На третий день расследования, понимая, что, скорее всего, дело действительно окажется безнадежным, Беркович поехал в аэропорт имени Бен-Гуриона. Если погибшийтурист, то, возможно, он как-то наследил при въезде в страну. Привез с собой что-нибудь недозволенное, к примеру, или выглядел подозрительно
Как и следовало ожидать, эти надежды не оправдались, и, потеряв еще несколько часов, Беркович вернулся домой в мрачном настроении. Наташа, конечно, видела, что у мужа неприятности на работе, но по уже установившейся традиции вопросов не задавала, и после ужина Беркович не выдержал:
Что ты на меня так смотришь, будто я упустил важного свидетеля? А впрочем Что-то я, видимо, действительно упустил. Не может быть такого, чтобы человек оказался совершенно никому не известен.
Расскажи, попросила Наташа, и Беркович изложил историю обнаружения неизвестного, опустив, конечно, все натуралистические подробности.
А какие еще могут быть варианты? задумчиво сказала Наташа, выслушав мужа. Может, он палестинец, убили его на территориях, а потом привезли сюда и выбросили?
Исключено, не согласился Беркович. Сейчас, когда все дороги, ведущие в автономию, досматриваются с особой тщательностью, невозможно провезти в район Тель-Авива мертвое тело.
Может, оно не было мертвым, когда его везли? Может, убили его уже здесь?
Маловероятно, Наташа. Ну с чего бы палестинцам рисковать и везти человека в густонаселенный район Израиля? У себя ведь они могут убить кого угодно и каждый день это делают! Нет, это нелогично.
А почему ты сказал, что проверял списки пропавших за последние три месяца? Почему не за четыре? Или за год?
Туфли, пояснил Беркович. Эксперты утверждают, что эта модель поступила в продажу три месяца назад.
Три месяцав Израиле? За границей эти туфли могли появиться в продаже раньше.
Логично, согласился Беркович. Но турист, приехавший больше трех месяцев назад, не вернувшийся домой и не объявленный, тем не менее, в розыск Тоже маловероятно.
Ну, тогда не знаю, сказала Наташа. Если все варианты исключаются, но откуда же взялось тело?
Если не получается решить проблему прямо, пробормотал Беркович, нужно сделать наоборот. Где я читал эту сентенцию?
Наоборот? удивилась Наташа. Что значит наоборот?
Да так, уклончиво сказал Беркович. Появилась одна идея Нет, пока не скажу. Завтра попробую проверить.
Назавтра он опять отправился в аэропорт и углубился в изучение списков пассажиров, прибывших в Израиль в течение суток перед обнаружением тела неизвестного. Его интересовали не израильтяне, возвращавшиеся из зарубежных поездок, а иностранцы, приехавшие по делам или к родственникам. Таких тоже было достаточно много, но все-таки не катастрофическое количество: двести семнадцать человек. Найти их всех было чрезвычайно трудно, но разве у Берковича имелся другой выход?
Со списком инспектор вернулся в управление и, прежде чем вплотную заняться нудным и практически бесперспективным расследованием, спустился в лабораторию к эксперту Хану.
Рон, сказал Беркович, ты же видел тело. Неужели нет хоть какой-нибудь зацепки? Хоть какой-то особенности
Нет, покачал головой Хан. Но ведь и отсутствие особенностей тоже является особенностью, ты не находишь?
Да, конечно, но такая особенность есть у каждого второго.
Не скажи! Если бы изуродовали только лицо, но ведь преступники поработали еще и над всеми конечностями, и грудь изрезали. Значит, на всех этих местах находилось что-то, что могло помочь опознанию. Найди-ка мне человека, у которого какие-то важные особенности были бы на руках, ногах и груди. Я не знаюкакие именно, но уже одно их количество
Черт возьми! воскликнул Беркович. Ты прав, а я олух!
Он покинул лабораторию, не слушая возражений эксперта.
Поднимаясь к себе, инспектор думал о том, что разгадка где-то рядом. Слова Хана что-то ему напоминали, но что? И еще вчерашний разговор с Наташей. Что он тогда сказалочень важное для дела? Если не решается прямая задача, нужно сделать наоборот.
Что значит наоборот? Труп невозможно опознать. Наобороттруп давно опознан. Человека зверски убили. Наоборотчеловек жив. Нет, он ведь все-таки мертв. Значит, наоборот
Черт, ну конечно же! Неопознанный убитыйопознанный самоубийца! Вот почему слова Хана показались такими знакомыми!
Вбежав в кабинет, Беркович бросился к компьютеру. Действительно, почему он ограничился тремя месяцами, когда искал исчезнувших? Почему не годом? Логика была простая и понятная, если говорить об убийстве. Но речь-то шла о человеке, покончившем с собой!
Вот оно. Беркович вывел данные на принтер и внимательно перечитал текст. Ариэль Блументаль, двадцать два года, наркоман. Год назад бросился в море с прогулочного катера. Тело не нашли, но обнаружили предсмертнкю записку, в которой Блументаль утверждал, что не может выдержать презрения родственников. Он был красивым парнем, на обеих руках у него было вытатуировано по змее, а на ногахпо кинжалу. И еще на груди он себе изобразил очень эффектную красотку, обнаженную и страстную. Опознать тело Блументаля не представляло бы труда, если бы
Беркович вернулся к компьютеру и вызвал файл с параметрами убитого. Рост, вес Такие же, как у Блументаля. Похоже, что на этот раз он на верном пути. И значит
Парень, видимо, не думал кончать с собой, сказал Беркович инспектору Хутиэли час спустя. Он хотел скрытьсявидимо, связался с бандой наркодилеров, они за него крепко взялись. Он и слинял. Думал, похоже, отсидеться за границей и несколько дней назад вернулся. Но прежние дружки из вида его не упускалив отличие от полиции, которая, не найдя год назад тела, все-таки согласилась с версией самоубийства.
Резонный упрек, пробормотал Хутиэли. Кстати, это я тогда занимался делом Блументаля. Похоже, ты прав, это он и есть. Что ж, придется мне расхлебывать старый грехубийцы наверняка среди старых знакомых Блументаля.
Скажите, что мне делать, поработаем вместе.
Не нужно, отказался Хутиэли. Это уже рутина. Займись лучше делом об отравлении Адина Кармивот где нужен твой острый ум.
Скажете тожеострый, смутился Беркович. Просто Наташа посоветовала мне сделать все наоборот. Или это я сам догадался?
Интересная книга
С утра у Берковича было мрачное настроение. Не то чтобы случилось что-то неприятноедаже Арик ночью спал спокойно и впервые за несколько недель Берковичу удалось хорошо выспаться. И все-таки настроение было паршивымвозможно, в воздухе носились какие-то бациллы, вызывавшие ипохондрию или даже приступы депрессии.
А тут еще и задание инспектору досталось если не нелепое, то, во всяком случае, совершенно неинтересное. Ночью в своей квартире на улице Карлибах скончался некий Орен Гиршон, сорокалетний мужчина, сотрудник какой-то муниципальной службы, человек одинокий настолько, что даже оповестить о его скоропостижной кончине было решительно некого. По мнению врачей «скорой помощи», смерть наступила в результате сердечного приступа. Ничего криминального, и полицию известили только после того, как врач обнаружил странную вещь: на письменном столе были грудой навалены книги, на каждой из которых стоял штамп той или иной общественной библиотеки. Врач проявил любопытство и подошел к книжным стеллажамстоявшие там книги тоже, судя по штампам, принадлежали вовсе не Гиршону. «Неужто он был клептоманом?» подумал врач и на всякий случай известил полицию: всю эту литературу ведь так или иначе следовало вернуть законным владельцам.
И теперь Берковичу предстояло выехать на место и самому убедиться в том, сколь странными бывают в Израиле воры. Смысла в поездке инспектор не видел никакогону, убедится он, что книги взяты из библиотек, и что дальше? Если на книгах стоят штампы, то вернуть украденноевовсе не дело полицейского управления. А наказать вора уже невозможно, природа сама его наказала.
Дом, в котором жил покойный Гиршон, оказался еще британской постройки: мрачный и темный, под стать настроению инспектора. Лифта не было, и Беркович поднялся на высокий четвертый этаж, проклиная и утро, слишком жаркое для весны, и Гиршона с его нелепой манией, и самого себя, не умеющего сдерживать приступы дурного настроения. В квартире все было аккуратно прибрано, как это часто бывает, если хозяинзакоренелый холостяк, да еще и педант впридачу. Тело давно увезли, и Беркович принялся рассматривать лежавшие на письменном столе книги. Почти на всех действительно оказались библиотечные штампы, и инспектор, положив перед собой лист бумаги, принялся переписывать номера и названия библиотек, из которых вся эта премудрость была украдена. То, что Гиршон не брал книг по официальной записи, казалось очевидным. Беркович обнаружил даже несколько книг на русском, на них стояли штампы городской библиотеки Нетании и русской библиотеки Сионистского форума.
За полчаса список библиотек вырос до тридцати названий, и Берковичу пришлось взять из лежавшей на столе стопки бумаги новый лист. Он писал и думал о том, как странно люди порой ведут себя и как нелепо покидают этот бренный мир. Инспектор не мог сказать, что Гиршона интересовала какая-то определенная область человеческих знаний или культуры. Здесь были и исторические книги, и романы, и справочники, и даже литература для детей. Впрочем, книг по истории было, пожалуй, больше, чем остальных. Книга, которую Гиршон читал, когда у него стало плохо с сердцем, называлась «Очерки по истории войн Израиля», это был сборник статей, изданных Еврейским университетом в 1979 году. За два десятилетия книга почти не потрепалась, и на нейчуть ли не единственнойне оказалось библиотечного штампа. Похоже, что иногда Гиршон все-таки покупал книги в магазинахвидимо, если тема его очень интересовала, а в библиотеках он не находил нужного издания.
«Очерки» были раскрыты на середине, и страницы оказались смятымивидимо, потеряв сознание, Гиршон повалился грудью на стол, инстинктивно вцепившись в книгу руками.
Беркович сел в кресло, в котором проводил вечера хозяин квартиры, и взял в руки последнюю книгу, которую Гиршон видел в своей жизни. В иное время инспектор, пожалуй, с интересом прочитал бы об отношениях между Моше Даяном и Ицхаком Рабином, но сейчас ему предстояло дополнить список библиотек, просмотрев еще книги, стоявшие на полках.
«Интересно, подумал Беркович, если этот тип действительно был клептоманом, то, может, и Очерки он в магазине не купил, а украл?»
Инспектор поднес книгу к глазам и принялся рассматривать обложку. Вряд ли удастся найти магазин, из которого Гиршон унес эту книгу. Издание более чем двадцатилетней давности, значит, взята книга не в «Стемацком» или другом магазине, где торгуют новой литературой. Торговцев подержанными книгами в Тель-Авиве более чем достаточнона одной только улице Алленби таких магазинов не меньше десятка. Можно, конечно, пройти по адресам и показать книгу хозяевамавось, узнают пропажу. И что? Скажут полиции «спасибо». Стоит ли стараться? Нет, конечно.
Беркович хотел уже положить «Очерки» на стопку книг, но какое-то неприятное ощущение заставило его осторожно опустить том на колени. Ощущениям своим инспектор привык доверять, но определить точно, в чем это ощущение состояло, он не смог бы. Книга вызвала у него неожиданный приступ неприязнии скорее всего, связано это было не с Гиршоном, а все с той же утренней депрессией. Глупости.
Беркович еще раз раскрыл «Очерки» и понял наконец, что именно не понравилось ему в этой книге. Страницы были липкимине настолько, чтобы прилипать к пальцам, но достаточно, чтобы вызвать неприятное ощущение. Будто кто-то положил книгу в сироп, а потом высушил на солнце. Если присмотретьсяа Беркович немедленно сделал это, поднеся книгу к глазам, то можно заметить, что листы действительно не совсем гладкие, а будто проглаженные.
Ну и что? Как-то Беркович дал почитать приятелю томик братьев Стругацких и получил его назад в таком состоянии, что можно было безошибочно сказать: кто-то на этой книге ел сладкий пирог, запивая его чаем. Отношения с приятелем испортились на какое-то время, а с книгой уже ничего нельзя было поделатьпришлось покупать другую, когда представился случай. Возможно, и на «Очерки по истории войн» кто-то из предыдущих хозяев этой книги пролил или сок, или сладкий чай. Вряд ли это сделал Гиршонон-то был педантом и библиофилом, он книги берег и не стал бы проливать на них даже чистую воду.
А предыдущий хозяин стал бы? Скорее всего, тоже нет. Дал кому-то почитать, а тот книгу испортил, потому-то том и оказался у букиниста, а Гиршон его украл и
Что ж, вполне возможно, так и было. Логически непротиворечивая цепочка. И что? Да ничего, просто тренировка дедукции. Беркович перевернул страницу, читая по диагонали, а для того, чтобы перевернуть следующую, пришлось послюнявить палец, потому что листы слегка склеились. Следующий лист тоже оказался слеплен с предыдущим, и Беркович послюнявил палец еще раз. Во рту остался едва заметный привкуспохоже, того самого пирога. Или Нет, на пирог не похоже, и вообще на вкус было не сладко, а скорее кисловато. И запах Беркович поднес книгу к носу и принюхался. Запах был явно не книжнымчто-то терпкое и не очень приятное.
Странная мысль пришла Берковичу в голову, и он, подумав минуту, осторожно положил «Очерки» в полиэтиленовый пакет. Захватив составленный им список библиотек, инспектор покинул квартиру Гиршона и поехал в управление, по телефону предупредив эксперта Хана, что сейчас явится к нему со срочным заказом.
Вытащив книгу из пакета, Хан поднес ее к носу, осторожно придерживая двумя пальцами, и сказал, понюхав:
Нет, так я тебе ничего не скажу. Скорее всего, все это чепуха. Мало ли что могли на книгу пролить? Но если ты настаиваешь
Да-да, нетерпеливо сказал Беркович. Я сам понимаю, что, скорее всего, ошибаюсь, но нужно убедиться.
Я тебе позвоню, сказал Хан. Это займет час-другой.
Позвонил эксперт, однако, только к вечеруБеркович уже и думать забыл о странной книге, рутинных дел было у него в тот день более чем достаточно.
Спустись ко мне, напряженным голосом сказал Хан. Есть новости.
Листы книгине все, но большая часть, были смочены составом, формула которого слишком длинна, чтобы я тебе ее прочитал вслух, сообщил эксперт, когда Беркович вошел в лабораторию. Очень сильное средство и мало кому доступное. В аптеках его точно не купишь. В последний раз, помню, его использовали в Мосаде, когда Впрочем, это неважно.
О чем ты говоришь, не пойму! воскликнул Беркович.
Препарат вызывает паралич сердечной мышцы, объяснил Хан. Достаточно полизать страницу, смоченную этой гадостью
Полизать? удивился Беркович. Какой же идиот будет лизать
Он осекся, вспомнив, как сам пару раз слюнявил палец, чтобы перевернуть липкую страницу.
Черт! воскликнул он. Я ведь тоже мог отправиться за Гиршоном!
Послушай, забеспокоился Хан, ты много страниц перевернул таким образом?
Две, сказал Беркович. Почувствовал странный вкус и позвонил тебе.
Повезло, облегченно вздохнул эксперт. А вот Гиршону не повезло.
Ты считаешь, что ему всего лишь не повезло?
А ты считаешь иначе? Эту книгу он взял, по твоим словам, в магазине. Вряд ли убийца мог точно знать, кто купит этот том.
Я сказал, что книгу Гиршон взял в магазине, верно. Но возможен другой вариант, возбужденно проговорил Беркович. Он мог украсть книгу у знакомого. Тот знал о гиршоновской книжной клептоманииинаверняка все его знакомые знали, и специально смазал страницы
Чтобы наказать приятеля за то, что тот ворует книги с полок? удивился Хан.
Да мало ли какие между ними были отношения? Ясно, что, если это убийство, то некто воспользовался манией Гиршона, чтобы подсунуть ему отравленную книгу.
Нужно пройтись по всем знакомым Гиршона! воскликнул Хан.
Естественно. И среди них должен быть человек, имеющий возможность найти этот твой препарат со сложной формулой.
Не думаю, что выбор будет очень уж большим, заметил Хан. Труднее окажется получить прямые улики. Упреждая твой вопрос, скажу: на книге есть отпечатки пальцев только самого Гиршона и никого более.
Что говорит о предусмотрительности убийцы и доказывает, что смерть Гиршона не была случайной, сказал Беркович. Если бы Гиршон украл книгу в магазине, отпечатков было бы множество.
На следующий день Хан несколько раз звонил инспектору, но в кабинете Берковича не было, а мобильный телефон оказался выключенным. Лишь к вечеру Беркович появился в лаборатории, устало опустился на стул и сказал:
Его зовут Лазарем Штерном. В прошлом действительно сотрудник Мосада. Уволен год назадо причине мне сообщать отказались. С Гиршоном Штерн был знаком давно. Знал, конечно, о страсти приятеля к книгам. Так что, когда между ними произошел конфликт
Из-за чего?
Деньги, коротко сказал Беркович. Все деньги, черт бы их побрал! Сколько из-за них судеб сломано!
Можно подумать, хмыкнул Хан, что ты был бы против, если бы тебе вдруг прибавили зарплату.