Павел АмнуэльРасследования Берковича 10
Портрет Арафата
Маленький Арик плакал всю ночь, и утром, прежде чем ехать на работу, Беркович отвез жену с сыном в поликлинику.
Ушки, поставил диагноз врач. Выпишу капли, и все пройдет, у малышей это нередко случается.
В управление инспектор приехал с получасовым опозданием, в коридорах толпились сотрудники, обсуждая вчерашние перестрелки с палестинцами. Все шло к тому, что для оперативной работы день будет потерянмало у кого в мыслях были текущие дела.
Наслушавшись разговоров, Беркович прошел наконец в свой кабинет, включил компьютер и задумался. В десять предстоял допрос Нахмана Бен-Ациля, и инспектор не был уверен в том, что ему удастся заставить подозреваемого в убийстве сообщить хоть какую-то информацию. Третьи сутки Бен-Ациль отказывался сотрудничать со следствием, и похоже было, что завтра судья Альпер не продлит срок заключения. Задержанного придется выпустить на свободу, несмотря на то, что Беркович был убежден в том, что именно Бен-Ациль застрелил в конце недели Игаля Рисмана, владельца трех массажных кабинетов в районе старой автобусной станции в Тель-Авиве.
О том, что Бен-Ациль и Рисман находились, как говорится, в контрах, знали в полиции все. Знали, что Бен-Ациль занимался «женским извозом» привозил в Израиль нанятых по контрактам девушек из Украины, а здесь сдавал их внаем в массажные кабинеты, имея немалые комиссионные. Из-за комиссионных Бен-Ациль и спорил с Рисманом, не раз угрожая его убить. Однажды они подрались и в ход пошли ножи, но никто в результате не был ранен, так что все это, как говорится, «халоймес».
Труп Рисмана, пробитый двумя пулямистреляли в грудь и головубыл найден на исходе субботы в переулке неподалеку от массажного кабинета «Приют». Это был один из объектов Рисмана, и по свидетельству охраны, хозяин покинул помещение в восемь с четвертью, сказав, что должен поговорить с одним типом и что вернется через несколько минут. Рисман не вернулся. Полчаса спустя он был найден мертвым.
Никто не слышал выстреловили слышал, но не хотел связываться. Никто не знал, с кем Рисман собирался беседоватьили знал, но не хотел сообщать полиции. Оружия на месте преступления не нашли. В ту же ночь Бен-Ациля арестовалиинспектор Беркович добился этой превентивной меры, поскольку опасался бегства подозреваемого. Он понимал, что рискует, если выяснится, что Бен-Ациль не причастен к убийству, Берковича ждали неприятности.
Послушайте, инспектор, сказал Бен-Ациль на первом же допросе, не понимаю, чего вы от меня хотите. Ну, спорили мы с Игалем, даже подрались как-тои что? Со своей тещей я дерусь каждую неделю, так если она завтра отдаст концы, я буду в этом виноват? Из-за вас я теряю деньги. Сообщить мне вам нечего. Об этом деле говорите с моим адвокатом, а не со мной.
И с той минуты Бен-Ациль соглашался разговаривать с Берковичем только о погоде, новой интифаде, политике, а также о женщинах и спорте. Тем для разговоров, в общем, хватало, и Беркович не отказывался от возможности услышать мнение Бен-Ациля по любой проблеме. Инспектор задавал наводящие вопросы, пытался перевести беседу в интересовавшее его русло, надеясь, что, утомленный долгими разговорами, Бен-Ациль проговоритсябыли такие случаи в истории криминалистики.
Сегодня им предстояло беседовать в последний разесли, конечно, не будет наконец обнаружена решающая улика, на что Беркович, к своему большому сожалению, почти уже не рассчитывал. В тюрьму инспектор приехал на полчаса позже, чем предполагалпришлось постоять в пробке, и допрос начал, еще не остыв после пререканий с неистовыми израильскими водителями, да и бессонная ночь сказывалась.
Смотрите, Бен-Ациль, сказал Беркович с раздражением, которого не смог скрыть, алиби у вас все равно нет, так что подозрение с вас не будет снято еще долгое время.
Ах, вздохнул торговец живым товаром, давайте лучше поговорим о футболе. Вы не слышали, как сыграли «Маккаби» с «Апоэлем»?
Нет, буркнул Беркович. Футболом я, к сожалению, не интересуюсь. Впрочем, завтра вы сами сможете удовлетворить свое любопытство.
Да! воскликнул Бен-Ациль. Я считаю часы до встречи с судьей! Все-таки есть в Израиле справедливость!
Вы в этом сомневались? удивился Беркович. Я не припомню случая, чтобы невиновный был осужден.
А я помню, заявил Бен-Ациль, да и вы знаете, просто забыли. Дело об убийстве араба. Семнадцать лет назад. Тогда пятерых ребят осудили, и они провели в тюрьмах, кажется, две трети срока. А недавно выяснилось, что они были ни при чемпросто следователь имел против них зуб. Я рад, что вы, инспектор, не из таких следователей.
Ах, оставьте, сказал Беркович, расслабившись. Какой зуб? Ваши украинские связи вне моей компетенции, я занимаюсь убийством. Точнеезанимался Я другого не понимаю. Мы столько говорили о спорте, а если поглядеть на вас, можно подумать, что вы спорт ненавидите
Вы имеете в виду мой живот? усмехнулся Бен-Ациль. У меня терпения не хватает Месяц бегаю или на тренажере А потом бросаю.
Даже в юности спортом не занимались?
Почему же? В юности я много чем занимался.
Футбол?
Нет, тут вы попали пальцем в небо. Бег на сто метров. Спринт. Удивляетесь? Я был легким, как тростинка, это потом нажил живот и грыжу. В армии даже чемпионом по бегу стал как-то раз. Правда, не на соревнованиях, какие соревнования в боевых частях?
Вы служили в боевых частях? удивился Беркович. Он, конечно, знал это, изучив подробную биографию Бен-Ациля с момента его поступления в школу. За торговлю легкими наркотиками тот еще до армии привлекался к суду, но дело ограничилось штрафом. А в армии Бен-Ациль попал в десант, потому что действительно был ловок, прекрасно бегал и, как ни странно, бесстрашен.
Я служил в десанте, с гордостью сообщил Бен-Ациль. О некоторых наших операциях я и сейчас не имею права рассказывать.
Послушайте, оживился Беркович, а в той операции, когда захватили Мохаммеда Тараки, вы участия не принимали?
Он знал, что Бен-Ациль служил в другой части, но хотел послушать, не станет ли этот тип приписывать себе чужие достижения.
Нет, с сожалением сказал Бен-Ациль. Это без меня. И знаете, инспектор, я думаю, что это было к лучшему.
Почему? поднял брови Беркович.
Я бы не сдержался, объяснил Бен-Ациль. Я бы влепил этому подонку пулю в лоб, несмотря на приказ. Иногда так руки чесались
Что-то вы фантазируете протянул Беркович. В десант не мог попасть солдат с плохими нервами. Если бы у кого-нибудь из ваших офицеров хотя бы мысль возникла, что вы способны нарушить приказ
Может, и возникала, задумчиво сказал Бен-Ациль. На некоторые операции Впрочем, что говорить Дело давнее.
Беркович помолчал. Одна фраза в разговоре показалась ему интересной, но он не мог связать ее с последними событиями. Пустое дело, скорее всего, но все-таки
А после армии вы занимались только бегом? спросил инспектор. На длинные дистанции не пробовали?
Нет, покачал головой Бен-Ациль. Совсем другая система дыхания.
Бегать, похоже, вы давно бросили, хмыкнул Беркович. Судя по вашей комплекции, вы больше занимались сидячими видами спорта. Шахматами, например.
Да вы что, инспектор! Я короля от пешки не отличу! Шеш-бешкуда ни шло. Нет
А другие спортивные навыки? сказал Беркович. Что еще вам нужно было в десанте? Борьба? Тяжелая атлетика? Стрельба по мишени?
Тяжелую атлетику всегда терпеть не мог. Борьба Дрался, бывало, но совсем не в спортивных целях, хе-хе А в цель стреляю отлично, девяносто пять из сотни выбиваю.
И сейчас тоже?
Сейчас вряд ли, с сожалением сказал Бен-Ациль. Давно не тренировался. Оружия у меня нет, вы знаете. Год назад последний раз стрелял в цель И знаете куда? Не поверите! В глаз Арафата!
Не понял, нахмурился Беркович. Арафат, насколько мне известно, не похож на адмирала Нельсона.
Какой еще Нельсон! воскликнул Бен-Ациль. Я повесил в салоне фотографию Арафата и стрелял с четырех метров. Из десяти выстрелов восемьв глаз Потом, правда, пришлось, стену штукатурить и красить.
А оружие куда дели? спросил инспектор.
Бен-Ациль нахмурился.
Инспектор, сказал он, вы, видимо, шуток не понимаете. Неужели вы думаете, что я стал бы баловаться в собственной квартире? Там же соседи Но очень хотелось, это да! Попасть в глаз Арафатунастоящему, не на портрете.
Да, было бы неплохо, рассеянно сказал Беркович, посмотрел на часы и вздохнул:
Хорошо мы с вами поговорили, но без толку, вот что жалко
С хорошим человеком всегда поговорить приятно, усмехнулся Бен-Ациль.
Идите в камеру, сказал инспектор. Встретимся завтра в суде.
Вернувшись в управление, Беркович спустился в лабораторию к Хану:
Есть идея, сказал он. Маловероятно, но все же Попробуем доказать, что в Рисмана стрелял Бен-Ациль и никто другой.
Как ты это докажешь? удивился эксперт. Оружия нет, следов нет
Знаю, нетерпеливо сказал Беркович. Поехали, я тебе кое-что покажу.
В квартиру Бен-Ациля они вошли, имея при себе постановление о дополнительном обыске. Ничего не понимавший Хан ворчал:
Все уже здесь осмотрели, что ты хочешь найти?
Примерно год назад, объяснил Беркович, хозяин квартиры устроил тут стрельбу по портрету. Потом это место заштукатурил и покрасил. Поищи-ка.
Пожав плечами, эксперт приступил к работе. Понадобилось чуть больше получаса, чтобы найти место, где висел портрет, штукатурка здесь едва заметно отличалась, а краска выглядела более свежей. Еще несколько минут спустя Хан заявил:
Отверстия есть.
Должны быть и пули, сказал Беркович. Вряд ли Бен-Ациль стал их выковыриватьпроще было замазать.
Пули нашлись тожетри штуки, Хан осторожно вытащил их и положил в пластиковые пакетики.
Результат экспертизы нужен мне не позднее завтрашнего утра, предупредил Беркович.
Получишь сегодня вечером, заявил эксперт.
На следующий день судья Альпер продлил срок заключения подозреваемого Бен-Ациля еще на десять суток, необходимых следствию для подготовки обвинительного заключения. Инспектор Беркович предъявил суду заключение эксперта: пули, извлеченные из стены салона в квартире подозреваемого, были выстрелены из того же пистолета, из которого стреляли в Рисмана.
Хорошая работа, сказал Берковичу инспектор Хутиэли, встретив коллегу в коридоре управления. Как ты смог его расколоть? Никто же не тянул его язык!
Как никто? удивился Беркович. А гордость и желание покрасоваться? Если бы я выбивал девяносто пять из сотни, тоже рассказывал бы об этом каждому встречному
Тайна исповеди
Не так уж часто выдавались у инспектора Берковича свободные вечера, когда он мог, вытянув ноги, сидеть на любимом диване и смотреть все телепрограммы подряд, переключая каналы с новостей на спорт, а со спорта на голливудский боевик. Звук был приглушен, Наташа сидела рядом, положив голову на плечо мужа и перелистывала женский журнал «Шарм».
Арик только что заснул, и Беркович надеялся, что сын будет спокойно спать до утра.
Боря, сказала Наташа, отложив журнал, я давно тебя хотела попросить, но все забывала Ты не мог бы поговорить с Даниэлем? У него проблема.
Даниэль? поднял брови Беркович. Ты имеешь в виду нашего соседа?
Да, такой приятный пожилой человек
Если у него подозрения против кого-то, то нужно обратиться в
Боря, перебила Наташа, это он и сам знает. Но говорит, что дело очень деликатное, и прежде чем предпринимать конкретные действия, он хотел бы обсудить это с тобой.
Ну хорошо, сдался Беркович.
Через полчаса он сидел в огромном кожаном кресле в гостиной соседа, которого плохо знал, хотя жили они на одной лестничной площадке уже почти два года. Даниэль Батлер был высоким, крепким стариком с крупными чертами лица. Жена его Джанет, напротив, была женщиной маленькой, похожей на постаревшую и располневшую куклу Барби.
Я действительно хотел рассказать вам одну историю, сказал Даниэль. Возможно, это чепуха, а возможно, нет. Возможно, с этим нужно идти в Мосад, а возможно, меня там просто поднимут на смех.
А в чем дело? Что случилось? спросил Беркович, отпивая из большой чашки крепкий зеленоватый напиток, назвать который чаем можно было лишь обладая большой творческой фантазией.
Сосед оказался замечательным рассказчиком и сумел за десять минут изложить инспектору то, на что другому понадобился бы весь вечер.
Даниэль и Джанет Батлеры репатриировались из Соединенных Штатов, где жили в небольшом городке Мелвилле. Евреев в Мелвилле было немного, а еврейской жизниникакой. В синагоге, бывало, даже миньян не удавалось собрать. Зато были две церквипротестантская и католическая. Даниэль туда, конечно, не заглядывал, но знал в лицо обоих настоятелей, поскольку часто встречал и того, и другого на улице.
В Израиль Батлеры переехали вскоре после войны Судного дня, на то были личные причины, не относящиеся к делу. А относилось к делу то обстоятельство, что месяца три назад Даниэль прогуливался в субботу по набережной и нос к носу столкнулся с человеком, показавшимся ему знакомым. Узнал он этого человека не сразуникак не ожидал увидеть в Тель-Авиве отца Джозефа, католического священника, настоятеля церкви в Мелвилле.
Сначала Даниэль подумал, что обозналсяпрошло столько лет, люди меняются, да и что делать в Тель-Авиве отцу Джозефу? Однако на следующий вечер они столкнулись опять, и теперь у Даниэля не оставалось никаких сомнений. Это был отец Джозеф собственной персоной, но какая с ним произошла метаморфоза! На голове его красовалась вязаная кипа, и весь его вид говорил о том, что это типичный израильтянин, голосующий на выборах за национально-религиозную партию.
Отойдя на несколько шагов, Даниэль громко позвал: «Отец Джозеф!». И что вы думаете? Тот вздрогнул и оглянулся.
Вот я и думаю, закончил рассказ Даниэль Батлер, нет ли здесь какой-то аферы? Или того хужеакции разведки? Почему католический священник ходит по Тель-Авиву, выдавая себя за религиозного еврея? Я хотел пойти в Мосад, но решил сначала все-таки посоветоваться со знающим человеком.
Ну, какой я знающий, усмехнулся Беркович. Занимаюсь уголовщиной, а это что-то политическое, если здесь вообще есть какой-то криминал Знаете что, Даниэль? У меня есть возможность навести справки об этом человекев рамках закона, конечно. И если данные компьютера окажутся в противоречии с тем, что вам о нем известно, то, пожалуй, действительно, имеет смысл обратиться к спецслужбам. Но для этого мне нужно знать имяне старое, а то, под которым этот человек значится в министерстве внутренних дел.
Йосеф Бен-Мордехай, сказал Даниэль. Я это знаю, потому что как-то шел за отцом Джозефом до его дома и видел, как он нажимал на клавишу интеркома. Когда он вошел, я посмотрел надпись: там была эта фамилия.
Вам бы действительно в разведку Хорошо, я попробую разобраться.
Буду очень благодарен!
На следующий день Беркович действительно обратился с запросом в отделение министерства внутренних дел. То, что ему сообщили, заставило инспектора широко раскрыть глаза, громко воскликнуть: «Ничего себе!» и записать в своем дневнике: «Поговорить с Йосефом Бен-Мордехаем».
Он думал сначала взять с собой Даниэля, но потом решил побеседовать с Джозефом-Йосефом наединеистория действительно выглядела таинственно, нельзя было исключить, что хозяин просто выставит за дверь незваного гостя.
Все получилось, однако, не так, как предполагал Беркович. У Йосефа Бен-Мордехая оказалась улыбчивая жена Шуламит и пятеро замечательных детей, старшего из которых не было дома, потому что он служил в армии. Беркович смущенно объяснил, что у полиции нет к Йосефу абсолютно никаких претензий, он лишь хочет выяснить одно недоразумение. Рассказав о сомнениях Даниэля, Беркович внимательно вгляделся в открытое лицо Йосефа, на котором не появилось и тени волнения.
Тесна земля, сказал хозяин, помолчав. Не думал, что в Тель-Авиве окажется человек, знавший меня по Меллвилу. Я знаю, о ком вы говорите, мы иногда встречаемся на набережной, я только не мог понять, почему его лицо кажется знакомым Теперь ясно. А что до моей истории, то, возможно, вам будет интересно.