Творец - Тимирязев Евгений


Творец 1

Пролог

ШКОЛА НОМЕР 666, 20 ЯНВАРЯ, ДВА ГОДА НАЗАД. ПЕРЕМЕНА ПОСЛЕ УРОКА ФИЗКУЛЬТУРЫ.

Парни быстро переодевались, так как никто не хотел опаздывать на следующий урок. За окном было видно, как с неба падает белыми хлопьями снег. Наконец-то. Он не таял сразу, как раньше, а оставался на земле белыми островками. Хорошая погода. Зимапотрясающее и волшебное время года, но в наших местах снегредкость, поэтому я его особенно люблю. Мы только недавно вышли с зимних каникул, но это не портило настроение, ведь на улице наконец-то была настоящая зима.

Артем Синицын, такой же долговязый парень, как и я, из моего класса с каштановыми волосами, карими раскосыми глазами и смуглой кожей, вышел из раздевалки, закидывая на плечо рюкзак, так быстро, что забыл закрыть дверь. Остальные сказали пару крепких слов насчет этого, но он уже убежал и их не услышал. Я, тяжело вздохнув, последовал к двери.

 Ну ты и дрыщ, Кровников. Мышцы где? Или ты не знаешь такого понятия?  насмешливым тоном сказала Алла Пискарева, появившаяся из женской раздевалки и остановившаяся у нашей двери.

Это была надменая и лицемерная девчонка с прямыми темно-каштановыми волосами и вздернутым носом. Она сама не отличалась какой-то особенной фигурой, и, по-моему мнение, была еще той доской, но сама не-е-е-ет, она так не считала. Зато посмеяться и оценить фигуру других людейбыло ее долгом, по ее мнению. Я часто замечал за ней, как Алла начинает заступаться за какого-нибудь имбицила, которого не берут ни в одну группу из-за его поведения и ничтожного вклада в работу. В общем, Пискарева пыталась показать на публике, что она вся такая хорошая и милая, но как появляется повод над кем-то посмеяться или просто ее величество выходит из себя, то эта особа становится настоящей стервой. Надо отдать должное, она учится хорошо, но часто добивается оценок с помощью слез. В общем, она меня бесила, но я никогда не умел как-то противостоять в словесных дуэлях, поэтому просто игнорировал и терпел.

Сжав зубы до скрежета, я с громким хлопком закрыл дверь. Быстро одевшись, поспешил на следующий урок вместе с основной толпой. Надо отдать им должное, они посчитали нужным не противостоять стерве и не поддерживать Аллу. Но иногда и это тоже раздражало. Ненавижу школу исключительно из-за таких людей, как Алла и остальные. Первые любят посмеяться над другими и показать, что они лучше, а другие просто смотрят и радуются, что не они стали целью.

Возле класса я заметил Настю Огонькову, мы с ней почти не общались до того, как ее ко мне не подсадили, вот тут началось. Я над ней часто подтрунивал, нередко, по-моему, обидно, но и получал за это кулаком или учебником. Сейчас было не исключение.

 Эй, маньячка, аккуратней с глазами, а то выпадут,  сразу же среагировал я, когда резко столкнулся с ней. У нее от неожиданности широко раскрылись глаза, что меня всегда забавляло, а когда она еще и злилась, то, если встретишься в подворотне с таким лицом, убежишь в ужасе.

За свой подкол я сразу получил учебником истории по плечу и со смехом заскочил в класс. Настроение вновь испортилось, когда я увидел, как Алла перешептывалась с Катей Флоровой и Зиной Золотухиной, при этом с открытой насмешкой поглядывая на меня. Тварь. Я, сжав зубы, со скверным настроением сел рядом с Огоньковой, как-то съязвил, за что сразу получил новую порцию люлей и уткнулся в учебник. Вот почему я с такими, как Алла, Катя и Зина не могу так говорить и подтрунивать? А ведь Настя ничего плохого мне не сделала

ГОРОДСКАЯ ДЕТСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ШКОЛА, 20 ЯНВАРЯ, ДВА ГОДА НАЗАД

Я считал, когда поступал в это заведение, что буду рисовать то, что пожелает мое сердце. От учителей же требовалось только дать необходимый навык, которому предстояло наложиться на талант. Но все было не так. Нас носом тыкали в необходимый уровень и тип изображения некоего объекта или пейзажа. Нам давали мало свободы. Но не это было самым ужасным. Издевательства больше всего били по мне именно здесь. Алла ходила со мной в один класс и замечательно спелась с двумя такими же особами, которые были на год старше, но наши классы обучались совместно. Для меня в художественной школе всегда начинался форменный кошмар. Это последний год для меня, потом я уйду отсюда и никогда не буду рисовать из-за проклятых воспоминаниях об унижениях.

Сейчас очередной раз стирал со своего листа всякую похабщину. А ведь стоило отойти только на пару минут. Ужас. Сколько можно? Я цель и просто не умею этому сопротивляться. Мне казалось, что каждый человек способен понять, как неприятны его некоторые слова другому. Я верил в это. Только Для многих это и является целью: высмеять, обидеть и унизить.

Краем уха я вновь слышал, как Алла громко зачитывает посты у меня на странице в соц. сети. Неважно какие они. Тон решает все. Посты про человечекую ничтожность, про церковь и тому подобное звучит в ее устах пафосно, грубо и смешно. Мои зубы сжаты настолько, что скоро начнут крошиться. Нельзя так. Я со злостью окинул взглядом остальных, которые делали вид, будто ничего не слышат. Я их не осуждал, но осадок был. Все же мне они ничего не должны. Даже Наташа, моя одноклассница, которая не любила подобное и была категорично против публичных унижений, просто молча сидела. Мне оставалось лишь вздохнуть и натянуть наушники. Я включил песню какой-то русской рок-группы на полную громкость и ушел в себя.

ВЛАДИВОСТОК, 22 ЯНВАРЯ ДВА ГОДА НАЗАД.

Мы шли по набережной приморского города и разговаривали. Точнее я буквально кричал, а Игорь просто смотрел в море и улыбался. Мы с утра приехали сюда на электричке, чтобы попасть в океанириум. Там было просто потрясающе. Морские скаты, акулы и бесчетное количество рыбы впечатляли. Было бы еще лучше, если настроение не находилось где-то на уровне фундамента. Всю экскурсию я ходил хмурый, несмотря на попытки Игоря меня растормошить. После того, как мы покинули океанариум и приехали на набережную, меня прорвало. Грубые маты смешивались с изящными литературными оборотами в адрес Аллы и "наблюдателей".

Игорь просто слушал меня уже пол часа и не прерывал. Иногда мне казалось, что он отключался от мира в такие моменты, но нет. Он все слышал. Мы с ним дружим буквально с младенчества. Наши матери часто встречались и вообше были подругами. Я всегда удивлялся тому, что кто-то сорится со своими друзьями. Я и Игорь всегда общались ровно и не имели разногласий. При различных сложностях он был рядом, да и я ему всегда старался помочь. Потом до меня дошло, что это все благодаря ему. Он избегал ссор, кое-где был готов уступить, где-то мог спокойным голосом переубедить. Игорь всегда мог поддаться, когда я постоянно стоял на своем. Когда мы пошли в школу, то нам не повезло. Попали мы в одно заведение, но в разные смены. Теперь я с ним виделся только на выходных.

Игорь всегда выглядел неформально, а сейчас тем более. Длинная темная челка закрывала глаз, проколото ухо, а на переносице, прямо на горбинке, имелся грубый шрам. Он получил его, когда его сбила машина. Буквально переехала. Вышло все очень удачно, он даже не получил переломов. Только нос сломал об асфальт.

Его спокойствие в любой ситуации сбивало с толку. Я уже перестал этому удивляться, но мысленно восхищался этим. Тем более сейчас, когда я в повышенном тоне вещал на всю набережную

 Вот как? Как бороться с этой тварью? Для нее нет границ в унижениях, ей просто наплевать на людей. Ведь Алла получает удовольствие от всего этого. А чувства других? Пф, что это такое?  последнюю фразу я попытался сказать голосом Аллы, получилось весьма противно.  Я просто не знаю, как с ней бороться. Как противостоять человеку, которому плевать на чувства других?

Я затих. Мне было очень интересно услышать его комментарии. Они часто были небольшими, но умело переворачивали все с ног на голову. Вообще Игорь был достаточно умен и терпелив. Иногда его лицо ничего не выражало, но сейчас я заметил едва сдвинутые к переносице брови. Он думал и не просто о чем-то лёгком, ему надо было решить, как до меня донести одну тяжелую мысль, не обидев меня.

 Твоя проблема в том, что слишком все принимаешь близко к сердцу, при этом не сопротивляешься, а терпишь. Это некий вид морального мазохизма. Возможно, ты боишься Аллы, потому что она очень харизматична и гибка, как змея,  и вот снова Игорь сумел перевернуть все с ног на голову, посмотреть под другим углом.

 И что делать? Как этому сопротивляться?  я невольно уловил в своем голосе ноты отчаяния.

 Первое, можешь просто забить на нее и ее слова. Второе, если не получается первое, используй самое эффективное: сарказм. Высмеивай ее саму и ее слова, тогда ты сам себя убедишь в ее ничтожности.

Я задумался. Сарказм Будто это так легко. Сарказм и совесть трудно иметь одновременно, саркастичный человек должен уметь отключить жалость и любые другие подобные чувства. Вокруг все лишь пыль, ничтожества, которые поражают своей глупостью. Не сказать, что это что-то чуждое для меня, скорее непривычно это показывать остальным. Пожалуй, это выход. Но что станет со мной? Ведь это просто так не проходит.

Дальше мы прогуливались по городу, почти не разговаривая. Лишь изредка перекидывались отстраненными фразами. Теперь я погрузился в раздумия. В основном, обдумывал какие фразы будут больнее колоть и с какой интонацией их надо произносить. Глупо, правда? А вот я буквально отключился от внешнего мира, меня окликнул Игорь.

 Жень, через час прибывает наш поезд. Надо идти,  Игорь редко что-то спрашивал, он просто утверждал, но так, чтобы его слова не звучали грубо или как приказ. Скорее совет.

 Пошли,  отстранённо сказал я.

Мы пошли в сторону Морского вокзала неторопливым шагом. В принципе, не так уж и далеко до него было, но путь обещал быть долгим в затянувшемся молчании. Игорь немного мялся, не зная, что сказать, чтобы отвлечь меня.

 Не парься ты так, просто начнешь хоть что-нибудь ей отвечать, а там пойдёт, как по маслу. Слишком не загоняйся на эту тему. Будет, что будет,  он улыбнулся и поправил растрепавшуюся челку.

Не знаю почему, но меня проняли его слова и словно вытащили откуда-то. Я охотно разговарился на тему слишком серого мира. Игорь, улыбнувшись, начал пояснять, что в настоящее время много пестрых людей. Все пытаются быть уникальными, но Когда все уникальны, никто неуникален. Сейчас, чтобы выделиться из пестрой массы достаточно надеть обычную неяркую футболку, свободные джинсы, и все, ты выделяешься. Культ моды всегда был силен, но последнее время он слишком банален и прост. Люди просто напяливают на себя разноцветные красивые тряпки и это достаточно, по их мнению, для уникальности. Их не волнует, что они продолжают свою обыденную жизнь, которая проходит по замкнутому кругу. И чем дальше, тем сложнее вырваться из подобных казематов жизни.

Странно. Странно такое обсуждать подросткам. Зачастую взрослые ответят на это тем, что они еще не выросли и жизни не видели. Думаете этим они пытаются что-то донести до детей? Нет, они убеждают себя, хотя в глубине души понимают: все так и есть. Человеку лишь бы что-то сказать о других, чем задуматься о себе. Классика.

Мы перешли площадь и подошли к пешеходному переходу на перекрестке. Пара секунд и нам загорится зелёный. Я заметил, что на углу с противоположной стороны на дороге стоит машина, а в ней за рулём сидела женщина и что-то печатала в телефоне. Да, весело. Ей, как и нам загорелся зелёный, но она продолжала стоять, в то время как машины позади нее начали объезжать ее, раздраженно пища. Игорь, как всегда пошел пр пешеходу торопливо, впереди меня в метре. Вдруг у меня появилось чувство тревоги.

Не прошло и пары секунд, как женщина за рулем словно очнулась, включила поворотник в сторону пешехода и дала по газам. Это было так быстро, что никто ничего не успел понять. Я даже испугаться не успел. Не было никакого "как в замедленной съемке", был только удар и хруст ломаемых костей колесами машины. "Крузак" просто переехал всеми колесами тело Игоря и словно выплюнул его позади себя. Послышались хлопки дверей, но я не мог оторвать взгляда от свернутой вод неестественным углом головы. Внутри словно что-то оборвалось с холодным звоном. Ноги стали ватными. Я смотрел в остекленевшие глаза своего друга и надеялся, что это все дурной сон. К сожалению, это было не так

ГОРОДСКАЯ ДЕТСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ШКОЛА, 24 МАЯ ДВА ГОДА НАЗАД

В классе осталось только два человека: я и Наташа Николаева. Алла ушла буквально пять минут назад, а мы все сидели и дописывали свои работы. Я уже и не помню, что там мазал. Мои мысли были далеко. Я думал о своем новом мире, идея которого была всзята из сна. Он получился жестоким, кровавым, но главноене похож на наш. Люди сами уничтожили в мире все чудо и обозвали чудесами свои сурогаты. Как можно жить в мире, где люди начинают все объяснять. Несомненно, это часто нужно для борьбы с невежеством и скудоумием людей. Но не нужно доводить до фанатизма. Люди обозывают влюблённость любовью, разочаровываются, а потом оба этих понятия называют "химией". Желание жить в таком мире сразу отпадает. Вы скажете мол: "Нельзя бежать от реальности". Но к дьяволу такую реальность! Я понял, что ошибался также в мире, когда начал говорить с Наташей.

От скуки я начал озвучивать сам образ своего нового мира, начав из далека: откуда вообще он появился. Это было ново. Раньше такого я не рассказывал никому, только немного Игорю. Все было мое, личное, спрятанное за какой-то дверью с большими навесными замками. Не знаю из-за чего я осмелился на такое. Может виной то, что Наташа вызывала у меня доверие. И я не ошибся.

После пятнадцати минут моего рассказа, она подняла голову, округлив глаза.

 Ты тоже этим занимаешься? Серьезно?  ее голос прямо-таки сочился удивлением.

 А что?  я немного не понял, о чем она.

 Мало людей, кто так делает. Большинство просто разучилась работать воображением. Расскажи еще,  она улыбнулась.

Мы отвлеклись от своих листов и просто разговаривали. Я рассказывал о своих мирах, вселенных, об их устройстве и различных мелочах. Наташа рассказывала о своих. Самое главное в этом было то, что впервые за несколько месяцев я наконец получал удовольствие от общения. И, судя по ее воодушевлению, Наташа тоже. Она рассказала о том, что есть много таких же людей, и они нашли способ выплескивать свою фантазию различными способами. Самый распространенныйтекстовые ролевые игры. Она рассказывала о них с энтузиазмом, сразу становилось понятно, что Наташа это дело любит.

Через четверть часа мы уже шли по сумеречной улице к ближайшей автобусной остановке. Мимо нас проносились люди словно в ускоренном видео, при чем мы шли не спеша, разговаривая обо всем подряд. Во мне будто что-то открылось, рухнула какая-то отдельная стена. Это было Странное ощущение. Только вот теперь я прочуствовал нарастающее отвращение к окружающим из-за их пестрости и серости, их обыденности. Нечто, что подогревало сарказм.

ШКОЛА НОМЕР 666, 8 ОКТЯБРЯ, ГОД НАЗАД, ПЕРЕМЕНА

 О, привет Огонек. Чего ты такая лохматая? Бурная ночь была?  проговорил я, подбежав к Насте Огоньковой, чьи волосы, как всегда, были ужасно растрепаны.

 Кровников, скотина!  я быстро увернулся от приблежающейся руки и, отпихнув одноклассников, просочился в класс.

Мне вслед послышалось множество крепких нецензурных выражений, на которые я лишь усмехнулся и плюхнулся на последнюю парту. В этом году нас с Огоньковой рассадили из-за постоянной болтовни, меня посадили одного за последнюю парту, как я и хотел. Последнее время я начал с пренебрежением и отвращением относится к окружающим, поэтому любил побыть обособлено. Разве что с Настей я бы посидел, мне с ней весело, да и человек она интересный. Но не судьба.

 Женя, ну что ты ее достаешь? Если нравится тебе Огонькова, обязательно подкалывать?  оторвавшись от телефона поучительным тоном сказала Алла, сидящая впереди меня.

 Алла, ну что ты телефон терзаешь и не в свои дела носом лезешь? Тебе обязательно нужно язык булавкой подколоть,  язвительно парировал я.

 Я ему нормально, а он,  вздохнув, закатила глаза она.

 Ты нормально отвернись к себе, спрячься и не раздражай меня своим голосом и будет все нормально.

Алла фыркнула и послушно отвернулась. Я решил на этом не останавливаться и добить эту стерву. 

Молодец, послушная шавка,  насмешливо проговорил я.

Пискарева не выдержала и резко развернулась, даже волосы взлетели ураганом вокруг ее головы.

 Я тебя оскорбляла?  прошипела она.

 Разве что своим присутствием, надменным видом и напущенной правильностью.

 Да пошел ты!

 И тебе не хворать.

Дальше