
Не приближайся к пекарне. Подойди ближе ко мне, мягко приказала Джолин, грустно улыбаясь: Здесь Зереф Мар не увидит. Да, прямо у него под носом. И не увидит. Он привык, что я скрываюсь за поворотом. И послушно иду по адресам. Вот я и ушла за поворот. И ждала тебя. Как и вчера Но вчера ты не пришел. Я думала, если сегодня не придешь, то уже никогда. Нечего ждать. Но ты пришел.
Он стоял и не мог вымолвить и слова, все еще сопоставляя окатившее омерзением зрелище в окне и спокойствие этой статной отстраненной девушки. Девушки, очарование которой не тускнело и не рассыпалось. Но в нем же крылась великая печаль, а ныне вместо колючей отстраненности Джоэл уловил бесприютную горечь, будто с нее сорвали последнюю доступную защиту, незримую броню.
Что теперь? Достойна ли я теперь хоть одного твоего слова? вскинув голову, почти с вызовом спросила Джолин с видом человека, которому уже нечего терять. Все стерто, избито, растоптано. И если последняя надежда готова скрыться в мутном омуте, то можно и рассмеяться ей в лицо.
Джоэл осознал, что это онпоследняя лживая надежда. Готовая предать за неверный шаг и неверный вздох, каждое резкое слово. Неужели о нем и впрямь так думали? Неужели он позволил усомниться в себе? Малодушно сбежал, не появился потом, едва не рассорился со всемитакие поступки не оправдывались вливаниями новых стимуляторов. Джоэл сцепил зубы, тихо ненавидя себя. На этот раз вкус стыда отзывался запахом свежей выпечки, сочась из-под белого полотна на корзине.
Джолин я я случайно кое-что узнал, сдавленно признался Джоэл. Джолин продолжала грустно отрешенно улыбаться, но ее небесного оттенка глаза с каждым словом меркли, как у задыхающегося, идущего ко дну. Она бесстрастно ответила, хотя держалась из последних сил:
Полагаю, насчет моего хозяина.
Возможно, я неправильно понял, нелепо оправдывался Джоэл. Джолин тихо вздохнула, прижав сжатый кулак к сердцу:
Вряд ли в тот раз можно было что-то неправильно понять. Вы же все сами видели.
Что? вздрогнул Джоэл.
Я заметила вас в окне.
Оправдывались его самые худшие предположения. Трус, беглец, ханжатак о нем следовало подумать в ту ночь. Подсмотрел, увидел все, что хотел, а потом отрекся. Как самый последний лицемер, поборник морали и нравственности.
От опасений, что кто-то донесет, Джолин и боялась сблизиться. Боялась, что ее выставят продажной девкой. Так часто случалось с несчастными девушками, затравленными своими хозяевами: они отвергали достойных женихов, не выдерживая своего позора, и тем самым загоняя себя в еще большую ловушку. Будто они были виноваты, будто им нравились дряблые телеса сластолюбивых стариков.
Извините, я не хотел подглядывать, невпопад пробормотал Джоэл.
Нет я я была зла на вас. За то, за то, что вы не вмешались тогда!
Она подняла глаза. Они снова ожили, но наполнились слезами почти детской обиды. Ее каменное лицо исказилось, маска невозмутимости раскалывалась, рассыпаясь фарфоровыми осколками.
Она неуверенно подалась вперед, точно желая хотя бы дружеских объятий, хотя бы слабого касания. Да хоть какой-нибудь поддержки! А он сперва стоял бесчувственным истуканом, слишком пораженный этой переменой, но потом воскликнул:
Да, я должен был!
Он перехватил Джолин за руку, которую она прижимала к сердцу. Кулак разжался, и Джоэл прильнул к покрытой мозолями и ожогами ладони, покрывая ее бессмысленными поцелуями. И плевать, что эта нежная, но раздавленная непосильной работой рука еще недавно вынужденно ласкала Зерефа Мара. Сколько раз ласкала, столько раз заставляли.
От этого пронзала ярость, как острый шип, растущий из сердца и стремящийся нанести единственный меткий удар, обрывающий жизнь гадкого пекаря. Но пока эта рука, эти тонкие длинные пальцы доверчиво проводили по небритой щеке Джоэла, убирая пряди волос с его лба. Джолин мгновение разглядывала его с небывалой нежностью и неземной тоской, а потом привычным стыдливым движением отшатнулась и опустила глаза.
Нет, не должен. Пока рано, сказала она.
Почему рано? Зереф держит тебя силой! возмутился Джоэл. Он взял с собой меч и теперь при первом же слове Джолин пустил бы его в ход, готовый изрубить всех обитателей пекарни, засевших в ней кровожадными пауками. Разве что пощадил бы маленького внука вероломных Маров.
Он пекарь, а не сутенер. В самом деле, фыркнула Джолин, но намного тише добавила: Но Этот человек он неприятен мне.
Джоэл сдавил ее руку. И она приблизилась, опустив корзину на мостовую; потянулась к нему всем телом, всей сутью, и запечатлела на его сухих приоткрытых губах короткий поцелуй. А потом еще один, более долгий, на которой он уже ответил. В тот миг рассеялись все опасения, он больше не боялся себя. Он любил Джолин, и она отвечала взаимностью. Но их по-прежнему разделяли ловко расставленные сети чужих тайн и расследований Цитадели.
Неприятен Как же он мне неприятен! почти навзрыд шептала Джолин, отвечая уже на третий поцелуй, а потом отстранилась, едва слышно добавляя: Но выбора у меня пока нет. Нужны доказательства моей непричастности к его делам.
Его уже за одно принуждение можно посадить, прорычал Джоэл, все еще не отпуская Джолин. Он собирался забрать ее в это утро, увести с собой. Хотелось унести ее прочь с Королевской Улицы, даже если она намеревалась остаться и снова принести себя в жертву, отдав на растерзание чудовища, что хуже сомнов.
Все намного серьезнее. Подождите с Ли еще немного, неуверенно оправдывалась Джолин, стирая новые слезы, бегущие по бледным щекам. Я постараюсь добыть улики и
Добывать уликиэто наше дело, твердо оборвал Джоэл, он и так слишком долго ждал. Мы этим займемся! Обещаю! Джолин, не смей больше уступать пекарю! Если ты действительно на нашей стороне, если веришь мне, моим друзьям. Улики почти найдены. Да, я передаю тебе эту информацию. Если ты на нашей стороне, то не передашь это Зерефу Мару и не предупредишь заговорщиков.
Джолин воззрилась на него широко раскрытыми глазами, которые от выступившей влаги мерцали двумя далекими искрами, точно свет маяка, но не зеленый, а ярко-синий.
Я Я на твоей стороне, Джо, ответила она. Просто, без громких обещаний и посулов, но именно в простоте крылась искренность. Джоэл больше не сомневался ни в Джолин, ни в себе. Вместо внутренних терзаний на них наваливалась жестокая реальность, полная тех же ядовитых змей, что ползают в потаенных закоулках мятущихся душ. И с ними предстояло сразиться. Пусть не с великим Змеем Хаоса, но с теми, кто следовал его асурскому закону жадности и бесчестья.
Тогда мы готовы действовать.
У вас есть адреса? переменилась Джолин. Тонкие каштановые брови сдвинулись к переносице, меж них залегла складочка тревожной решительности.
Есть. И несколько косвенных улик, тоже перешел на другой тон Джоэл, ведь теперь они плели заговор против заговорщиков. Не хватает прямых доказательств: писем для сверки почерка, шифровок, посланий
Доказательства. Значит, доказательства. Джоэл, ты прав, терять мне все равно нечего, кивнула Джолин. Сперва помедлила, но порывисто запустила руку в корзину и вытащила со дна несколько ровных пирожков, помеченных особым крестом, который выглядел как сдобные узоры на румяной корочке.
Я не говорил, что терять нечего, замялся Джоэл. Он понял: теперь перед ним раскрылась душа Джолин, распахнулась сорванной с петель дверью.
Безобидный с виду пирожок, лежащий на дрожащей ладони, выглядел опаснейшим оружием. Она подписывала себе приговор. Соучастница заговорщиков, пусть и раскаивавшаяся. Но помощь следствию лишь немного смягчала наказание, избавляло от смертной казни, но не заточения. По правилам Джоэлу следовало немедленно выкрутить эту нежную руку, проверить улику и доставить преступницу к ближайшему посту военных. Он же стоял неподвижно, рассматривая такую же неподвижную Джолин. Две дрожащие статуи в музее судеб.
Нет-нет. Все в порядке, мотнула головой Джолин. Я Я верю вам с Ли. Верю, что вы поймете меня правильно. Возьми.
Джолин, сорвалось с губ Джоэла, но он больше ничего не смог вымолвить. Все слова оседали ядом страшной правды. Похоже, Джолин настолько опротивело существование рабыни в пекарне, что она согласилась бы и на тюрьмы бастиона. Вот только Джоэл не смирился бы с такой ее судьбой: он слишком долго сражался за нее.
Сделайте вид, что я просто вас угощаю, торопливо прошептала Джолин, как будто обнимая собеседника за шею. За мной следят, и про Мио они уже знают. И про других твоих друзей. Вас всех могут убить в любой момент.
Джоэл вздрогнул, уверенно отвечая:
Со мной всегда меч. С ними тем более.
Он не поможет против отравленных дротиков, раздраженно мотнула головой Джолин. Уходите! Скорее, умоляю. Я не знаю всю информацию, не знаю, где глава этой сети. Я просто защищала простых людей, думала, что они занимаются тем же. Но стачки и бунты нужны им как прикрытие для чего-то более опасного.
Для побега за стену? встрепенулся Джоэл. Мгновенно вспомнились слова бродяги-безумца о дирижабле.
Не знаю. Ничего не знаю, засуетилась Джолин, поминутно озираясь и рассматривая мостки на крышах. Уходи, скорее. Умоляю!
Джолин, я не оставлю тебя.
Уходи Они могут убить тебя прямо сейчас, всхлипнула Джолин и от стыда закрыла глаза ладонью: Последнее время Зереф шантажировал меня твоей жизнью. И я я не могла не могла иначе защитить тебя! Он ведь знает, где ты живешь! Он ведь все обо мне знает. И о тебе.
Джоэл ощутил себя неблагодарным чудовищем. Значит, накануне, в ту проклятую ночь, Джолин защищала его. Жертвовала своим нежным телом, позволяла пекарю наслаждаться ее прелестями, лишь затем, чтобы спасти одного пропащего охотника, который еще посмел проклинать ее. Джоэл прокрутил в голове постылое воспоминание и вновь ужаснулся. Теперь своей черствости.
Тише, Джо Джолин Я я так виноват перед тобой!
Он приблизился и заключил ее в осторожные объятья, мысленно заклиная, чтобы она не оттолкнула его, не унеслась прочь испуганным зверьком. Мимо проходили ранние зеваки, но не интересовали ни они, ни их пересуды. И ядовитых дротиков Джоэл по-прежнему не боялся: обостренный слух подсказывал, что творится на крышах. На Королевской Улице не происходило ничего подозрительного. Как будто не случилось здесь настоящей бойни в начале лета, не лежали на брусчатке трупы. Не извивался в агонии один умирающий охотник.
Все кануло, вечный город старательно забывал свои потрясения. А охотник ныне нежно обнимал ту, что спасла его. Он помнил. Помнил все, что она сделала для него. Даже то, что он мечтал теперь забыть, было сделано для него. Ужас! О, ужас! Такая любовьмучение. Но другой им не послала судьба.
Джолин прижалась к его груди, зарылась лицом в ворот рубашки. И то ли тихо всхлипывала, то ли вдыхала его запах, пока он наслаждался ароматом ее волос, выбившихся из-под сползшего чепца. Их обоих уже не заботило мнение «добропорядочных горожан», их обоих жизнь искалечила сильнее, чем способны любые слухи. И они наконец-то оказались вместе, рядом.
Нет, внезапно отшатнулась Джолин, отступила на шаг, и точно исчезла, унесенная вихрем: Нет! Это все я, все из-за меня.
Она заслонилась руками и подхватила поставленную на мостовую корзину. Она снова уходила, стремилась сбежать. Но она уже дала улику. Значит, принимала и помощь, и возможную кару. Джоэл ни за что не допустил бы ее ареста.
Ты ни в чем не виновата! воскликнул он, перехватывая тонкое запястье. В течение суток это прекратится, ты больше никогда не будешь наложницей Зерефа Мара. Клянусь тебе! Клянусь!
Джолин подняла затравленный взгляд, и в нем блеснула едва уловимая надежда. Теперь они оба надеялись и были готовы сражаться за свою надежду с волей жадного града, перемалывающего судьбы. Но в это тягостное и невыносимо прекрасное утро им приходилось расстаться, разойтись в противоположные стороны. Джоэл больше не смел прикасаться к ее рукам, целовать ее губы. Одно неверное движениеи он бы потерял контроль, сгреб ее в охапку и унес к себе, чтобы закрыть от всех, спрятать от мира. Он слишком боялся за нее. Тем более после новостей о шантаже.
Тварь, проклятая тварь, желчный охотник Джоэл! Не догадался раньше. Какая-то недобрая часть его души твердила, что Джолин все выдумала, чтобы обелить себя. Так бы поступила закоренелая рецидивистка. Но переданный пирог, отмеченный косым крестом, разгонял все сомнения, уничтожая мерзкую тень неверия. И Джоэл поспешил в Квартал Охотников.
А пекарь-то ваш не так уж прост, начал Джоэл с порога. Ли сидел за столом в мансарде и с непривычным усердием корпел над картой города. Графитовый карандаш проводил аккуратные полосы по линейке. Напарник старательно сверял некие адреса. На звук голоса он резко обернулся:
И что ты откопал?
Ты бы к корзинке Джолин получше присматривался, ухмыльнулся Джоэл, демонстрируя напарнику засыхающие пироги. Они разломили пополам ароматную сдобу и обнаружили внутри вместо начинки туго скрученные полосы бумаги. Но буквы не складывались в осмысленные слова. К шифру явно не хватало кода.
Неплохо! Еще одна улика, кивнул Ли, с аппетитом сжевывая остатки одного злополучного пирога и берясь за следующий.
Еще одна? удивился Джоэл. А ты что откопал?
О, мой друг, я ради тебя на все готов, широко улыбнулся Ли. Лишь бы не видеть, как ты киснешь хуже болота.
Так что?
У Джолин есть сеть постоянных клиентов. В том числе информаторов революционеров. Один из них владел кодом к этому шифру, охотно объяснил Ли и продемонстрировал лист с заветным ключом. Пекарьэто у них, значит, вместо почтальона.
Ты долго следил за Джолин? немного смутился Джоэл. Он сел рядом с Ли и склонился над картой. Отмеченные точки сбыта Рыжеусого и его агентов частично совпадали со знакомым маршрутом, которого придерживалась Джолин.
Да, все лето, пока ты отлеживался. Пришлось. Иначе мы бы не вычислили всех этих гнид. Это они были подстрекателями! озлобленно ответил Ли, но взгляд его посветлел. Вот. А ты говорил, что я разделяю взгляды революционеров и «паникеров».
Да не говорил я такого. Значит, хочешь сказать, что Джолин революционерка?
Сердце Джоэла пропустило несколько ударов. Чем больше он рассматривал карты, тем лучше понимал, что несчастная работница пекарни слишком глубоко увязла в сплетениях преступной сети. Немалая часть ее адресов так или иначе взаимодействовала с Рыжеусым.
Она-то вряд ли. А вот пекарь еесообщник революционеров. В хлебе запекал послания, Ли смутился. Джолин-то вот она почтальон, да. Посылали ее по всему городу. Передавали друг другу через пекаря. Почту-то у нас всю досматривают. А в пирожки никто не заглянет. Ну и милая девушка почти не вызывает подозрений. Но Зереф гонял ее в такие разные концы Вермело, что я бы упал через пару недель на этакой работе