О! Тогда я спокоен!
Они въехали на небольшой пригорок. На самом верху граф высунулся в окно.
Тысяча чертей! выругался он.
Что такое? спросил Люпэн.
Граф повернулся к нему и с угрозой произнес:
Берегитесь Если что-нибудь случится, тем хуже для вас.
Ого! Ого! Нас, кажется, нагоняют Но чего вам бояться, дорогой граф? Это, наверно, обыкновенный путешественник А может быть, к вам спешит подмога
Мне не нужна ничья помощь, проворчал немец.
Он опять высунулся. От второго авто до них оставалось не более двухсот метров.
Он приказал, кивнув в сторону Люпэна:
Связать его! И, если будет противиться
И вынул револьвер.
Зачем мне сопротивляться, мой дорогой тевтон? ухмыльнулся Люпэн.
И добавил, в то время как ему связывали руки:
Странно, действительно, видеть, как люди предпринимают ненужные предосторожности, когда не надо. И не принимать их, когда надо. Что может сделать вам это авто! Мои сообщники? Дурацкая мысль!
Не отвечая, немец велел шоферу:
Направо! Притормози! Пусть обгоняет Если они затормозят, остановись!
Однако, к его удивлению, нагонявшие удвоили скорость. Их машина вихрем пролетела мимо, подняв тучу пыли. У заднего сиденья открытого авто стоял некто в черном.
Он поднял руку.
Раздались два выстрела.
Прикрывавший собой левую дверцу тучный граф свалился на сиденье.
Прежде чем заняться своим начальником, двое из конвоя набросились на Люпэна и опутали его со всех сторон веревками.
Болваны! Козлы! крикнул Люпэн, дрожавший от ярости. Ну вот, они еще останавливаются! Трижды идиоты, гонитесь за ним!.. Догоняйте! Это человек в черном!.. Убийца!.. Ах, идиоты!
Ему заткнули рот кляпом. Потом занялись графом. Рана не выглядела тяжелой, ее сразу забинтовали. Но граф, возбужденный до крайности, начал бредить.
Было восемь часов утра. Вокруг расстилалась ровная, пустынная местность, не было видно даже малых хуторов. Конвой не знал цели поездки. Куда направиться? Кого предупредить?
Отъехав к обочине, немцы стали ждать.
Так прошел целый день. Только к вечеру прибыло отделение кавалерии, посланной из Трева на поиски автомобиля.
Два часа спустя Люпэн вышел из лимузина и, под охраной двух немцев, при свете фонаря поднялся по ступеням лестницы в небольшую комнату с зарешеченными окнами. Там он провел ночь.
На следующее утро пришел офицер, который повел его через двор, заполненный солдатами, до середины длинного ряда зданий, выстроившихся полукругом у подножья возвышенности, на которой были видны монументальные развалины. Его ввели в большое помещение почти без мебели. За письменным столом сидел его позавчерашний посетитель, занятый чтением газет и докладов, в которых время от времени делал жирные пометки красным карандашом.
Оставьте нас, сказал он офицеру.
И, подойдя к Люпэну, скомандовал:
Бумаги!
Это был уже совсем другой тон. Это был повелительный, резкий тон хозяина, который находится у себя и разговаривает с низшим, и насколько еще низшим себя! с мошенником, авантюристом наихудшего пошиба, перед которым недавно он был вынужден унижаться!
Бумаги! повторил он.
Люпэн не стушевался. Он спокойно сказал:
Они в замке Вельденц.
Мы находимся в службах этого замка.
Бумагив тех развалинах.
Пойдем туда. Показывайте мне дорогу.
Люпэн не сдвинулся с места.
Ну что?
Так вот, сир, это не так просто, как вы полагаете. Требуется некоторое время для того, чтобы привести в действие все, что нужно для доступа к тайнику.
Сколько вам на это дать?
Двадцать четыре часа.
Кайзер сдержал движение, полное гнева.
Ах! Между нами не было об этом речи!
Ничто и не уточнялось между нами, сир Так же как большое путешествие, которое ваше величество устроило для меня под конвоем шести надежных телохранителей. Я должен вручить вам эти бумаги, вот и весь уговор.
А я должен вернуть вам свободу только взамен этих бумаг.
Это вопрос доверия, сир. Я точно так же считал бы себя обязанным вернуть вашему величеству эти документы, если был бы свободным по выходе из тюрьмы, и ваше величество может быть уверено, что я не сбежал бы, унося их под мышкой. Единственная разницав том, что они были уже в руках вашего величества. Ибо нам пришлось потерять целый день. И целый день в таком деле это слишком много. Все дело в том, что следовало оказать мне доверие.
Властитель с удивлением взирал на падшего человека, бандита, казавшегося оскорбленным тем, что ему не поверили на слово.
Не отвечая, он позвонил.
Дежурного офицера, приказал кайзер.
Появился совсем еще бледный граф Вальдемар.
Ах, это ты, Вальдемар? Ты в порядке?
Приказывайте, сир.
Возьми с собой пятерых Все тех же, поскольку ты в них уверен. Вы не оставите ни на минуту этого этого господина в одиночестве до утра, он посмотрел на часы, до завтрашнего утра, до десяти часов Нет, даю ему время до полудня. Ты пойдешь с ним, куда он ни пожелает, сделаешь все, что он велит сделать. Короче, будешь полностью в его распоряжении. В полдень я к вам присоединюсь. Если ровно до полудня он не вручит мне требуемую пачку писем, ты посадишь его в автомобиль и, не теряя ни секунды, отвезешь обратно, прямо в тюрьму Санте.
Если же он попытается сбежать?
Действуй, как велит долг.
И кайзер вышел.
Люпэн взял со стола сигару и упал в кресло.
В добрый час! Такая программа решительно нравится мне.
Граф позвал своих людей и сказал Люпэну:
Шагом марш!
Люпэн закурил сигару и не пошевелился.
Свяжите ему руки! приказал граф. И, когда это сделали, повторил:Вставайте! Шагом марш!
Нет.
Это еще что?
Я думаю.
О чем?
О том, в каком месте может быть тот тайник.
Граф подскочил:
Как так! Вы еще этого не знаете?
Клянусь душой! усмехнулся Люпэн. Самое смешное во всей этой авантюречто у меня нет ни единой мысли о том, где находится знаменитый тайник, ни даже представления, что надо сделать, чтобы его найти. Что вы на это скажете, дорогой Вальдемар? Самое смешное, не правда ли? Ни малейшего представления!
Глава 5Письма кайзера
I
Руины Вельденца, хорошо известные всем, кто побывал на берегах Рейна и Мозеля, включают в себя то, что осталось от старинного феодального замка, построенного в 1277 году архиепископом Фистингеном, а также, рядом с огромным донжоном, разрушенным войсками Тюренна, нетронутые стены обширного дворца в стиле Возрождения, в котором великие герцоги де Де-Пон жили в течение трех столетий. Этот дворец и пострадал во время восстания подданных Германна II. Пустые проемы окон таращатся мертвыми глазницами со всех четырех фасадов. Деревянная обшивка, обои, большая часть мебели были сожжены. Нога ступает здесь по обугленным брусьям паркетов. Тут и там сквозь разрушенные потолки проглядывает небо.
За два часа, в сопровождении своего экскорта, Люпэн успел обойти всю постройку.
Я всецело доволен вами, дорогой граф, заявил он под конец. Мне ни разу, наверно, не приходилось встречать такого сведущего, а главноемолчаливого провожатого. А теперь, если вы не против, пойдемте обедать.
На самом деле Люпэн не сумел ничего узнать сверх того, что было ему известно с первой минуты, и его тревога по этой причине непрестанно росла. Чтобы выйти из тюрьмы и, главное, поразить воображение своего высокого гостя, он прибегнул к чистейшему блефу, притворяясь, что все разузнал и что теперь оставалось лишь искать то место, с которого следовало начинать поиск.
«Дело плохо, говорил он себе уже не раз. Дело плохохуже не может быть».
Обычная ясность суждений при этом не помогала ему. Его угнетала неотступная мысль о неизвестном убийце, чудовище, которое, как он знал, по-прежнему следовало за ним по пятам. Как сумела эта таинственная личность напасть на его след? Как узнала о его выходе из тюрьмы и поездке в Германию? Благодаря волшебной интуиции? Или получаемых ею точных сведений? Но в этом случае какой ценой, какими обещаниями или угрозами добывала такие сведения?
К четырем часам пополудни, однако, после новой прогулки по развалинам, в течение которой Люпэн внимательно осмотрел каждый камень, измерил толщину стен, разглядел форму и размеры каждого предмета, он спросил:
Не осталось ли здесь кого-нибудь из слуг последнего великого герцога?
Вся тогдашняя прислуга разъехалась кто куда. Оставался только один старик, по-прежнему живший в этой местности.
Оставался? Его больше нет?
Он умер два года назад.
И не оставил детей?
У него был сын, который женился и был изгнан, так же, как его жена, за позорное поведение. После них остался младший из их детей, девушка-подросток, которую зовут Изильдой.
Где она живет?
Здесь, в крайних помещениях служб. Ее дед служил посетителям гидом в то время, когда замок привлекал еще их внимание. Маленькая Изильда с тех пор всегда жила в этих руинах, где ее терпели из жалости; это несчастное создание, едва умеющее говорить и не понимающее, о чем лепечет.
Она всегда была такой?
Кажется, нет. Только к десятилетнему возрасту разум оставил ее.
Вследствие пережитого горя, может быть? Или испуга?
Как мне говорили, без особой причины. Отец был алкоголиком, мать покончила с собой в припадке безумия.
Люпэн подумал и заключил:
Я хотел бы ее увидеть.
На устах графа появилась странная улыбка.
Конечно, это можно.
Девушка действительно оказалась в одной из комнат, которые ей оставили. Люпэн был удивлен, увидев крошечное существо, худенькое и очень бледное, но почти хорошенькое, с золотистыми волосами и тонкими чертами лица. Ее глаза цвета зеленой воды сохраняли туманное, мечтательное выражение, как у слепого.
Он задал ей несколько вопросов; на одни Изильда не ответила, на другие отзывалась бессвязными фразами, словно не понимала смысла ни тех слов, которыми к ней обращались, ни тех, которые произносила сама. Он стал настойчивее, осторожно взяв ее за руку, ласковым голосом продолжая спрашивать о том времени, когда она, вероятно, еще была в своем уме, о ее дедушке, обращаясь к воспоминаниям, которые могли воскресить в ее сознании годы раннего детства, прожитые на свободе среди величественных руин. Она, однако, молчала, с неподвижным взором, может быть несколько взволнованная, но такое волнение не могло пробудить задремавшего разума.
Люпэн попросил карандаш и бумагу. И написал на чистом листке три цифры: «813».
Граф усмехнулся, не таясь.
Ах! Что вам в этом кажется смешным? с раздражением воскликнул Люпэн.
Ничего Ничего Мне даже интересно Очень интересно
Девочка посмотрела на протянутый ей листок и отвернулась с рассеянным видом.
Не действует, насмешливо заметил граф.
Люпэн написал пять букв: «АПООН».
Изильда встретила их с тем же безразличием.
Люпэн, однако, не отступился. Несколько раз он начертал те же буквы, оставляя между ними различные интервалы. И каждый раз внимательно следил за ее лицом.
Она не шевелилась, глядя на бумагу остановившимся взором, с равнодушием, которое ничто, казалось, не могло уже нарушить. Но вдруг, при очередной попытке, схватила карандаш, вырвала из рук Люпэна последний листок и, словно под действием внезапного озарения, вписала в оставленный интервал между буквами два больших «Л».
Он вздрогнул.
Слово приобрело теперь законченный вид: «АПОЛЛОН».
Изильда не выпускала, однако, карандаша и бумаги и, судорожно сжимая пальцы, с напряженным выражением лица старалась подчинить свою руку нетвердой подсказке расстроенного разума. Люпэн лихорадочно ждал. И она торопливо, словно в галлюцинации, изобразила еще одно слово: «Диана».
Еще слово! Еще одно! воскликнул он требовательно.
Она мучительно вертела в пальцах карандаш, сломала грифель, нарисовала обломанным концом большое «Ж» и, обессиленная, выпустила карандаш.
Еще слово! Так надо! приказал Люпэн, схватив ее за локоть.
Но увидел по ее глазам, опять безразличным, что мимолетное прояснение не могло более к ней вернуться.
Пойдемте отсюда, сказал он немцам.
Он уже удалялся, когда она пустилась за ним бегом и преградила ему путь. Он остановился.
Чего ты хочешь?
Она протянула открытую ладонь.
Чего? Денег? Разве она привыкла просить милостыню? спросил он графа.
Нет, отозвался тот. Ничего не могу понять
Изильда вынула из кармана две золотые монеты, которые радостно, со звоном подбросила на ладони. Люпэн уставился на них. Это были французские монеты, совсем еще новые, отчеканенные в том же году.
Где ты их взяла? с волнением спросил Люпэн. Французские монеты! Кто их тебе дал, когда? Может быть, сегодня? Отвечай!
И в бессилии пожал плечами.
Какой же я болван! Будто она в состоянии отвечать! Дорогой граф, будьте добры, одолжите мне сорок марок Спасибо Держи, Изильда, это для тебя.
Она взяла обе монеты, позвонила ими, вместе с двумя другими, в ладошке, затем, вытянув руку, указала развалины дворца в стиле Возрождения, движением, указывавшим, казалось, главным образом левое крыло и вершину этого крыла.
Было ли это движение машинальным? Не следовало ли считать его благодарностью за еще две золотых монеты?
Он посмотрел на графа. Тот не переставал улыбаться.
«Какого черта он так посмеивается, скотина? подумал Люпэн. Можно подумать, он уже ставит на мне крест».
На всякий случай он направился ко дворцу в сопровождении своей неотступной свиты.
Первый этаж здания состоял из огромных залов для приемов, расположенных анфиладой, где было собрано немного мебели, уцелевшей после пожара. На втором этаже, с северной стороны, тянулась длинная галерея, на которую выходило двенадцать прекрасных, совершенно одинаковых залов. Такая же галерея находилась на третьем этаже, с двадцатью четырьмя комнатами, тоже во всем сходными друг с другом. Все этоопустевшее, разоренное, в самом жалком виде.
Наверху не было уже ничего. Мансарды сгорели.
В течение целого часа Люпэн ходил, пробегал по этажам рысью, галопом, неутомимый, глядя в оба. При наступлении вечера он направился к одному из залов второго этажа, остановился на нем по особым, одному ему известным причинам. И был довольно удивлен, увидев там кайзера, который курил, сидя в кресле, доставленном туда, очевидно, по приказанию. Не смущаясь его присутствием, Люпэн приступил к осмотру этого зала, согласно методу, которым пользовался в подобных случаях, разделив помещение на участки, которые изучал один за другим.
Двадцать минут спустя он сказал:
Попрошу ваше величество, сир, соблаговолить переменить место. Тут находится камин
Император покачал головой.
Так ли это необходимо?
Да, сир, и этот камин
Такой же, как и все остальные. Как и этот зал, ничем не отличающийся от других.
Люпэн посмотрел на императора, не понимая. Но тот поднялся и сказал со смехом:
По-моему, мсье Люпэн, вы просто позабавились за мой счет.
В чем же, сир?
О, Боже мой, невелика беда! Вы добились освобождения при том условии, что вручите мне бумаги, которые мне нужны. И не имеете ни малейшего понятия о месте, в котором они находятся. Я в самом прямом смысле слова как говорите вы, французы околпачен.
Вы так полагаете, сир?
Еще бы! Если знаешь место, не надо его искать, и вот уже добрых десять часов как вы ищете и ищете. Не думаете ли вы, что настало время для незамедлительного возвращения в камеру?
Люпэн выглядел удивленным.
Разве ваше величество в качестве крайнего срока не назначило завтрашний день?
К чему еще ждать?
Чтобы позволить мне завершить начатую работу.
Но ведь вы ее еще даже не начинали, мсье Люпэн!
На этот счет ваше величество ошибается.
Докажите мне И я подожду до завтра, до полудня.
Люпэн поразмыслил и серьезным тоном сказал:
Поскольку ваше величество, чтобы оказать мне доверие, нуждается в доказательствах, вот они. Двенадцать залов, выходящих на примыкающую к ним галерею, имеют разные имена, начальными буквами отмечены соответствующие двери. Одна из таких букв, в меньшей степени поврежденная пламенем, привлекла мое внимание, когда я шел по галерее. Я осмотрел и другие двери; и обнаружил другие, едва различимые инициалы, выгравированные над дверями на протяжении всего коридора.