Светлана заметила, что Максим о чем-то задумался и не слушает ее.
Ты что, не слушаешь меня? Или тебе это совсем безразлично?
Марков извинился перед ней. Не обращал внимания на ее слова, он поднял ее на руки и понес в спальню. Оказавшись в спальне, она в порыве страсти, стала стаскивать с него рубашку. К ногам Максима упал халат. Правая рука быстро нащупала на ее спине застежку и быстро расстегнула бюстгальтер. Он стащил его с нее и припал губами к ее упругой груди. Они повалились на кровать. Светлана, вновь, пережила все то, чего так давно ждала. Ощущения, возникавшие от прикосновений его обнаженного тела, были настолько остры, что ей казалось, что только он способен подарить ей такое блаженство. То, что она так остро ощущала с ним, движения его тела, его ласковые руки, страстные и горячие поцелуи было несравнимо ни с чем, пережитым ею ранее. Только за это счастье ощущений, она была готова на все, лишь бы этот мужчина был всегда рядом с ней.
Они, молча, лежали уставшие в постели, лаская друг друга. В какой-то момент она повернулась к нему лицом и внимательно посмотрела на него. Ей стало страшно, что это выстраданное ею счастье может закончиться в любой момент. От этих мысли ей стало очень страшно, и она отвернулась от него в сторону и горько заплакала. Максим крепко обнял ее и нежно прижал ее по девичье хрупкое тело к своему телу.
Не плачь Света. Все уже позади. Больше я никогда не нарушу закон. С этим все завязано. Теперь я только твой. Милая, я хочу попросить тебя об одолжении. Помоги мне сохранить большие ценности. Если все будет хорошо, они позволят нам безбедно жить всю жизнь в любой точке мира. Дома я держать их не могу, мать рано или поздно наткнется на них при уборке квартиры. У нее слабое сердце и эта находка может просто убьет ее.
Светлана ответила шепотом:
Максим! Ты не обманываешь меня? Я могу надеяться, что ты действительно завязал с этим преступным миром. Ты же знаешь, я для тебя готова на все.
И еще попрошу тебя, не уходи, пока, от мужа. Так надо. Если со мной что-то случится, тогда и уйдешь! Договорились?
В ответ Света кивнула и теснее прижалась к нему.
***
Максим к вечеру вернулся домой, поужинал и ушел к себе в комнату. Убедившись, что мать неотрывно смотрит по телевизору фильм «Рабыня Изаура», он достал спортивную сумку, переложил в нее все свои деньги, которые хранил в коробках из-под обуви на антресолях. Уложив аккуратно деньги, он обернул в чистое полотенце икону, крест и перстни. Перед тем как завернуть последний перстень, Максим долго любовался игрой света в гранях камня. Он надел его на указательный палец и, глядя на руку, в очередной раз подумал, что этот перстень является настоящим шедевром ювелирной работы. Сняв его с пальца, он протер перстень фланелевой тряпочкой и поместил в отдельную коробочку. Все это он аккуратно уложил в сумку. После чего достал из кармана пальто пистолет, вынул из него обойму и разрядил ее. Патроны положил в небольшой холщовый мешочек и все это отправил в сумку.
Управившись с ценностями, Максим сел на кровать и невольно задумался над дальнейшей своей жизнью. Недавний успешный разбой теперь уже не только не радовал его, а все больше пугал. Парень хорошо знал, что рано или поздно об их налете будет известно милиции, которая предпримет все меры для раскрытия этого дерзкого преступления. Как бы они ни страховались, как бы ни обдумывали все тонкости, милиция это машина, способная распутать любой клубок.
Несмотря на хорошие отношения с Андреем, Максим не мог простить ему оплошность с этими контейнерами. Он считал, что тот должен был преследовать состав до тех пор, пока им не удалось сорвать пломбы. Может, было бы все по-другому, если бы в Москву поехал не он, а Баринов Андрей? А, он с Алмазом погнался бы за этим поездом. Марков бы не бросил дело на полпути и все равно догнал, даже если бы ему пришлось проехать половину Советского Союза. Но, назад пятками не ходят. Произошло то, что произошло и этого не изменишь.
На следующий день он привез Светлане спортивную сумку, и попросил ее оставить эту сумку у себя. Она сняла с антресолей большой кожаный чемодан, положила в его сумку.
***
Утром Абрамова вызвал к себе начальник Управления уголовного розыска. В его кабинете, помимо него и его заместителя, находились двое незнакомых ему мужчин. Начальник Управления представил Виктора гостям, и они сходу приступили к рассказу. Это были два командированных в Казань оперативника из Кемерово.
Из их рассказа следовало, что три дня назад, на Кемеровское швейное объединение поступило три контейнера с мехами Казанского мехового объединения. При вскрытии контейнеров мехов в них не оказалось. Контейнеры были опломбированы пломбами предприятия и не были нарушены. Из разговоров с Казанью, было выяснено, что контейнеры благополучно были отправлены предприятием утром четырнадцатого апреля и в то же утро погружены на платформу. Состав убыл из Казани в районе девяти часов утра со станции Лагерной. Пробыв в пути чуть больше двух недель, они в первых числах мая прибыли на предприятие.
Оперативники вчера вечером были на меховой фабрике и установили, что контейнеры были опломбированы родным пломбиром, который хранился на складе предприятия. Пломбир, по словам работников склада не пропадал и поэтому новый пломбир они, никогда не заказывали. Почему отгруженные контейнеры оказались пустыми, никто из работников вразумительного ответа не дал.
Какова сумма ущерба? поинтересовался у них Виктор.
Один из оперативников назвал сумму ущерба. Сумма была астрономическойдевятьсот шестьдесят восемь тысяч рублей! Это было так много, что он, как не напрягался, не смог припомнить что-то подобное в своей практике.
«Вот и прославились», подумал Абрамов и взглянул на начальника Управления.
Выслушав сотрудников из Кемерово, начальник Управления приказал Виктору создать оперативно-следственную группу из самых опытных работников отдела и незамедлительно приступить к работе по раскрытию столь дерзкого преступления. Абрамов с гостями вышел из кабинета, и они все прошли в его кабинет.
Подняв телефонную трубку, Виктор вызвал к себе Ботова и Громова, как наиболее опытных сотрудников. Кратко изложив им суть произошедшего, он попросил их высказать свои соображения по данному факту.
Проанализировав ситуацию, они пришли к одному выводу, что в настоящий момент Управление не располагает никакой информацией о действующей в Казани преступной группе. То, что преступление совершили казанские преступники, ни у кого не вызывало ни малейшего сомнения.
Если меха не ушли из Казани, то мы найдем их, потому что просто так такую большую партию пушнины не спрячешь. Рано или поздно информация все равно просочится, подытожил Абрамов и велел потрясти всех известных в городе скупщиков мехов, так как не исключено, что им известны заказчики столь большой партии.
Что делать, если меха уже давно ушли из Казани, они не знали. Однако, это обстоятельство не меняло решимости начать работу по розыску мехов и преступников, похитивших их.
Обсуждая это хищение, оперативники не исключали возможности, что налет совершен заезжими преступниками, в том числе прибывшими из Кемерово. То, что в преступлении принимали участие и наши местные преступники, они не сомневались, так как преступники использовали пломбир фабрики, а попасть на фабрику постороннему человеку, да еще взять пломбир было нереально.
Разработав план оперативно-розыскных мероприятий, Виктор закрепил за каждой группой по самостоятельной версии. Прибывшие товарищи вечером отбыли в Кемерово для отработки версии о возможном участии местных преступных групп. Обдумав всю ситуацию, они решили начать со склада, где формировался груз.
***
Утром следующего дня группа сотрудников управления уголовного розыска и следователь выехали на меховую фабрику. Они заняли один из кабинетов, предоставленный им администрацией. Оперативники один за другим вызывали работников предприятия, которые владели хоть какой-то информацией о погрузке мехов, а также знавших время выезда машины.
С каждым допрошенным ими человеком, энтузиазма у них убавлялось, а уверенность в быстром раскрытии преступления таяла, как весенний снег. Оставалось допросить единственного человекаводителя контейнеровоза. Все время, пока они отрабатывали работников предприятия, Вагиз Вагапов находился под плотным наружным наблюдением, фиксировались все его контакты, проверялись его родные и близкие, однако, все проведенные оперативные мероприятия, каких-либо положительных результатов не принесли.
Вагапов, несмотря на то, что всю сознательную жизнь прожил в деревне и достаточно плохо ориентировался в условиях городской жизни, по всей вероятности, чувствовал, что находится под колпаком у милиции и поэтому старался как можно меньше общаться со своими родственниками и друзьями по работе. Он полностью завязал со спиртным и старался сидеть дома. Наконец, очередь дошла и до него.
Вагиз вошел в кабинет в грязной промасленной спецовке. Воздух в кабинете моментально наполнился запахом бензина и машинного масла.
Садитесь, Вагапов, предложил ему Абрамов и жестом указал на стул.
Он достал из кармана чистую тряпку, постелил на стул, лишь только потом присел. Виктор с интересом взглянул на него. Мужчина, словно девица, отвел глаза в сторону и сильно покраснел. Перед ним сидел мужчина, возраст которого было трудно определить. Лицо Вагапова было темным от весеннего загара. Виктор сразу подумал, что этот человек, по всей вероятности заядлый рыбак. Его большие огрубевшие руки мелко дрожали, словно, он только что поднял очень тяжелый груз и долго держал его на весу.
Изучая его внешность, Абрамов сразу же обратил внимание на то, что сидящий перед ним человек явно испытывает дискомфорт. Он постоянно шарил рукой по карманам спецовки, словно что-то искал.
Я хотел бы услышать от вас гражданин Вагапов, что произошло утром четырнадцатого апреля этого года, когда вы перевозили меха, произнес Виктор и внимательно посмотрел ему в глаза.
Водитель не сразу понял, о чем его спрашивают и начал рассказывать ему о том, что он в это утро из-за отсутствия машин на дорогах проехал перекресток на красный сигнал светофора. Абрамову снова пришлось напомнить ему об этом дне. Услышав от оперативника повторный вопрос, он как-то даже внешне успокоился и стал рассказывать.
Утром четырнадцатого апреля, я пришел на работу в три часа ночи. Получил в диспетчерской все необходимые документы и поехал на станцию Лагерную. Я каждый месяц отвожу контейнера на эту станцию. Для меня в этом не было ничего необычного, утро, как утро. Были ли опечатаны контейнера, я не знаю, так как я за это не отвечаю. Я, как всегда, приехал на станцию, сдал сопроводительные документы, разгрузился и уехал на фабрику. Ни по дороге на станцию, ни оттуда, каких-либо происшествий не было, за исключением того, что проехал перекресток на красный свет. Вернулся на фабрику, поставил в каптерке чай, дождался, когда начнется рабочий день и отдал все документы, как положено в отдел сбыта.
С каждым словом, он говорил все увереннее. Виктор опустил вниз свои глаза и посмотрел на его руки, дрожь в его руках прекратилась.
Абрамов вызвал к себе Ботова и дал ему команду на разработку Вагапова.
***
Что делать дальше, Абрамов пока не знал. Вагапову он не верил, но доказать его причастность к исчезновению мехов, он пока не мог.
«Кто такой Вагапов? размышлял Виктор. Участник преступной группы или до смерти запуганный водитель? Как можно напугать уже немолодого мужчину, чтобы у него пропал страх перед законом? Пока ясно только одно, что он отказывается от сотрудничества со следствием и наша задача заключается в том, чтобы он заговорил каким-то образом».
Вечером у себя в кабинете Абрамов заслушал итоги работы оперативной группы. Обнадеживающих результатов не было. Виктора по-прежнему мучил всего один вопрос, на каком этапе исчезли меха из закрытых контейнеров?
«Последними кто закрывал и опечатывал контейнеры, были работники склада и охрана. С этого момента и отправки прошло более семи часов. Могли ли в этот момент перегрузить меха из контейнеров на глазах работников охраныявно нет. Ни один вор не пошел бы на такой риск, если у него нет сговора с охраной. Но договориться со всеми охранниками фабрики было просто невозможно! Кстати, контейнеры необходимо было каким-то образом вновь опломбировать. Где взять пломбир? Для этого надо проникнуть на склад, а склад под охраной. И снова охрана? Всех не уговоришь, а это значит, что проще завладеть мехами, напав на машину».
Виктор вновь проходил все по этой же цепочке, и все больше убеждался, что Вагапов знает о нападении, но не хочет говорить. Следующий день был посвящен допросам охраны. Сотрудники милиции вызывали их одного за другим, но реальных результатов добиться не смогли.
Решение о задержании Вагапова было воспринято коллегами неоднозначно. Следователь и некоторые сотрудники, входящие в состав опергруппы, были против его задержания, так как считали, что у нас для этого нет прямых оснований. Все опасались прокурорской проверки, и никто не хотел получать выговор за принятое подобное решение. Абрамов попросил следователя, чтобы он связался с прокуратурой и получил санкцию на обыск. Лицо следователя перекосилось.
Виталий, в чем дело? спросил его Виктор. Ты, не хочешь просить прокурора о санкции? Но, это твоя работа!
Если это моя работа, то я и должен принимать решения, а не вы. Если вы самостоятельно решаете, то сами и просите, отрезал следователь и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Абрамов закончил совещание и попросил остаться Станислава.
Стас, как он там? спросил его Виктор, намекая на задержанного им Вагапова.
Все нормально, шеф. Думаю, к вечеру будет результат.
***
Утром группа сотрудников уголовного розыска выехала по адресу проживания Вагапова, для проведения обыска в его квартире. Он проживал в девятиметровой комнате малосемейного общежития с женой и семнадцатилетним сыномстудентом химико-технологического техникума. Тщательно осмотрев небольшую комнату, сотрудники не нашли ничего, что могло бы их заинтересовать. Судя по обстановке, семья жила в среднем достатке и никаких излишеств не имела. После обыска жену Вагапова доставили в МВД на допрос к следователю. Беседа с ней не внесла никакой ясности по этой проблеме.
Супруга подтвердила, что четырнадцатого апреля муж ушел на работу рано утром, где-то часа в три. Пришел, как обычно вечером, ни о каких происшествиях не рассказывал. Все было, как обычно и этот день ничем не отличался от других.
Сам Вагапов вел себя на допросах спокойно, повторял уже не раз сказанное, не отходя ни на шаг от первоначальных показаний. В камере держался также спокойно, в контакт ни с кем не вступал. На все попытки его разговорить отмалчивался и, отвернувшись к стене, тихо плакал. Его поведение в камере было вполне естественным для человека, по ошибке задержанного сотрудниками МВД.
Необходимо было что-то предпринять, чтобы его расшевелить. Переговорив со Стасом, оперативники ввели нового человека в разработку Вагапова. Его перевели в свободную камеру и стали ждать. Истекали третьи сутки пребывания подозреваемого в камере предварительного заключения. Все эти дни он держался своих показаний, что делало его дальнейшее пребывание в камере бесперспективным.
Абрамов вынужден был поехать в прокуратуру района и попросить у прокурора продлить задержание еще на несколько суток. Прокурор был против этой затеи, и Виктору стоило больших усилий убедить его в необходимости этого. Всю ответственность за это задержание он брал на себя. Он по-прежнему был убежден в том, что водитель причастен к налету, эта убежденность и, склонила чашу весов в его пользу. Прокурор подписал постановление о дальнейшем содержании в ИВС и Абрамов с облегчением вышел из его кабинета.
Виктор вызвал конвой и через три минуты они доставил Вагапова к нему в кабинет. Внешне подозреваемый оставался невозмутимым, но Абрамов интуитивно почувствовал, что с ним что-то произошло и, по всей вероятности, совсем недавно, может быть минуту-две назад. Он впервые поинтересовался, что будет с ним, если он признается в том, о чем постоянно его спрашивают.
Давай, не мудри. Мы сейчас с тобой вдвоем в кабинете, и никто никогда не узнает, что ты мне расскажешь. А, там будет видно, как тебя вывести из разработки. От тебя зависит, кем ты пройдешь по делу, свидетелем или обвиняемым. Решай, Вагапов, тебя дома ждет сын и жена.
Начатый допрос пришлось прервать, так как Абрамова срочно вызывал Носов. Переговорив с ним, он снова вернулся к себе в кабинет и продолжил беседу. Вагапов снова замкнулся. Не добившись ничего положительного, Виктор приказал отвести его в камеру.
Около восьми часов вечера Абрамову позвонил Станислав.