Я снова по-детски зевнула в ладошку.
Так, все потеряла терпение МоллиЗаканчивай глотать эту бурду, ты от нее только зеваешь. Употреби риталин, и беги в душ!..
Она отобрала у меня остывший кофе и распахнула дверцу подвесного шкафа.
«Так Что тут у нас в волшебном сундучке?»
Ой, нет!.. воспротивилась яНужно иногда тормозить
Подруга удивленно посмотрела на меня:
Слушай, ты уже большая девочка. Должна знать, что все, что делает человека счастливымили вредно, или противозаконно, или глубоко безнравственно. Кроме того, ты забыла?
Она взяла меня за кончики пальцев и начала их раскачивать в такт нашей любимой поговорке, давно ставшей негласным правилом нашей разгульной жизниМолодая красивая женщина в Нью-Йорке имеет право на все-все-все, кроме двух вещей
Последнюю фразу мы всегда произносили громко и хором. Я не собиралась ломать традиции.
Скучать и быть несчастной!!!. дружно прокричали мы. И любимая мантра сработала, на душе сразу стало легче.
Кстати, о тормозах Молли бросила на стол передо мной початый блистер риталинаТормоза придумал трус!.. Если сегодня я не увижу нашего загадочного дядюшку Джо, ты очень об этом пожалеешь, Линда Берроуз
* * *
Джозефа Берроуза мы увидели. Для этого даже не пришлось спускаться в зловещую кафельную прохладу больничного морга. Его лишь готовились транспортировать туда. А пока что его бесформенное тело лежало на отвратительного вида тележке. И было накрыто зеленоватой простыней, из-под которой выглядывали две бледных ступни. С большого пальца одной из них кокетливо свисала бирка с моей девичьей фамилией.
Еще в душе, стоя под приятно покалывающими струями, я вдруг поняла, что поеду к старику. Не могу не поехать.
По одной простой причине. Потому что, когда умирал папа, меня не было рядом. Я занималась сексом в общежитии колледжа. Всего в нескольких часах езды. С Дэвидом, самым красивым парнем на факультете. Капитаном команды по плаванию, по которому сходили с ума все девчонки. У него была фигура греческого бога и огромные синие глаза. Когда он шепнул « Пойдем ко мне», я остолбенела от свалившегося на мою шальную голову счастья. И, оказавшись в комнате красавчика Дэвида, первым делом отключила телефон. Чтобы мир случайно не отобрал у меня мою женскую добычу.
Мир не помешал мне. Он не смог дозвониться. Но не смог дозвониться и папа.
Он был в больнице уже неделю, но умер именно в этот вечер. В те самые минуты, когда я стонала от наслаждения, чувствуя себя чемпионкой полушария по счастью.
Папа ничего не говорил. Лишь в самом конце он повернул к замершей маме лицо и улыбнулся. В тот же миг его правая рука застыла, не дождавшись тепла моей ладони.
Все это мне рассказала мама. Очень деликатно, без малейшего упрека. Чтобы не сделать мне больно
Не подумайте, что случившееся сломало психику 20-летней американской девчонки со Среднего Запада. Конечно, нет.
Но сегодня, много лет спустя, это стало единственной причиной, по которой я согласилась съездить к умирающему дяде Джозефу, а вовсе не странные бредни старого пердуна. На я и в этот раз опоздала
Две юные нянечки приводили в порядок больничную койку. Уничтожали следы страданий предыдущего бедолаги, чтобы следующему было на его месте уютно и спокойно.
«Интересно, отсюда хоть кто-то выбрался живым?» невесело подумала я. Но не произнесла этого вслух. Из-за доктора.
Высокий, плотный, с пышными рыжими усами, он был похож на английского офицера из фильмов.
Добрый день, леди. Я доктор Брендон. А вы очевидно
Линда Вестра. Джозеф Берроуз был моим родным дядей.
Примите мои соболезнования, миссис Вестра
Каким-то образом он сумел произнести эту ритуальную врачебную мантру искренне.
Док, если я сниму с усопшего пенджаб, меня не арестуют? подала голос Молли. Прозвучало это грубовато.
Это Молли Смит, моя лучшая подругабыстро сообщила яОна тоже знала дядю Дж знала покойного с раннего детства.
Доктор кивнул.
Очень приятно. Если я правильно понял, вы хотите увидеть лицо умершего, миссис Смит, не так ли?
Он коротким уверенным движением отбросил край простыни с лица человека, замершего на тележке. Я невольно шагнула вперед.
Это был он. Джозеф Алан Берроуз. Брат моего отца. «Дядя Джо». Самодовольный потный толстяк из моего детства. Хриплый голос которого ворвался прошлой ночью в уют моей спальни.
Сомнений быть не могло. Более того, на мертвом лице проступило едва уловимое сходство с папой. Раньше я не могла найти в них ни одной одинаковой черточки.
Это он едва слышно выдохнула я.
У нас нет необходимости опознавать тело мистера Берроузапожал плечами доктор Брендонпоследние годы он был нашим официальным пациентом. Несколько раз проходил курсы лечения.
Молли уверенным жестом закрыла лицо покойника. И многозначительно огляделась. Я понимала, что она имеет в виду. Просторная отдельная палата. Множество новейших датчиков и мониторов. Мы понятия не имели, как «дядюшка Джо» прожил жизнь. Но умер он, как не самый бедный представитель «золотого миллиарда».
Скажите, доктор начала Молли.
Просто Том. Или Томас, как вам нравится
В палату вошло два санитара с угрюмыми лицами. Мы посторонились, и тело Джозефа Бэрроуза уехало кататься на специальном лифте. Несмотря на отвратительный вид, повозка не издавала звуков. В Центре Слоун-Кеттеринг смерти не полагалось скрипеть колесами.
Молли выглядела на удивление задумчивой.
Док, я хотела спросить. Вы были рядом с ним в момент смерти?
Том молча кивнул.
Если это не секрет, что он говорил перед тем, как Ну, вы понимаете.
Доктор пожал плечами.
Да самые разные вещи. В основном, ругался. Разговаривал с кем-то, впадая в пограничное состояние. Если коротко, то моем отчете будет значиться «бессистемный фрагментарный бред».
То есть, ничего связного? Молли прищурила глазаНичего, что васну заинтриговало, скажем?
Не хочу вас расстраиватьТомас перевел взгляд на меняОсобенно вас, Линда, вы же родственники. Но мне приходилось слышать намного более интригующие предсмертные фантазии. Если тексты вашего дяди чем-то выделялись, так это количеством ругательных слов. Извините
Молли не хотела сдаваться.
Вы можете вспомнить хоть одну связную фразу?
Доктор Брендон посмотрел на меня.
Вы не возражаете?
Нет. Я уже говорила, Молли самый близкий мне человек. Кроме того, мне самой тоже интересно.
Доктор Брендон, похоже, не страдал комплексами.
Как скажетеон аккуратно вытер усы салфеткой, вздохнул и прохрипел: «Скажи этой тупой шлюхе, чтобы не просрала то, что я ей оставил, слышишь?!.. Так и скажи! Я оставляю ей то, что может спасти ее! Сделать всемогущей!.. Ты понял?!.. Дай мне воды, ублюдок, мать твою». Это дословно. Вот молился он еще более чудовищным образом
Молился?
Это мы произнесли хором. И с одинаковой интонацией. От дяди Джо до веры в Бога было как до Манитобы на байдарке.
Дакивнул ТомЯ сейчас вспомнил. Дважды, теряя сознание, он пробормотал: «эээ Мери, дорогуша, скажи своему Иисусу, что мне очень больно». Не буду врать, это самое странное обращение к Богородице, которое мне доводилось слышать
Ладно, это уже могло быть в бреду. А вот его предыдущие тексты Молли задумалась, знакомо наморщив лобВ них точно звучит послание!
Она произнесла это с упрямой уверенностью. Я думала, что терпению доктора придет конец. Но я ошибалась.
Возможно, вы правы, кстати говоряон бросил короткий взгляд на часыСестра Стоун дежурила около больного всю ночь. И очень жалела, что не дождалась вас утром. А эта женщина, поверьте мне на слово, не склонна к фантазиям. По сравнению с ней я слезливый романтик. Как и 90 % всех наших врачей.
Иронии в его голосе не было.
Я, собственно, именно это и хотел вам сообщить прежде всего. Миссис Стоун даже сняла слова Джеймса Бэрроуза на камеру смартфона.
Я тебе говорила сердито шепнула Молли.
А что мы потеряли? я пожала плечамиВстретимся с этой миссис Стоун, попросим показать запись Она же не будет против, как ты думаешь, Томас?
Наоборот. Она даже просила передать вам ее номер. Что тоже, честно говоря, не в ее стиле.
Он вынул из кармана халата карточку и протянул ее мне.
Только не звоните ей прямо сейчас, окей? Ночное дежурствоизматывающая вещь. Тем более такое, как было у нее прошлой ночью
* * *
Из больницы я вышла в странном состоянии. Подернутое синевой лицо дяди Джозефа, впервые показавшегося мне похожим на папу. Его странные предсмертные слова
Все это смешалось во мне в густой мутный коктейль.
Молли, которая бодро шагала рядом, напоминала олимпийца перед финальным забегом.
До машины мы дошли молча. Но, усевшись за руль и клацнув дверцей, подружка тут же повернулась ко мне.
Ну, давай, звони скорее.
Кому? не поняла я.
Ты что, прикалываешься? Молли смотрела на меня с искренним недоумениемЭтой сестре Стоун, или как ее там! Давай!
Я помолчала несколько секунд, прежде, чем ответить.
Слушай, Молли, я всегда тебя слушалась. Всю жизнь. Так же? она смотрела на меня, не отрывая взглядаПослушайся меня хотя бы один раз в жизни. Сделай так, как я попрошу, ладно? Давай забудем обо всем этом. Ну, о дяде Джо, об этих его дурацких словах Как будто всего этого вообще не было!
И, после паузы, неожиданно для самой себя, медленно и внятно произнесла:
У меня тяжело на сердце, Молли.
Это нормально Я читала, что смерть родственников вызывает у людей депрессию. Это как-то связано с подсознанием и генетикой Ладно, я сама позвоню, Где карточка?
Не дожидаясь ответа, она открыла мой клатч. И уже через несколько секунд, прижав к уху айфон, подняла палец.
Тшш Гудки пошли.
На меня вдруг обрушилась детская смесь грусти и тревоги. На меня, 34-летнюю, разведенную, порочную и беспощадно взрослую. Сидящую в алом «Ягуаре» на парковке нью-йоркской больницы.
Молли явно не дождалась ответа. Потому что через несколько секунд с притворным горестным волнением продиктовала невидимому автоответчику:
Добрый день, миссис Стоун. Извините, что беспокою вас после дежурства. Я Линда Вестра. Мой дядя умер раньше, чем я приехала. Я все еще в госпитале. Ваш номер мне дал доктор Брендон. Он сказал Он сказал Простите, я все еще не могу прийти в себя Я перезвоню вам позже, простите И спасибо, что вы были рядом с ним. Благослови вас Господь Наверное, уже спит, старая ведьмас досадой произнесла она совсем другим голосом, бросая смартфон на колениЛадно, перезвонит, никуда не денется
Лишь после этого она подняла глаза на меня.
Линн, милая, что с тобой?
Ты будто не слышала меня. Как всегда. Но я могу повторить еще раз. Пусть сегодня будет моя очередь, Молли. В первый раз в жизни, окей? Я прошу тебя забыть о дядюшке Джо.
Глаза подружки смотрели на меня со спокойной добротой.
Я могу привести тебе кучу аргументов. Сказать, что таким старым мудакам, как дядя Джозеф, мир не помогает даже найти на улице мятый доллар. Или что у меня дурное предчувствие. Да я много могу наговорить, сама знаешь! Но я не стану. Я хочу, чтобы ты это сделала просто так. Без повода. Потому что я попросила. Ради меня
Молли продолжала, не мигая, смотреть на меня.
Это, в общемто, все шепотом произнесла я.
И тут же почувствовала, как ладони Молли сжали мою руку.
Линн, родная. Ради тебя я готова убить вон того мужика, который вышедит из «Форда». Отрубить себе палец. Побрить мою голову. Короче, сделать, что угодно. Ни о чем не спрашивая. Только потому, что ты так хочешь. У меня нет никого роднее тебя. Это для начала.
Мое сердце сжалось от нежности.
А теперь о главном
Молли помолчала прежде, чем продолжить.
Дело не в старом Джозефе. Мы обе знаем, что он был говнюк и ничтожество. Я бы сказала жестче, но о покойниках плохо не говорят. Дело в нас, Линн.
В нас?
Именно. В тебе и во мне. Смотри, мы две маленькие жемчужины великого города! Мы смеемся и хулиганим. Занимаемся любовью с лучшими мужчинами. Мы празднуем каждый день, и весь мир нас обожает! Ты никогда не задумывалась, почему?
Ее лицо оставалось серьезным.
Потому что мы лучшие в мире? привычно отреагировала я.
Это уже результат. Причина в том, что мы играем в жизнь. Мы играем искренне, как дети. Мы сливаемся со своей игрой полностью и забываем, что это игра. Так и надо жить. Я поняла это давно. Миллионы придурков вокруг нас, которые «живут серьезно», тянут свои судьбы по жизни, как тяжеленные чемоданы. Они страдают, ненавидят сами себя и все вокруг, совершают преступления и самоубийства. В то время, как мы получаем удовольствие от каждого дня этой клевой игры, придуманной Богом. Вот скажи, твоего отца можно было назвать «серьезным человеком»?
Не знаюответила яВообще-то, он все время шутил. Со мной, во всяком случае. Да и с друзьями тоже
Вот! Молли победно стукнула кулаком по рулюЛучшие люди мира относятся к жизни, как к увлекательной игре. Уинстон Черчилль говорил«Обожаю тех, кто улыбается во время боя!». Он был прав, не сомневайся!
А твоя работа для тебя тоже всего лишь игра?
Конечно! подруга пожала плечамиИначе это была бы каторга, а не работа. Я бы ненавидела ее. Да, Линн, я играю в дизайнера и все не могу наиграться. От этого хорошо и мне, и другим людям.
Правда Молли входила в меня легко и уверенно. Как это бывало всегда.
К чему я веду? Забыть, что жирный Джозеф Бэрроуз позвонил тебе среди ночи, хрипя что-то загадочное? Никаких проблем! Мы можем вообще забыть о том, что он жил на свете! Не посмотреть запись, сделанную этой самой медсестрой! Ради Бога!. Но, если так
Молли не задумалась, а скорее специально сделала короткую паузу. Если так, то можно не делать очень много вещей, которые мы с тобой любим. Можно не прыгать с парашютом. Не ездить на мотоциклах, не драться в барах. Не ходить в массажный салон «Два дракона» и на четверги магии к сумасшедшему гению Синклеру Уайту. Не превышать скорость на фривеях и не привязывать козла к двери дома судьи Доненберга. Господи, всего, что мы с тобой делаем, можно не делать, Линда Бэрроуз!.. Нет ничего проще, чем прекратить играть в жизнь и начать «относиться к ней серьезно»!
Она замолчала и негромко вздохнула прежде, чем договорить.
И нет более легкого способа на удивление быстро превратиться из двух очаровашек в двух стареющих нью-йоркских теток. Одиноких, толстых и невыносимо скучных.
Как всегда, возразить Молли Смит было нечего. К этому я давно привыкла.
А тот, кто играет в жизнь по-настоящему, не имеет права пройти мимо тайны! Это я насчет твоего усопшего дядюшки. Старый пень непонятно как набрел на что-то поразительное, я чувствую! Скажи, я часто ошибалась?
Я чмокнула ее в щеку.
Прости. Сама не знаю, что на меня нашло. Конечно же, ты права.
Я всегда праваМолли повернула ключ зажигания, и «Джегуар» тихо и мощно ожилИ запомни раз и навсегда. Ради тебя я готова на все, поняла?
Я с улыбкой кивнула.
Кроме смерти, конечновдумчиво добавила подружкаУмереть я не могу, ты без меня пропадешь
И она лихо вырулила с забитой машинами парковки.
* * *
«Наверное, такие странные дни нужны каждому человеку» думала я, откинувшись в кресле и глядя в окно«Хоть изредка. Я гдето читала, что даже трудоголики японцы раз в год уходят из дому. Ничего никому не объясняют, забывают о своих ритуалах и обязанностях. Просто идут, куда им вздумается, спят, где придется. Лишь ради того, чтобы посмотреть на мир и себя со стороны. Чтобы понять что-то, прежде чем вернуться в свою добровольную повседневную каторгу Что-то, чего они не понимали и не чувствовали прежде».
Я не могу сказать, что на меня снизошло какоето особое озарение. Но тяжелое, как гантель, предчувствие исчезло без следа.
Молли вела машину молча. Но тишина не тяготила ни меня, ни ее. Мы могли молчать вместе Мы могли разговаривать, сплетничать или смешить друг друга. Могли, включив радио, громко попевать Леди Гаге. Это не имело значения.
Любуясь пробегающими за окном картинками Нью Йорк Сити я спросила:
А куда это мы едем?
Сюрпиз! лучезарно улыбнулась МоллиТолько не жди ничего особенного. Мне нужно заехать к клиенту. Только и всего.
И, загадочно улыбнувшись, добавила.