По прошествии первых полгода директор нашёл для меня решение: я числилась в рядах ясновидящих, но на уроках занималась не с ними, а читая древние книги - записи и исследования Видящих, всё время проводя в бесконечных докладах, конспектах и контрольных. Моё обучение было решено сократить до трёх лет.
И всё бы ничего, если бы не один момент: устав на уроках читать бесконечные книги, я поглядывала на учеников и их ауры в отражениях. Предсказывая будущее разными методами, они говорили правду. Все, кроме одного.
Я узнала в нём того парня, который на секунду задержался, прежде чем вступить в ряды ясновидящих. Как я потом узнала, его звали Алексис, коротко - Алекс. Он был всегда опрятный, темноволосый и довольно симпатичный. Его сложно было назвать красивым, но даже в его облике было нечто такое, что заставляло девушек засматриваться. Может, спортивная фигура, может, особая грация движений, а может, удивительный, пронзительный взгляд ярких зелёных глаз - я не знаю, что в нём было такого, но определённо было. И это не только я заметила - многие девчонки за ним откровенно бегали. Однако заметить его меня заставил другой факт - его отражение ничем, абсолютно ничем не отличалось от оригинала!
Это редкое явление, и толкуется оно по-разному. Наиболее популярное объяснение таково: нелюбовь к разным видам лжи и наличие очень редких способностей. Интерес-с-сно...
Мне этот интерес казался чисто научным.
Несколько месяцев я не решалась подойти к нему и просто спросить. Вот не решалась, и всё тут!
Пока однажды мы не столкнулись в коридоре.
Я тогда относила кипу книг, огро-о-омную такую, чуть руки не отваливались. Из-за высокой стопки я не видела, что творится впереди, и просто шла интуитивно по знакомому маршруту. Был уже вечер, народ в это время по коридорам не ходил, поэтому я не особо беспокоилась. А зря.
Завернув на поворот, я с вскриком наткнулась на кого-то. Книги выскользнули из рук, неаккуратно распластываясь по полу с треском и шумом.
- Ты чего как таран-то идёшь? - Возмутилась я, поднимая гневный взгляд на несчастного. И запнулась, наткнувшись на смеющиеся зелёные глаза Алекса.
- А ты не поезд - объедешь, - усмехнулся он, непринуждённо обходя меня.
Долго сдерживаемый вопрос сорвался с губ совершенно неожиданно.
- Почему ты стал постоянно лгать, поступив в эту школу?
Тот словно наткнулся на невидимую стену.
- О чём ты?
- Твоя аура, отражение, - ответила я, потихоньку подбирая книги, - В классе висит зеркало, через него я вижу души людей и их правдивость. Твоя аура говорит, что ты редко лгал вне стен этой школы, а здесь часто, практически на каждом уроке. Почему?
- Какое тебе дело? - Нахмурился он, внимательно изучая меня взглядом.
- Ничего личного. Научный интерес, - я слегка пожала плечами, - просто интересно, что изменяет людей в худшую сторону, что толкает изменять прежним принципам и приоритетам.
Я, в принципе, догадывалась, что он не ответит и задерёт нос выше потолка. Но ошиблась, он просто молчал...
- Я отвечу, если ты ответишь на мой вопрос, - слегка усмехнулся он, подав мне последнюю книгу, - Откуда у тебя ментальный щит, и почему ты совершенно не стыдишься и не боишься необычности твоих способностей, не считаешь их ошибкой природы?
- Это уже целых два вопроса, - растерянно пробормотала я.
Вот только что бы они значили?
Тут меня посетила догадка:
- Так ты... - Слова довались с трудом, - Ты... менталист?!
Менталисты - это ещё большая редкость, чем видящие, они - легенда. Это люди, способные читать мысли других.
- На вопрос ты так и не ответила.
- Фактически, твои способности схожи с моими, - восторженно рассуждала я, пропустив его предыдущую реплику, - Душу человека, а так же правду или ложь, можно узнать из его мыслей...
- А ты догадлива, - усмехнулся он, забрав из моих несколько ослабевших рук стопку книг, - Помогу тебе их донести, а то, не дай Бог, убьёшь кого-нибудь по дороге.
Потешается вовсю, зараза.
Я ответила-таки на его вопрос, кратко рассказав о себе и своих способностях. Затем вновь перевела на него любопытный взгляд:
- Так почему же ты лгал? И как, если ты вовсе не ясновидящий?
Он с секунду молчал, опустив голову и поджав губы. Видно, не хотелось подобное рассказывать.
- Ну, не трудно прикинуться ясновидящим, если вокруг полно таковых, а ты сам являешься менталистом, - улыбнулся он, - у меня были на то причины. Родители с детства вбивали мне ненависть к инакомыслию и вообще любому отличию от нормы. В современном обществе, да и ранее, так поступают со всеми. Для меня не было другого авторитета, кроме них, и я усвоил то, что мне старательно вбивали, как и миллионы других. Поэтому в тот день, когда я обнаружил в себе способности, я самого себя возненавидел, боялся, что родители станут меня презирать. И не ошибся в этом - когда я всё же набрался храбрости признаться им, куда-то пропала их пылкая любовь к сыну. Они теперь редко смотрели мне в глаза и старались обходить стороной, словно прокажённого. Я стал чужим в собственной семье, а потом отец направил меня сюда. В тот момент, когда я понял, что даже здесь отличаюсь от остальных, мне пришло в голову лишь одно решение. Пусть оно и мало чем помогло бы, но хоть не усугубило ситуацию. Чёртовы стереотипы и предрассудки... просто удивительно, насколько каждый человек зависит от них, верно?
- Не то слово, - тихо, задумчиво ответила я. Последняя его фраза отражала мои собственные выводы, - Похоже, ты всё же можешь и мои мысли читать.
- Нет, но они написаны у тебя на лице, - Хмыкнул он, открывая дверь библиотеки.
...
Вот так мы с ним и познакомились. Такие разные, но такие похожие. Нас объединяло схожее мировоззрение и общая боль. С того момента мы начали помногу общаться - сначала стали лучшими друзьями, потом начали встречаться... Мы находили друг в друге и страсть, и нежность, и отдушину, и отраду, словно нашли недостающую часть себя, став частичкой друг друга. Это было больше чем поверхностная и легкомысленная юношеская влюблённость, это была связь, похожая на бракосочетание двух душ с полуслова. Сложно в это поверить, сложно объяснить словами, но это так. Любовь бывает разной, у каждой пары она проявляется по-своему. Примерно такой была и остаётся наша...
Он всё-таки признался в необычных своих способностях, и ему тоже разработали особую программу, сократив обучение. Остальные подозрительно, со злобой и изрядной долей зависти смотрели на нашу странную, но счастливую парочку, хотя нам, впрочем, было на это уже всё равно. Мы научились ломать стену собственных неправильных предубеждений, и это походило на глоток свежего воздуха в душной комнате. Это была особая, неповторимая свобода, кою жаждет каждый стремящийся к независимости человек.
И вместе мы были и остаёмся счастливыми вопреки целому миру.
***