Вечность даст нам массу возможностей изменить жизнь к лучшему.
Видя, что я в растерянности, альфа продолжил:
Не буду говорить обо всем, что вертится в моей голове. Но тот случай с Ричем, он сжал мои руки сильнее. Среди нас множество тех, кто не желает соблюдать закон. Есть и такие законы, которые я бы сам с удовольствием извёл, но я обычный вампир, Энди, несмотря на то, что наша семья имеет влияние. Этого недостаточно, чтобы что-то изменить. Вечностьключ, он сделал паузу. Только я не уверен, что хочу открыть эту дверь.
Как ни странно я понимал, о чём говорит Лас. Вряд ли в свои восемнадцать человек или вампир желает принять непосильную ношу до конца своих дней.
Отказаться мы уже не сможем.
И я точно знаю, что вести тебя туда, куда не знаю дорогу сам, не хочу. Только вместе, Энди. И только если ты захочешь.
Я думал, мне повезло, когда такой альфа, вампир и красавец, ответил мне взаимностью. На самом деле, мне повезло встретить того, кого заботило моё мнение. Кто хотел быть мне равным, не превращая в жалкое зависимое приложение к собственному статусу. Мне невероятно повезло. Я понял это только сейчас.
Мы можем не спешить?
Конечно, Лас слегка замялся. Только мы не сможем ну быть очень близки. Ритуал требует чистоты. Если лойде был тронут раньше, боль во время Признания будет нестерпимой. Говорят, что ощущения сравнимы с тем, будто горишь изнутри.
Слова Ласа привлекли всё моё внимание.
У меня было такое чувство, когда укусили те в подвале.
На лице Ласа отразилась мука.
Когда меня кусал ты, боли не было, поспешил поделиться я.
Прости, что не уберёг, раскаяние коснулось любимых черт.
Лас, не вини себя, пожалуйста!
Я был не рад, что вспомнил.
Это сложно, учитывая, что оставил тебя без присмотра.
Я уже не маленький и сам за себя отвечаю, гордо сказал я, желая облегчить ношу вины.
Маленький. Тебе всего шестнадцать.
Ты не намного старше.
Я альфа.
Значит, потерпишь, пока мы не примем решение, вернулся я к теме нашего разговора, опуская взгляд.
Потерплю, произнёс он так, словно ему предложили выдрать когти и у него не было другой возможности кроме как ответить согласием.
Но ведь целоваться можно? тихонько спросил я, краснея ещё больше.
Можно и ещё кое-что
Голос Ласа немного сел или мне это только показалось? Он не дал мне подумать, впившись в губы поцелуем и одновременно усаживаясь рядом.
Меня бросило в жар, стоило почувствовать возбуждение альфы. Розы ударили по рецепторам так сильно, что мне показалось, будто я задыхаюсь. Лас незаметно подмял меня под себя и всё, что я ощутил, это тяжесть тела поверх.
Вдруг он не сможет остановиться?..
Мою майку задрали до самой шеи и разогретые поцелуями губы стали покрывать мою кожу. Соски затвердели, когда Лас прихватил их зубами, не сдавливая.
Я не смог удержать стоны и молился, чтобы нас не услышали.
Альфа спустился к моему животу, целуя и кусая. Звук молнии я услышал, совершенно не замечая рук вампира, до того невесомыми казались его касания.
Лас, взволнованно позвал я, чувствуя как с меня спускают бельё.
Плоть, желавшую тепла и тела вампира, обдало прохладным воздухом. Не успел я подумать об этом, как вдоль ствола прошёлся горячий мокрый язык и меня тут же заглотили целиком.
Из глаз посыпались звёзды. Тело свело от удовольствия.
Тепло чужого рта сводило с ума, пока гибкая полоска плоти оглаживала и ласкала меня со всех сторон. Я чувствовал зубы и временами упирался в щеку. Лас позволял мне толкаться всё быстрее и быстрее пока я не приблизился к краю
Лас! вскрикнул я, стараясь предупредить, что на грани, но было поздно. Я выплеснулся в его рот и тут же почувствовал, как остатки слизывает напористый язык. Альфа собрал всё до капли, чмокнув меня напоследок.
Значит, потерпишь, пока мы не примем решение? вернул он мне мой вопрос хриплым от возбуждения голосом.
Гадкий кровосос издевался! И, несмотря ни на что, мог удержать себя в руках!
Сволочь!
Временами, улыбнулся вампир и жадно меня поцеловал, давая почувствовать свой собственный вкус и вспыхнуть ещё сильнее.
Признание
Я шёл вдоль длинного коридора, освещённого старинными светильниками. Света было ровно столько, чтобы можно было уверенно идти вперёд, не теряя спину Ласа из виду.
Мне до сих пор не верилось, что мы на это решились, но вот мы идём в главный зал, где должен состояться ритуал Признания.
Около года назад мы с Ласом решили, что не будем спешить и дадим себе время для раздумий. Я вернулся к занятиям, когда отец согласился на свадьбу после окончания школы. Мне казалось, что не последнюю роль в этом сыграл Джулиан. Не могу сказать точно, но, кажется, отцу он нравился.
Омега не уехал из Истрет Виль, как ожидалось, объявив, что не покинет нас, пока всё не решится. Для моего отца это означало свадьбу. Для нассогласие или отказ от ритуала.
Джулиан часто со мной разговаривал, стараясь показать все преимущества, обретаемые с вечной жизнью.
Во время наших бесед я узнал, что молодой и красивый омега был несчастлив в браке. Разочаровавшись в супруге, он попросил развод, и отец Ласа не препятствовал, относясь к супружеству с прохладцей. Насколько я успел узнать, бизнес и сын было единственным, что волновало мистера Варжа.
Оказавшись предоставленным сам себе, Джулиан пустился во все тяжкие, оставив ребёнка дома. За это Лас и был на него в обиде, не понимая, ради чего тот разбил семью. Объяснить сыну, что в браке он задыхался, омега так и не сумел. А позже, смирившись с тем, что собственный ребёнок его ненавидит, постарался убраться из жизни Ласа насовсем.
Съёмки прекрасно убивали время и давали выход энергичному характеру. Внешность и ум проложили дорогу к успеху.
Лас не знал, но, соглашаясь на ритуал, я взял с Джулиана слово, что по меньшей мере три месяца в год он будет жить в Истрет Виль или любом другом месте, если мы вдруг решим перебраться.
Джулиан уверовал, что, благодаря ему, сын получит вечность. А я попытаюсь сделать всё, чтобы отношения между ними наконец наладились.
Но не это было истинной причиной моего согласия. Около полугода назад в Сиэтле произошёл вопиющий случай. Двадцать три школьника были найдены мёртвыми. По словам полиции, они были обескровлены. Подозреваемыми стали вампиры.
Около месяца общественность не умолкала, но виновные так и не были найдены. Пара вампиров, задержанных по подозрению, глухо мычали в камеру и выглядели более чем странно. Лас назвал их козлами отпущения. Всему виной стал день рожденья одного не в меру зарвавшегося подростка и его друзей. Его отец обладал огромной властью. И потому о наказании можно было забыть.
А если бы ты был в кругу вечных, это что-нибудь изменило бы? спросил я его тогда.
Лас нахмурился и кивнул.
Может быть, меня бы и не задел этот случай, но всё произошло в моём родном городе. А в списке погибших значился Джерри Стравински. Редкая фамилия, поэтому я узнал друга детства сразу.
Что, если Лас был шансом для людей? Не все вампиры одинаковы. Рича я помнил очень хорошо. Убей они тогда меня в подвале, вряд ли бы кто-нибудь серьёзно занимался этим делом. Но меня спасло то, что я был лойде Ласа. Могло ли быть так, что я остался должен этой удивительной особенности?
Я очень долго думал обо всем об этом и много говорил с Ласом. Прожить трусами всю жизнь было сложно. Ведь по сути на кону стояла огромная ответственность, неотделимая от силы.
В итоге мы согласились, что лучше будем жалеть о сделанном, чем забьёмся вдвоём в угол, лелея наше тихое счастье.
Я искал в Ласе поддержку, то же самое делал он. И мы оба её отыскали.
Приняв решение, я тут же понял, что Лас бы согласился в любом случае. Он не был трусом и ничего не боялся. Он смело смотрел вперёд, поддерживая меня и любя.
Путь изгоя и труса не его путь.
И вот мы оба идём в зал, где сделаем свой окончательный выбор, а после, вместе научимся жить по-новому. Вдвоём мы справимся.
Я старался думать о чём угодно, только не о том, что ожидает уже через минуту.
На мне был белоснежный плащ с капюшоном. На Ласе точно такой же, но ярко-красный. Другой одежды на нас не было.
Мы вошли в огромный зал, центр которого был освещён. Посередине, ровно под единственным источником света, стояло круглое белое ложе.
От волнения у меня похолодели ноги.
Мы подошли ближе, остановились. Лас обернулся ко мне и снял свой капюшон. Затем открыл и моё пылающее лицо.
Всё хорошо, Энди, произнёс он. Не представляю, как ему удавалось сохранять уверенность даже сейчас.
Альфа потянул за ленточку у моей шеи, позволяя плащу упасть к ногам.
Меня словно парализовало. Пусть я не мог видеть тех, кто наблюдали за мной из темноты. Пусть я не знал, сколько их и о чём они думали, но неизвестность пугала не меньше.
Как только Лас остался обнажённым, он притянул меня за плечи, крепко прижав к себе.
Он был нежен и нетороплив, лаская моё тело: шея, плечи, спина, грудь, бёдра. Я не сразу понял, что лежу на спине, ослеплённый светом.
Мы словно остались наедине в спальне альфы, позволяя себе короткие жаркие ласки, не приближаясь к главному. Свет укрыл нас, оставляя тьму где-то за горизонтами наших желаний.
Мы так долго этого ждали. Мы так хотели друг друга, что сейчас я почти испытывал боль от его прикосновений. И даже внимание остальных не смогло потушить огонь возбуждения, отчётливо демонстрируемый телом. Его и моим.
Между ягодиц стало влажно.
Я вспоминал каждую свою течку, проводимую под стоны о том, с кем бы желал разделить это время.
И теперь не осталось ничего, что могло бы меня остановить.
Я шире раздвинул ноги, словно приглашая Ласа сделать то, что мы всё равно сделаем, так или иначе. Ему должно было быть видно, что я готов и желаю его.
Член вампира был напряжён и напугал бы меня размерами, если бы я не жаждал так долго, чтобы он оказался внутри, переживая тысячи мокрых снов.
Глаза Ласа почернели. Черты исказились, придавая ему звериное выражение. Я знал, что вампиры прекрасно контролируют свои клыки и ногти, удлиняющиеся по мере необходимости. Сейчас Лас едва удерживал сознание, чтобы не превратиться в зверя.
Я не стал пытать его, видя, как он боится прикоснуться ко мне и причинить боль. Перекатился на живот и встал на колени. Именно так следовало овладеть лойде.
Тяжёлая капля скользнула вдоль внутренней поверхности бедра. То, что видят невидимые зрители, я старался не представлять, сосредоточившись на Ласе. Когда его руки легли на мои бёдра, посторонние мысли выветрились окончательно. В задний проход упёрся член.
Лас старался не спешить, осторожно проталкивая в меня ствол. Но боли избежать не удалось. Джулиан предлагал помочь мне подготовиться, но даже говорить об этом было стыдно.
Его каменное естество заполнило меня до краёв. Я чувствовал страшное натяжение в том месте, где он вошёл. Казалось, ещё чуть-чуть, и кожа лопнет.
Руки Ласа сжимали ягодицы. Не представляю, чего ему стоило удерживать себя, давая мне время привыкнуть.
Очень осторожно он скользнул назад, а затем так же неспешно заполнил снова. Затем опустился на одну руку, поставив её на кулак и, касаясь кожей спины, обхватил мой член.
Ласки были приятны.
Скажи, когда будешь готов, нежно прошептал он, целуя меня во влажный от напряжения висок.
Я готов, почти беззвучно выдохнул я, ощущая как по телу разливается тепло.
Лас не торопился, но его движения становились размашистей.
В какой-то момент мы оба потеряли ощущение реальности. Мои ноги разошлись шире, я выпятил ягодицы, требуя большего, и Лас это прекрасно чувствовал. Схватив меня за бёдра, чтобы удержать на месте, он вбивался всё грубее. Так, словно мы остались одни и могли делать что угодно.
Мой собственный член подрагивал от звенящего во всем теле напряжения.
Ещё! Ещё! требовал я, будучи не в себе.
Лас зарычал, напоминая зверя. Кончики его когтей впивались в кожу. Но в этот самый момент я желал быть разорванным на части, на клочки.
Его твёрдый член, казалось, разрывал меня на осколки, заставляя чувствовать каждую вздувшуюся вену, утолщение у основания, распухшую головку. Он натягивал меня на себя, так словно я был идеальным лоном для его естества.
И я сорвался, чувствуя боль от того, что собственное тело стремительно сжималось.
Лас захрипел, кончая вслед за мной.
Оба мы повалились на бок, не в состоянии пошевелиться, а когда внутри стал распухать узел, я понял, что такое настоящая боль.
Дыхание обдало кожу и два клыка вошли в мою шею.
А-а-а! тысячи молний прострелили тело, выворачивая меня наизнанку.
Остальное я помнил смазанно. Лас поранил свое запястье и заставил меня сделать несколько глотков. А затем проговорил слова выученной клятвы. Я вторил, всё ещё находясь в его объятьях, пока узел давил изнутри.
навечно, произнёс мой альфа.
навечно, вторил я, понимая, что ни о чём и никогда не пожалею.
Какой бы выбор я ни сделал, какой бы дорогой ни пошёл, это не имело значения, пока рядом со мной был Лас.
Я люблю тебя, сказал я, зная, что услышит меня только он.
Я люблю тебя, Энди, донеслось в ответ то, ради чего мы оба станем жить.