Хей, подал голос Стив. Кое-что есть.
Мне понадобилось не меньше секунды, чтобы понять, о чем он говорит. Я была так зла, что хотелось покусать столешницу. Стив, глянув на меня, спросил:
Ты в порядке?
Да. Что у тебя? Ашлин проходила у нас?
Нет. Не она. Возможно, это не имеет отношения к делу, но всплыл ее адрес. Двадцатого октября в час ночи ее сосед из дома 24 звонил в участок Стонибаттера. Он стоял на веранде, курил перед сном и видел, как кто-то перебирается через стену заднего дворика Ашлин, куда выходит терраса, в проулок. Описание оставляет желать лучшего, проулок плохо освещен, да и сосед видел злоумышленника несколько секунд и со спины. Мужчина, среднего телосложения, темное пальто. Сосед решил, что он средних лет, по тому, как тот перелезал через стену. Полагает, что блондин, но это может быть всего лишь отсвет фонаря. Из Стонибаттера послали пару ребят проверить, но к тому моменту мужика и след простыл. Нет признаков взлома, поэтому решили, что злоумышленника вспугнули до того, как тот успел что-то предпринять. Они посоветовали Ашлин усилить меры предосторожности и выкинули из головы.
Хм.
Новость никак не помогала вспомнить, где я видела Ашлин раньше, но ее было достаточно, чтобы задвинуть пропавшую страницу вглубь подсознания.
Там что-то сказано, как она на это отреагировала? Испуг, паника? Пошла к Люси переночевать?
Нет. Только вот это: «У лица, проживающего по данному адресу, установлена домашняя сигнализация. Предложено рассмотреть возможность установить сигнализацию с мониторингом и завести собаку».
Чего сделано не было.
Роше явно прислушивался к нашему разговору. Я показала ему средний палец и понизила голос:
Для одинокой женщины Ашлин как-то слишком расслабленно отнеслась к истории с попыткой проникновения. Она кажется тебе настолько крутой?
Она мне кажется человеком, который точно знал, что бояться нечего.
Я подхватила:
Потому что это был не взломщик. Это был тайный любовник. Ты смотри! Может, он и вправду существует. Возбуждение снова шевельнулось во мне, но я торопливо прихлопнула его. Даже если он существует, это не снимает Рори с крючка. Может, он узнал, что Ашлин крутила роман еще с кем-то, и ему это не понравилось. Пошли спросим у него.
Минуточку. Я только хочу проверить еще кое-что. И Стив снова прилип к компьютеру.
Я запихнула в ящик и заперла то, что осталось от моих протоколов. Там им и полагалось бы находиться все время, если бы ОКелли не дернул нас внезапно утром. Ключи я положила в карман брюк. Затем перелистала свой блокнот, оглядывая исподтишка общую комнату. Никто в открытую на меня не пялится, ожидая, что я забьюсь в припадке, с другой стороны, они не всегда действуют в открытую. Квингли наконец-то нашел нужную папку и теперь читал, ковыряясь в ухе. Думает, что никто на него не смотрит, хотя наверняка знать никогда нельзя. Квингликозел, ОГорманорангутанг, Роше сочетает в себе лучшие качества обоих. Каждый по отдельности и все вместе они думают, что я буду счастлива испортить себе день. Маккэнн выглядит так, как будто охвачен вселенской скорбью и ему нет дела ни до чего, а ОНил, как всегда, само благоразумие, но исключать нельзя никого. Да это и неважно. Дело не в том, и они это знают не хуже меня, кто сотворил эту конкретную пакость, каждый раз это может быть кто-то другой. Дело в том, что кто бы это ни был, я хрен что смогу с этим поделать.
Минуточку пробормотал Стив, а это еще что?
Что?
Мы говорили, что неплохо бы выяснить, не появлялась ли Ашлин в орбите интересов отдела по борьбе с организованной преступностью, верно? Вот я и проверил, не прогонял ли уже кто-нибудь ее имя через нашу систему.
Я было начала приподниматься, чтобы взглянуть через плечо Стива на экран, но он быстро покачал головой и бросил на меня предостерегающий взгляд.
Сиди смирно. И да, я уверен. Семнадцатого сентября прошлого года кто-то у нас проверял ее.
Мы уставились друг на друга.
Я сказала:
Наверняка найдется пара десятков Ашлин Мюррей. Это как минимум.
Ашлин Гвендолин Мюррей? Обе родились шестого марта 1988 года?
Мои мысли понеслись галопом.
Я не хочу впутывать сюда Оргпреступность. Не сейчас. Но есть там у меня приятель
Стив проговорил так тихо, что я еле смогла расслышать:
Заходили от нас.
Мы снова уставились друг на друга, у обоих на лице застыло одинаковое выражение. Обеспокоенность. Теперь оставалось выяснить, насколько нам надо быть обеспокоенными.
Если она проходила по делам Убийств, сказала я, то кто бы это ни был, надо просто спросить у него.
Лицо Стива выразило предостережение. Он уже открыл рот, чтобы объяснить мне, почему это плохая идея, и он прав. Лучшее решениепопридержать эту информацию и разузнать все окольными путями, но пропавшая страница прочно засела у меня в сознании. Достало держать все время рот на замке и ходить на цыпочках по собственному отделу. Я развернулась в кресле к остальным и закинула руки за голову.
Эй, там!
Получилось громко и отчетливо. Головы повернулись ко мне. Разговоры стихли.
Ашлин Гвендолин Мюррей. Дата рождения 6 марта 1988-го. Кто-то прогонял ее через компьютер в прошлом сентябре?
Пустые взгляды. Помолчали и просто снова занялись своими делами.
Я развернулась к Стиву.
Может, тот, кто это сделал, работает в другую смену сегодня. Или Он неопределенно мотнул головой.
Терпеть не могу, когда Стив пытается деликатничать.
Или это было что-то личное, проделано втихую.
Такое происходит сплошь и рядом. Тебе не нравится покрой одежды юного ухажера, которого дочь привела домой, или хочешь узнать побольше о людях, которым сдаешь квартиру, и ты прогоняешь их через базу данных, вдруг что-то выскочит. Мы все так делаем. Моей маме не понравился новый сосед, выяснилось, что он сидит на героине, хорошо хоть не торгует, но в любом случае он съехал несколько недель спустя. Всем возмущающимся следует чуть больше узнать о настоящей жизни, но факт остается фактом: пробивать человека для личных нужднезаконно. Если чей-то кузен хотел нанять Ашлин на работу или чьи-то родители хотели дать симпатичной соседке запасные ключи от своей квартиры, то требуется лишь полминуты, чтобы проверить по полицейской базе. Совершенно безобидное одолжение, никому и знать не нужно. Вот только Ашлин убита, и любой, кто незаконно проверял ее, получит взбучку от шефа и лишится нескольких дней отпуска, это как минимум. Неудивительно, что никто не выскочил вперед с вытянутой вверх рукой.
Стив почти шепотом заговорил:
А если это было сделано по-тихому, но не для личных нужд? Скажем, кому-то из Оргпреступности по какой-то причине понадобилось проверить ее так, чтобы у них в отделе об этом не узнали, и он попросил кого-то из наших, и
Комната вдруг обратилась в мрачный лабиринт, повсюду углы и кривые тени.
Я закончила:
И он никогда в этом не признается.
Стив прошелестел:
Я знаю одного парня в Киберпреступности. Думаю, он сможет выяснить, с чьего компьютера поступил запрос.
С чьего компьютера, а не кто послал запрос. Если бы у нас были персональные логины, а не это дебильное «один отдел, один пароль».
Хочешь, чтобы я с ним связался?
Нет. Пока нет.
Все уже вернулись к своим делам или к своим разговорам, никто на нас не глядел. И все же я жалела, что не смогла удержать рот на замке.
Наблюдательная комната маленькая и грязная. Липкий стол, ободранный стул и через раз выдающий воду кулер. Окон нет, а вентилятор не работал никогда. Если бы речь шла о комнате для допросов, адвокаты давно бы подняли крик о праве их клиентов дышать нормальным воздухом и все быстро бы починили, но поскольку до нашего дыхания никому нет дела, вентилятор стоит на вечном приколе. Комната пропиталась запахами пота, кофе, что проливали год за годом, одеколона, оставшегося от тех, кто служил тут, когда мы со Стивом еще учились в полицейском колледже, и сигарет, которые курили здесь еще до того, как курение запретили. Зимой тут совсем беда, потому что отопление раскрывает букет во всей его полноте. Бреслин пока не появлялся. Я кинула пальто на спинку стула, мне не хотелось оставлять его в общей комнате, того и гляди кто-то вытрет об него свой член, и пошла взглянуть на Рори Феллона. Стив встал рядом со мнойтак близко к одностороннему стеклу, что наше дыхание оседало на нем испариной.
Феллон не выглядел на свои двадцать девять. Невысокий, примерно метр семьдесят, и очень хрупкий на вид. Я могла бы уложить его одной левой, но в нашем случае речь идет всего об одном хорошем ударе, а это даже у слабака может получиться. Вьющиеся каштановые волосы, которые он подстриг прямо перед главным свиданием, очки в фальшивой черепаховой оправе, такие старые, что пластик оправы помутнел, бежевая стариковская рубаха аккуратно заправлена в линялые джинсы, красивое лицо с чуть заостренными чертамито ли утонченный актер, то ли бесхарактерная тряпка, это уж кто что предпочитает. Выглядит неплохо, но, как и с Люси, я ожидала увидеть кого-то совсем другого. Парня, упакованного в дизайнерский костюм, тупицу из риелтерского агентства, не способного говорить ни о чем, кроме регби. Рори же выглядел молодым человеком из тех, что любят игры про неизведанные миры и с навороченной графикой, а не стрелялки, в которых надо в клочья разорвать как можно больше плохих парней.
Ставлю десятку на то, что он расплачется, сказала я.
Мы со Стивом так развлекаемся на бытовухе. Конечно, превращать работу в азартную игруэто большое «ну-ну-ну», но я могу с этим жить. Половина подозреваемых распускают нюни, едва нас завидев, и в таких случаях мне хочется от души им врезать. Я каждый раз еле удерживаюсь, чтобы не сказать: «Заткни фонтан!» Как избивать свою дражайшую половину до полусмерти, так ты большой и сильный, и куда это все сейчас подевалось?
Если уж мне приходится иметь дело с этими отбросами, то почему бы не срубить на них пару фунтов.
Вот черт, сказал Стив. Я сам хотел на это поставить. Ты только глянь на него.
Вот ведь непруха. В следующий раз будешь быстрее.
Мы смотрели, как Рори Феллон дергает головой и перебирает ногами под стулом, пытаясь освоиться. Допросная специально рассчитана на то, что освоиться в ней невозможно. Линолеум, стол, стулья самые простые и неприметные, и не только из-за урезанного бюджета. Все это нужно, чтобы вашим мыслям не за что было зацепиться, и тогда воображение начинает дорисовывать детали. Если просидеть там одному достаточно долго, то это место из никакого становится сначала зловещим, а потом превращается в самый настоящий фильм ужасов.
Черное пальто, аккуратно сложенное, висит на спинке стула, на столе пара серых перчаток, на вид нейлоновых. Руки Рори положил на стол рядом с перчатками, ладонями вниз, большие пальцы соприкасаются. Костяшки пальцев, насколько я могу видеть с такого расстояния, абсолютно целые, ни царапинки.
Стив сказал:
Видишь его руки?
Это ничего не значит. Софи говорила, что, возможно, он действовал в перчатках. Помнишь?
Позвони ей. Вдруг им удалось в конце концов найти отпечатки пальцев.
Я набрала номер телефона Софи и включила громкую связь, косясь одним глазом на входную дверьне идет ли Бреслин.
Софи, привет. Это мы с Мораном.
Привет. Последние новости: мы практически закончили осмотр трупа и гости Ее голос прервался, потом возник снова:Чертова связь, телефон здесь плохо ловит. Подожди секунду. Раздался звук захлопывающейся двери.
Что там с отпечатками?
Похоже, удача сегодня не с нами.
Свист ветра вплетался в голос Софи. Она вышла на улицу. Плотнее прижала телефонную трубку к уху, и шум исчез.
То есть отпечатков у нас кучана столовых приборах, на дверной ручке, на винных бокалах, но мой парень говорит, что все они слишком маленькие для мужчины и, скорее всего, принадлежат жертве.
Мы были правы, предполагая, что убийца был в перчатках, сказала я.
Стив скорчил недовольную гримасу.
Мы еще поищем, конечно, но я полагаю, чтода. Думаю, кожаные или гортекс, в общем, что-то очень гладкое. Мы не нашли никаких волокон на лице жертвы, а они там должны быть, если перчатки были шерстяные или трикотажные.
Я бросила Стиву:
По-видимому, плотные перчатки. Значит, руки могут быть совершенно не повреждены. По крайней мере, видимых травм могло не остаться.
Значит, вы уже отыскали подозреваемого, сказала Софи. И руки у него целы.
Да. Парень, которого она пригласила на ужин.
Если на убийце были перчатки, вся правая должна быть в крови жертвы. Даже если он их почистил. Кровь так легко не сведешь.
Сегодня на нем серые нейлоновые перчатки. Они выглядят чистыми, но мы пошлем их к тебе на анализ и, если получим ордер на обыск, отправим все, что найдем у него дома, но готова поспорить, что и тут нам ничего не светит. Наверняка те, в которых он был вчера, просто выброшены по дороге домой.
Одним глазом я продолжала следить за Феллоном. Он оставил попытки освоиться и теперь сидел тихо, разглядывал собственные руки и глубоко дышал. Можно было подумать, что он упражняется в медитации.
Есть еще что-то, что нам стоит знать, прежде чем мы им займемся?
Софи с шумом выдохнула.
Да особо и нет. Все это чертово утро мы искали, искали, да без толку. Из существенного нашли только три черных шерстяных волокна на платье жертвы. Два на левой стороне груди и одно на левой стороне подола. Они не соответствуют ничему из того, что на ней было надето, и у нее нет черного пальто. Поэтому маловероятно, что она накинула его, чтобы выбежать в магазин, и волоконца переместились с пальто на платье. Пока готовила, она могла надеть джемпер, чтобы уберечь платье от пятен, но в спальне мы не нашли никаких черных джемперов или кофт.
Софи заговорила тише. По-видимому, кто-то объявился поблизостиможет, дети, а может, и репортеры.
Поэтому я считаю, что волокна принадлежат вашему парню, он оставил их, когда обнимал ее, хватал или что-то в этом духе. Проверьте, есть ли у него черное шерстяное пальто.
Да он прямо в нем и пришел.
Я взглянула на Стива, он пожал плечами. У каждого мужчины в Дублине есть черное шерстяное пальто.
Мы пошлем тебе пальто на анализ. Спасибо, Софи. Это ценно.
Да не за что. Я удаляюсь. Тут какой-то репортер-молокосос вертится с диктофоном. Хотите, я скажу, что наш главный подозреваемыйниндзя?
Конечно. Доставь ему удовольствие. До скорого.
Погоди, сказал Стив, наклоняясь к телефону. Хей! Это Моран! Вы можете обследовать спальню и ванную?
Ух ты! Классная идея! А что, по-твоему, мы собирались с ними сделать? Разрисовать стены граффити?
Я имею в виду те места, к которым, вероятнее всего, никто не прикасался прошлым вечером, но где наш приятель мог оставить след во время своих предыдущих визитов. Спинка кровати, ящики прикроватной тумбочки, внутренняя поверхность сиденья унитаза. И проверьте, пожалуйста, матрас на предмет физиологических жидкостей.
Хм, сказала Софи, ищешь бывших?
Что-то в этом роде. Спасибо. А сопляку с диктофоном выдай самую сочную версию.
Скажу ему, что вы арестуете его за то, что он уроки прогуливает. Клянусь, ему не больше двенадцати. Ох, старею я
И Софи отключилась.
Феллон пошел на второй круг медитации. Бреслин то ли строит оперативный штаб по кирпичику, то ли хочет наказать нас за то, что мы заставили его ждать.
Мой телефон бибикнул.
Одну секундочку.
Я отвернулась от Стива и смахнула экран. Вечерний выпуск «Курьера» поступил в продажу, козел Краули на марше.
Заголовок на первой странице вопил: «ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО. ПОЛИЦИЯ ТЕРЯЕТСЯ В ДОГАДКАХ!» И две фотографии ниже. Ашлин в своей последней модификацииоблегающее оранжевое платье, яркие тени на веках, смеется. Похоже на фотографию с рождественской вечеринки, которую Краули утащил из чьего-то фейсбука. На другой явыныриваю из-под ленты ограждения, выгляжу на все сто лет: мешки под глазами, волосы висят патлами, кулаки сжаты, а рот раскрыт в рыке, который испугал бы и ротвейлера.
У меня свело челюсти, я прокрутила экран вниз. Текстсмесь розовых соплей и праведного гнева. Очаровательная молодая женщина в расцвете лет, полиция не разглашает деталей нанесенных увечий. Рассказ местного старикана о том, как в гололед Ашлин сходила для него в магазин. Ссылка на другого местного, который ни за что не будет чувствовать себя в безопасности, пока этот сукин сын бродит по улицам. Тут же маленькая ядовитая заметка о «детективе Антуанетте Конвей, которая в прошлом сентябре вела расследование убийства Михаэля Мурнана в Баллимуне. Дело до сих пор не раскрыто». Это чтобы всем стало ясно, что я абсолютно некомпетентна и/или мне глубоко наплевать на пострадавших, если они принадлежат к низшим социальным слоям. Отдельная вставка: «Родители в панике из-за педофила с детских площадок», еще нижемутота о высокомерном отношении в Совете округа, который должен наконец что-то сделать с этой отвратительной погодой, а на закуску рассуждения какой-то кинознаменитости о том, что его дети живут самой обыкновенной жизнью.