О да, сказал мистер Меллилоу. Я мог его донести. Это вопрос ловкости, а не силы. Видите ли, он немного покраснел, я не нестоящий джентльмен. Мой отец был мельником, и я провёл годы, таская мешки. Только я всегда любил книги, и поэтому мне удалось получить образование и заработать немного денег. Было бы глупо притворяться, что я не мог нести Крича. Но я, конечно, этого не делал.
Плохо, сказал суперинтендант, что мы не можем найти следов этого Мозеса. Для мистера Меллилоу его голос был самым неприятным из тех, которые он когда-либо слышалскептический и резкий как пила. Он никогда не останавливался в «Перьях», это точно. Поттс никогда его не видел, уже не говоря о том, что не посылал его сюда с этой историей о шахматах. Никто не видел и автомобиля. Похоже, этот мистер Мозес был странным джентльменом. Никаких отпечатков ног у парадной двери? Ну, да, там булыжники, поэтому трудно и ожидать найти хоть один. Это не его стакан виски случайно, сэр?.. О, он не пил? Ага! Вы сыграли две партии в шахматы в этой самой комнате? Так, говорят, что игра поглощает всё внимание. Вы не слышали, как бедный мистер Крич подошёл через сад?
Окна были закрыты, сказал мистер Меллилоуи занавески задёрнуты. А мистер Крич всегда шёл прямо по траве от ворот.
Гм! сказал суперинтендант. Таким образом, он приходит или кто-то проходит прямо на веранду, крадёт пару галош, а вы и этот мистер Мозес так поглощены, что ничего не слышите.
Ну, суперинтендант, сказал начальник полиции, который сидел на дубовом сундуке мистера Меллилоу и чувствовал себя не в своей тарелке. Я не думаю, что это так уж невозможно. Парень, возможно, носил теннисные туфли или что-то в этом роде. А что об отпечатках пальцев на шахматных фигурах?
Он носил перчатку на правой руке, сказал несчастный мистер Меллилоу. Я помню, что левую руку он вообще не использовалне трогал фигуры.
Весьма примечательный джентльмен, повторил суперинтендант. Никаких отпечатков пальцев, никаких следов, никаких напитков, никаких глаз, которые можно описать, никаких примет, о которых можно упомянуть, заходит без предупреждения и не оставляет следовсвоего рода человек-невидимка. Мистер Меллилоу сделал беспомощный жест. Вы использовали эти шахматные фигуры? Мистер Меллилоу кивнул, и суперинтендант, перевернул коробку над доской, тщательно вытянув огромную ручищу, чтобы не дать фигурам раскатиться. Посмотрим. Две большие штуковины с крестами на голове и две большие с остриями. Четыре парня со открытыми забралами. Четыре лошади. Две черные штуковиныкак вы их называете? Ладьи? Мне больше напоминают церкви. Одна белая церковьладья, если вам так больше нравится. А что стало с другой? Разве эти ладьи не составляют пару, как остальные?
Там должны быть обе, сказал мистер Меллилоу. Он использовал две белые ладьи в эндшпиле. Он ими поставил мне мат Я помню
Он помнил слишком хорошо. Сон и двойной зáмок, надвигающийся, чтобы его сокрушить. Он наблюдал, как суперинтендант роется в кармане и внезапно понял, что узнал имя того ужаса, который появлялся из черного леса.
Суперинтендант поставил на стол белую ладью, которая лежала рядом с трупом в Капризе. Цвет, высота и вес совпадали с ладьёй на доске.
Стонтоновский набор, сказал начальник полиции, теперь все в сборе.
Но суперинтендант, стоя спиной к французскому окну, наблюдал за посеревшим лицом мистера Меллилоу.
Он, должно быть, положил её в карман, сказал мистер Меллилоу. Он убирал фигуры после игры.
Но он не мог донести её в Каприз, сказал суперинтендант, и не мог совершить убийство, по вашим же словам.
Действительно, разве невозможно, что вы принесли её в Каприз самостоятельно, спросил начальник полиции, и уронили там, когда нашли тело?
Джентльмен сказал, что видел, как Мозес убрал все, сказал суперинтендант.
Теперь они оба смотрели на него. Мистер Меллилоу сжал голову в руках. Его лоб взмок. «Сейчас что-то произойдёт», подумал он.
Как раскат грома раздался удар в окно, суперинтендант от неожиданности даже подпрыгнул.
Боже мой, милорд! с укоризной сказал он, открывая окно и впуская в комнату порыв свежего воздуха. Как вы меня напугали!
Мистер Меллилоу широко открыл рот. Кто бы это мог быть? Его мозг уже не мог работать, как следует. Это, конечно же, друг начальника полиции, который исчез куда-то во время беседы. Как мост в его сне. Исчезнувший. Сошедший с картины.
Игра «собираем и анализируем», сказал друг начальника полиции. Очень похоже на шахматы. Люди проходят прямо на веранду, и никто их не замечает. Даже средь бела дня. Скажите мне, мистер Меллилоу, что заставило вас подняться вчера вечером к Капризу?
Мистер Меллилоу колебался. Это было тем пунктом в его истории, который он не пытался объяснить. Вчерашний мистер Мозес выглядел очень малоправдоподобным, а сон о галошах показался бы уж совсем невероятным.
Ну-ка, сказал друг начальника полиции, полируя монокль носовым платком и возвращая его на место, сильно приподняв бровь. В чём там было дело? Женщина, женщина, прекрасная женщина? Встретимся при лунном свете и всякое такое?
Нет, конечно, с негодованием сказал мистер Меллилоу. Я хотел глотнуть свежего воздуха. Он неуверенно остановился. Было что-то в ребячески-глупом выражении лица собеседника, что убеждало опрометчиво рассказать правду. У меня был сон, сказал он.
Суперинтендант вытянул ноги, а начальник полиции неудобно положил одну ногу на другую.
Предупреждён Богом во сне, неожиданно сказал человек с моноклем. Что вам снилось? Он посмотрел на мистера Меллилоу. Шахматы?
Два движущихся замка, сказал мистер Меллилоу, и труп чёрной вороны.
Симпатичная мешанина из поставленной с ног на голову символики, сказал тот, другой. Труп чёрной вороны становится мертвецом с белой ладьёй.
Но она появилась потом, сказал начальник полиции.
Так же как и эндшпиль с этими двумя ладьями, сказал мистер Меллилоу.
Память нашего друга работает в двух направлениях, сказал человек с моноклем, как у Белой Королевы. Она, между прочим, могла верить сразу в шесть невозможных вещей перед завтраком. И я могу. Итак, фараон, рассказывайте ваш сон.
Время уходит, Уимзи, сказал начальник полиции.
Пусть себе уходит, парировал тот, ибо, как говорил один великий шахматист, оно помогает лучше, чем доводы.
Что это за игрок? спросил мистер Меллилоу.
Леди, сказал Уимзи, которая играла живыми людьми и ставила мат королям, Римским папам и императорам.
О, сказал мистер Меллилоу. Хорошо, и он изложил историю с самого начала, не делая тайны из своего недовольства Кричем и воображаемого кошмара из шагающих электрических опор. Я думаю, сказал он, именно это и отразилось во сне. И он продолжил свой рассказ о галошах, мосте, движущихся башнях и смерти на лестнице в Капризе.
Чертовски удачный у вас сон, сказал Уимзи. Но теперь я понимаю, почему они выбрали вас. Смотрите, всё ясно как Божий день! Если бы у вас не было никакого сна, если бы убийца смог возвратиться позже и вернуть ваши галоши, если бы кто-нибудь другой нашёл тело утром с шахматной ладьёй рядом и с вашими следами, ведущими из дома и назад домой, это был бы для вас мат в один ход. Нужно искать двух мужчин, суперинтендант. Один из нихкто-то из домашних Крича, поскольку он знал, что Крич проходил каждую среду через ворота, чтобы играть в шахматы с вами, Меллилоу, и он знал, что шахматные фигуры Крича и ваши были из одинаковых наборов. Другим был незнакомецвероятно человек, которого Крич ожидал тем вечером, хотя и без твёрдой уверенности. Один подстерег Крича и задушил его около ворот, когда тот подошёл, взял ваши галоши с веранды и перенёс тело в Каприз. А другой прибыл сюда скрытно, чтобы удерживать вас за игрой и дать вам алиби, которому никто не поверит. У одного человека сильные руки и крепкая спинакрепкий, коренастый человек со ступнями не больше ваших. Другойкрупный человек с запоминающимися глазами, вероятно чисто выбритый, и блестяще играет в шахматы. Найдите среди врагов Крича двух таких мужчин и спросите их, где они были между восемью часами и десятью тридцатью вчера вечером.
Почему душитель не возвратил галоши? спросил начальник полиции.
А! сказал Уимзи, его план где-то пошёл наперекосяк. Я думаю, что он был в Капризе, ожидая, когда в доме погаснет свет. Он полагал, что будет слишком рискованно второй раз пройти на веранду, пока мистер Меллилоу бодрствует.
Вы имеете в виду, спросил мистер Меллилоу, что он был там в Капризе, наблюдая за мной, когда я пробирался по этой чёрной лестнице?
Возможно и был, сказал Уимзи. Но вероятно, когда он увидел, что вы идёте по склону, то понял, что всё идёт не так как надо, и сбежал в противоположном направлении к верхней дороге, которая проходит позади Каприза. Мистер Мозес, конечно же, ушёл дорогой, которая проходит мимо дверей мистера Меллилоу, и избавился от маскарада в ближайшем удобном месте.
Это всё очень хорошо, милорд, сказал суперинтендант, но где доказательства всего этого?
Повсюду, сказал Уимзи. Пойдите и вновь осмотрите следы. Есть ряд идущих от дома, в галошах, глубокие с коротким шагом, оставленные, когда несли тело. Ещё один оставлен позже, в ботинках, это следы мистера Меллилоу, идущего в Каприз. А третий наборэто вновь мистер Меллилоу, который возвращается: следы очень быстро бегущего человека. Два от дома и только один к дому. Где же человек, который вышел, но не вернулся?
Так, упрямо сказал суперинтендант. Но предположим, что мистер Меллилоу оставил этот второй ряд следов сам, чтобы сбить нас со следа? Заметьте, я не говорю, что он так сделал, но почему он не мог так сделать?
Потому, сказал Уимзи, что у него не было времени. Следы «в дом» и «из дома», оставленные ботинками, были сделаны после того, как перенесли тело. На протяжении трёх миль в обе стороны нет никакого другого моста, а река по пояс. Поэтому её не перейти вброд, и нужно пройти по мосту. Но в половине одиннадцатого мистер Меллилоу был в «Перьях» на этой стороне реки и звонил в полицию. Он не мог совершить этого убийства, суперинтендант, если только у него не было крыльев. Именно мост доказывает это, потому что по мосту прошли только три раза.
Мост, сказал мистер Меллилоу с глубоким вздохом. В своём сне я знал, что с ним связано что-то важное. Я знал, что окажусь в безопасности, если только смогу добраться до моста.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ И ПРИВИДЕНИЕ (The Haunted Policeman)История с участием лорда Питера Уимзи
О, Боже! произнёс его светлость. Неужели это всё из-за меня?
Все улики указывают именно на это, ответила его жена.
Тогда я могу лишь заметить, что никогда не помышлял, что настолько убедительная совокупность доказательств в итоге даст такой неадекватный итог.
Медсестра, казалось, восприняла это как личное оскорбление. Она с упреком сказала:
Онкрасивый мальчик.
Гм, задумался Питер. Он более тщательно вставил монокль. Ну, высвидетель-эксперт. Дайте-ка мне его.
Медсестра повиновалась, но с некоторой неуверенностью. Она успокоилась, увидев что этот несерьезный родитель взял ребенка со знанием дела, что для человека, который был уже опытным дядей, было неудивительно. Лорд Питер осторожно присел на край кровати.
Ты полагаешь, он соответствует стандартам? спросил он с некоторым беспокойством. Безусловно, твои творения всегда на высоте, но когда имеешь дело с соавторами, никогда нельзя быть уверенным.
Я думаю, в самый раз, вяло произнесла Харриет.
Ладно. Он резко повернулся к медсестре. Хорошо, мы его берём. Возьмите его, унесите и скажите, чтобы записали на мой счёт. Это очень интересное дополнение к тебе, Харриет, но как заменабыла бы ужасной. Его голос слегка дрогнул, поскольку последние двадцать четыре часа выдались тяжёлыми, и он боялся как никогда в жизни.
Доктор, который был чем-то занят в другой комнате, вошёл и услышал последние слова.
Не было никакой опасности, влюблённый дурачок, бодро сказал он. А теперь, когда ты увидел всё, что тебе положено видеть, можешь пойти поиграть. Он уверенно повёл свою жертву к двери. Ложись спать, добродушно посоветовал он, похоже, ты совсем без сил.
Я в порядке, сказал Питер. Я же ничего не делал. И смотри у меня, он воинственно направил палец в направлении соседней комнаты. Скажи этим своим медсестрам, что, если я захочу взять сына на руки, то возьму. А если его мать захочет его поцеловать, то, чёрт побери, она его поцелует. В моем домечтоб никакой вашей проклятой гигиены!
Очень хорошо, согласился доктор, как пожелаешь. Ради спокойствия ничего не жалко. Я и сам полагаю, что несколько бодреньких микробов не помешают. Помогут выработать иммунитет. Нет, спасибо, пить не буду. Я должен ехать к другой пациентке, а запах алкоголя подрывает доверие.
К другой? ошеломленно повторил Питер.
Одна из моих рожениц в больнице. Тыне единственная рыбка в океане. Каждую минуту кто-то рождается.
Боже! Какой ужасный мир. Они спустились по большой крутой лестнице. В зале сонный лакей, хоть и зевал, но оставался на посту.
Хорошо, Уильям, сказал Питер. Иди, я запру. Он выпустил доктора. Доброй ночи ибольшое спасибо, старина. Мне очень стыдно, что ругал тебя.
Обычное дело, философски заметил доктор. Ну, выше нос, Флим. Я загляну попозже, но только для того, чтобы оправдать платумои услуги не потребуются. У неё прекрасное здоровье, и я тебя поздравляю.
Автомобиль, немного чихая в знак протеста после долгого ожидания на холоде, уехал, оставив одинокого Питера на пороге. Теперь, когда всё было кончено и можно было лечь спать, он чувствовал себя чрезвычайно бодро. Сейчас Питер с удовольствием отправился бы на вечеринку. Он прислонился к ограде из кованого железа и зажег сигарету, бесцельно уставившись в разгоняемый лампой сумрак площади. Именно тогда он увидел полицейского.
Фигура в синей униформе приближалась от Саут-Одли-стрит. Полицейский тоже курил и шёл не уверенной походкой бравого констебля, а с видом человека, который заблудился. Когда он появился в поле зрения, то сдвинул шлем назад и озадаченно почесал голову. Профессиональная привычка заставила его быстро взглянуть на джентльмена в вечернем костюме и с непокрытой головой, стоящего на пороге в три утра, но поскольку джентльмен казался трезвым и не подавал признаков, свидетельствующих о готовящемся преступлении, он отвел глаза и собрался пройти мимо.
Доброе утро, офицер, сказал джентльмен, когда констебль с ним поравнялся.
Доброе утро, сэр, ответил полицейский.
Вы рано с дежурства, продолжил Питер, который хотел с кем-нибудь поговорить. Зайдите и выпейте.
Это предложение вновь пробудило подозрение.
Не сейчас, сэр, спасибо, сдержанно ответил полицейский.
Именно сейчас. В этом вся суть. Питер отбросил окурок. Тот описал в воздухе огненную дугу и, ударившись о тротуар, произвёл небольшой сноп искр. У меня родился сын.
О! сказал полицейский, радуясь этому признанию, свидетельствующему о невиновности. Ваш первый?
И последний, если я что-нибудь в этом понимаю.
Именно так каждый раз говорит мой брат, заметил полицейский. Никогда и ни за что! У него их одиннадцать. Ну, сэр, счастья ему. Я понимаю ваше состояние и от души благодарю, но после того, что сказал сержант, я лучше воздержусь. Хотя, чтоб мне провалиться, после кружки пива за ужином у меня во рту не было ни капли.
Питер, склонил голову набок и взвесил услышанное.
Сержант сказал, что вы были пьяны?
Да, сэр.
А вы не были?
Нет, сэр. Я видел всё именно так, как ему рассказал, а что из этого вышлоэто сверх моего понимания. Но пьяным я не был, сэр, не больше, чем вы сейчас.
Тогда, констатировал Питер, как мистер Джозеф Сэрфес заметил леди Тизл, вас беспокоит сознание вашей невинности. Он обвинил вас в том, что вы выпили, следует войти и сделать именно так. Почувствуете себя лучше.
Полицейский колебался.
Да, сэр, ну, не знаю. Факт, я испытал что-то вроде шока.
Как и я, сказал Питер. Ради Бога, входите и поддержите компанию.
Да, сэр, повторил полицейский. Он медленно поднялся по ступенькам.