А вы не доперли своим выдающимся умом, что нужно позвонить в полицию? жестко спросил Сеньон, решив надавить на свидетеля. Он, как и Лудивина, по опыту знал, что честные граждане, если их загнать в угол, имеют обыкновение сразу выбалтывать всю подноготную, чтобы оправдаться перед законом, поскольку надеются, что это освободит их от любой ответственности.
Он заверил меня, что кожа взята у добровольцев, которым за это заплачено.
Вам он тоже заплатил, и неплохо, я полагаю?
Ну не то чтобы неплохо
Лудивина пока не верила ни единому слову Жабара. Он определенно согласился выполнить работу и не задумываться о происхождении переплетного материала в обмен на приличное вознаграждение. По крайней мере, стало ясно, что у Чудилы были деньги, и наверняка это был процент за посредничество между бандой Жозефа и свежевателем из Лилля.
Как зовут заказчика? спросила она.
Он представился как ГФЛ, платил наличными. Это все, что я о нем знаю, клянусь!
ГФЛ, повторила Лудивина странную аббревиатуру. И поморщилась. ГФЛинициалы Говарда Филлипса Лавкрафта, американского литератора, которому приписывают авторство таинственного «Некрономикона». Какое, однако, чувство юмора Как он выглядит?
Невысокий, длинные черные волосы, пирсинг с ног до головы, татуировки на шее и на руках. Короче, фигура заметная.
Такое же описание дал Жозеф, кивнула Лудивина Сеньону и снова перевела пристальный взгляд на торговца, который посматривал на двух жандармов внимательно и с опаской. Она решила еще немного поднажать:Вы ведь знаете о нем гораздо больше, чем сказали, Жабар. Либо вы сейчас же выкладываете все, что вам известно, либо я закрою эту лавочку и камня на камне не оставлю от вашей репутации. Клянусь, после того как я поговорю с местными управителями, вас вышвырнут с рынка на все четыре стороны, чтобы вы не позорили торговое заведение.
Но я ни в чем не виноват, честное слово!
Ваша книга лежала рядом с трупом на месте убийства, поддержал Сеньон напарницу в ее игре. Если учесть вашу специализацию здесь и некоторые особенности преступления, поверьте мне, нам легко удастся установить связь между вами и тем сатанинским зверством.
Жабар, теперь уже действительно сильно напуганный, замотал головой:
Нет, я
А если мы найдем ГФЛ, перебила Лудивина, это моментально избавит вас от нашего внимания. При расследовании подобных убийств не бывает толпы подозреваемых. В данном случае либо вы, либо он.
Вы переходите все границы! попытался возмутиться Жабар, но не слишком уверенно. Нельзя же обвинять человека без доказательств!
Мы-то, может, и верим, что ты тут ни при чем, перешла на «ты» Лудивина, но если у прокурора не окажется кого-нибудь получше, он скорее всего захочет предъявить тебя присяжным, и тогда придется доказывать им, что ты не имеешь никакого отношения к ритуальному убийству, на месте которого валялась твоя книга.
Но я ее только изготовил! Я ничего не знаю об этом преступлении!
Скажи нам, где найти ГФЛ, и мы оставим тебя в покое.
Я не знаю!
Окей, ты сам напросился. Лудивина завела руку за спину и достала из-под ремня пару наручников.
Нет! Вы не можете меня арестовать! Так же нельзя!
Еще как можно.
Мы дали тебе право выбора, и ты сам принял решение. Давай, поворачивайся спиной, велел Сеньон.
Жабар вскинул руки перед собой:
Нет-нет! Подождите! Может, я сумею вам объяснить, как его найти!
Лудивина глубоко вздохнулапохоже, получилось.
Валяй, объясняй, кивнул Сеньон. Если попробуешь наврать, лично тебе обещаю: сгниешь в тюрьме.
Жабар нервно сжал челюсти и вытянул шею, пытаясь разглядеть за всем своим хламом проход перед лавкой и убедиться, что там никого нет и никто не услышит его признания.
Жабар! рявкнул Сеньон.
Этот ГФЛ он контачит с мелкими бандами, сбывает через них свой товар.
Человеческую кожу? Лудивина забеспокоилась, что сейчас все вернется к их отправной точкето есть к Жозефу и его подельникам.
Жабар кивнул.
Но клянусь вам, я не знал, что он замешан в убийстве! Думал, люди продают собственную кожу добровольно!
Ты вообще не хотел об этом думать, поправил его Сеньон. Давай дальше.
Он снабжает кое-кого в Аржантее и на это живет.
Значит, ГФЛ, он же Чудила, не только свел банду Жозефа из Ла-Курнев со свежевателем из Лилля, но и сам приторговывал драгоценным товаром. Должно быть, увидел, как на Жозефа с его наркодилерами посыпались деньги, и, соблазнившись прибылью, попросил напрямую у поставщика партию товара, чтобы лично его пристроить.
Где именно в Аржантее? Кого снабжает?
Не знаю, жизнью клянусь, не знаю! Он больше ничего не рассказывал. Однажды задержался у меня в мастерской, долго сидел, пока я работал над переплетом. И вдруг начал болтать, понесло его, никак не мог заткнуться. И то, что он говорил, было полнейшим бредомчто-то про дьявола, который реально существует и ходит по улицам, но его никто не узнает А потом неожиданно сказал, что человеческая кожа принесет ему кучу бабла. У него были какие-то планы насчет банды из Аржантеи. ГФЛ встречался с этими парнями на складе, где они устраивают собачьи бои, говорил, скоро они станут друзьями и вместе замутят адский бизнес в ожидании пришествия Сатаны. Это все, что я знаю! Правда!
Сеньон все это время слушал, подступив к Жабару почти вплотную и глядя на него сверху вниз, чтобы заставить нервничать. Теперь он отошел на шаг и, покосившись на Лудивину, убедился, что Жабар наговорил достаточно.
Возможно, ГФЛ еще заглянет к тебе в гости, сказала она метису. В этом случае ты немедленно дашь нам знать и будешь тянуть время, пока мы не приедем. Лудивина спрятала наручники и вложила мастеру в руку визитную карточку с логотипом Парижского отдела расследований. Любая мелочь важна для расследования, Жабар. Если вспомнишь еще хоть что-то, что может помочь тебе оправдаться, а намнайти ГФЛ, звони мне в любое время суток. Понял?
Жабар энергично кивнул. Когда жандармы уже повернулись к выходу из тесной, пропахшей ладаном лавочки, он удержал Лудивину и протянул ей бусы из резных кусочков дерева, зубов и стеклянных шариков с какими-то вкраплениями внутри.
Вот, возьмите. Это подарок.
Спасибо, Жабар, как-нибудь обойдусь.
Нет, я настаиваю. Они вам пригодятся.
Это что, талисман на счастье? иронично усмехнулся Сеньон.
Но Жабар был слишком серьезен и сосредоточен.
Это оберег для девушки. У вас плохая аура, мадемуазель. Очень сожалею, но вас сглазили. Кто-то навел на вас порчу. Он вложил бусы Лудивине в ладонь и сжал ее в кулак.
11
Майское солнце честно старалось, заливая мир теплом, но Лудивина мерзла. Руки были ледяные. Ей очень не понравилась эта история с бусами и слова Жабара, особенно после того как она побывала в логове сатаниста и прочитала его дневник. Лудивина была не из тех, кто склонен к суевериям, но когда тебя называют жертвой сглаза, это как-то не обнадеживает.
Они с Сеньоном вернулись в Отдел расследований, разместившийся в старом форте, и застали там Гильема, удрученного тем, что не удалось найти никаких зацепок. У него на компьютере была открыта программа Analyst Notebookвсе это время он вносил в базу имена и фамилии, упоминавшиеся в протоколах опросов местных жителей, которые прислали ему из отделения полиции Ла-Курнев. Никто из соседей ничего не видел, не слышал, не знал и знать не желал. Типичная ситуация для иммигрантских кварталов.
Другая группа из Отдела расследований отправилась в Ла-Курнев брать показания у родственников убитого, опознанного Жозефом.
Лудивина и Сеньон поделились с Гильемом скромными результатами своего визита к Жабару. Лудивина не думала, что из этого можно извлечь хоть какую-то пользуесли и удастся вычислить аржантейскую банду, с которой общался ГФЛ, он же Чудила, это займет уйму времени. Но Гильем ее удивил. Он сделал несколько звонков кому-то из своих многочисленных знакомых и, не прошло и часа, триумфально вскинул руки над головой, будто выиграл футбольный матч:
Приятель из версальского РУСП дал наводку. ЦББОП ведет наблюдение в районе Аржантея за группировкой, которая занимается трафиком всех видов наркотиков, преимущественно тяжелых. Во время слежки они вычислили еще одну банду, помельче, которая тоже приторговывает дурью, но на героин не замахивается. Эти парни устраивают собачьи бои. Вы же что-то такое упоминали, верно? Немногие банды способны серьезно организовать собачий бизнес, а поскольку в Аржантее сейчас полно ребят из Бригады по борьбе с наркотиками, мы их не упустим.
Лудивина подкатилась на кресле к столу Гильема:
Личности уже установлены?
Нет пока, но у меня есть подтвержденный адрес склада, на котором проходят собачьи бои, это ведь лучше, чем ничего, да?
Есть риск, что мы помешаем работе ЦББОП, если сунемся в Аржантею?
Мой приятель из версальского РУСП сказал, что собачья банда их не интересует, но приближаться к той, что покрупнее, нельзя.
Годится. Лудивина схватила телефон.
Что собираешься делать?
Звонить полковнику. Пусть поднимает весь отделчем больше будет людей, тем лучше.
Подожди хотя бы, пока они закончат с опросами в Ла-Курнев. Да и не успеем мы сегодня подготовиться к операции в Аржантее.
К вечеру успеем. ГФЛ уже наверняка в курсе, что его логово спалили, и он побежит к тем, кто может ему помочь. Господа, вам придется отменить званые ужины, у нас сегодня вечером подают собачатину.
Сеньон понурился:
Летиция меня убьет
Сегодня вечером?.. повторил Гильем.
Лудивина уверенно кивнула и добавила:
На этот раз ты нам понадобишься, так что тоже собирайся.
* * *
«Собачья арена» представляла собой огромный заржавелый ангар на отшибе между пустырем и лесом, где-то на полпути от Аржантеи к Кормейз-ан-Паризи, в северо-западном предместье Парижа.
Полковник внимательно выслушал Лудивину и возражать не стал, сразу дал добро на операцию и отправил часть наличного состава Отдела расследований на помощь ее группе. Подкреплению было приказано не вмешиваться, только вести наблюдение за местом и проверить, не скрывается ли там Чудила, он же ГФЛ. Жабар и Жозеф дали исчерпывающий словесный портрет этого человека, так что его вполне можно было опознать. Если он появится там и будет шанс взять его тихо, не всполошив банду, которая ему покровительствует, тогда арест проведет Отдел расследований; в противном случае в дело вступит Группа вмешательства. По этому вопросу полковник высказался категорично: никакого риска и как можно меньше шума.
Двенадцать жандармов в гражданском окружили ангар на приличном расстоянии и следили в бинокль за всеми входами и выходами, укрывшись в зарослях. У каждого была рация с подключенным наушникомэто позволяло координировать действия всех постов наблюдения. Ночь подступала медленно, майское небо не торопилось темнеть, солнцевеличественное и ослепительное, как король, ступающий к трону, чтобы занять его на ближайшие месяцы, неспешно клонилось к горизонту, а за ним вился раскаленный шлейф. И пока тени вокруг обретали густоту, к ангару все прибывали и припарковывались у главного входа машины, из которых выходили зрители и любители делать ставки.
Лудивина, лежа за живой изгородью из самшита рядом с Сеньоном и Гильемом, разглядывала поклонников собачьих боев; оказалось, это публика всех мастейсреди них были отцы семейств, на вид положительные во всех отношениях, неудачники с ипподромов, охотники до сильных эмоций и даже трое месье в костюмах с галстуками, будто только что покинувшие офис и заглянувшие сюда после рабочего дня поставить пару купюр на какого-нибудь волкодава, потому что надоело таскаться по стрип-клубам. Женщины тоже попадались, и подростки, но их было гораздо меньше, чем мужчин. Вскоре ангар уже гудел от воинственного лая мнимых звезд шоу-бизнеса; на парковке, представлявшей собой укатанную площадку земли, были припаркованы полтора десятка машин и дюжина мотоциклов, скутеров и велосипедов.
Сеньон достал рацию:
Франк, что там у тебя на задворках?
Ничего, все спокойно. Иногда кто-нибудь выходит покурить и потрепаться по мобиле.
Даже дозорных не выставили, констатировала Лудивина. Похоже, эти парни настолько уверены в себе, что ничего не боятся.
Гильем, сидевший чуть поодаль, спрятал айфон, на экране которого он минут десять изучал географию сектора по Google Maps, и подполз к коллегам:
Поблизости нет никаких строений. Если Чудила хотел залечь на дно, он может быть только в этом ангаре.
Или дома у кого-нибудь из бандитов, которые его прикрывают, заметил Сеньон.
Мы узнаем это только после того, как вычислим всех участников банды и установим слежку за каждым. Невыполнимая задача, сказала Лудивина.
А у тебя есть идеи получше? Мы тут, между прочим, по твоей инициативе.
Я не думала, что здесь будет столько народу. Надо идти в ангар.
Сеньон мрачно уставился на нее:
Не уверен, что полковнику Жиану понравится такое изменение в плане.
Полковнику понравится результат, Сеньон. Дай мне рацию. Следующие слова она произнесла в переговорное устройство:Мы с Сеньоном и Гильемом заходим в ангар. Осмотримся там. Оставайтесь на связи.
Никто не возразил, и вся троица с красными флуоресцентными повязками и надписью «ЖАНДАРМЕРИЯ» на рукавах спустилась по склону недалеко от главного входа и прошла вдоль стены из листового железа до задней двери, за которой наблюдал Франк. Быстро оглядевшись, они один за другим проскользнули в ангар; каждый держал ладонь на кобуре служебного оружия, готовый выхватить его в любой момент.
Первым впечатлением был тяжелый запахвоняло псиной, экскрементами и кровью, как будто во рту вдруг оказалась монетка, и на языке застыл металлический привкус. Яростный лай, резонируя в просторном помещении, бил по ушам, возбужденные зрители подбадривали бойцов истерическими выкриками, в толпе звучал смех, а все вместе это сливалось в оглушительный шум. В углу ангара стоял старый грузовичок, пикап и ярко-красная БМВ. Лудивина быстро осмотрела салон первой машины, Гильем и Сеньон занялись двумя другими. Три кивкавезде пусто. Дальше был огороженный сеткой загончик с курамиони все сбились в одну кучу, перепуганные шумом и воплями.
Это что, корм для собак? с отвращением спросил, глядя на них, Гильем.
Ну вряд ли банда занимается еще и продажей яиц, пожал плечами Сеньон.
Они пошли мимо клеток, и вдруг из тени метнулся черный силуэт, тело с размаху ударило в прутья всем своим весом в нескольких сантиметрах от бедра Сеньона. Он отшатнулся: в клетке прямо перед ним ротвейлер с пеной изо рта зашелся в лае. Трое жандармов невольно пригляделись к прутьямвыдержат ли еще один такой бросоки поспешили дальше, мимо других клеток с бойцовыми псами. Шум толпы становился громче. В центре ангара на арене, обнесенной решеткой высотой в рост человека, два питбуля рвались с поводков, хозяева с трудом их удерживали. Человек сорок зрителей столпились вокруг, в первых рядах люди цеплялись за перекрестья стальных прутьев, чтобы их не оттеснили; все были возбуждены запахом крови и предвкушением нового боя. Букмекеры только что закончили принимать ставки, делали последние записи о пари в блокнотах и засовывали пачки денег в «кенгурушки».
Присев за бочкой с водой, Лудивина заметила здоровенного мужика в футболке с надписью «Неустрашимый» и тоже с питбулем на поводке. Она щелкнула Сеньона по плечу, обратив его внимание на этого громилу, и продолжила изучать беснующуюся толпу и окрестности. В конце концов удалось насчитать восемь членов банды: тот громила у входа с собакой, двое распорядителей на арене, четверо букмекеров и еще один тип, наблюдавший не за боями, а за зрителямион разгуливал вокруг с помповым ружьем на плече. И никаких намеков на присутствие ГФЛникто не подходил под описание, полученное от Жозефа и Жабара.
Зверей на арене спустили с поводков, и лай перешел в ужасающее рычание, боевой клич. Челюсти заклацали под варварский рев толпы, пришедшей в неистовство. Из своего укрытия Лудивина не видела самой схватки и ничуть не жалела об этом, но она слышала глухие удары от столкновения тел и клыков, различала визг, когда челюсти рвали мясо.
Ты что?.. всполошился Гильем, уставившись на нее.
Лудивина только теперь поняла, что достала из кобуры оружие и сжимает его в руке. Еще немного, и она бы бросилась к арене.
Сеньон помотал головоймол, сиди смирно.
Мы еще не осмотрели левую часть ангара, шепнул он. Пошли проверим.
Лудивина еще раз покосилась на арену. Толпа, разгоряченная кровавым зрелищем, жестокостью и страданием, вызывала у нее отвращение. Она не знала, что эти люди представляют собой по одиночке, как личности, но все вместе они вели себя как обезумевшее от вида крови животное. В толпе, охваченной массовой истерией, как на каком-нибудь концерте, под влиянием стадного чувства исчезает понятие о добре и зле, и самые гнусные древние инстинкты берут верх над цивилизованностью.