И с тех пор ее увлекла ночная охота и все, что следовало за этим. Красавица возвращалась, сбрасывала у порога хижины свои трофеи и одежду, а затем набрасывалась на мужа с неукротимым желанием плоти. И с каждым днем ее тренированное тело, приученное к захватывающим дух скачкам, становилось все совершеннее и притягивало вожделенные взгляды всех мужчин лагеря. Однако в глазах всех ори Ормона была неприкосновенна столь же, сколь велик был авторитет ее мужа.
Но Тессетен испытывал какую-то необъяснимую, тупую тревогу, напоминающую гнойник, что зрел под кожей зарубцевавшейся раны. Ормона делала что-то запретное. Она не просто охотилась, ей надо было убивать в опасной схватке один на один, и она получала удовольствие, отнимая жизнь у своей жертвы. Когда, поднимаясь с ложа после бурного соития, Ормона потягивалась сильным загорелым телом, очистившаяся и довольная, словно самка хищника, у Тессетена появлялось чувство, будто убивала не она, а он. Ее взгляд туманился, она не отвечала на вопросы, лишь смеялась и, удовлетворенная тем, как прошел очередной день, крепко засыпала, оставляя мужу бессонницу и тяжкие раздумья.
Зачем тебе все это надо? улучив момент, спросил он однажды утром, когда она полоскалась во дворе под душем. Ты ведь не употребляешь в пищу дичь, как и все мы
Единственное, что она оставила себе в напоминание о той, первой, охотеэто чернополосатую шкуру гигантского зверя с торчащими клыками и приплюснутой головой. Теперь это был меховой ковер на полу в спальне.
Когда они умирают, я пью их дымящуюся кровь, со смехом пошутила Ормона, обрушивая на себя целый водопад. Кожа ее покрылась зябкими пупырышками, и для полноты эффекта она расширила глаза, устрашающе перебирая в воздухе скрюченными пальцами.
Кажется, ты делаешь с ними что-то другое, пробормотал Тессетен и побрел прочь: понял, что правду она не скажет, как ни уговаривай.
Он не единожды видел дикий ужас в открытых мертвых глазах животных, которых жена бросала ночью у порога.
Утренний разговор дал Ормоне повод впоследствии иногда, забавы ради, перед входом в хижину мазать губы и подбородок свежей кровью очередной жертвы, дабы подразнить мужа. Ему это и нравилось, и отталкивало. Но притяжение неизменно побеждало. Во всяком случае, с ее затеями не было скучно никому, и вскоре примеру Ормоны последовали гвардейцы, хотя без нее: красавица охотилась в одиночку, никогда не позволяя им увидеть, как наносит последний удар.
* * *
Перед началом второго лета на Рэйсатру Сетен решил отправиться на разведку в горы, ради которых Паском направил экспедицию в эти края. Ормона подхватила его идею с воодушевлением и самостоятельно занялась набором группы для вылазки. Ишвар смело вызвался путешествовать в компании ори, не напуганный даже рассказами о плохом климате гор Виэлоро. Как выяснилось позже, он не имел представления о том, что такое холод. Впрочем, Сетен заметил, что все переселенцы стали болезненно переносить низкую температуру. К хорошему привыкаешь быстро, привыкнуть же к плохому невозможно
В конце весны в Виэлоро еще лежал снег. На вершинах скал он не сходил никогдав точности как в высокогорьях Оританаа в низинах держался до самого лета. Здесь было сухо и очень ветрено, а срывавшийся с неба крупяной снежок неприятно сек лицо и норовил забиться за шиворот.
Прилетели! сообщил помощник Зейтори, выглядывая в салон.
Тессетен с большой неохотой покинул уютное и теплое нутро приземлившейся на плато орэмашины. Зябко кутаясь в зимние плащи, о которых совсем забыли в южной части материка, отряд направился по намеченному маршруту.
Это был край ущелий. Изредка ори даже теряли связь со временем, и многим как в полусне мерещилось, будто бы это Оритан. Однако странный пронзительный ветер напоминал им, что родина очень далеко, что вокруг суровая чужбина, такая же коварная, как болотистые земли полуострова Экоэро и джунгли будущего Кула-Ори. Здесь не селился никто в здравом уме. Аборигены считали: скакать по заснеженным уступам должны только горные бараны. И спустя несколько дней перехода Тессетен уже готов был с ними согласиться. Ишвар, как назло, простудился, и отряду пришлось тащить его по снегу на санях с провизией и техникой. Ормоне было прощеона «одушевляла неживое», и диппендеоре помогал людям волочить тяжести. Иногда ее подменял муж, но у него ориентироваться в горах получалось хуже. Когда полуметаллическая махина в третий раз едва не сорвалась в пропасть, Ормона твердо сообщила, что отныне и впредь делать это будет только она, и почти перестала выходить из транса. Время от времени Сетен забирался к ней в сани и разминал затекшие от неподвижности конечности супруги, проверял ее самочувствиене стоит ли сделать привал.
Она казалась двужильной: искусственный исполин жрал неимоверное количество сил кукловода, тем более что львиная доля энергии уходила на то, чтобы ни на мгновение не потерять концентрацию.
Но как же здесь было красиво! Один и тот же пейзаж в течение дня менялся, путая краски, примеряя новые оттенки и избавляясь от прежних. И потрясающие закаты, и младенчески-нежные рассветывсё видели путешественники в своем продвижении звериными тропами среди скал.
И все же что мы ищем, атме Ормона? спросил однажды на отдыхе у костра один из гвардейцев.
С легкой руки Ишвара ори сначала в шутку, а потом, привыкнув, и всерьез стали обращаться друг к другу с этой нелепой приставкой «душенька». И такое обращение не коробило уже никого: чем принципиально отличаются в этих дебрях «господа» от «атме»?
Потирая иззябшие руки над пламенем и слегка морща обветренное, но нисколько не подурневшее лицо, Ормона взглянула на мужа. Сетен молчал, крепко сжав губы и размыкая их лишь для того, чтобы забросить в рот наскоро разогретую пищу.
Космический корабль пришельцев, не дрогнув и тенью улыбки, ответила она спросившему.
Тессетен наклонил голову, пряча подбородок в шарф, и тихо затрясся от смеха. Глаза спутников округлились, а Ишвар радостно заулыбался, хотя слово «космический» так и осталось за пределами его понимания.
Ч-чего? Атме, вы, может быть, шутите? подавившись и откашлявшись, взмолился гвардеец.
Она выдержала длинную паузу и только потом громко фыркнула и расхохоталась. Когда приступ веселья покинул ее, Ормона признала, что никто, даже советник Объединенного Ведомства Паском, не знает, как выглядит то, что они ищут.
Он сказал: «Вы сами почувствуете это, если окажетесь вблизи»
Гвардейцы были разочарованы, но не конструктор Зейтори, который уже немало слышал о «куламоэно»то, что исцеляет саму смерть.
Забудьте вы об этой штуке, поморщился Тессетен, поглубже нахлобучивая капюшон на лоб и своим словом прерывая скептическое брюзжание соотечественников. Считайте, что мы с вами просто ищем подходящие места укрытия на случай широкомасштабной войны с Аринорой. Она ведь все равно будет, дело времени. Здесь тысячи пещер, как эта и гораздо больше. Из них получатся отличные ангары для техники и бункеры для людей. Те, что встретятся нам по пути, мы будем отмечать на карте, а по возможности даже исследуем.
Парни сочли этот довод вполне убедительным, сменили тему беседы, а потом и вовсе разбрелись по своим походным шатрам. Полусферические палатки внутри пещеры могли бы показаться странной прихотью отряда, но лишь человеку, никогда не пробовавшему ледяного ветра гор Виэлоро.
Сетен и Ормона остались у костра вдвоем. Огонь слабел, и супруги сидели, накрывшись просторной мохнатой шубой из горного козла или баранаТессетен плохо разбирался в здешней фауне, чтобы знать вернее.
Что с тобой происходит, родная? мягко спросил он сонно мигающую в отсветах огня жену.
Со мной? То же, что с любым, кто водит диппендеоре, несколько устала
Я не о том. Меня радует, что ты привыкла к Рэйсатру и нашла себе развлечение по душеверховую езду и охоту. Но зачем так часто?
Так часточто? она чуть надменно взглянула на него, а в тоне промелькнуло раздражение.
Так часто убивать диких тварей? Они уже признали твое превосходство. Гвардейцы говорят, что теперь приходится уходить далеко от поселения, чтобы найти хоть одну Зачем тебе это нужно каждую ночь?
В отличие от него Ормона открываться не собиралась.
Наверное, чего-то не хватает в организме, жена хмыкнула и беспечно взмахнула рукой. Может быть, совести?
Сетен тяжко вздохнул. Ему невыносимо было осознавать, что они так стремительно отдаляются друг от друга. В вопросах взаимоотношений между истинными попутчиками, частичками двуполярного «куарт», он был слишком консервативен.
Но они же с Ормоной умели узнавать желания друг друга без слов и общаться на расстоянии! Разве это не показатель той самой близости? Однако теперь в сердце Сетена закралось сомнение. Он был наблюдателен, и мимо него не прошло ее неравнодушие к Алу. Много лет назад это открытие больно резануло его чувства, но Тессетен сумел скрыть горечь под обычной маской самоирониикажется, обманув не только людей, но и проницательного Ната.
Может ли настоящий попутчик испытывать тягу еще к кому-либо, кроме полярного «куарт»? Это ведь неестественно! Не «дурно» или «хорошо», а неестественно и неправдоподобно.
Я страшно скучаю по Оритану, признался он. Наверное, в это Теснауто мы с тобой съездим туда, чтобы побывать на празднике
Видимо, ты поедешь один, отозвалась Ормона, зевнув и подвинув поближе к ним его наследный меч.
Вот как, значит Но она не слишком удивила его своей отстраненностью.
* * *
Когда Сетен заснул в своем меховом мешке, Ормона, прислушавшись к его дыханию, осторожно приподнялась, а потом выскользнула из палатки.
Горы встретили ее протяжным воем ветра, но женщина, легко перепрыгивая с камня на камень, забралась на высокую каменную площадку над их лагерем. Поземка осталась там, внизу, а здесь было удивительно тихо и звездно.
Покажи! прошептала она и прогнулась навстречу вселенной, распахивая руки.
Веки задрожали, будто у спящей, которая видит бурный сон. Пронеслись мимо миллионы ликов, разделяющих водной гладью Рэйсатру и Оритан.
Ормона увидела их с Сетеном дом, где они оставили жить Ала. Он должен был жениться сразу после их отъезда и переехать с супругой в покинутое жилище троюродного брата. Его невесту звали Танрэй. Как больно резанул звук этого имени слух Ормоны! А все подумали, что это из ревности к Алу глупцы! Они считали, что она тайно влюблена в приятеля мужа
Возле дома стоял отряд из нескольких молодых парней. Их возглавлял тот самый Дрэянстарший внук советника Корэя, она узнала его по некоторому сходству с Алом. Это были гвардейцы из военного блока Ведомства, но что они делали ночью у дома гражданских жителей Эйсетти?
Ормона силой воли погрузила свое сознание глубже. Сегодня ее ночь, сегодня новолуние. Мать тоже видела наперед только в особые дни, но она тут же и забывала, едва успев рассказать, что видит.
А, так это местные националисты, габ-шостеры, выселяющие семьи северян с Оритана! И Ведомство давно уже смотрело на все это сквозь пальцы, даже потворствовало, иначе разве могли бы заниматься такими делами служители закона и армии?
Дрэян о чем-то говорит с вышедшим из дома Алом. Кажется, Ал пристыдил юнцов, потревоживших их с Танрэй сон. Рядом сидит и наблюдает за происходящим второй хранитель, Нат, но на него не обращают внимания, он ведь всего лишь волк. Но это не помешает волку упредить Тессетена, который прибудет к ним на следующее утро, о запланированном Поединке: везунчик Ал сочтет возможным вызвать на бой внука господина Корэя за оскорбление, нанесенное друзьям. Националисты ведь явились туда не к нему, а к светловолосому северянину Тессетену с требованием убираться на свою Аринору. Не обладая почти никакими ментальными силами, Ал и представить себе не может, что способен сделать с ним Дрэян во время Поединка второго«тонкого»уровня. Зато это представляют Нат и Тессетен.
Тут дверь дома открылась, и Ормона стала вглядываться во тьму зимнего сада, чтобы увидеть жену Ала. Однако любопытство, равно как и любые другие страстипомеха для предвидения. И картинка тут же пропала.
Ормона пришла в себя. Горы высились кругом безмолвными черными грядами. Запах родных краев растворился вместе с картинкой. Она устала, но что-то подсказывало ей, что надо смотреть еще, что там решится не только ее судьба, там определится путь всех пятерых.
Она глотнула из фляги теплого травяного взвара, и кровь снова прытко побежала по коченеющим жилам.
Дальше! прошептала-простонала Ормона. Покажи дальше!
Природа ее подчинялась велению мысли.
Теперь она будто бы стоит на ступенях портала Новой Волны, напротив нееТессетен, и вокруг них студенты, а рядом с СетеномАл. И Тессетен так странно, исподлобья, глядит на нее. Так, как глядел в первую их встречу Ормона переводит взгляд на себянезаметно осматривает руки, одеждулегкое цветастое платье, подхваченное на плече брошью. Порыв ветра вдруг вскидывает прядь волос и перебрасывает со спины ей на грудь. И тут она видит, что волосы ее медно-рыжего цвета, густые и волнистые!
Она даже вскрикнула:
Так вот какой ты пришла ныне на эту землю, виэталэа! И он почувствовал тебя
Картинка снова пропала
Наутро, едва успев открыть глаза, Тессетен услышал над собой голос жены:
Я поеду с тобой на Оритан. Соскучилась по празднику Теснауто.
Глава шестаяо праздновании Теснауто на Оритане, а также немного о судьбах Ала и Коорэ
Ал уверенно шагал по коридорам Ведомства, полный решимости вызвать на Поединок Дрэяна, внука советника Корэя. С отрядом других гвардейцев этой ночью мальчишка наведался к дому Тессетена, где в отсутствие хозяев жили Ал с женой, и потревожил всех его обитателей. Танрэйтак звали жену Аласильно перепугалась и долго не могла прийти в себя. Разгневанный, он решил, что оставлять такое безнаказанным нельзя. И хотя наглее всех в этой компании вел себя какой-то молокосос лет шестнадцатикажется, один из сослуживцев назвал его по имени, Саткроном, ответить за эту выходку должен был старший офицер.
И с утра Ал отправился на поиски господина Корэя, чтобы узнать о его внуке. Молодого человека даже не остановило предупреждение Паскома, к которому он заглянул сначала: вызовами на Поединок не разбрасываются, да и вообще это жестокий пережиток древности. Конечно, Учитель отказался быть наблюдателем, поскольку кулаптрам издревле запрещено участвовать в дуэлях в каком бы то ни было качестве.
Братишка! вдруг послышался в коридоре за спиной знакомый тенор.
Ал круто обернулся. В арке главной галереи сектора стоял Тессетен, закутанный в осенний плащ, как будто снаружи были холода.
Да ты никак ищешь приключений, братишка? Я не ошибся?
Ал обрадовано вскрикнул, побежал к нему навстречу, и они обнялись.
Откуда ты, Сетен? Какими судьбами?
Сетен был загорел, и оттого его въедливые голубые глаза на грубом лице смотрелись еще ярче. Но что-то в нем неуловимо изменилось.
Разве же мог я пропустить праздник Теснауто? Ну так что ты затеял, братишка? Какого гвардейца ты ищешь и зачем?
Нам с Дрэяном надо поговорить, и, подумав, что это удачный случай и что Сетен, коли уж Учитель дал отказ, как нельзя лучше подойдет на роль наблюдателя в этом Поединке, молодой человек ухватил друга за рукав:Идем, идем! Слушай-ка, а что ты так закутался?
Да холодно здесь что-то поморщился Сетен, увлекаемый Алом по коридору. Мерзну.
Холодно?! Да это самое теплое лето за последние лет десять!
Сетен не стал с ним спорить, но угрюмо насупился и ускорил шаг.
Какой-то чиновник, узнав Ала, счел своей обязанностью проводить гостей до кабинета господина Корэя и услужливо предупредить того о визите.
Советник поднялся из-за стола, а стоявший перед ним юноша оборотился, и все замерли в безмолвии. Этим юношей был Дрэян.
Как раз о вас мы и говорили, объявил господин Корэй, кивая посетителям. Да будут «куарт» ваши едины, господа Я хотел бы э-э-э принести вам
Дрэян! вдруг выходя из-за спины Ала, вскричал Тессетен и бросился навстречу Дрэяну, лицо которого вытянулось от недоумения. Зима тебя заморозь! Я же сообщил, что приеду не раньше Теснаутотак чего ты поперся ко мне заранее?
Я?! изумился Дрэян. Э я