тады они и выходят, завершил свой монолог Глукса. Гляньте-кось, тут где-то недалече тальниковый дух мотается. Чичас я его приманю. Токмо не спугните, они на громкие голоса шибко пугливые.
Он щёлкнул пальцами, глядя куда-то за Стёпкину спину, в лесную темноту, и у того вдруг по спине побежали мурашки, ему представилось, что этот тальниковый дух похож на привидение, он даже оглянулся Хотя, казалось бы, ему-то бояться, встречался ведь уже с привидениями, и разговаривал с ними, и даже поссориться успел
В воздухе над ними что-то прошелестело, взметнулись искры в потревоженном костре, и на землю, как бы соткавшись из темноты, аккуратно опустился некто крылатый. Хлопнул мягкими крыльями, сложил их за спиной и собрал в смешную гармошку хоботок, оглядывая оторопевших мальчишек.
Энто не дух, пробормотал Глукса. Энто упырь приблудный. Я его не призывал.
Энто ты, морда щекастая, тута приблудный, ворчливо отозвался упырь, по-хозяйски присаживаясь к костру. А я здеся в своём полном праве.
Бранда? удивлённый Стёпка не сразу вспомнил, как зовут упыря. Откуда ты тут взялся?
Упырь был похож на Брандуи не похож. То ли он отъелся, то ли отмылся, то ли подрос. То ли просто вышел из запоя. Стёпка вспомнил, как из-за Смакловой болтовни подозревал упыря в людоедстве, и ему стало смешно.
Не забыл ишшо старого ольховника, Стеславчик? Бранда с наслаждением грел над пламенем свои мосластые лапки. Глянь, чего со мной по твоей милости сотворилося. Глянь.
Он распахнул крылья, расправил костлявые вздёрнутые плечи. Нет, он и в самом деле подрос. Повыше и покрепче Глуксы будет.
А я-то тут при чём? спросил Стёпка. Что я такого сделал?
А вино мне кто нескончаемое чародейское подсунул? А предупредить меня кто не пожелал, что от того вина, истинным демоном укреплённого, упыри шибко взойти могут?
Каким демоном?
Каким-каким Тобой, ясень пень.
Не укреплял я никакого вина.
В руках ту бутыль держал? Мне её задаром передал без зла и жадности? Во-от. А говоришь, не укреплял.
Я не знал. Честное демонское слово, не знал.
Не ведаешьне твори, очень знакомым голосом сказал Бранда. Да я что, я на тебя, Стеславчик, не в обиде. Подрос оно, конешно, крылья поширше распахнулися опять же И всё бы ничего, да старики в Больших Упыреллах меня теперича на княженье зазывают. Спасения от них никакого нету. И отказать я не могу, потому как Не могу. Кончилася моя спокойная жизнь, надоть кого другого на своё место в Замковом Совете определять.
Стёпка переглянулся со Смаклой. Тот, казалось, ничуть не был удивлён. А вот Степана, например, здорово поразило, что Бранда, этот с виду почти пропащий, запойный упырь входил, оказывается, в совет Летописного замка. Как-то трудно было представить это нечеловекоподобное существо с небритым хоботком и обтрёпанными крыльями летучей мыши восседающим на Совете рядом с чародеями, что-то важное обсуждающим и принимающим некие судьбоносные решения.
А ты губы-то не косороть, не косороть, ворчливо заметил Бранда. Ишь, засомневался. Зовут меня на княжение, зовут. Более того, я уж и согласие своё дал. Лечу вот туды. Да по пути к тебе согласился заглянуть на огонёк, привет от старых знакомцев передать.
От кого? спросил Стёпка. От Серафиана, что ли?
Купыря просил к тебе заглянуть. Не забыл ещё Купырю-то?
У меня память хорошая, сказал Стёпка. Пока не жалуюсь. И что Купыря просил передать, кроме привета?
Упырь поёрзал, покряхтел, затем сказал очень похожим на Купырин голосом:
Ты, отрок, конешно, должон сам решать, но мой тебе настоятельный советв замок тебе лучше не соваться. Слишком многие тебя там поджидают с нетерпением. Поостерегись. А как вернёшься, найди в Предмостье вурдалака Огробрыка, передай через него весточку. А там и поразмыслим.
И всё? спросил Стёпка, вздохнув про себя с облегчением. Ничего нового, тем более, ничего страшного он не услышали это уже было хорошо. А то мелькнула у него на секунду мысль, что с Ванькой что-нибудь неладное случилось, и Купыря о том каким-то образом проведал.
А тебе, я погляжу, энтого мало? нешуточно удивился упырь. Шибко смелый демон, однакось. Никого не боится. По тайге шлындат из края в край, народ баламутит, слухами земля полнится так, что разве волки об его делах ишшо по ночам не воют. Не токмо старый Бранда, глянь, подрос за энто время, и ты, демон, тоже изрядно повзрослел. Из замка малец мальцом выходил, ребятёнок, честное слово. А ноне с энтим ребятёнком кое-кому лучше навовсе не встречаться. Поведали мне уже о твоих славных подвигах, как ты весичей да оркимагов гоняшь
Лучше бы тебе, ольховник, поведали о том, как этот ворёныш честных гномов ограбил, сказал вдруг кто-то у самой земли звучным, хрипловатым голосом, и к костру вышел из темноты важный, насупленный гном. Даже не вышел, а выступил, явил себя во всей своей невеликой красе, лилипутской мощи и карапузной неустрашимости. Голос, следует сказать, габаритам хозяина совершенно не соответствовал, такое впечатление складывалось, что для пущей важности использовал гном какое-нибудь заклинание, усилитель какой-нибудь магический или звуковой талисман. Вон их на шее сколько висит.
Это был Зебур. Как и обещал Гвоздыря, ничего с ним не сделалось, полёт из камнемёта, что называется, прошёл нормально, все выжили. Видать, Отхожая топь самой природой была приспособлена для мягкой посадки Или, что точнее, мягкого падения.
Бранда, забавно морща хоботок, покосился на Стёпку, что, мол, на это скажешь? Смакла, по ходу службы своей гонявший в замке гномов в хвост и в гриву, на нежданного гостя смотрел с откровенным пренебрежением и, можно не сомневаться, страшно жалел, что под рукой у него сейчас нет хорошего веника. Глукса же таращился на гнома в великом удивлении. В Горелой Кече гномов отродясь не водилось, и знали о них лишь по не слишком достоверным рассказам заезжих купцов, не смеялась над которыми только несмышлёная ребятня. А ты глянь-копонапрасну зубы скалили, вот он гном-то, живых живее. А махонький-то какой!
Зебур окинул всех суровым взглядом, но в Стёпкину сторону даже не покосился. С намёком так не покосился, с предельным презрением, недостоин, мол, ни в коей мере, чтобы даже на глаза честным гномам попадаться.
Выглядел Зебур внушительно. Почти так же внушительно, как гномлинские государи. Новёхонькая кольчуга, золото на шее, на поясе, на рукояти топора, даже в маленьких ушах золотые серьги. Борода расчёсана волосок к волоску, серебрится сединой в свете костра, только красный нос слегка портит общую картину, выдаёт с головой любителя хмельных напитков. Стёпка глянул на Бранду, хихикнул про себя, подумав, что хоботок у упыря тоже мог бы покраснеть от чрезмерных возлияний. Чёрт, что за мысли в голову лезут? Не о том сейчас думать надо, совсем не о том.
Ну вот, ворёныш, мы и встренулись, как я и обещался. Али ты не рад меня видеть? на этот раз гном упёрся взглядом в Стёпку, чтобы никто ненароком не решил, будто он кого другого вором обзывает.
Стёпке при виде этой наглой самодовольной физиономии тоже захотелось уколоть гнома:
А я вот давно хотел спросить. Как оно там, в Отхожей топи, всё так же смердит?
Зебур дёрнулся, побагровел весь до того, что нос его заалел ярким угольком, но сдержался страшным усилием воли, прожевал молча едва не вырвавшееся ругательство, потискал рукоять топора, сказал с угрозой:
И энто я тебе, гниляк, тоже припомню. Ноне же и припомню.
Он звонко свистнул, и из темноты к костру со всех сторон шагнули гномы. Десятка два сердито сверкающих глазами гномов в кольчугах, шлемах и со взведёнными арбалетами в руках. Чёрные наконечники крохотных стрел хищно целились в Степана. И можно было бы в самом деле испугаться этих очень решительно настроенных воинов, будь они ростом чуть побольше. Стёпка при желании мог расправиться с ними одним пинком. Гномы об этом, разумеется, знали, но ни капли страха и ни тени сомнения нельзя было разглядеть в их насупленных лицах. Коротышки вышли на тропу войны и отступать не собирались. Уже за одно это они достойны были уважения Если бы не их слишком задиристый предводитель. Уважать Зебура Степану было не за что.
Упырь как-то стушевался, отодвинулся от костра и почти растворился во мраке. Гоблины испуганно оглядывались по сторонам, подозревая, видимо, что там, во тьме, притаилась ещё целая армия столь же свирепых и воинственных гномов. А может быть, между прочим, и притаилась.
Всё, ворёныш, довольно прогудел Зебур. Допрыгался ты ужо. Доворовался.
Он повёл носом, шумно принюхался и, ещё более свирепея, прошипел:
Повадился чужое золото транжирить, не припекло тебя ворованным расплачиваться. Гляньте-ко, други, каковских демонов чародеи замка Летописного на наши кошели да ухороны призывают. Гномьим золотом обогатиться возжелали.
Гномы слаженно повели носами, все дружно учуяли подрастраченное Зебурово золото в Стёпкином кармане и ещё яростнее засверкали глазками. И пальцы на спусковых скобах арбалетов побелели в напряжениитого гляди стрельнут.
За себя Стёпка не слишком боялся, надеялся на неуязвимость проверенную да на волшебный мешочек, что в котомке лежал. А вот за друзей своих опасался всерьёз. С Зебура станется, он может и на гоблинах обиду выместить, если увидит, что с демоном ему не совладать.
Гном, похоже, основательно подготовился и рассчитывал не только на отравленные стрелы. Над всем гномьим отрядом ощутимо вибрировала готовая к применению магия. Напружинившийся, запахший опасной горечью воздух угрожающе навис над головами, и даже языки пламени покорно приникли к земле под его почти ощутимым весом. Синие искры то и дело простреливали из темнотыготовые к применению заклинания в любую секунду могли сорваться и поразить цель. Стёпка напрягся. Желая вывести из-под удара друзей, он решил атаковать первым: броситься на Зебура, подмять его, схватить, потом угрозами заставить гномов разрядить арбалеты а там видно будет. Не самый лучший план, конечно, но ничего другого в голову сейчас просто не приходило.
Убить мы тебя, пожалуй что, и не смогём, нехотя признал Зебур, не отвозя пылающего взора от Степана. Однако же припечёт тебя славно. Чтобы и другим неповадно было. Давайте-кось, други
И тут в происходящее безобразие вмешались посторонние. Очень вовремя, надо признать, вмешались. Ещё три гнома важно и почти бесшумно выступили из мрака к костру, остановились напротив Зебура, и самый толстый из них спросил почти весело:
Что это ты, любезный Зебурушка, на ночь глядя затеял? Почто дедовы заклинания не бережёшь? На кого таперича кирку отковал?
Это тоже были старые Стёпкины знакомцы: усть-лишайские старшины Бурзай, Чучуй и Чубык, те, которым он в весской тюрьме заветное слово Яргизая продиктовал, получив за то право пользоваться Большим Гномьим Отговором. Стёпка незаметно перевёл дух. Кажется, в атаку пока бросаться рановато.
Зебур нервно дёрнул головой, изобразив не слишком почтительный поклон.
Душевно рад видеть усть-лишайских родичей. Какими судьбами вас так вовремя сюда принесло?
Дело у нас важное к демону имеется.
Зебур покривился, сделал знак своим гномам, и те послушно опустили арбалеты. Магическое напряжение тоже заметно ослабло, гул стих, и синие искры, недовольно взвихрившись, затерялись среди множества сверкающих на небе звёзд.
Какие могут быть дела у честных гномов с энтим подлым вором?
А у тебя какое с ним дело? ехидно спросил, кажется, Чучуй. Али опять золото своё стребовать с него намерен?
Пусть подавиться он тем золотом! рявкнул Зебур. Наказать желаю стервеца, чтоб другим неповадно было!
А ведь мы поверили тебе, Зебурушка, сказал Бурзай. Его-то отличить от прочих гномов было легко, он тут один был такой, толстый и старый. Слову твоему поверили. К испытанию демона принудили Прошёл демон испытание золотом, али тебе то ещё не ведомо?
Зебуровы гномы вокруг загудели в изумлении и поубирали арбалеты с глаз подальше, аккуратно их перед тем разрядив. Видимо, не всю правду сказал Зебур своим подданным.
Однако сдаваться неистовый гном не желал.
Меня при том не было, заявил он, косясь на Степана.
А мы при том были, решительно сказал Бурзай. Так что отойди посторонь и не мешай нам своими лживыми придумками.
А коли не отойду?
Не гневи меня, племяш! рявкнул Бурзай. Уймись, пока мы своё Слово в ответ не пустили о том, что Зебур на невинных поклёп возводить горазд!
Зебур стушевался и отступил, всего на полшажка, но отступил назад. Побаивался, видно, дядю.
Бурзай посверлил его ещё немного глазками, затем повернулся к Степану, склонил уважительно голову:
Здрав будь, демон. Рад вновь тебя видеть.
И вы здравствуйте, Стёпка встал, тоже поклонился, решив, что голова у него не отвалится, если он выкажет уважение этим по-настоящему честным гномам. И я тоже рад. Что привело вас ко мне?
Бурзай пригладил бороду, посмотрел по сторонам, словно сомневаясь, говорить ли при посторонних, затем решился и спросил с заметным волнением:
Тот самоцвет в оправе, о коем ты в прошлый раз упоминал, ныне с тобой ли?
Со мной, кивнул Стёпка. Он вытащил из кармана увеличительное стекло, показал его гномам:
Вот он.
Усть-Лишайские гномы страшно оживились, заулыбались, Чучуй (или Чубык?) даже ручки довольно потёр.
Просить тебя душевно хотим, демон, сказал Бурзай. Не откажи в малой милости. Записали мы поведанное тобой гномьей вязью, однако же сомнения у нас великие имеются, верно ли записано. Сам понимаешь, одна буквица не туда всталаи не сработает заклинание. Так не посмотришь ли ты через свой самоцвет, не проверишь ли, насколько верно ведомые тебе слова на пергамент занесены? Мы тебе за то золотом щедро заплатим, топором своим клянусь и топорищем.
Зебур шумно присвистнул сквозь стиснутые зубы, остальные гномы потрясённо забормотали, переглядываясь в изумлении: не каждый день такое случается, чтобы гномьи правители кому ни попадя золото обещались в уплату за неведомо какую услугу (да и за какую такую услугу можно чужим своё, родное, кровное золото отдавать?!)
Стёпка на миг задумался. Вспомнил, как выбрался из весской темницы, как помог ему гномий отговор Бочагу из плена вызволить
Нет, сказал он решительно. Никакого золота я с вас не возьму. Вы со мной и без того уже сверх меры расплатились. Я вам свободой обязан и не только своей. Давайте пергамент.
Бурзай прокашлялся, посмотрел по очереди на своих спутников, словно показывая: а я что вам говорил. Затем вытащил из-за пазухи лист пергамента, который тут же увеличился раза в три.
Стёпка присел рядом с гномами, разгладил лист, прочитал, стараясь держать линзу так, чтобы гномы при желании тоже могли заглянуть. Те столпились под его рукой и ждали, не дыша. Остальные присутствующие, ничего не понимая в происходящем, просто наблюдали со стороны. Читать было трудно. В неверном свете костра начертанная на пергаменте гномья вязь казалась живой: буквы ползали, извивались и норовили ускользнуть от волшебного кристалла.
Вот здесь ошибка, сказал наконец Стёпка, показав пальцем. Там было, кажется, не «оросив», а «орошая». Вот здесь, видите.
Он отдал кристалл Бурзаю, и тот, с трудом удерживая слишком тяжёлую для него ношу, почти уткнулся в стекло. Чучуй с Чубыком тоже друг за другом посмотрели в кристалл, затем Чучуй сноровисто исправил написанное. И очень у него это ловко получилось. Скребанул маленьким ножичком, стирая неверное слово, макнул перо в крошечную чернильницу и уверенно вывел несколько закорючек.
Теперь глянь, попросил он, подержав пергамент над углями костра, чтобы быстрее высохли чернила.
И больше ничего не успел сделать.
Лист пергамента дёрнулся в его руке, зазвенел стеклянным звоном, и написанный текст на миг вспыхнул ярким золотом. И когда сияние угасло, всем показалось, что ещё несколько секунд висели в воздухе сияющие причудливые гномьи письмена.
Всё, сказал Бурзай. Не надо больше смотреть. Теперь верно записано.
Стёпка уже и сам догадался, что верно. Вон как засияло, до сих пор в глазах золотые буквы стоят.
Благодарим тебя, демон, за помощь. За слово, тобой переданное. Удачи тебе в твоих начинаниях.
И вам удачи, поклонился ещё раз Стёпка. Рад был помочь.
Вы закончили? выступил вперёд Зебур, жадно косясь на пергамент в руке Бурзая. Прочесть написанное он не успел. Могу я продолжить своё дело? выделил он голосом последние два слова.