Впрочем, лучшие времена для Фани давно прошлиэто были времена, когда она жила с мужем и сыном в далеком городе Бобруйске и была счастлива. Но жить становилось все сложнее, муж сказал: «Надо ехать!», они и поехали. Хотели, как лучше, а получилось В Израиле Юлик изменился, стал другим человеком. Скандалы каждый день, и ведь что получалось: он вроде бы говорил тихо, но такие гадости, что она срывалась на крик, потом в ход шли тарелки и другая посуда, а кончалось все истерикой. Может, она действительно была виновата, как считал ее любимый сын Левушка?
Как бы то ни было, однажды муж ушел, снял квартиру в другом городе, но что самое ужасноесын ушел с отцом. Где это виданоот живой матери? Но что она могла поделать? Левушке уже восемнадцать, скоро в армию, сам решает, как и с кем ему жить.
Фаня осталась одна. Поменяла квартиру, теперь у нее была однокомнатнаясалон, он же спальня. Работала на двух работах, из сил выбивалась, но на жизнь, в общем, хватало. Мужчины для нее больше не существовали, но появилась подругаДорит Глезер, коренная израильтянка, ни слова не понимавшая по-русски. Они работали вместеДорит была в фирме секретаршей, а Фаня убирала. Дорит как-то поинтересовалась, отчего у Фани круги под глазами, та не выдержала, рассказала, как умела, Дорит приняла живое участие, и с тех пор они часто беседовали, бывали друг у друга в гостях. Дорит тоже жила одна, была, как сейчас говорят, self-made womanженщиной, сделавшей свою судьбу. Она вывела Фаню из состояния депрессии и опекала, как могла.
В день, когда Фане исполнилось сорок, только Дорит она и позвала к себе на день рождения. А кого еще? Некого. Лева поздравил мать по телефону, а бывший муж даже поздравлять не сталтак, видимо, она была ему противна.
Пакет, который Фаня достала из почтового ящика, она вскрыла незадолго до прихода подруги: внутри была поздравительная открытка и коробка с конфетами. Фаня удивленно вертела открытку в руках, когда пришла Дорит с букетом гвоздик.
От кого? поинтересовалась она.
Понятия не имею, сказала Фаня. Тут написано, но я плохо читаю на иврите.
Дорит отобрала у подруги листок и прочитала: «Счастливого дня рождения! Кондитерская фирма Ласточка. Покупайте нашу продукцию, и вам всегда будет сладко в жизни».
Реклама, заявила Дорит. Я знаю, как это делается. Берут в муниципалитете списки жильцов с датами рожденийэто незаконно, но если по знакомству, то все дозволено И рассылают к дням рождения. Так появляются новые клиенты. Хорошие конфеты, кстати, очень вкусные, я их обожаю.
Да? сказала Фаня. А я к сладостям равнодушна.
Сели за стол, выпили вина, съели салаты и курицу-гриль, потом настала очередь испеченного Фаней тортика. Коробка лежала на столе, и когда Дорит собралась уходить, Фаня сунула конфеты ей в сумку.
Я их все равно есть не буду, сказала она, а ты любишь.
Утром, придя на работу, она убрала в комнатах и стала ждать Дорит, но подруги все не было, шеф начал злиться и позвонил ей домой. Телефон не отвечал, и шеф сказал Фане:
Я знаю, что вы дружите. Зайди к ней, когда закончишь уборку, скажи: если она заболела, то нужно предупреждать. Так и без работы можно остаться!
Фаня долго звонила в дверь. Потом прошлась по магазинам, вернулась и звонила опять. Куда могла Дорит отправиться, не предупредив ни шефа, ни Фаню и никого вообще? Вечером Дорит все еще не отвечала, на следующее утро ситуация повторилась, и только тогда шеф позвонил в полицию. Но прошло еще несколько часов, прежде чем полицейские решили взломать дверь. Дорит лежала в салоне на полу и была холодна, как лед. По свидетельству эксперта, женщина была мертва уже больше полутора суток.
Дело попало к инспектору Хутиэли, в паре с которым работал эксперт Хандостаточно опытный дуэт, и заключение они сделали однозначное: отравление синильной кислотой. Кислота оказалась к конфетахоткрытая коробка лежала на журнальном столике, нескольких конфет не хватало. Экспертиза показала: отравлен был весь верхний слой конфетне меньше двух десятков штук.
Узнав о страшной судьбе подруги, Фаня едва не лишилась чувств.
Это я! кричала она. Это меня! А я ей подарила!
Инспектору Хутиэли с трудом удалось успокоить женщину, после чего он узнал правду о посылке. Сохранилась и открытка, о которой эксперт Хан сказал коротко: «Подделка». Кондитерской фирмы «Ласточка» в Израиле не существовало, текст был отпечатан на цветном принтере.
Если бы вы попробовали конфеты раньше, чем пришла Дорит, сказал Хутиэли, то погибли бы вы, а не она. Есть среди ваших знакомых кто-то, желавший вам смерти? Кто-то, знавший ваш день рождения?
Никто, кроме
И действительно, кто, кроме бывшего мужа, мог так ненавидеть Фаню? В тот же день Юлия Бродского задержали по подозрению в умышленном убийстве. Он отрицал все, кроме того, что терпеть не мог бывшую женууж это отрицать было невозможно.
Борис, сказал Хутиэли инспектору Берковичу, войдя к нему в кабинет незадолго до окончания рабочего дня, ты слышал, конечно, о покушении на Фаню Бродскую? Погибла ее подруга. Я вторые сутки бьюсь с этим типом, Юлием. Он плохо говорит на иврите, япо-русски
Понял, шеф, сказал Беркович. Поприсутствовать на допросе?
Допроси его сам. Нужно, чтобы он сказал, где печатал поздравление и откуда взял яд. Информация нужна сегодня, иначе завтра судья не продлит срок задержания.
Хорошо, согласился Беркович.
Юлий Бродский произвел на него впечатление человека, сломленного жизнью. Жена оказалась стервой, работу он недавно потерял, сын закончил школу без аттестата зрелости В общем, все плохо. Но конфет он не посылал. Яда у него нет и не было. Фаня сделала ему много зла, ноубивать?
Слабый человек, сказал Беркович инспектору Хутиэли после допроса. Уйти от женымаксимум, на что он способен. К тому же
Беркович замолчал, задумчиво постукивая карандашом по столу.
Что «к тому же»? переспросил Хутиэли.
Есть одно соображение уклончиво протянул Беркович. Ума у Бродского не хватит, чтобы придумать трюк с конфетами.
Полагаешь, что у него был сообщник? оживился Хутиэли и тут же одернул себя: Нет, Борис, это слишком сложно.
Конечно, согласился Беркович. Такие убийства в компании не совершают
На следующее утро судья Липман выпустил задержанного под залог в десять тысяч шекелей, поскольку обвинение не смогло представить надежных доказательств того, что именно этот человек послал Фане Бродской отравленные конфеты.
Эх, Борис, сказал Хутиэли, я надеялся, что ты сумеешь разговорить этого типа. Теперь он может сбежать.
Куда? Некуда ему бежать, у него здесь сын. А разговорить я его все-таки сумел. Вот только выводы сделал не такие
Что значитне такие? рассердился Хутиэли. Ты считаешь, что конфеты послал не Бродский?
Уверен в этом, кивнул Беркович.
Мотив был только у него, напомнил Хутиэли.
Не только, возразил Беркович. Шеф, дайте мне время до вечера, я хочу навести кое-какие справки.
Во-первых, я тебе больше не шеф, вздохнул Хутиэли, оставь этот официальный тон. Во-вторых, делай что считаешь нужным, разве я тебе когда-нибудь мешал? Но к вечеру изволь представить соображения.
Вот теперь я узнаю вас, шеф! воскликнул Беркович.
Попрощавшись с Хутиэли, он поехал в офис фирмы, где работали Дорит с Фаней. Разговор с хозяином и сотрудниками занял несколько часов, и у инспектора сложилось вполне определенное мнение о погибшей женщине. Это был сильный человек, умевший постоять за себя, не дававший спуску недоброжелателям, которых у Дорит оказалось более чем достаточно. Она вызывала у людей диаметрально противоположные чувстваее или обожали, как дружившая с ней Фаня, или ненавидели.
Выслушав все рассказы и узнав массу интересного, Беркович наметил себе еще два адреса, но время поджимало, и инспектор вернулся в управление, чтобы рассказать Хутиэли о проведенном расследовании.
Я исходил из того, сказал Беркович, что никто не собирался убивать Фаню Бродскую, убийца хотел расправиться с Дорит Глезер и достиг желаемого.
С Глезер? удивился Хутиэли. Конфеты были адресованы Бродской! И если бы Дорит не пришла к ней на день рождения, и если бы та не подарила коробку Цепь случайностей, которая
Никаких случайностей, шеф! Допустите, что у Дорит был враг, желавший ей смерти. Он задумал убийство, но хотел сделать все, чтобы направить следствие по ложному пути. Человек этот прекрасно знает обеих женщинв том числе их привычки и вкусы. Знает, когда у Фани день рождения. Знает, что она терпеть не может конфеты и никогда их не ест. Знает, что, в отличие от Фани, Дорит конфеты обожает. Знает, что две женщины дружат и день рождения будут отмечать вдвоем. И если вы полагаете, шеф, что, зная все это, убийца очень сильно рисковал, посылая коробку именно Фане, а не Дорит
Любопытно пробормотал Хутиэли. Если ты прав, этот человек, скорее всего, связан с фирмой, где работала Глезер
Не скорее всего, а наверняка! Кто еще мог знать об этих двух женщинах столько необходимых деталей? Разумеется, гибель Дорит выглядела случайной, и убийца был уверен, что полиция обвинит Юлия Бродского. Особенно копать не станутновый репатриант, мотив налицо, признание вышибут, косвенных улик достаточно
Но тут появился инспектор Беркович вставил Хутиэли.
Вы бы и сами к этой идее пришли, шеф, великодушно заявил Беркович. Все-таки убийцачеловек изобретательный, но недалекий, начитался газетных статей, в которых полицию обычно изображают в нелестном духе. Если почитать судебные репортажи
Никогда их не читаю, отмахнулся Хутиэли. Насколько я тебя понял, Борис, ты уже вычислил убийцу?
Если принять верную гипотезу, то это нетрудно. Столько подобностей о Дорит и Фане мог знать только один человек.
Хозяин фирмы? догадался Хутиэли.
Именно.
А мотив?
Насколько я понял из разговоров с сотрудниками, этот тип домогался Дорит и получил отказ. Более того, похоже, что Дорит имела против него какой-то компромат, иначе он бы ее просто уволил. А так ему ничего другого не оставалось
Ничего, кроме убийства? поднял брови Хутиэли.