Хорошо, я это сделаю, пообещал Вэйт, когда придет черед.
Лучше бы черед пришел как можно скорее, настаивал Хейз, метель ждать не будет, и если не поторопиться
Мистер, мы тут никогда не торопимся. А вы лучше бы не совали нос в наши дела.
А в чем заключаются ваши дела? спросил Хейз. Может быть, ваше делопокрыть преступление? Вы думаете, убийца сидит поблизости и дожидается, пока вы его схватите? Да он уже полштата, наверное, пересек!
Никто отсюда не уйдет, мистер, заявил Вэйт. Особенно при теперешнем состоянии дорог. Так что не волнуйтесь. Не люблю смотреть, как люди волнуются.
Скажите это убитой девушке, бросил Хейз, глядя, как мертвую Хельгу уложили на мешковину и понесли в последний путь вниз по склону горы.
Глава 6
Смерть, эта старая потасканная бестия, всегда банальна.
Он служил полицейским долгие годы. Давно приучился наблюдать смерть со стороны, как часть своего каждодневного расписания, пока детективы, фотографы, медицинские эксперты и лаборанты роились мухами вокруг жертвы. Совсем, как в кино. Он стоял в стороне чем-то вроде секретаря в униформе, отмечал в черном блокноте имена свидетелей, наблюдая уход и приход равнодушных людей, связанных с расследованием, их привычные действия в привычных обстоятельствах. Человек, безжизненно лежащий на тротуаре, человек, распростертый на пропитанном кровью одеяле, человек, висящий на шнуре от лампы, человек, распотрошенный налетевшим на него автомобилем, все они представали перед Хейзом какими-то ирреальными образами смерти, но не самой смертью.
Став детективом, Хейз познакомился со смертью всерьез.
Знакомство произошло неофициально, почти случайно. В то время он работал в 30-м участкеочень приятный, приличный участок в приятном, приличном районе, где редко умирали насильственной смертью. Знакомство состоялось в одном доме с меблированными комнатами. Когда прибыли детективы, полицейский, который первым отозвался на крик о помощи, уже их ожидал. Детектив, с которым пришел Хейз, спросил: «Где труп?» Полицейский ответил: «Там, внутри».
Пошли, Хейз, сказал детектив.
Так он познакомился со смертью.
Он вошел в спальню, где на полу у туалетного столика лежал человек. Ему было пятьдесят три года. Он лежал в липкой луже полусвернувшейся собственной кровималенький узкогрудый мужчина. Поредевшие волосы окружали блестящую лысину. Он, должно быть, никогда не отличался красотой, даже в молодости. С возрастом никто не становится красивее, а из этого человека время и алкоголь высосали все, иссушив его настолько, что ничего не осталось, кроме дряблой плоти и, разумеется, жизни. Плоть у него осталась. Жизнь у него отняли. Он лежал у туалетного столиканелепо скрюченная кучка безжизненной плотитакой спокойный, невероятно спокойный. Кто-то его «обработал» топором. Топор еще оставался тут же, в комнатес кровавыми пятнами и прилипшими клочьями волос. Убийца яростно ударял по голове, шее, груди. Когда пришли детективы, кровь уже не текла, но раны виднелисьширокие, зияющие раны.
Хейз отвернулся.
Он вышел в туалет и возвратился через несколько минут.
Так он познакомился со смертью.
С тех пор он видел смерть часто, случалось, и сам бывал от нее на волосок. Взглянул ей в глаза, когда его ударили ножом при расследовании одного ограбления. Когда Хейз пришел, ограбленная женщина все еще билась в истерике. Он попытался ее успокоить, расспросить, а потом вышел на лестницу позвать полицейского. Перепуганная женщина вновь стала кричать, он слышал ее крики, спускаясь по лестнице. Управляющий домом догнал его на площадке второго этажа. Он прибежал с ножом, потому что принял Хейза за возвратившегося грабителя, замахнулся на него несколько раз и успел рассечь ему кожу на левом виске, прежде чем Хейзу удалось его обезоружить. Хейз отпустил управляющегобедняга действительно подумал, что перед ним грабитель. А потом отросшие волосы вокруг раны, которая, разумеется, со временем зажила, как заживают все раны, напоминали ему о соприкосновении со смертью. Вместо рыжих там выросли белые. Шрам на виске до сих пор не исчез. Иногда, особенно в непогоду, смерть присылала слабые сигналы болиспутники новых волос.
Со времени поступления в 87-й участок, он часто видел смерть и много раз умирающих. Он уже не выходил из комнаты. Из комнаты вышел тогда молодой Коттон Хейз, очень молодой и наивный полицейский, который понял в тот момент, что делает грязную работу, что насилиечасть правды жизни, в которой ему выпало заниматься каждый день вещами гадкими и уродливыми. Больше он не выходил из комнаты. Но гнев испытывал всегда.
И здесь, в горах, его охватил гнев, когда милая девушка соскользнула с кресла подъемника и упала в снег, пробитая почти насквозь лыжной палкой, и застыла в нелепой позе мертвеца, в странной, беспредельно ужасающей позе. Гнев вызывало сравнение образа красивой, кипящей юной жизнью, любовью и стремительным движением девушки с пугающе реальным образом ее же, но теперь превратившейся в ничто, в охапку плоти и костей, в мертвое тело, в труп.
Его охватил гнев, когда Теодор Вэйт и его тупые помощники принялись портить следы, предоставляя убийце драгоценное время и возможность бежать от закона, от человеческой ярости. Его охватывал гнев и сейчас, по дороге обратно к зданию, где располагалась лыжная мастерская и комнаты над ней.
Гнев его казался неуместным среди молчащих гор. Снег продолжал падать бесшумно и кротко. Ветер утих, и снежинки падали бесцельно, большие, мокрые и белые, а на горе Роусон и кругом царили тишина и спокойствие, расстилался ленивый белый покой, отрицавший смерть.
Хейз стряхнул снег с ботинок и пошел вверх по лестнице.
Свернув за угол коридора, он тут же заметил, что дверь его комнаты приоткрыта. Он остановился. Может быть, Бланш вернулась, а может быть
Но в коридоре стояла тишина, оглушительная тишина. Он наклонился и развязал шнурки ботинок. Осторожно разулся. Ступая как можно легчеизяществом его фигура не отличалась, а доски старого дома предательски скрипели, Хейз приблизился к своей двери. Он не любил ходить в носках. Ему приходилось в разных обстоятельствах пользоваться каблуками, и он знал, как важно быть обутым. Перед самой дверью он задержался. Внутри стояла тишина. Он тронул чуть приоткрытую дверь. Где-то внизу щелкнула газовая горелка, и раздался рев.
Хейз толкнул дверь.
Элмер Уландер с костылями под мышкой резко обернулся к нему. Перед тем управляющий стоял, склонив голову, словно молился. Нет, он не молился. Он прислушивалсяне то слушал что-то, не то ожидал услышать
Ох, здравствуйте, мистер Хейз, произнес он.
На нем сегодня была красная лыжная куртка. Он оперся на костыли и улыбнулся обезоруживающей мальчишеской улыбкой.
Здравствуйте, мистер Уландер, отозвался Хейз. Не будете ли вы так добры, мистер Уландер, объяснить мне, какого дьявола вы ищете в моей комнате?
Управляющий выглядел удивленным. Поднял брови, голову склонил набок Он выглядел почти так, как если бы это он вернулся к себе в комнату и застал там постороннего человека. Но в этом восхитительно невинном выражении сквозила растерянность. Уландер определенно в чем-то проштрафился. Все с той же мальчишеской улыбкой он оперся поудобнее на костыли и приготовился объяснить Хейз ждал
Вы ведь сказали, что отопление не работает, заговорил Уландер, так вот я проверял
В этой комнате отопление отлично работает, заявил Хейз. Речь шла о соседней комнате.
А! качнул головой Уландер. Вот как!
Да, так.
Действительно. Я тут пощупал батарею и мне показалось, что все в порядке.
Естественно, сказал Хейз, потому что оно и было в порядке. Сегодня утром я вам сказал, что не работает отопление в номере сто четыре. А этосто пятый. Вы что, новичок здесь, мистер Уландер?
Я, наверное, вас не понял.
Надо полагать Не стоит допускать такие ошибки, мистер Уландер, особенно если иметь в виду, что гора кишит полицейскими.
О чем вы говорите?
О девушке. Когда эти так называемые полицейские примутся расспрашивать, то, пожалуй
О какой девушке?
Хейз долго смотрел на Уландера. Удивление, написанное на лице его и в глазах, казалось достаточно искренним, но возможно ли, чтобы на горе Роусон нашелся человек, еще не слыхавший об убийстве?
Возможно ли, чтобы Уландер, управляющий пансионатом, переполненным лыжниками, не знал о смерти Хельги Нильсон?
О девушке, пояснил Хейз, Хельге Нильсон.
Что с ней случилось?
Хейз достаточно хорошо играл в бейсбол, чтобы не торопиться бросать мяч прежде, чем прощупает противника.
Вы с ней знакомы? спросил он.
Конечно, знаком. Я знаю всех лыжных тренеров. Ее комната здесь, в конце коридора
Кто еще здесь живет?
Зачем вам?
Хочу знать.
Только она и Мэри. Мэри Файрс. Тоже тренер. И да, и новичок. Ларри Дэвидсон.
Он тренер? спросил Хейз. Такой высокий?
Да.
С горбатым носом? С немецким акцентом?
Нет, нет. Вы говорите о Гельмуте Курце. Тот говорит с австрийским акцентом. Уландер помолчал. А зачем это вам?
Между ним и Хельгой что-нибудь есть?
О, этого я не знаю. Они тренируют вместе, но
А Дэвидсон?
Вы про Ларри Дэвидсона? То есть хотите спросить, встречается ли он с Хельгой?
Да, именно об этом я хочу спросить.
Ларри женат, сообщил Уландер, так что я не думаю
А вы?
Не понял.
Вы и Хельга. Есть что-нибудь между вами?
Хельгамой хороший друг, заявил Уландер.
Была, поправил Хейз.
А?
Она мертва. Сегодня днем погибла в горах.
Вот когда Хейз бросил мячи попал в цель.
Боже пробормотал Уландер, и челюсть его отвисла. Он покачнулся, шагнул назад и наткнулся на туалетный столик. Костыли упали. Пытаясь сохранить равновесие, он взмахнул ногой в гипсе и едва не упал. Хейз поймал его за локоть, нагнулся за костылями, подал. Уландер все еще не пришел в себя. Он, не глядя, протянул руку, нащупал костыли и снова уронил. Хейз опять их поднял и сам засунул под мышки Уландеру, который оперся на туалетный столик и уставился невидящим взглядом на противоположную стену с рекламной афишей о развлечениях в Кинбели.
Она она всегда пренебрегала опасностью, проговорил он. Часто на спуске Я ей говорил.
Это не был несчастный случай, сказал Хейз. Ее убили.
Не может быть, Уландер замотал головой. Не может быть!
Может.
Нет. Все любили Хельгу. Никто бы Он продолжал качать головой. Взгляд его не отрывался от афиши Кинбели.
Сюда придут полицейские, мистер Уландер, продолжал Хейз, причем вполне реальные. Они будут долго и настойчиво все расспрашивать. Они будут так шарить, как вам и не снилось. Они церемониться не станут. Они ищут убийцу. А вот вы
Я зачем же я, по-вашему, сюда пришел? спросил Уландер.
Не знаю. Может, карманы хотели обшарить. Лыжники часто оставляют бумажники и цен
Я не вор, мистер Хейз, перебил Уландер с достоинством. Я здесь только ради того, чтобы позаботиться о вашем отоплении.
Ну, тогда мы квиты, отозвался Хейз. Когда явится полиция, здесь многим, в том числе и вам, станет жарко.
Глава 7
Он нашел обоих техников в отдельной кабинке кафе-ресторана. Подъемники останавливали в половине пятогоместная администрация считала самыми опасными для лыжников вечерние часы, когда плохая видимость и физическая усталость ослабляют внимание. Техники оказались крепкими седоватыми мужчинами в толстых шерстяных свитерах, они сидели, одинаково обхватив толстыми пальцами кофейные чашки. Им часто приходилось подсаживать лыжников на кресла или снимать их оттуда, и они приучились работать вместе, понимая друг друга с полуслова. Даже речь их казалась плодом одного ума, хотя говорили два языка.
Меня зовут Джейк, представился один. А это Обадия, а короткоОби.
Да, только сам-то я не слишком коротенький, вставил Обадия.
Ум у него короткий, сообщил Джейк и ухмыльнулся. Обадия тоже ухмыльнулся. Так ты фараон, что ли?
Да, признался Хейз. Он показал им значок сразу, как только подошел. И тут же соврал, заявив, что помогает в расследовании, что его прислали из Айсолы, потому что какой-то неизвестный преступник собирается здесь совершить преступлениев общем, наплел с три короба, но Джейк и Обадия, кажется, поверили.
И хочешь знать, что там за люди взбирались на кресла, так? Тедди тоже хотел.
Тедди?
Тедди Вэйт. Шериф.
Ага. Ну да, сказал Хейз. Верно?
Почему бы тебе у него не спросить? поинтересовался Обадия.
Да я спросил, солгал Хейз. Но иногда возникают новые факты. Тогда расспрашиваешь свидетелей лично, понимаете?
Ну, мы-то ведь не свидетели, сказал Джейк. Знаешь же, что мы не видели, как ее убили.
Но вы ее посадили на кресло, верно?
Точно. Он подсадил.
И кто-то сел вместе с ней, верно?
Верно, согласился Джейк.
Кто? Так это все хотят узнатькто, хмыкнул Джейк.
Вот что самое неприятное, добавил Обадия.
А вы не помните? спросил Хейз.
Помним, что падал снег, это мы точно помним.
Мы еле кресла видели, так густо валил. Очень трудно отличить лыжников друг от другапри таком-то ветре и снегопаде, правда, Оби?
Попросту говоря, невозможно, Джейк.
Но Хельгу вы узнали, бросил Хейз.
Само собой. Но она с нами поздоровалась, понимаешь? Сказала: «Здравствуй, Джейк, здравствуй, Оби». И села в то кресло, что ближе к платформе, на внутреннее. А онна другое
Он? переспросил Хейз. Значит, это был мужчина? На соседнее кресло сел мужчина?
Гм, точно сказать не могу, задумался Джейк. Раньше женские лыжные костюмы отличались от мужских, но теперь-то уже не отличаются.
Совсем не отличаются, подтвердил Обадия.
К примеру, догоняешь, догоняешь какую-нибудь девчонку в красных штанах, догналоказывается парень. Вот так-то
Значит, вы не можете сказать, мужчина ехал рядом с Хельгой или женщина, так?
Точно так.
Можетмужчина, можетженщина.
Это лицо что-нибудь говорило?
Ни словечка.
Как он был одет?
Так ведь мы не убедились, что это был он, напомнил Джейк.
Да, конечно. Я хотел сказать лицо, занявшее кресло. Думаю, проще будет принять ему какой-нибудь пол.
Что принять?
Пол допустим пока, что лицо это было мужчиной.
Ага, Джейк задумался. Ладно, как скажете. Но, по-моему, так рассуждать не годится.
Да ведь я не рассуждаю. Я только хочу упростить
В чем дело, все ясно, прервал Джейк. Конечно, так проще. Но все-таки не годится, право.
Хейз глубоко вздохнул.
Э-э-э как он был одет?
В черное, ответил Джейк.
Черные брюки, черная куртка, вставил Обадия.
В шапке?
Нет. В низко надвинутом капюшоне. И в черных очках.
Рукавицы или перчатки? спросил Хейз.
Перчатки. Черные.
Вы не заметили, была какая-нибудь эмблема на рукаве или нет?
Какая эмблема?
Переплетенные буквы П и Р, объяснил Хейз.
Как у лыжных тренеров? спросил Джейк.
Вот именно!
Это носят на правой руке, с некоторой досадой сообщил Обадия. Я же говорил, что это лицо заняло внешнее кресло! Как мы могли видеть правый рукав, хоть бы там что-то и было?
Хейзу внезапно пришла в голову нелепая мысль. Он поколебался, прежде чем задать вопрос, но в конце концов подумал: «Черт с ним, почему бы не попробовать?»
Это лицо, спросил он, не было не носило костылей?
Чего не носило? изумился Джейк.
Костылей. Ноги в гипсе не заметили?
Какого черта ничего не понимаю, возмутился Джейк, у него были лыжи с палками. Костыли, гипс! Боже мой! И без того поди попробуй вскарабкаться на этот чертов подъемник. Воображаю!..
Ладно, отступил Хейз. Оставим эти подробности. Сказало ли это лицо что-нибудь Хельге?
Ни слова.
А она ему что-нибудь сказала?
Насколько мы могли слышать, нет. Ветер выл, как бешеный.
Но вы расслышали, когда она сказала: «Здравствуйте».
Точно.
Значит, если бы она сказала что-нибудь этому лицу, вы бы это услышали?