На такой столешнице бутерброд себе готовить не хочется, проговорил Як, проводя ладонью по мраморной поверхности. Во всяком случае, мне!
Он поднял ладонь, к которой прилипли крошки.
Как она могла так опростоволоситься! Какая небрежность с ее стороны! Ведь она куда умнее
Фэй схватила тряпку. Сердце билось так сильно, что в ушах застучало. Она поспешно смахнула оставшиеся крошки себе на ладонь и выкинула в мойку. Бросив взгляд на Яка, включила кран и вымыла раковину щеткой. Потом повесила на место тряпку и поставила щетку обратно в серебристый держатель.
Як стоял неподвижно.
Сделать тебе кофе, дорогой? спросила Фэй.
Она открыла шкаф, в котором хранились капсулы для кофеварки, и автоматически достала две лиловых. Одну «лунго» и одну «эспрессо» в чашку с небольшим количеством сливок. Як любит крепкий кофе.
Повернув голову, он бросил взгляд в сторону гостиной.
Каждый раз, когда я ее вижу, она сидит, уткнувшись в планшет. Ты должна что-то сделать. Почитай ей, поиграй с ней
Несколько капель кофе потекли по наружной стенке белой чашки. Фэй вытерла их пальцем и вложила чашку в руку Яку. Он, похоже, даже не заметил этого.
Знаешь, что рассказал мне Хенрик? Сага и Карл пользуются своими планшетами не более одного часа в день. Зато ходят в музеи, на уроки музыки и тенниса, читают книги. А еще Сага три раза в неделю занимается балетом в школе Альханко.
Жюльенна хочет играть в футбол, сказала Фэй.
Об этом даже речи быть не может. Ты ведь знаешь, какие ноги у футболисток! Как два пня. И потом, неужели мы позволим ей играть с девчонками из пригородов, чьи папаши будут стоят у поля и орать судье всякие неприличные слова?
Хорошо.
Что хорошо?
Жюльенна не будет играть в футбол.
Фэй положила руку ему на грудь, прижалась к нему. Провела рукой по животу, рука скользнула вниз, к ширинке.
Як удивленно уставился на нее.
Прекрати.
В полированном стекле жарового шкафа она увидела очертания своей бледной пухлой руки. Ясное дело, Як не желает к ней притрагиваться. Слишком долго она позволяла себе ходить распустехой.
Фэй заперлась в ванной комнате и, раздевшись догола, принялась рассматривать свое тело под разными углами зрения. Грудь производила удручающее впечатление. Как два тюльпана, увядших в вазе. Стоит ли поговорить с Яком об операции по увеличению груди? Она знала, что Алиса сделала себе такую. Тут важно не перестараться. Не накачать себе два футбольных мяча.
Живот давно уже нельзя назвать плоским, ноги дряблая бесформенная масса. Если она напрягала ягодицы, на коже образовывались углубления. Как лунный пейзаж.
Фэй подняла глаза. Лицо одутловатое и серое. Кожа и волосы лишены блеска, а на голове непонятно что. Придвинувшись ближе к зеркалу, она заметила несколько жестких седых волосков. Поскорее вырвала их и смыла в раковину.
Лишь бы он не начал стыдиться ее. Может, уже жаловался друзьям? А они подтрунивали над ним? С сегодняшнего дня она будет питаться только полезной едой и тренироваться каждый день нет, два раза в день. Больше никакого вина, роскошных ужинов, никаких перекусов по вечерам в ожидании возвращения Яка.
Он постучал в дверь.
Ты скоро?
Фэй вздрогнула.
Сейчас, дорогой, проговорила она. Голос не повиновался ей.
Муж продолжал стоять под дверью, и Фэй занервничала.
Я знаю, что в последнее время был очень занят, произнес он. Что скажешь по поводу того, чтобы поужинать вместе в среду? Только ты и я?
У Фэй, стоявшей без одежды посреди ванной, глаза наполнились слезами. Она торопливо оделась. Милый Як! Дорогой, любимый Як!
Она открыла дверь.
С удовольствием, милый.
* * *
Два часа спустя Фэй стояла перед мясным прилавком в «Ика» на площади Карлаплан, высматривая что-нибудь вкусненькое на обед. Все, как обычно. Завышенные цены. Детские вопли, вечное гудение вентиляторов. Запах мокрых курток за десятки тысяч крон и шуб, сделанных из натурального меха не каких-нибудь там политкорректных искусственных заменителей. Если уж здесь и позволяли себе носить что-нибудь синтетическое, то разве что от Стеллы Маккартни. И то только самое дорогое.
Взяв упаковку утиных грудок, Фэй направилась к кассам. Выбрала ту, за которой сидел Макс. Он обычно работал по воскресеньям.
Фэй проследила глазами за мускулистой рукой Макса, когда тот сканировал товары покупателей, стоявших впереди нее в очереди. Должно быть, он почувствовал ее взгляд, потому что внезапно обернулся и улыбнулся ей.
Когда настал черед Фэй, его улыбка стала еще шире. Глаза сияли.
Как поживает самая красивая женщина Стокгольма?
Щеки у Фэй запылали. Она понимала, что он говорит это почти всем женщинам, но все же Он заметил ее.
Из магазина она вышла легкой походкой.
Вернувшись домой, поспешила достать из сумки продукты. Нехорошо оставлять их просто так.
Ты что, так и ходила?
Фэй обернулась. Як с хмурым видом стоял в дверях.
Что ты хочешь этим сказать?
Муж указал рукой на ее одежду.
Нельзя же ходить в магазин в домашней одежде! А вдруг ты наткнешься на кого-то, с кем мы знакомы?
Фэй закрыла дверцу холодильника.
А Максу за кассой понравилось. Он назвал меня самой красивой женщиной Стокгольма.
У Яка на лице задвигались желваки. Фэй осознала, что совершила ошибку. Ей следовало бы знать, что с ним такие шутки не проходят.
Ты флиртуешь с мальчиками за кассой?
Нет, я не флиртую. Я люблю тебя, Як, ты это знаешь, но я же не виновата в том, что мне делают комплименты.
Муж фыркнул.
Фэй проводила взглядом недовольную спину Яка, когда он направился в свой кабинет. Несмотря на спазм в животе, она почему-то обрадовалась его гневу. Подумала: «Ему не все равно. Ему на меня не наплевать».
* * *
Жюльенна заснула. Як и Фэй лежали в постели: он раскрыв на животе лэптоп, она за просмотром передачи по пятому каналу.
Сделать звук потише?
Як сдвинул очки на кончик носа и опустил экран компьютера, чтобы взглянуть в телевизор.
Да нет, ничего страшного, с отсутствующим видом произнес он.
Ведущая, держа в руках карточки с разными сценариями, представляла очередного участника.
Это Лиза Якобссон? спросил Як.
Да.
Раньше она была такая красивая Как же она постарела! И какая толстая
И снова поднял монитор.
Когда он заснул, Фэй залезла в «Википедию», прикрыв рукой экран своего «Айфона». Лиза Якобссон оказалась на два года моложе ее.
Стокгольм, август 2001 года
Обряд посвящения в Торгово-экономическом институте держался в тайне руководству не полагалось знать, как нас, первокурсников, будут унижать и опаивать. Нам сказали, что участие добровольное, однако для меня выбора, строго говоря, не существовало. Я твердо решила сделать все необходимое, чтобы стать своей, влиться в компанию. Сейчас, когда жизнь началась с чистого листа, у меня наконец возникла возможность так сделать.
На маленьком лужке у воды в парке Хага нас собралось пятнадцать человек все нервничали, все были девушки. Туда пришли примерно столько же второкурсников. Все, без исключения, парни. С собой они принесли несколько больших пакетов из «ИКЕА» с реквизитом. Выстроив нас в ряд, внимательно осмотрели всех по очереди. Велели нам снять с себя все, кроме белья, и дали каждой по черному мешку для мусора с отверстием, в которое надо было просунуть голову. После этого нам дали выпить по две стопочки водки. Рядом со мной оказалась рослая фигуристая девушка с веснушками и буйной рыжей шевелюрой.
На колени! крикнул негласный лидер второкурсников Микаэль сын известного магната в области недвижимости.
У него были светлые волосы и маленькие поросячьи глазки казалось, он привык, чтобы ему повиновались. Мы поспешили выполнить его указания.
Хорошо, продолжал он, доставая коричневое яйцо. Желток этого яйца вы должны будете передавать друг другу без помощи рук, изо рта в рот. Когда он вернется к первой из вас, она должна будет проглотить его. Первой будешь ты. Как тебя зовут?
Все завертели головами, желая увидеть ту, которой выпал самый невыигрышный билет.
Крис, ответила девушка рядом со мной.
Микаэль разбил яйцо о колено, вылил белок на землю и протянул скорлупу с желтком Крис. Она взяла ее, без промедления вылила себе в рот желток и повернулась ко мне. Наши губы встретились, парни радостно завопили. Желток перешел ко мне, я изо всех сил боролась с рвотными спазмами. Повернув голову влево, повторила процедуру со следующей девушкой.
Ты точно потом его проглотишь? спросила я Крис.
Она пожала плечами.
Я родом из Соллентуны. Мне приходилось глотать и кое-что похуже.
Я хихикнула. Ее лицо сохраняло спокойное выражение.
Ты пойдешь на вечеринку?
Да. Хотя эти избалованные сопляки, одурманенные властью, вызывают у меня аллергию. Они просто пользуются случаем унизить девушек, задурив им голову. Эти гении самые отстойные в институте. Именно поэтому ритуал проводится до начала семестра, пока мы не успели понять, какие они лузеры. Через две недели никто из девушек даже не посмотрит в их сторону.
Тогда почему ты здесь?
Чтобы отделить зерна от плевел знать, кто они такие, и избегать их, сухо ответила она. Кстати, у тебя прекрасные губы. Если я напьюсь и не найду, с кем целоваться, то разыщу тебя.
В глубине души я понадеялась, что именно так она и поступит.
Вечер продолжался в прочих пьяных мероприятиях, которые, казалось, были направлены лишь на то, чтобы возбудить парней. Они вылили нам на волосы жидкость из банок с тухлой салакой, так что нам пришлось искупаться в одном белье. Они рисовали большие нули на лбу у тех, кто проигрывал в соревнованиях, а тем девушкам, кто быстро захмелел, парни оставляли на груди, пояснице и ягодицах свои автографы. Все чаще кто-то, шатаясь, отходил в сторону, чтобы проблеваться, однако нам наливали еще и еще.
Когда совсем стемнело, настало время двигаться дальше. Мы в последний раз окунулись, и нам вернули нашу одежду. Они организовали старый автобус, чтобы отвезти нас на вечеринку он был уже наполовину заполнен теми, кто не решился пойти на ритуал.
Когда мы вошли, все зажали носы. От нас исходил запах блевотины, морской воды и тухлой салаки. К тому же пахло водкой. Двух девушек пришлось внести в автобус их положили в проходе в одном белье. У одной из них съехал лифчик, наружу торчала белая грудь с темным соском. Парни хохотали, указывая на нее пальцами. Один из них поднялся с места и устремился вперед с цифровым фотоаппаратом в руках. Крис отреагировала мгновенно: выбросила вперед руку, словно шлагбаум, потом сама поднялась на ноги, закрывая ему проход.
И куда это ты собрался, малыш?
Она все равно ничего не заметит, проговорил он заплетающимся языком. Она ведь спит. Отойди с дороги.
Крис сложила руки на груди и фыркнула. Я отметила, что в волосах у нее водоросли тем не менее весь ее вид внушал уважение. Она стояла устойчиво, как сосна, хотя автобус трясло. Ее ноги словно приросли к полу. Парень, который был на голову выше ее, утратил самоуверенный вид.
Не будь такой занудой, это просто шутка. Ты что, феминистка, что ли? спросил он, с ухмылкой произнося слово «феминистка», будто ругательство.
Крис и бровью не повела. Теперь все взгляды были обращены на них.
Окей, мне плевать.
Парень рассмеялся и постарался выглядеть так, словно это не он только что схлестнулся с девушкой и проиграл ей.
Куда ты направился? крикнула ему вслед Крис, когда он побрел прочь.
Я затаила дыхание. Она с ним еще не закончила?
Сесть хочу, неуверенно ответил он.
Забудь об этом, ты вернешься сюда.
Он повернулся и нехотя сделал несколько шагов обратно к ней.
Снимай джемпер, велела Крис.
Что? У парня округлились глаза. Не собираюсь!
Он огляделся, ища поддержки, но все лишь с любопытством наблюдали за этой сценой.
Сними свой ужасный джемпер из начала девяностых и дай его сюда. Поторопись; ты же видишь, что ей холодно?
Он сдался, сделал, как она велела, покачал головой и вернулся на свое место. Под розовым джемпером скрывалось бледное жирное тело с отчетливыми висячими мужскими сиськами парню явно было не по себе.
Крис разбудила девушку, подняла ей руки и бережно надела на нее джемпер.
Дай мне бутылку, сказала она, снова плюхаясь рядом со мной, и сделала несколько глотков пива.
Отлично сработано, прошептала я, ставя бутылку себе на колени.
Спасибо. Но надевать на бедняжку это уродство почти насилие, пробормотала Крис.
Отведя Жюльенну в детский сад, Фэй бесцельно бродила по Эстермальму. Хватит сидеть дома. Нужно больше двигаться. Сжигать жир, стать стройной и тренированной. Старение надо остановить любой ценой.
В животе урчало. Позавтракать она еще не успела. Только выпила черного кофе, чтобы быстрее сжигать жиры во время прогулки. Образы съестного проносились в мозгу, как в гастрономическом калейдоскопе. Если она вернется домой, то не сможет устоять перед искушением и уничтожит все припасы. Фэй прибавила шагу. Прошлась по улице Карлавеген в сторону парка Хумлегорден. Поморщилась, ощущая, как вспотела спина. Потеть ей совсем не нравилось. Но, как говорила Алиса, «пот это слезы жира». Хотя на лице у той она никогда не замечала ни бисеринки пота.
Фасады домов девятнадцатого века с важным видом склонялись над ней, строгие и неприступные. Небо было голубым, а солнце отражалось в белом, только что выпавшем снегу, еще не покрытом серой пленкой. Несмотря на пот, Фэй чувствовала себя в приподнятом настроении. Предложение Яка о совместном ужине поворотная точка. Этот ужин станет поворотной точкой.
То, что их отношения находятся в стадии застоя, во многом ее вина. Пора снова стать той, кого он хочет. Наступает новый отсчет времени.
Для себя Фэй твердо решила не принимать предложения Крис поехать отдохнуть на выходные. Она нужна дома было бы эгоизмом отправиться на бессмысленный уикенд. Она избегала отвечать на звонки Крис заранее знала, как та отреагирует и что скажет.
Фэй прибавила шагу. Казалось, она буквально ощущает, как слетают лишние килограммы, шаг за шагом, грамм за граммом. Ненавистный пот впитывался в одежду.
Возле красной кирпичной стены Восточного реального училища стояли и курили украдкой несколько учеников. Две девушки и два парня. Когда они смеялись, изо рта и носа у них вырывались серые клубы дыма. Казалось, они не знают забот. Несколько лет назад в другую эпоху, в другой жизни это могли бы быть она, Як, Хенрик и Крис.
Як весельчак и шутник. Бесшабашный аристократ, у которого в кармане всегда лежало приглашение на очередной банкет. В искусстве общения и умения рассмешить других ему не было равных. Хенрик был стратегом и мыслителем. Он происходил из очень простой семьи в одном из пригородов Стокгольма и выбрался оттуда лишь благодаря успехам в учебе. Изучал промышленную экономику в Королевском техническом институте, параллельно учась в Торгово-экономическом
Фэй прошла мимо кондитерской. Пирожные, торты и булочки с корицей громоздились друг на друга. Слюнки потекли рекой, и она отвела глаза. Еще прибавила шагу. Спаслась бегством. На Нюбругатан дала себе передышку. Зашла в «Кафе Мокко», заказала себе чашку зеленого чая. Без сахара. Вкус был отвратительный, горький, однако она все равно выпила, поскольку читала, что зеленый чай ускоряет сжигание жира. Рассеянно перебирая стопку газет, обнаружила воскресное приложение к «ДИ» за прошлую неделю с Хенриком и Яком на развороте. Дорогостоящая фотосессия. Они сидели в старинном мотоцикле с коляской. Солнцезащитные очки и кожаные куртки. Як в седле, Хенрик в коляске, в кожаном шлеме пилота на голове. Довольные лица, широкие улыбки.
Заголовок гласил: «Миллиардная империя рвется в бой». Открыв газету, Фэй пролистала ее, ища интервью. Репортер Иван Уггла целую неделю провел с ними бок о бок. Странно, что Як ничего ей не сказал Правда, у него часто брали интервью однако не для таких огромных репортажей.
Текст начинался с зарисовки в их офисе на острове Бласиехольмен. Як поделился, как тяжело им пришлось работать в те времена, когда создавался «Компэр». Рассказал, как работал днем, а по вечерам выстраивал бизнес-планы. Изначально планировалось, что «Компэр» станет фирмой телефонных продаж.
«Я понимал: для успеха я должен пожертвовать всем, отдать все фирме и Хенрику. Ни времени, ни денег не оставалось ни на что только работа, работа, работа, чтобы создать Компэр и содержать самих себя. Чтобы выиграть, приходится делать высокие ставки».