Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины» - Александр Абрамович Козлик 2 стр.

Накануне звонка опера я позвонил Сергею и от него узнал, что следствие задержало Алексея Косенко и решается вопрос о его аресте. Поэтому я уже ждал вызова.

Опер попросил меня о встрече, и мы договорились с ним встретиться на площади Мужества. Я понимал, что это может быть задержание, и позвонил сыну, взял его с собой, чтобы он был в курсе того, что может со мной произойти. На площади было двое оперов, они предложили проехать в следствие. Я понял сразу, что речь идет о задержании, и сказал, что могли бы просто предложить приехать, я скрываться не собираюсь. Хотели посадить меня в свою автомашину, но я отказался, сказал, что поеду с сыном. В конце концов они согласились, и мы поехали.

Когда приехали на Мойку, где размещалась бригада следователей, меня завели в комнату, следом зашел, как я потом узнал, руководитель бригады Пипченков. Он грозным тоном спросил у оперов: «Кто это?» и, услышав мою фамилию, изрек: «Задержать и арестовать». Затем, гордый и страшно довольный собой, своим величием и властью, данной ему над людьми, удалился.

Я сразу понял, что никакого выяснения моей роли в совершении преступления не будет, все уже решено и определено. Пытался выяснить у оперов, чего они хотят. В ответ я слышу: «Признание своей вины и только признание». Я заявляю им: «О каком признании может идти речь, если они даже не знают, какое отношение я имею к этому делу». Никто слушать не захотел. Далее появился следователь, «шестерка», который даже не знал обстоятельств совершения преступления. На мой вопрос: «Как же вы будете допрашивать, если не знаете обстоятельств совершения преступления?», он ответил: «Что скажете, то я и запишу». Видно, что-то новое в тактике следствия появилось.

По моей просьбе вызвали в качестве адвоката Горшкова Вадима и, как только он приехал, записали мой допрос в качестве подозреваемого. Я не пишу «допросили», потому что следователь был, как баран, что скажешь, то и запишет. Без всякого понятия. После допроса повезли опера меня в ИВС, на Каляева. По дороге опять убеждали меня, что могут отпустить, если я признаю свою вину. Это я, бывший начальник следствия, у которого таких следаков было 120 человек, должен признаться в преступлении, которого не совершал. Бред, да и только.

И вот я в камере-одиночке. Держусь из последних сил, хоть головой об стену бейся, все бесполезно. Что делать? Признать свою вину? Но при этой мысли меня такая злость захлестывала, что все остальное отступало. Если бы я действительно был причастен, я бы согласился. Но преступление было совершено за моей спиной, и я даже не знал и не допускал, что Шенгелия может его совершить. Ведь мы с ним только юридическую фирму открыли, зачем же было так подставлять ее.

И опять я прокручиваю события 5-летней давности.

В то время я работал генеральным директором охранного предприятия, принадлежащего иностранной фирме, уже четвертый год. Хозяева фирмы менялись, перепродавая фирму друг другу, но деньги вкладывать в свое развитие никто не хотел, а прибыль требовали, причем постоянно, клиентов мы должны были искать сами. Такая постановка вопроса стала меня нервировать. Надо было искать что-то другое.

Решили вместе с Сергеем Корякиным организовать свое охранное предприятие, что и сделали. Некоторых клиентов дал Сергей, некоторых я. Предприятие прибыли не приносило, но и дополнительных затрат не требовало, само себя окупало. Так и жили.

В это время у меня на горизонте появился Миша Шипинов. Он работал по безопасности у одного водочного олигарха. Стал часто заезжать ко мне, общались, ходили вместе в баню, в общем стали приятелями. Затем он поменял работу и стал работать по безопасности у своего приятеля Бадри Шенгелия. Мне говорил, что тот является крупным бизнесменом по недвижимости и у него большие перспективы. От него же пошла инициатива по раскрутке нашего охранного предприятия и создания юридической фирмы. Идея мне понравилась: одновременно увеличивалось охранное предприятие, оно, наконец, станет приносить прибыль, и я займусь юридической работой, что ближе мне по душе и знаниям. Единственное, что меня останавливало, это то, что я не знал Шенгелия, но был Миша, и через него я все мог решать.

Это меня вполне устраивало.

Я посоветовался с Сергеем, он был соучредителем охранного предприятия. Тот мою идею поддержал. Начались торги с Бадри. Он хотел, чтобы мы отдали ему 51 % долей охранного предприятия, фактически хотел стать владельцем, да еще бесплатно. На это мы не пошли, предложили только треть долей, на том и сошлись. Он сразу же дал нам дополнительные посты, и работы значительно прибавилось.

Бадри Шенгелия представлял собой интересную личность. Окружил себя роскошью, любил пускать «пыль» в глаза: золотой мобильник, роскошные машины и куча приближенных, которые заглядывали ему в глаза. Среди них Дараселия, Панов, Корягин и другие, я их не запомнил, в основном, его земляки. Руководил он всем единолично, даже родной брат был полностью под ним. Не терпел возражений и был, в полном смысле, диктатором. Все остальные, как «шестерки».

На сегодня все, люди уже встают, начинается очередной тюремный день.

12 июля 2010 года (понедельник)

Подъем, зарядка. Продолжаем исповедь.

При Шенгелии была группа юристов, которые готовили все документы и представляли его во всех судах. Как я понял, возглавлял их Новиков Сергей, хотя понятие «возглавлять» относительное, решения принимал не он. До него был Дима, фамилию его уже не помню. Дима заработал деньги, ушел и открыл свою фирму. Когда шла подготовка к созданию фирмы, мне представили юристов и навязали заместителем Новикова. Я хотел сам подобрать человека для работы по гражданским делам, но Шенгелия не согласился, и теперь я понимаю, почему.

В общем, пока я уволился из охранного предприятия, пока отстраивали офис под юридическую фирму, закупали мебель, мне активно помогал Михаил. Он стал одним из учредителей, мы вместе с ним сложились на мебель, а ремонт сделали строители Шенгелии.

В первый же день открытия офиса, Михаил привез Теслер, дочку, а затем появилась и ее мать. Я еще не знал всех юристов, которые появились в офисе, и кто из них, что собой представлял. Вместе с ними появился Панов, и я полагал, что он тоже юрист. Старшая Теслер заявила мне, что у нас много общих знакомых, которые обо мне хорошо отзываются, и она бы хотела, чтобы мы ей помогли. Я позвал Новикова и представил ей его, как своего заместителя, он же еще привел юриста, к которому, в свою очередь, и подключился Панов. Все они вместе сели за стол и стали разбираться с делом Теслер. Активную позицию в разговоре стал проявлять Панов, и я обратил на него внимание. Сам я в разговоре участия не принимал, так как сразу же заявил, что я не специалист по гражданским делам.

На следующий день Новиков стал представлять мне сотрудников и наиболее грамотным назвал Рылова, так, кажется, его фамилия, но я не убежден в этом. Про Панова Новиков сказал, что тот не юрист вообще-то, просто участвовал в делах, как представитель Шенгелии. Я стал наблюдать за Пановым, так как не понял, какую роль тот играет. Если руководить фирмой, то мне его помощь не нужна, если надзирать, тем более. После этого я переговорил с Михаилом и поставил условие, чтобы Панова убрали, если Шенгелии нужен здесь представитель, то пусть будет Михаил. Михаил согласовал с Шенгелия этот вопрос, и Панов через пару дней уехал. Но этих пару дней Панову хватило, чтобы он как клещ вцепился в Теслер и от нее уже не отходил.

В это время Новиков мне доложил, что подготовил договор с Теслер, и мы должны были представлять ее интересы в Арбитраже. Я подписал договор, его передали ей, она тоже подписала. Для работы в суде необходима была ее доверенность, но она почему-то стала с этим тянуть. Почему, я узнал позже.

Где-то через неделю, может чуть больше, мне позвонил Михаил и попросил подъехать к Теслер, сказал, что у нее налоговая проверка. Был уже вечер, и я собирался домой, ехать к Теслер мне совсем не хотелось. Но он убедил меня, что ехать надо, т. к. это наш первый клиент и его надо обхаживать. Делать нечего, и я поехал к ней в кафе. Там я застал Панова, что очень меня удивило. Я спросил у Теслер, что он здесь делает, на что она мне ответила, что тот ей очень понравился и ей помогает, и она бы хотела, чтобы мы вместе с ним работали. У меня с Пановым сложились к тому времени неприязненные отношения, так как я его фактически выгнал из офиса. Я сразу заявил, что Панов не является сотрудником фирмы, и я ему не доверяю. На ее вопрос, чей он сотрудник, я ответил, что он человек Шенгелии. Тогда она уточнила, какое отношение имеет наша фирма к Шенгелии. Я ответил, что он является, фактически, соучредителем, но подчеркнул, что Панов и наша фирма, это разное.

Как потом выяснилось, к тому времени Панов уже ее полностью обработал. Он стал ухаживать за ее дочерью, и мать видела его уже в качестве жениха, как последнюю надежду. На все мои предупреждения Теслер ответила, что если будет что-либо подписывать, то только под контролем своей «крыши».

Предварительного сговора здесь ни с кем не могло быть, так как Теслер попала в руки Панова совершенно случайно, и решили они все в течение нескольких дней. Все было сделано под руководством Шенгелия, так как Панов не посмел бы подставить фирму, где соучредителем был Шенгелия без его согласия.

Факт тот, что я просчитался. Для Шенгелии главноебыло делать деньги, и ему было совершенно наплевать на нашу фирму и ее репутацию, у него таких фирм были десятки.

Когда я в очередной раз позвонил Теслер, ее уже обманули, она со мной даже не захотела разговаривать, заявила, что все мы заодно. Я ее мог понять, так как и за моей спиной стоял Шенгелия, но мне все равно было очень обидно, ведь я ее предупреждал и не раз, что нельзя доверять Панову.

Надо было, конечно, ехать к ней и разбираться, но я обиделся и не поехал, поэтому теперь сижу здесь.

Когда возбудили уголовное дело, я сам пришел в следствие и дал показания, рассчитывая, что Панова привлекут к уголовной ответственности, однако дело потом в отношении его прекратили. В это же время мне сообщили, что меня стали причислять к «грузинской преступной группировке», во главе которой стоял Шенгелия, и он везде хвастается, что я у него работаю генеральным директором юридической фирмы.

Это было для меня ударом. Я, который всю жизнь боролся с преступниками, сам оказался в их среде. Я понял, что попался, как «кур во щип», и надо уходить, пока не поздно. Я заявил, что ухожу, и предложил Шенгелии выкупить мою долю. Он согласился, но затем стал с этим тянуть. Я понял, что так просто мы не расстанемся, его все устраивало, и тогда я отдал ему свою долю без всякой оплаты и ушел.

В чем же моя вина? Надо знать, с кем ты имеешь дело и чего от него можно ожидать, особенно, если это твой партнер по бизнесу. К сожалению, после выхода на пенсию я расслабился, и теперь за это приходится расплачиваться.

Ну все, я теперь в «Матросской Тишине», получено продление ареста до 17 сентября 2010, и я следствие не интересую. Ни одного следственного действия. На суде главный «бугор» Мурвалов только улыбался, но в глаза смотреть не мог. Не представляю, как можно решать судьбы людей так наплевательски.

13 июля 2010 года (вторник)

Подъем в 6 часов утра. Кто-то спит, а я встаю, стараюсь физически себя поддерживать, иначе развалюсь влет. Года ведь не те, и здоровье подводит.

Постараюсь восстановить все события. В ночь на 13 мая меня отправили в ИВС города. Одиночка: туалет, кран, койка, стол, на столе какая-то еда, но в горло ничего не лезет. Одна мысль сверлит в головеза что? Я рассчитывал, что будут разбираться, кто и в чем виноват. Но следствие определилось само, им нужно только признание вины.

Утром опять повезли в следствие, предъявили обвинение, какая-то чушь и только. Вменяют мне предварительный сговор с людьми, которых я даже не знаю, все основано на показаниях Панова и во главе стоит Дараселия. Я бы еще мог понять, если бы привлекали Шенгелию, но его в обвинении нет. Все сваливают на Дараселию. По всей видимости, это делают сознательно, поскольку Шенгелия у них основной свидетель по делу Кумарина. Но мы-то при чем? Я, Косенко, Шипинов, для чего нас тянут по этому делу? Мои показания ни на что не влияют и никого не интересуют. «Следак-мальчик» все аккуратно записал и все, назад в ИВС. Тут ко мне подошли мои бывшие сотрудницы и говорят: «Мужайтесь и держитесь», а у меня слезы на глазах и горло сжимает. Старый, видно, стал, и нервы не выдерживают. Мыслиа как моим все это выдержать?

А ведь был еще Куйбышевский суд и еще один «мальчик», уже судья, решал вопрос о моем аресте. Я до конца не верил, что арестуют, но следствие теперь диктует всем и все.

Но всем на все наплевать. Завезли в больницу, смерили давление и справка: «Сидеть в тюрьме может».

Выступление прокурора в суде достойно запоминания: «Несмотря на возраст обвиняемого, его заслуги, болезни, он ведет активный образ жизни, и поэтому его надо изолировать». Вот и все, приплыли. Потом следственный изолятор на Арсенальной, спецзак: шаг вправо, шаг влево, стрелять будут. Будучи в суде, на третьем этаже, глянул вниз и прыгнуть захотелось, оборвать все сразу. Но рядом был сын, глянул на него, подумал о жене, представил, что будет с ними. Отогнал мысли. Да и следствию это только на руку будет.

Нет человека и нет проблемы. Виновен.

Как интересно повторяется история. 30-ые годы, хватают людей ни в чем не виноватых, пытки, новое имя и очередная группировка шпионов готова. Теперь уже в современном стиле, но фактически то же самое: пыток нет, но давай признание, для этого изолятор, психологический пресс, моральное давлениеи давай новое имя. В изолятор ко мне приезжал опер и говорит, давай признавайся и скажи, кто причастен. Я ему в ответ, не виновен, готов на детектор лжи, хоть с применением химических препаратов и отключением сознания, я не причастен. Но его это совсем уже не интересовало.

Боже! Дай мне силы выдержать все это!!!

14 июля 2010 года (Среда)

Идет день за днем, а что дальше меня ожидает?

Продолжим воспоминания. Я попал в следственный изолятор на Арсенальной улице. Недавно был здесь в качестве адвоката и помог освободиться одной женщине, тоже обвиняемой в мошенничестве, которое произошло 5 лет назад. Вот как бывает. В камере теперь надо привыкать к блатному жаргону, раз преступник. В «хате» все бывшие сотрудники, коротко б/с, встретили нормально, уважительно, а мне стыдно. Возраст ведь, не мальчик. Рассчитана камера на 8 человек, но находятся 5. Послушал я их истории и немного отлегло. Не я первый страдаю ни за что и, видно, не я последний.

М. (фамилии называть не буду, мало кому еще могут попасть записи) был обвинен в пособничестве убийства. Дело расследуется полтора года. Следствие выяснило, что к убийству он не причастен, прекратили в отношении этого эпизода, но тут же предъявили обвинение во взятке, только на одних показаниях свидетеля, а арест оставили по убийству. Подал он жалобу в суд, и тот признал, что не имеет право следствие содержать его под стражей по старому обвинению. Но следствию наплевать на мнение суда. И сидит человек. Вот до чего дошло, даже решение суда игнорируют.

К. обвинен в превышении должностных полномочий, якобы ударил гражданина при задержании. Читаю приговор, сам потерпевший не знаеткто его ударил, так как был пьяный, а милиционеров было трое. Тем не менее, осужден судом, так как ранее, год назад, уже привлекался за аналогичное преступление. Ранее этот материал был отказан, т. е. отказали в возбуждении уголовного дела, но после того, как осудили по первому эпизоду, нашли этот материал, отменили постановление, возбудили дело и вновь осудили. Но, если ранее он был осужден условно на три года, то теперь дали реально три года лишения свободы, а мужик тоже уже на пенсии. Доказательств никаких. Но видно было, следствию надо срубить «палку», посадить милиционера, они так и поступили. Суд все проглотил, даже не поперхнулся.

Видимо, началась очередная кампания со стороны следствия прокуратуры, дана команда посадить как можно больше милиционеров.

Я не против, то, что творится сейчас в милицииэто кошмар. Но нельзя же на беспредел, отвечать беспределом. Ведь это уже было, проходили и не раз, и все опять повторяется. Нельзя действовать по-сталински: если из 10 привлеченных к уголовной ответственности один виноват, то все нормально.

Привлекают оперов за должностные преступления: получили явки с повинной, которые в дальнейшем, на суде, подтверждения не нашли. Потерпевший заявляет, что его били, поэтому признал все. Не исключаю, они могут. Но кроме его показаний, должны же быть еще и объективные доказательства, как, например, судебно-медицинская экспертиза. А она отрицает наличие телесных повреждений. Что это?

Если так будет продолжаться, возникнет целая армия незаконно осужденных и жаждущих мести. Ни к чему хорошему, это не приведет.