Смолл резко отступил назад, натолкнулся на стул и тяжело уселся, не заботясь о том, что может расплескать ликер.
Но почему я почему?
Луи Агронски был достаточно разговорчив с ним. Наркоманы всегда много говорят, когда находятся под кайфом. Если он говорил вам и Клоду о своем потайном месте, он мог сказать и о многом другом. Наркоманы не в состоянии хранить секреты, особенно когда нуждаются в дозе.
Мистер Менн
Я прервал его.
Позвоните Бостеру и передайте мои слова. Затем сядьте и подумайте. Припомните заново каждое слово, когда-нибудь слышанное вами от Агронски, и проанализируйте. Возможно, вы и ваш друг держите все в своих руках. Вы здорово ошибаетесь, если думаете, что не участвуете в этой игре. Давайте поедем на другой конец города, и вы убедитесь сами. Мертвое тело довольно убедительный аргумент.
Я никогда не думал
Это беда почти всех кто редко думает, сказал я.
Глава X
Я постучал в дверь, и Чарли Корбинет сказал:
Входи, Тайгер. Чарли сидел в кресле перед экраном телевизора и смотрел какой-то фильм про старые времена, воротник его рубашки был расстегнут, рукава закатаны. Ты шел довольно долго. Я не люблю ждать. Ты должен это помнить.
Это все было в прошлом, полковник. Сейчас ты ждешь, потому что обязан ждать.
Довольно грубо, сказал он с чувством, ты сейчас в очень сложном положении. Тебе не доверяют.
Идиоты.
На мгновение его суровое лицо озарилось улыбкой.
Жаль, что я не воспитал тебя лучше в свое время.
В чем, собственно, дело?
Хал Рэндольф хочет, чтобы ты вышел из игры. Другие ведомства давят на него.
Пусть себе давят. Их-то какое собачье дело.
Они разбирают систему.
Я знаю. Этим они ничего не добьются.
Понятно. Но должны же они попытаться что-то сделать.
Конечно, и снова оставить нас беззащитными.
У тебя есть другое предложение? спросил он. Так давай, мы как раз этого и ждем от тебя.
Не сейчас, но скоро.
Нельзя ли побыстрей?
Тогда помоги мне чем-нибудь.
Чарли Корбинет откинулся в кресле, скрестил таким знакомым мне жестом руки на груди и в упор посмотрел на меня.
Хал Рэндольф надавил на секретаршу Дага Гамильтона. Она начала вспоминать кое-что. Обнаружились факты, которые, возможно, имеют отношение к этому делу а может, и не имеют.
И что же это такое?
Хотя бы то, что он, работая эффективно, не всегда был честен. Похоже, что попутно он занимался шантажом. Не крупным, но и не мелким. Проверяя прошлое нанимавшихся на работу, он столкнулся со странными группами людей, можно сказать, организациями, включавшими в себя и представителей высших сфер, презрительно относившимися к нашей капиталистической системе и сотрудничавшими с ультралевыми. Гамильтон пользовался подобной, попадавшей в его руки, информацией Большинство людей из этих организаций были студенческого типас длинными волосами и бородами, ну, словом, ты знаешь это молодое поколение. Они все охаивают ради самоутверждения и целиком потакают своим слабостям. Паршивцы, сукины дети. Их бы в армию, и пусть они полежат под огнем, тыкаясь своими рожами в грязь каждый раз, когда те, кого они обожают, будут стрелять по ним. Все, на что они способны, это таскаться с плакатами по площадям и улицам да отращивать себе волосы, словно девчонки. Их деды победили индейцев, создали эту страну, подняв ее из первобытной грязи, терпя всяческие лишения.
Да, это так. Они не мои потомки, Чарли.
И не мои. Как ты сказал, остались и крепкие парни, вроде нас с тобой. Так вот, Даг делал на этом деньги
Но каким образом это связано с нашим делом?
Я не знаю. Возможно, что и никак.
А если связано?
Тогда подумай, как. Он посмотрел мне прямо в глаза пытливым взором, стараясь понять мои мысли, и раздраженно отвернулся в сторону, заключив, что не может этого сделать. Неожиданно яркая вспышка молнии озарила комнату, и мы невольно замерли, ожидая раскатов грома. Секунды через две они раздались, обрушившись затем прямо у нас над головами сухим, раздирающим воздух, треском. Я буду ждать.
Хорошо, дам тебе знать, сказал я. Он кивнул и отвернулся к экрану телевизора с таким видом, словно меня и не было в комнате. Так он обычно делал, когда хотел дать понять, что разговор закончен.
Я открыл дверь и, убедившись, что нет ничего подозрительного, пошел к своему автомобилю. Дождь только начинался и разразился ливнем, когда я уже сидел в автомобиле.
Подъехав к шоссе, я увидел патрульную машину на обочине и полицейских, проверяющих подряд все машины. Я заметил их вовремя, свернул на боковую улицу и объехал пост. Где-то примерно в миле от поста я приметил закусочную, остановил машину и зашел выпить кофе и съесть бутерброд.
Там сидели два шофера грузовиков и обсуждали причину проверки машин. Они вынуждены были в темноте под дождем перекладывать в кузове весь груз. Я выпил кофе, съел бутерброд, расплатился и вышел.
Как только я оказался на улице, то почувствовал беспокойство. Что-то угрожающее и необычное появилось в городе. Слишком много для этого часа автомашин на дорогах. Слишком много людей там, где обычно их не было. Некоторые машины стояли припаркованные, и в них сидели люди с таким видом, словно чего-то ожидали. Напряжение усиливалось видом тяжелого черного неба и гнетущей сознание ^мыслью об убитом человеке, лежавшем в нескольких минутах езды.
Скоро что-то должно произойти. Я почти ощущал приближение этого момента. А может, он уже наступил?
Я въехал на территорию мотеля и увидел, как семья автотуристов шумно выгружалась из переполненного автомобиля-универсала. Двое малышей хныкали из-за того, что их растревожили так поздно, еще двоих отец буквально тащил к дому, а невысокая женщина стояла около автомобиля, придерживая дверцу и ожидая, пока на землю спрыгнет белый пудель. Чуть подальше, в месте для парковки напротив номеров, в окнах которых еще горел свет, стояли белый «ягуар» и пикап.
Погасив фары, я тихо подъехал к своему номеру и выключил зажигание. Окна комнаты Камиллы были закрыты шторами, через небольшую щель пробивался свет. Я вышел из машины, подошел к двери и попробовал ее открыть. Дверь легко поддалась. Камилла лежала в постели, ночник у изголовья кровати горел мягким желтым светом. Одеяло поднималось и опускалось в такт ее ровному глубокому дыханию. Она спала. Я молча смотрел на нее некоторое время, она закашлялась во сне, повернулась на бок, чихнула, потерла нос ладонью и почти проснулась, но, как бы раздумав просыпаться, откинулась вновь на спину и затихла.
Я закрыл дверь на замок и направился к двери, ведущей в мой номер. И здесь, возле самой двери, во мне возникло ощущение угрозы. Я сам не заметил, как пистолет оказался в моей руке. Отступать было поздно: тот, кто был в комнате, уже знал, что я стою за дверью. Если я не войду, это встревожит его, и он может уйти через окно. Конечно, если это входило в его. планы.
Я осторожно открыл дверь ключом, толкнул ее рывком и тут же отскочил в сторону, ожидая вспышки выстрела, которая бы указала мне место нахождения противника.
Капитан Хардекер рассмеялся в темноте и сказал:
Не будьте так впечатлительны, мистер Менн. Это всего лишь я.
Зажгите свет.
Щелкнул выключатель, и комната осветилась каким- то нереальным красноватым светом. Хардекер сидел на стуле, упираясь спиной в стену, а ноги его покоились на кровати.
Так можно получить и пулю в лоб, сказал я ему
При такой работе, как у нас, всегда есть этот шанс.
Как вы меня нашли?
Без проблем. Не забывайте, я ведь местный. Несколько телефонных звонков, некоторые действия, не совсем соответствующие моему статусу, и все в порядке. Вы не волнуйтесь, я дал указание администрации мотеля больше никому не сообщать сведений о вас.
Почему вы так поступили?
Я же говорил вам, что вы мне нравитесь. Вы интригуете меня. А я бы хотел знать, что происходит на заднем дворе в моем хозяйстве. Город наполнен агентами ФБР, а я как бы в стороне и ничего не знаю. Такое впечатление, что в наших услугах не нуждаются. Мне просто любопытно что происходит?
Что конкретно?
Ну, например, убит человек из пистолета «магнум» 22-го калибра, и никто об этом не сообщает.
Кто-то все же сообщил? 7
Добропорядочные горожане заметили, что в доме с погашенными огнями на окраине города происходит нечто странное. Оттуда вышли три человека, сели в свои автомобили и разъехались. Позвонили по телефону, приехала патрульная машина, затем появился и я. Убитый был в наркотическом состоянии. Никаких отпечатков пальцев не найдено на ручке двери, выключателе, стенах и других обычных местах. Следы на полу были чисто вытерты.
Кто позвонил?
Один мужчина, пожелавший остаться неизвестным. Многие так поступают, когда сообщают о действительно серьезных делах.
Прекрасно. Так что дальше?
Мистер Менн, я здесь неофициально, не как полицейский, мне просто любопытно.
Я не заметил полицейской машины возле дома.
За мной машина придет позже. Я не хочу мешать вашим планам.
Дурачите меня, капитан?
Хотелось бы надеяться.
Скажите мне настоящую причину вашего визита.
Он через силу улыбнулся.
Я послал на вас запрос и получил очень интересный отчет. Удивляюсь, как вы, с вашим прошлым, до сих пор живы и работаете открыто.
Может, я теперь и ломаного гроша не стою.
Не скажите. Вы так ведете себя специально, это необходимо вам, не так ли?
Возможно.
Это меня беспокоит. Обычно я не волнуюсь из-за таких вещей.
Оставайтесь спокойным всегда, посоветовал я.
Хардекер выдержал паузу, взглянул на меня и улыбнулся широкой улыбкой. Было чертовски трудно понять, что у него на уме.
Один из моих парней сообщил мне кое-что. Это могло бы вас заинтересовать, сказал он.
Я молча ждал, что он скажет дальше.
Этот парень обладает фотографической памятью на лица.
Замечательное качество, заметил я.
Глаза Хардекера потемнели, он наблюдал за моей реакцией.
Он узнал и вспомнил Хелен Левис. Он два раза видел ее вместе с тем человеком, которого разнесло на куски, с Генри Фрэнком. Позже он видел ее также вместе с Луи Агронски. Я думаю, вы понимаете, что между этими встречами есть связь.
Понимаю
Так что?
Она советский агент, снимает для виду квартиру в Сарасоте, на случай проверки места жительства, а появляется там крайне редко, представляя дело таким образом, будто она много путешествует.
Улыбка постепенно сошла с лица Хардекера
В таком случае, у нее прекрасная агентурная сеть, не так ли?
Я промолчал. Он сам связал концы с концами.
Вы не найдете эту женщину. Она одна из тех, кого очень трудно определить. Обычная средняя женщина, никаких особых примет. Она может присутствовать или отсутствовать. и никто даже не заметит этого. Она просто человек.
Как-нибудь она засветится, сказал я. Всегда случайно что-нибудь происходит.
Да, но они толковые ребята.
Ты не совсем прав, парень. В этом случае они не были бы на той стороне.
Капитан Хардекер поскреб себе ладонь, как бы обдумывая, что сказать, глубоко вздохнул, при этом грудь его напомнила мне бочку, и произнес:
Но если они добьются преимущества, то оно, видимо будет стоить их, не так ли?
Я отрицательно покачал головой.
Никогда.
Капитан Хардекер поднялся с видом очень утомленного человека, но это была только поза, обмануться мог лишь неопытный человек. Он посмотрел на часы, заткнул пистолет за пояс и сказал:
Какое-то время ну, скажем, суткимы не будем информировать высшие инстанции об убийстве Бизо Маккули. А потом посмотрим.
Он подошел к двери и остановился рядом со мной на несколько секунд.
Зачем это, капитан?
Затем, что за убийством стоит один из нас, ответил он и вышел.
Для меня это были довольно знакомые слова. Я закрыл дверь, выключил свет и стал наблюдать, как он пересек площадку и Остановился возле проезжей части, не обращая ни малейшего внимания на дождь. Хардекер стоял там до тех пор, пока не подъехала машина, развернулась, и он сел в нее. Когда задние красные фонари автомобиля исчезли за пеленой дождя, я задернул занавеску и подошел к туалетному столику.
Капитан Хардекер был здесь не только из любопытства. Ничего необычного в этом убийстве для него не было. Мы оставили там все в таком виде, чтобы можно было увидеть и понять. Хардекер вел какую-то свою игру. Единственное, что меня беспокоило в его появлении, это быстрота, с которой он меня обнаружил. Если он смог это сделать, значит, сможет и другой. В принципе, трудно спрятаться так, чтобы тебя не нашли, если тем, кто ищет, ты очень нужен.
Найдж Хопес тоже искал. Безликий, он был где-то там, в ночи, с пистолетом «магнум» 22-го калибра, который много раз доказывал свою надежность по всему миру и теперь готов доказать снова.
Далекие раскаты грома дошли до моего сознания. Гроза шла на убыль, молнии уже не блистали яркими вспышками, как час назад. И даже дождь перестал, как бы ожидая своего часа. Мне оставалось только ждать.
Когда ты все время находишься в напряжении, то начинаешь предчувствовать опасность. Играя со смертью, учишься различать и понимать ее повадки. Некоторые условия способствуют проявлению ее активности. Все равно как лучи солнца весной заставляют оживать змей. Возможно, еще не время, но, разбуженные теплом, они по зову природы поднимают свои страшные головы и, раздраженные и голодные после сна, готовы напасть, даже если для этого еще не подошло время.
Я почувствовал, что Хопес где-то здесь. Не так уж все и сложно. В плохо освещенном месте возле дома Маккули у него было мало шансов на точный выстрел, тем более против наших двух пистолетов. Но, отказавшись от выстрела, он мог спокойно сесть мне на хвост и выследить, подключив для этого свою группу с машинами и радиосвязью. Конечно, я был осторожен. Мысль о преследовании все время не покидала меня. Для них я являлся препятствием, мешал им, и меня следовало устранить. Я не был скован разными формальностями и инструкциями, которые опутывают по рукам и ногам. К тому же за мной стояла хорошо отлаженная и обеспеченная организация, с которой им еще не приходилось иметь дела. Я специально держался у них на виду, провоцировал нападение, надеясь только на своевременный ответный выстрел.
Уберите ключевую фигуруструктура начнет терять управление и может развалиться.
Я испытывал внутреннее напряжение и веселье оттого, что кто-то другой ждал, наблюдал, планировал, как устранить меня. Я достал свой пистолет и взвел курок, ощущая приятную тяжесть оружия в руке. Это старый мой приятель, отполированный до блеска моими руками от частого использования. Он часть меня самого, как, скажем, пальцы на руках, металлическое чудовище, которое может подарить или отнять жизнь.
Я подошел к окну, слегка раздвинул занавески, чтобы можно было видеть пространство перед домом, и стал раздумывать над тем, какую бы выбрал позицию, будучи на его месте. Все пространство перед чередой номеров мотеля было хорошо освещено, и здесь нельзя было укрыться. Сбоку от моего крайнего номера росли кусты, но оттуда не была видна входная дверь, что неудобно. Оставалось только одно местопальмы, росшие наискосок от моего номера, откуда просматривались все подходы. И черт меня возьми, если он не там, я это чувствовал.
Сейчас мне надо показать ему, что я в номере. Я пошел в ванную, включил свет, вышел и плотно прикрыл дверь, чтобы он не проникал в комнату. Он будет думать, что я нахожусь там, а не лег спать. Если давно наблюдают за мной, то знают, что я был у Камиллы и вернулся к себе. Они видели, как вошел ко мне и вышел капитан Хардекер, но не могли знать, что произошло между нами. Наверняка на всякий случай они будут ждать от меня каких-то действий. Стоит мне только выйти наружу, как на меня нападут.
В этот раз они рассчитали все точно и правильно выбрали время. По их плану убить меня должны здесь и сейчас.
Но мне нужно выйти за дверь. Если не выйду я, рано или поздно они войдут в дом. Не Хопес один, так несколько человек вполне могут расправиться со мной, даже рискуя потерять кого-то из своих. Конечно, я мог бы с ними справиться и один, будь у меня газовая бомба или граната. Ночь словно смеялась надо мной раскатами грома и шумом возобновившегося дождя, который горстями бросал в окна ветер.
Я решил кое-что предпринять. Потребовалось совсем немного времени для того, чтобы из подушек, одеяла и части своей одежды смастерить очень похожее на человеческую фигуру чучело и укрепить его на торшере. Затем я тихонько приоткрыл окно, ровно настолько, чтобы просунуть в щель ствол пистолета. Открыв замок, я быстро распахнул дверь и вытолкнул на улицу чучело, наблюдая, откуда появится вспышка выстрела.