Тридцать шестой, на мгновение растерялась Ирина и тут же запоздало спохватилась с вопросом: Тебе зачем?
Великовато немного, но пойдет, буркнул Лунин, разглядывая прилепленные к холодильнику магнитики. Носки мне нужны, точнее, не мне, Пашке. У него, оказывается, не носки, а одно название. Дырка на дырке.
То есть вы за носками ко мне приехали, кивнула Ирина. Я правильно понимаю?
Неправильно, вздохнул Илья, приехали мы по другому вопросу. А про носки я только сейчас узнал. Так что, поделишься? Только, если можно, чтоб не розовые, а то его потом засмеют.
Лунин, это что за пацан? полюбопытствовала Ирина. Ты его вообще где нашел?
Ну как сказать, Илья задумчиво потер подбородок, примерно там же, где и тебя.
А поконкретнее?
Конкретнее, в Плесе. Помнишь, я тебе рассказывал, что там на пристани меня мальчишка встречал? Вот это Пашка и есть. Он же потом, через неделю где-то, пришел ко мне, документы принес, удостоверение. Очень, знаешь ли, кстати. Я и так двадцать объяснительных написал, а если бы еще и утеря служебного удостоверения была, меня бы точно сгнобили.
И ты теперь ему чрезмерно признателен, негодующе фыркнула Ирина, а то, что он помогал этому этому, она запнулась, подбирая подходящее слово, чудовищу, это для тебя не важно.
Никому он не помогал, Лунин ощутил нарастающее раздражение, у него тоже особого выбора не было. А вот документы он точно мог мне не возвращать. Тебе если носки жалко, так и скажи.
Дам я ему носки, Ирина устало махнула рукой, дам, успокойся. Ты ведь не из-за носков его ко мне притащил. Рассказывай, что еще.
Тут такое дело, Илья приободрился, почувствовав перемену в настроении собеседницы, мы с этим пацаном малость подружились.
А малостьэто как? Ирина прищурилась, испытующе глядя на нависающего над нею Лунина. И родители его вообще в курсе вашей дружбы? Судя по всему, про носки они точно не знают.
С родителями у него небольшая нестыковка вышла, Илья причмокнул губами, разглядывая стоящую на плите кастрюлю, из-под закрытой крышки которой до него отчетливо доносился аромат свежесваренного супа, скорее всего, борща, в общем, детдомовский он. Хороший пацан, смышленый. Привычка у него только одна есть дурнаяон каждый день после занятий из своего этого интерната убегает и шляется по городу до самой ночи.
После? недоверчиво переспросила Ирина.
Именно, после, кивнул Илья. Я даже узнавал, он неплохо учится. Учиться ему вроде как даже нравится. Его потом, все остальное, не устраивает.
Все остальное?
Он не особо вдавался в подробности, а я сильно и не настаивал. Илья пожал плечами. Не всем нравится коллективное сосуществование. А там, сама понимаешь, без этого никуда.
И зачем ты его ко мне привел? Ведь я не психолог. Да и потом, ему сколько уже лет? Десять? Одиннадцать? Его уже вряд ли переделаешь.
Не переделаешь, со вздохом согласился Лунин, отводя взгляд от наполняющей кухню аппетитными запахами кастрюли. Скажи, а тебе продукты кто носит, служба доставки?
Когда несколько минут спустя Илья вошел в гостиную, Пашка, удобно устроившийся на диване, методично, с интервалом несколько секунд, нажимал кнопки на пульте, пытаясь одновременно просматривать последний турнир по боям без правил на одном канале и одну из серий «Парка юрского периода» на другом.
На, держи, протянул ему руку Лунин.
Я что, пони? Пашка разложил полученные носки на коленях. У меня всего две ноги.
Ничего, запасные будут, усевшись на диван, Илья отобрал у мальчишки пульт, переодевай. Только шустрее, пока Ирина Владимировна не пришла.
А эти куда девать? Пашка потряс перед носом Лунина дырявыми кусочками материи.
Давай сюда. Услышав ритмичное постукивание костылей, Илья торопливо запихал Пашкины носки в карман кителя.
Я вам не помешаю?
Остановившись в дверях, Ирина улыбнулась, и Лунин поразился, насколько сильно изменилось выражение ее лица с того момента, когда они общались на кухне. Теперь это было не недовольное лицо женщины, к которой непонятно зачем пришел мужчина, которого она вовсе не горит желанием видеть. Это было лицо гостеприимной хозяйки, счастливой от того, что кто-то решил скрасить ее одиночество, и горящей желанием угодить хоть и неожиданным, но все же таким приятным гостям.
Чайник я поставила. Илья, придвигай стол к дивану, а Павел пойдет со мной на кухню, принесет чашки.
А к чаю мы ничего и не купили, спохватился Лунин.
Брошенный в его сторону быстрый, оставшийся не замеченным Пашкой взгляд, дал понять Илье, что это отнюдь не самое главное его упущение.
Когда два часа спустя Лунин подвез Пашку к воротам интерната, в городе уже царил вечерний полумрак, сквозь который то тут, то там тщетно пытались пробиться все новые шеренги загорающихся городских огней. День, по мнению Лунина, сложился весьма удачно, во всяком случае, визит к Шестаковой превзошел все его самые смелые ожидания. Пашка, будучи от природы человеком отзывчивым, согласился каждый день после школы приезжать к Ирине, чтобы на часок-другой скрашивать ее одиночество, а заодно, в случае необходимости, ходить в магазин за продуктами и помогать по хозяйству.
А что, я и полы помыть могу, и картошку почистить, отрекламировал себя мальчуган.
Завидный жених растет, рассмеялась Шестакова. Ты не бойся, я тебя работой перегружать сильно не буду. Обещаю!
Вот еще, женщин бояться, фыркнул Пашка и отчего-то моментально покраснел.
Теперь он сидел на пассажирском сиденье «хайлендера», не торопясь выходить из прогретой машины.
Что, возвращаться не хочется? положив руку Пашке на макушку, Илья взъерошил ему волосы. Опять ругать будут?
Это мелочи, невозмутимо отозвался Пашка, я привык уже. Ты мне скажи лучше, тебе эта Ирина Владимировна как, сильно нравится, или так, очки набираешь?
Вот сейчас не понял, нахмурился Лунин. Очкиэто как?
Ну вот у нас пацаны забьются, к примеру, кого первого девчонка поцелует, и давай к ней подкатывать. Она, может, эта девчонка, и не нравится никому из них. Не то чтоб совсем не нравится, но так, ночами не снится. Но ведь уже забились, теперь куда деваться, очки набирать надо. А как у кого что срастется, так сразу на другую мажут. Спорят, значит.
Я понял, кивнул Илья. А что, девчонки разве не знают, что к ним на спор «подкатывают»?
Почему не знают? Знают, конечно. Тому, кто чаще других выигрывает, ему каждый следующий раз вроде как все труднее выходит, потому что все про него знают, что он это на спор делает, а с другой стороны, проще.
Это как? удивился Лунин.
А так! Он же самый крутой. А любая девчонка с самым крутым парнем быть хочет. Они же все надеются, что это со спора только начинается, а потом она его так поцелует, что он обо всех спорах забудет и только на нее смотреть будет. А ему держаться надо, если он не хочет, чтобы его другой обогнал, ну, тот, который на втором месте идет. Пашка не по возрасту тяжело вздохнул и заключил глубокомысленно: Непростое это делоочки набирать.
Это точно, согласился Лунин, а затем осторожно поинтересовался: И как, ты уже много очков набрал?
Я еще не играю, признался Пашка, присматриваюсь пока.
Знаешь, ты не спеши с этим делом, а лучше вообще не лезь, посоветовал Лунин, торопливо пытаясь понять, что можно ответить на вполне закономерный вопрос «Почему?».
Это с чего же? уставился на него Пашка.
С того, недовольно буркнул Лунин, злясь на собственное неумение объяснить то, что, по его мнению, казалось очевидным. На вот тебе денег немного, и будем разбегаться, а то тебя уже скоро искать начнут.
До ужина не начнут, легкомысленно отозвался Пашка, протягивая руку к зажатым в кулаке купюрам.
Погоди-ка. Илья переложил деньги в другую руку и ткнул пальцем в ячейку для мелочи рядом с рычагом переключения скорости. Достань отсюда монетку. Не все разом, одну!
Пашка послушно достал из ячейки небольшую тускло поблескивающую монетку.
Что там?
Два рубля, хмуро ответил Пашка, которому крайне не понравилось то, что бывшие уже такими близкими купюры куда-то исчезли, на мороженое не хватит.
Верно, согласился Лунин, возьми еще. Что там, десюнчик? Видишь, уже лучше. Давай дальше.
Окончательно помрачневший Пашка достал еще одну монету.
Пятак, презрительно бросил он, сжимая добытую мелочь в маленьком кулачке.
Там еще что-то есть, усмехнулся Лунин. Возьмешь или лучше сразу тысячу?
Чего спрашивать? Пашка разом повеселел и протянул Илье раскрытую ладонь.
Держи, положив ему на ладонь купюру, Илья осторожно сжал мальчишеские пальцы. Теперь понял?
Нет, честно признался Пашка.
С поцелуями твоими все примерно так же. На мелочь не разменивайся. А то, знаешь, пока до чего-то стоящего доберешься, бац, а оно все уже занято окажется. Ладно, держи еще, Илья сунул Пашке оставшиеся купюры, и давай на выход.
Видишь, Пашка, широко улыбаясь, помахал зажатыми в кулаке тысячными, и стоящего может быть много.
Придя к выводу, что его педагогические потуги провалились, Илья мрачно вздохнул. Он уже собирался поторопить Пашку, когда тот, спрятав деньги в карман, обвиняюще ткнул Лунина в бок пальцем.
А ведь ты жулик! Я тебе первым вопрос задал, а ты мне так ничего и не ответил.
Это ты про Ирину? уточнил Лунин и тут же, спохватившись, добавил: Владимировну?
А кого ж еще? кивнул Пашка. Что, снится?
Лунин возмущенно засопел, не зная, что ответить смотревшему на него с улыбкой одиннадцатилетнему мальчишке, который задавал такие вопросы, которые, как казалось самому Лунину, задавать пока не должен. Он не знал, как сказать, что Ирина ему вовсе не снится, а несколько раз за последние пару месяцев снилась совсем другая женщина. Но это совсем ничего не значит, потому что та, другая, живет лишь в его воспоминаниях. А люди так уж устроены, что им чаще всего приходят во сне либо воспоминания, либо их страхи. А вот надежды, мечты, например, такие, как у него, в которых живет Ирина, снятся людям отчего-то гораздо реже. Не то чтобы совсем не снятся, вовсе нет. Но, во всяком случае, ему, Лунину, точно ничего подобного, к сожалению, во сне не является.
Иди, сухо скомандовал Илья.
Обиделся? Пашка еще раз ткнул Лунина в бок, на этот раз кулачком.
Иди уже, как можно мягче попросил Илья.
Но Пашка и не думал выходить из машины. Внимательно, снизу вверх посмотрев на Лунина, он неожиданно твердо произнес слова, смысл которых не сразу дошел до Лунина.
Я помогу, можешь не сомневаться. И ей помогу, Пашка распахнул дверь «хайлендера», отчего в машине сразу же стало холодно и неуютно, и тебе.
Дверь автомобиля громко захлопнулась. Маленькая темная фигурка, быстро пробежав от калитки до подъезда, скрылась за стеклянной дверью, а Лунин все так же сидел неподвижно, удивленно размышляя о том, каким взрослым может быть одиннадцатилетний ребенок, и пытаясь вспомнить, каким он сам был в уже очень далекие и почти стершиеся из памяти одиннадцать лет. Так ничего толком и не вспомнив, он поехал домой, где его с нетерпением ждала Рокси. По дороге он сделал звонок Зубареву.
Лунин, а до завтра наше общение подождать не может? вовсе не обрадовался звонку приятеля Вадим. Я тут немного занят.
Библиотечное дело осваиваешь? хмыкнул Илья. Я коротко. Интернациональная, двадцать шесть, ты по этому адресу участкового знаешь?
Интернациональная, напряг память оперативник, знаю, конечно. Там, кстати, нормальный мужик, не халтурщик.
Нормальный, говоришь, с сомнением пробурчал Лунин, я тебе сейчас фотографию скину, там заявление от потерпевшей. Поговори с ним, пусть сходит, посмотрит, что там к чему, с мужем ее пообщается.
Заявление, я так понимаю, на мужа, догадался майор. А как оно у тебя оказалось?
Тут долгая история. Илье почему-то вдруг не захотелось делиться подробностями собственного пребывания в ОП-3. Я в отделе случайно оказался, а тут эта женщина.
А в дежурке ее отфутболили, закончил за него Вадим, можешь не объяснять. Она что, твоя знакомая?
Не важно. Ты поможешь или нет?
Ох, какие мы гордые, фыркнул оперативник, спросить ничего нельзя. Ладно, сбрось заявление, я с участковым переговорю. Не дадим твою заявительницу в обиду, так ей и передай.
До завтра, бросил в телефон Илья, завершая разговор. Благодарить Зубарева он не стал. Какие уж между друзьями благодарности, когда речь идет о такой мелочи. Да и к тому же Вадик пока ничего и не сделал.
Глава 4Здесь рыбы нет
Невыспавшийся Зубарев был немногословен. Буркнув короткое «Привет», он бросил сумку с вещами на заднее сиденье, уселся, скрестив на груди руки и закрыв глаза, и принялся усиленно изображать спящего. Минут через десять внутреннее состояние оперативника совпало с внешними проявлениями, и он наполнил салон оглушительным храпом, так что Илье не оставалось ничего другого, как выставить громкость музыкальной системы почти на максимальную.
Два часа спустя, заехав на последнюю, по мнению навигатора, приличную заправку и залив полный бак, он бесцеремонно растолкал оперативника.
Уже приехали? Вадим сонно огляделся по сторонам.
Еще два часа пилить, Илья достал с заднего сиденья предусмотрительно захваченный с собой термос с кофе, а то и больше.
И что, тебе потребовались услуги штурмана? Поняв, что ехать еще долго, Вадим вновь скрестил на груди руки. Все время прямо. А я еще чуток вздремну, если ты не возражаешь.
Возражаю, Илья протянул ему металлическую кружку с кофе, ты храпишь слишком громко, уши закладывает.
Так ты радио погромче сделай, и нормально будет, попытался было отказаться от кофе Вадим.
Вот от радио уши и закладывает, отрезал Лунин, пей.
Ну, пей так пей, согласился оперативник, а закуска есть хоть какая? А то у меня от пустого кофе желудок сводит.
После того как было покончено и с лунинским кофе, и с лунинскими же бутербродами, «хайлендер» вновь устремился прочь от уже давным-давно скрывшегося за горизонтом Среднегорска. С каждым километром радиоприемник все хуже ловил сигнал, и в конце концов Илье не оставалось ничего другого, как его выключить.
Тишина, скукота, тоска, спустя несколько минут прокомментировал Вадим, небось, и в Нерыби этой такая же канитель будет.
Это предсказание? Илья бросил короткий взгляд на приятеля и вновь сосредоточился на дороге.
Это богатый профессиональный и жизненный опыт, важно изрек Зубарев, поверь мне, ничего интересного нас там не ждет. По сути, есть всего два реальных варианта. Либо эта потеряшка сама сбежала из этой глухомани, и я думаю, когда мы туда приедем, то поймем, что это нормальное желание для семнадцатилетней девицы.
Либо?
Либо ее папашка сам и прибил. Ну или, может, еще брат. У нее ведь братец-близняшка. В любом случае кто-то из своих. Так что тряханем их как следует, и все узнаем. Вот увидишь, завтра к вечеру кто-нибудь нам всю правду уже расскажет. Я лично ставлю на папашку.
Ты, я смотрю, уверен, хмыкнул, не поворачивая головы, Лунин.
Ну а что ты хочешь? У мужика этого, Кноля, жены нет, кругом одни зэки да вертухаи, вот он и одичал малость. У них же там угрюм-река, угрюм-тайга, сплошной угрюм.
Нерыбь.
ЧтоНерыбь? не понял оперативник.
Река так называетсяНерыбь. Как и поселок.
Ах, Нерыбь. Ну да, тогда это, конечно, все меняет, хмыкнул Вадим. Ты, раз уж такой знаток географии, может, еще скажешь, откуда название такое взялось чудноеНерыбь?
От казаков, порадовался возможности блеснуть знаниями Лунин, они где-то там, где сейчас поселок, на зимовку встали.
Казаки? иронично переспросил Зубарев.
Не все, конечно, казацкий отряд. Построили себе что-то вроде небольшой крепости, думали, зимой будут на охоту ходить да рыбу ловить.
Но тут что-то пошло не так?
Именно, кивнул Илья, снега выпало так много, что в тайге пройти было невозможно, а рыбы в реке так и не оказалось. Так что до весны, когда к ним пробилось подкрепление, весь отряд уже умер от голода.
Какая история, покачал головой Вадик, эпическая. Ты, Лунин, прям кладезь знаний. Я вот вчера весь вечер в библиотеке провел, и то не в курсе, кто там чего ловил. Ты вот только скажи мне такую вещь Зубарев громко зевнул, прогоняя остатки сна. Ежели эти казаки все перемерли, откуда стало известно, что они ни одной рыбины в реке не поймали.