Английский детектив. Лучшее - Честертон Гилберт Кийт 9 стр.


 Я хочу сказать, что кинжалыне единственное оружие с коротким клинком. У копья, например, короткий клинок. И клинок этот, как и у кинжала, заострен на конце, если это одно из тех бутафорских копий, которые используются в театре. Именно таким копьем несчастный старик Паркинсон и убил свою жену, когда она пригласила меня, чтобы я помог им разрешить какие-то семейные неурядицы А я пришел слишком поздно, Господь да простит меня! Но перед смертью он раскаялся. Он умер оттого, что раскаялся. Он не мог вынести того, что совершил.

Общее впечатление слушателей было таково, что маленький священник на свидетельской трибуне в самом прямом смысле сошел с ума. Впрочем, судья все так же смотрел на него яркими внимательными глазами, полными любопытства, а адвокат защиты, немного помолчав, продолжил задавать вопросы.

 Если Паркинсон воспользовался для убийства театральным копьем,  сказал Батлер,  ему нужно было нанести удар с расстояния в четыре ярда. Как в таком случае вы объясните следы борьбы и сорванное с плеча платье?

Теперь адвокат обращался к маленькому священнику уже не как к свидетелю, а скорее как к эксперту, но никто этого не заметил.

 Платье несчастной леди порвалось,  пояснил свидетель,  потому что зацепилось за панель, которая задвинулась сразу за ней. Она попыталась освободиться, и, когда ей это удалось, Паркинсон вышел из гримерной обвиняемого и нанес удар копьем.

 Панель?  переспросил барристер.

 С обратной стороны это было зеркало,  пояснил отец Браун.  В гримерной я заметил, что некоторые из зеркал можно выдвинуть на улицу.

И снова в зале суда наступило глубокое неестественное молчание. На этот раз нарушил его судья:

 То есть вы действительно хотите сказать, что, выглянув в проулок, увидели самого себя в зеркальном отражении?

 Да, ваша светлость, именно это я и хотел сказать,  подтвердил Браун.  Но меня спросили о контуре силуэта, и, поскольку нам положено носить шляпы, загнутые поля которых похожи на рога, я и

Судья подался вперед, глаза его загорелись еще ярче.

 И вы хотите сказать,  продолжил он, четко выговаривая каждое слово,  что, когда сэр Уилсон Сеймур увидел это непонятное создание в мужских брюках, с похожими на женские фигурой и волосами, в действительности это был сам, сэр Уилсон Сеймур?

 Да, ваша светлость,  сказал отец Браун.

 А когда капитан Катлер увидел эту гориллу с квадратными плечами и кабаньей щетиной, он просто увидел самого себя?

 Да, ваша светлость.

Судья, очень довольный, откинулся на спинку кресла, и в лице его насмешки было не больше, чем восхищения.

 Скажите, а почему,  спросил он,  вы смогли себя узнать в зеркале, тогда как двое столь уважаемых господ себя не узнали?

Отец Браун заморгал еще более пристыженно, чем прежде, и с запинкой произнес:

 Право, не знаю, ваша светлость, наверное, потому, что я смотрюсь в него не так часто.

ФРЕДЕРИК ФОРСАЙТВ Ирландии не водятся змеи

Фредерик Форсайт родился в 1938 году в английском городе Эшфорд, графство Квит. Отслужив в Королевских военно-воздушных силах, он несколько лет работал репортером в агентстве Рейтер и Би-би-си. В 1971 году он написал свой знаменитый первый роман «День шакала». Книга стала бестселлером и удостоилась премии Эдгара Аллана По от Ассоциации детективных писателей Америки как лучший роман года, по ней был снят успешный художественный фильм.

Второй роман «Досье ОДЕССА» (1972) тоже стал бестселлером и тоже был экранизирован. На сегодняшний день опубликовано всего 8 романов Форсайта в стиле триллера, но все они имели большой успех, а некоторые нашли свое воплощение на экране. В каждом его романе чувствуется журналистская хватка и тонкое мастерство рассказчика.

Его рассказы вызывают не меньшее ощущение реальности происходящего, чем его романы. В 1982 году они вышли отдельной книгой под названием «Нет возврата». Рассказ «В Ирландии не водятся змеи» получил премию Эдгара Аллана По как лучший рассказ года. Впервые он вышел в сборнике «Нет возврата», потом выходил в антологии «Лучшие детективы и триллеры года, 1983», также публиковался в журнале «Эллери Куинз мистери мэгэзин» и в сборнике «Лауреаты премии Эдгар».

~ ~ ~

Не вставая из-за стола, Маккуин с сомнением посмотрел на очередного кандидата. Таких нанимать ему еще не приходилось. Но характер у него был отзывчивый, и, если человеку нужны были деньги и он готов был эти деньги отрабатывать, Маккуин был не против дать ему такую возможность.

 Ты знаешь, что работа у нас чертовски сложная?  поинтересовался он, выговаривая слова с заметным белфастским акцентом.

 Да, сэр,  ответил кандидат.

 Работать нужно быстро: сделал свое делопошел отдыхать. Никаких вопросов. У нас работают за кусок. Знаешь, что это значит?

 Нет, мистер Маккуин.

 Это значит, что платить тебе будут, но деньги ты будешь получать наличными. Никакой канцелярщины. Уразумел?

Он хотел сказать, что с этих денег не будет отчисляться ни подоходный налог, ни взнос в Государственную службу здравоохранения. Он мог бы еще добавить, что правил техники безопасности и стандартов здоровья соблюдать никто не станет и что, в случае чего, на страховые выплаты можно не рассчитывать. Сейчас для Маккуина было важно обеспечить своих людей быстрым доходом, но и о себе он, разумеется, тоже не забывал: ему как подрядчику всегда отходил самый жирный кусок. Кандидат кивнул, давая понять, что «уразумел», хотя на самом деле это было не так. Маккуин посмотрел на него с любопытством.

 Так ты, значит, студент-медик, учишься на последнем курсе в «Королеве Виктории»?  Еще один кивок.  А сейчас на летних каникулах?

Снова кивок. Кандидат был явно из тех студентов, которым не хватает стипендии, чтобы закончить обучение. Маккуин, сидя в своем обшарпанном кабинете в Бангоре, руководя небольшим собственным дельцем по сносу домов и из активов имея лишь разбитый грузовик да тонну старых кувалд, считал себя состоявшимся человеком и всем сердцем одобрял ольстерскую протестантскую трудовую этику. Он бы никогда не отказал собрату по духу, какого бы цвета у него ни была кожа.

 Хорошо,  сказал он,  найди себе здесь, в Бангоре, комнату. Из Белфаста каждый день приезжать сюда вовремя ты не будешь успевать. Мы работаем с семи утра до темноты. Работа почасовая. Тяжелая, зато хорошо оплачивается. Проболтаешься кому-нибудь из властейполетишь с работы, как дерьмо с лопаты. Все ясно?

 Да, сэр. Когда мне начинать? И где?

 Грузовик забирает всю бригаду у главного вокзала каждое утро в полседьмого. Будь там в понедельник. В бригаде старшийБольшой Билли Камерон. Я предупрежу его о тебе.

 Хорошо, мистер Маккуин.  Кандидат развернулся, собираясь уходить.

 И последнее,  сказал Маккуин, покручивая в пальцах карандаш.  Тебя как зовут?

 Харкишан Рам Лал,  ответил студент.

Маккуин посмотрел на карандаш, потом на список имен на столе и снова на студента.

 Мы будем называть тебя Рам,  сказал он и добавил это имя к списку.

Студент вышел на залитую ярким июльским солнцем улицу приморского североирландского города.

К вечеру воскресенья он уже подыскал себе дешевую комнатку в каком-то старом грязном пансионе на Рейлуэйвью-стрит, где были сосредоточены почти все городские гостиницы. По крайней мере это было недалеко от вокзала, откуда по утрам будет отъезжать рабочий грузовик. Замызганное окно его комнаты выходило прямо на укрепленную насыпь, по которой к вокзалу подъезжали поезда из Белфаста.

Комнату ему удалось найти не сразу. Как только он заходил в очередной дом с выставленной в окне табличкой «Сдаются комнаты», оказывалось, что свободных мест нет. Как выяснилось, в разгар лета в Бангор действительно съезжаются на заработки рабочие чуть ли не со всего графства. К счастью, позже выяснилось и то, что у миссис Макгерк, католички, еще оставались свободные комнаты.

Утро воскресенья он потратил на то, чтобы перевезти на новое место свои вещи из Белфастав основном это были учебники по медицине. Днем он лег отдохнуть и стал представлять себе освещенные ярким солнцем холмы родного Пенджаба. Еще год, и он станет дипломированным медиком, потом еще один год интернатуры, и он сможет вернуться на родину, чтобы лечить людей родной крови. Это была его мечта. Он уже подсчитал, что этим летом сможет заработать достаточно денег, чтобы дотянуть до выпускных экзаменов, а там у него появится зарплата.

В понедельник утром он встал по будильнику в без четверти шесть, умылся холодной водой и прибыл к вокзалу в самом начале седьмого. Поскольку до назначенного времени еще было несколько минут, он нашел уже открывшееся кафе и выпил две чашки черного чая (это был весь его завтрак). В четверть седьмого приехал грузовик, и вокруг него собрался десяток рабочих из бригады. Харкишан Рам Лал не знал, то ли ему подойти к ним и представиться, то ли ждать в сторонке, и решил лучше подождать.

В двадцать пять минут седьмого приехал на своей машине бригадир. Припарковав ее у дороги, он направился к грузовику со списком Маккуина в руке. Он осмотрел рабочих, увидел все знакомые лица и кивнул. После этого подошел индиец. Бригадир смерил его взглядом.

 Это тебя, что ли, Маккуин на работу взял?  осведомился он.

Рам Лал остановился.

 Да,  сказал он.  Меня зовут Харкишан Рам Лал.

Почему Билли Камерона называли Большим, было понятно сразу. При росте шесть футов три дюйма он носил огромные, подбитые гвоздями ботинки с окованными носками. Руки его походили на два бревна, свисающие с огромных плеч, а голову венчала копна рыжих волос. Маленькие глаза бригадира зло блеснули из-под светлых ресниц. Вид худого жилистого индийца, очевидно, не вызвал у него радости. Он плюнул себе под ноги и приказал:

 Лезь в грузовик.

Пока ехали на работу, Камерон сидел в кабине, в которой не было задней перегородки, отделяющей ее от небольшого кузова, где на двух деревянных скамейках вдоль бортов расселись рабочие. Рам Лал сидел в самом хвосте у откидного борта рядом с небольшим, но крепким, как камень, мужчиной с удивительно яркими голубыми глазами, которого, как выяснилось, звали Томми Бернс. Держался Томми приветливо.

 Ты вообще откуда?  поинтересовался он с выражением неподдельного любопытства.

 Из Индии,  ответил Рам Лал.  Из Пенджаба.

 Так из Индии или из Пенджаба?  не понял Томми Бернс.

Рам Лал улыбнулся.

 Пенджабэто часть Индии,  пояснил он.

Бернс какое-то время переваривал полученную информацию, а потом спросил:

 Ты протестант или католик?

 Ни то, ни то,  терпеливо ответил Рам Лал.  Я индуист.

 То есть ты не христианин?  изумился Бернс.

 Нет. Моя религияиндуизм.

 Эй,  окликнул Бернс остальных,  этот парень не христианин!  В голосе его не было ни раздражения, ни злобы, только интерес, как у ребенка, который неожиданно увидел новую занимательную игрушку.

Камерон повернулся из кабины.

 Язычник,  рыкнул он.

Улыбка сползла с лица Рам Лала. Он уставился на брезентовую стенку грузовика. К этому времени они уже довольно далеко отъехали от Бангора в южном направлении и тряслись по трассе А21 в сторону Ньютаунардса. Через какое-то время Бернс взялся знакомить его с остальными. В кузове сидели Крэйг, Мунро, Паттерсон, Бойд и двое Браунов. Рам Лал достаточно долго прожил в Белфасте, чтобы понимать, что все это шотландские фамилии. Следовательно, они были из тех пресвитерианцев, которые составляют протестантское большинство шести североирландских графств. Новые знакомые смотрели на него приветливо, с улыбкой.

 Что-то я не вижу у тебя коробки с обедом,  сказал ему немолодой мужчина по фамилии Паттерсон.

 Да,  кивнул Рам Лал.  Я рано вышел из дома и не стал просить хозяйку приготовить что-нибудь.

 Без обеда никак нельзя,  заметил Бернс.  Да и без завтрака тоже. Мы будем себе чай заваривать на костре.

 Сегодня же куплю себе коробку и завтра приду с едой,  пообещал Рам Лал.

Бернс посмотрел на его туфли с резиновой подошвой.

 Ты раньше когда-нибудь такой работой занимался?  спросил он.

Индиец покачал головой.

 Тебе нужны ботинки потяжелее, если не хочешь без ног остаться.

Рам Лал пообещал купить еще и пару армейских ботинок, если вечером найдет открытый магазин. Они уже миновали Ньютаунардс и продолжали ехать на юг в сторону небольшого городка под названием Комбер.

 А вообще, чем ты живешь?  спросил сидевший напротив него Крэйг.

 Я студент, учусь медицине в Белфасте, в «Королеве Виктории»,  ответил Рам Лал.  В следующем году надеюсь закончить.

Томми Бернс обрадовался.

 Это, считай, настоящий доктор!  воскликнул он.  Эй, Большой Билли, если кому-то из нас кирпич на голову упадет, Рам будет знать, что делать.

Большой Билли зарычал.

 Ко мне он и пальцем не прикоснется,  отрезал он.

После этого разговор прекратился и возобновился только тогда, когда прибыли на место. Выехав из Комбера на север и проехав две мили по Дандоналд-роуд, водитель свернул направо, миновал рощу и наконец остановился. Они увидели предназначенное для сноса здание.

Это была большая старая заброшенная винокурня с покосившимися стенами, одна из двух, которые когда-то в этих краях производили добрый виски. Она стояла на берегу несущей свои воды от Дандоналда к Комберу и дальше, в озеро Стренгфорд-Лох, реки Комбер, которая когда-то вращала ее огромное колесо. В прежние времена сюда на телегах привозили солод, а потом на них же увозили бочки с готовым виски. Речная вода, приводившая в действие механизмы, использовалась и в баках. Но винокурня уже много лет стояла без дела, забытая всеми и пустая.

Конечно же, здешние дети нашли способ забраться внутрь и выяснили, что это место как нельзя лучше подходит для игр. После того, как там кто-то упал и сломал ногу, совет графства произвел осмотр здания и пришел к выводу, что оно находится в аварийном состоянии, и в результате его владельцу было вменено в обязанность пустить его под снос.

Владелец старой винокурни, потомок обедневшего дворянского рода, решил провернуть это дело как можно дешевле. Тут-то Маккуин и вступил в игру. Конечно, здание можно было снести быстрее при помощи специальных машин, но это стоило бы дороже. Большой Билли со своими ребятами брался сделать это кувалдами и ломами. Маккуин даже нашел какого-то частного строителя, который согласился купить лучшие из сохранившихся деревянных балок и сотни тонн старого кирпича. Люди с деньгами хотят, чтобы их новые дома выглядели «стильно», то есть под старину. Так что сохраненные старинные, выбеленные солнцем кирпичи и настоящие древние балки украсят новые «старые» дома каких-нибудь богачей. Маккуин знал свое дело.

 Ну что, ребята, поработаем?  сказал Большой Билли, когда грузовик, высадив бригаду, с грохотом укатил обратно в Бангор.  Начнем с черепицы на крыше. Вы знаете, что делать.

Работники встали вокруг сваленных в кучу инструментов. Тут были большие семифунтовые кувалды, ломы шести футов в длину и больше дюйма в толщину, раздвоенные на конце ломы-гвоздодеры, тяжелые молотки на коротких ручках и разнообразные пилы. Единственное, что указывало здесь на заботу о безопасности людей, так это ремни со скользящими застежками и сотни футов веревки. Рам Лал посмотрел на здание и сглотнул. Винокурня была высотой с четырехэтажный дом, а он ненавидел высоту. Но о строительных лесах, разумеется, речи не шлослишком дорогое удовольствие.

Кто-то из рабочих подошел к зданию, выломал филенчатую дверь, разорвал ее, как игральную карту, и развел костер. Вскоре, вскипятив котелок речной воды, заварили чай. У всех были свои кружки, кроме Рам Лала. Про себя он отметил, что на следующий раз нужно будет купить и ее. Работа предстояла пыльная, поэтому пить будет хотеться. Томми Бернс, выпив чай, снова наполнил кружку и протянул ее Рам Лалу.

 А что, у вас в Индии пьют чай?  спросил он.

Рам Лал взял кружку. Сладкий чай без молока ему не понравился.

Все первое утро рабочие провели на крыше. Поскольку черепицу сохранять было не нужно, они просто срывали ее руками и сбрасывали на землю подальше от реки. У них было указание не засорять реку, поэтому они бросали все в высокую траву, сорняки и кусты ракитника и дрока, которые подступали к самым стенам винокурни. Работали в общей связке, чтобы, если кто-нибудь поскользнется и начнет съезжать по покатой крыше, другой мог бы его удержать. По мере того, как исчезала черепица, начинали показываться огромные дыры между стропилами, под которыми просматривался пол верхнего этажа, где раньше хранился солод.

В десять они спустились по шаткой лестнице на завтрак. Снова расположились на траве и заварили чай. Рам Лал не завтракал. В два часа они сделали еще один перерыв на обед. Бригада принялась с аппетитом поедать привезенные бутерброды. Рам Лал посмотрел на свои ладони. Они были в царапинах и кое-где кровоточили. Мышцы сводило от боли, и ему ужасно хотелось есть. Он мысленно прибавил к списку намеченных покупок плотные рабочие перчатки.

Назад Дальше