Чувствую, как моя физиономия расплывается сама собой.
Что ж я делаю?
Сначала подготовил двор в Кши-На к самой возможности мирной политики в отношении юга. Я уж не говорю об Ар-Нелеэтот парень просто находка, горе и беда, что вы его потеряли. А потомспособствуешь будущей реформе и веры, и государственной власти помоги тебе Небо, Ник. Все эти весёлые игры и придворные анекдоты в Тай-Е о «людях-половинках», все эти дружеские связи в Кши-На, вся тёплая трепотня с лянчинцами, вся эта добрая ересь, которую в своей жестокой стране проповедует Анну с аккуратной подачи Ар-Неля и твоейвсё это работает на нас. На будущее Земли и Нги.
КомКон наложил на Нги-Унг-Лян когтистую лапу?
Коля, прости: Нгистратегически важный объект в этом районе. Не стану распространяться о том, какие силы могут наложить на неё скажем, щупальце. Ей надо взрослеть как можно скорее, приобретать собственный голоснаши спутники на её орбите могут вызвать пересуды. Мы не сможем слишком долго охранять чужую колыбель. И ещё. Ты ведь понимаешь: Нги должна вырасти нашим союзником.
Нет мира под звёздами, вспоминаю я.
Нет мира меж звёзд, поправляет Марина. Мы в Галактике не однии нас на всё не хватит. Нам нужны глаза, уши и дружественный разум в тех местах, где иначе укоренится и обоснуется зло. Я не всё могу тебе рассказать, ты всё-таки не комконовец пока. Можешь учесть, к примеру, что мы почти провалились на Шиенне. Отчасти, возможно, из-за профессиональных ошибокно, в основном, из-за чудовищной инертности, косности её культуры. Если Шиеннаумственно отсталый, заторможенный ребёнок, то Нгидитя-вундеркинд. Кши-На и Лянчинв военном и торговом противостояниираскачают прогресс, уместив сотни лет в десятилетия, вот на что мы надеемся. Нам не придётся искусственно подталкивать их в нужную сторонусами сделают. Но только если уцелеют сверхдержавыи ты, Колька, и все, кого ты знаешь и кого не знаешь, работаете на то, чтобы они уцелели.
Много наших на Нги? спрашиваю я. Тех, о которых даже Этнографическое Общество не в курсе?
Этнографты один. Остальныекомконовцы, ихчеловек пятнадцать. Которые готовы выложиться здесьиз любви к этому миру, из любопытства, из чувства долга Ониманьяки, Коля. Те немногие, которым не дико, не страшно и не гормоны в голову не ударяют. Земная общественность в массе Нги-Унг-Лян особенно не одобряетпо разным поводам, но ты же знаешь: мыксенофобы. Земная общественность называет кундангианцев «синими обезьянами», «радиоактивными кинг-конгами»а ведь кундангианцы наши ближайшие и вернейшие союзники на данный момент военные союзники в том числе. Нелюбимы народом. Нги придумают прозвища и похлеще, я уверена, но мы сделаем всё возможное, чтобы нги тоже стали нашими союзникамикогда вырастут. Мы постараемся создать моду на Нги. Фильмы, куклы, тряпки, духи придумаем что-нибудь ещё. Мывместе с Космическими Вооружёнными Силамипродадим Земле интерес к этому миру за деньги, на которые будем охранять ростки прогресса до тех пор, пока нги не подрастут и не начнут охранять мир в Галактике вместе с нами.
Ох, говорю я. Я люблю Нги-Унг-Лян. Я люблю тебя. Я, пожалуй, ваш человек.
* * *
Анну, на всякий случай, приказал людям Лорсу присматривать за Ником и его женщиной. Просто из перестраховки. Только напомнил, что «присматривать за их безопасностью» вовсе не означает «подсматривать за их ласками». Северянка, вернувшая Анну верного волка Зушру, пусть даже в виде уставшей женщины, заслуживает любви. Северянка, доставившая письмо Барса, подтверждающее заключённый договорзаслуживает личной охраны. Северянка, ухитрившаяся найти и свести в пустыне два отрядазаслуживает уважения. Онаиз северных волчиц? Тем лучше.
Тем более, что онастарая подруга Ника. Северяне были нужны Анну в принципеНик был нужен в особенности. Ник былпамять о
Анну понимал, что для дела Ник и А-Рин не так важны, как Юу: ведь это ЮуБарсёнок, названный брат Барса. Барс не Лев, собственных лап не отгрызает, его друг и родич в свите Анну выглядит, как гарантия клятв. Северяне честны, с ними легче иметь дело, чем с Прайдом, погрязшим в подлостях. Барс поклялсяи выполнит. Левклятвопреступник.
Да не назовёт нас никто предателями, думал Анну, всё-таки мучимый призраком этого слова. Сперва нас предали. Нельзя служить тому, кому не веришьдаже Эткуру, в конце концов, понял. Лев перестал быть Львом Львов, Владыкой Огня, Воды и Ветров, когда приказывал бесплотным доносить на Львят и когда приказал старшему Львёнку убить Маленького. Может быть, Лев перестал быть Львом Львов даже раньшекогда Прайд превратился в клубок шипящих друг на друга змей, когда родичи научились убивать друг друга изподтишка, когда бесплотные мудрецы, изверившись и запутавшись в Истинах и Заветах вконец, запретили поединки всем, вплоть до плебса, когда пленными бойцами стали торговать, как скотом, забыв про всякое уважение к доблести, а волков вынудили предавать и бросать своих боевых товарищей, когда слово перестало что-либо значить
Чести и веры в Прайде не существует. Честь и веру нужно поднять из праха и вернуть в храм, на главный алтарь, чтобы все пали перед ними ниц. Ради этого придётся драться с братьями, но честь и вера в те времена, когда Прайд только рождался, были важнее клановых уз и даже уз собственной крови.
Удивительно, но это не надо было даже проговаривать вслух. Честь и верато, что горело у каждого волка Анну в душе. Как будто все знали, как будто все ждалидаже плебс, последний торгаш на базаре, последний бродяга, глядящий вслед отряду Плебеи рассчитывают, что честь и вера запретят волкам отнимать детей у родителей, вот что. И Анну невольно вспоминал мальчишку с облезлой баскойи себя, тварь из гнилого Прайда, без веры и чести.
Взять беззащитного без боягрех, о котором молчат Наставники. Похоже, настал момент, когда чужие муки отольютсявсем мучителям, даже раскаявшимся, как Анну и его люди. Промыслом Творца. Муками совести. Муками потерь.
Голова Налисуна ограде лагеря. Нельгу, которого пырнули ножом свои же. Младшие командиры, которых застрелили перед строем. Опять-таки свои. Братьяубийцы братьев. Из дурной прихотиили из рассчитанной злобы?
Ар-Нель.
Анну до сих пор понятия не имел, что потеря может причинять боль такой силыбудто кусок души, пропавший вместе с Ар-Нелем, был куском телаи его отрезали ржавым ножом. Анну ненавидел Бэру истово и страстно, его вело в Чангран не только желание благих перемен, но и жгучее желание мести. Синий Дракон, Чистый Клинок, последний оплот верыпресмыкается перед Прайдом?! Выполняет подлые приказы Льва? Он не достоин житьи Анну собирался вершить правосудие. Только надежда ещё увидеть Ар-Неля держала на плаву над беспросветными глубинами отчаяния.
Бесплотный? Пусть. Анну это не важно. Лишь бы слышать его слово, сказанное в необходимый моменти Анну найдёт, чем его утешить, смирится с положением вечного товарища, с холодом и отстранённостью бестелесности. Анну привык запрещать себе прикосновения и даже мысли о них. В конце концов, по Книге Завета, бесплотныйэто спокойный разум. Такой ли уж это кромешный ужас для ледяного северянина, которого тяжело отогреть?
Женщина? Пусть. В таком случаеэто женщина Анну. Будет убит каждый, кто скажет злое слово, потому что это будет боевая подруга и возлюбленная, это будет Львицаи пропади все правила пропадом!
Калека? Бездна адова, пусть и это! Анну обратится к любым силамк северной науке, к божьему слову, к силам преисподней, к знахарям Ника, но вытащит Ар-Неля из смерти
Лишь бы он не был уже
И Анну изо всех сил старался не думать о мёртвом Ар-Неле, когда вёл свою армиюслишком маленькую армию, шесть сотен всегопротив всех остальных сил Лянчина. Домой.
Анну возвращался домой.
И весь расцветающий мир вокруг напоминал об Ар-Неле. Заросли цветущего миндаля вокруг торгового трактао розовых цветах, которые Ар-Нель рисовал во время их первой встречи. Повозка торговца, гружёная чеканными блюдами и кувшинами, завёрнутыми в холстмастерскую чеканщика в Тай-Е, где Ар-Нель впервые заговорил о женщинах и заронил в разум Анну семя сомнения. Цверканье сверчковего слова о том, что воину надлежит замечать частности Каналы напоминали. Вспаханные поля напоминали. Деревеньки напоминали. Анну вытащил из седельной сумки и спрятал за пазуху веер цвета бледного небаприкосновение прохладного шёлка бередило открытую рану: «Сухая ветвь расцвела от тепла твоих рук. Пески напоим водой, построим лестницу в небо» Неужели придётся строить эту лестницу одному?
Боец привыкает к потерям, говорят волку или Львёнку, когда он идёт в первый бой. Сам Анну это говорилно тогда он не знал, что есть потери, к которым невозможно привыкнуть. Впервые в жизни Анну думал: «Будь проклята война!»и был готов хранить мир с Кши-На ещё и ради Ар-Неля, живого или мёртвого.
Я люблю север. Я люблю всякую силу, побеждающую или умирающую, так и не покорившись. Мой штандартВера и Честь.
Вот мой новый Путь.
Анну остановил свою маленькую армию за грядой холмов, как ножом, разрезанной торговым трактом. А смотрел сверху. Сверху хорошо видно. Рядом. С холма можно разглядеть городские ворота.
Издали Чангранэто крепостной вал цвета песка и торчащие над ним сторожевые башни. На западе из плоской Чангранской долины торчит высокий каменный горб, с незапамятных времён имеющий прозвище Небесный Алтарь, а на его вершине, плоской, как стол, с тех же незапамятных времён возвышается неприступная доселе Синяя Цитадель. Изразцы на храмовых куполах над стеной темны и ярки, как вечернее небо ранней веснойсияют над ними стеклянные белые звёзды; со сторожевых башен Синей Цитадели наверняка видна армия Анну, это плохо. На востоке, за городской чертой, окружённый неприступной стеной, а перед стенойизогнутым подковой каналом, подальше от городской суеты и маетыДворец Прайда, сокровищница и крепость; его с холмов не видно. Окружено всё это упавшими облаками сливовых и миндальных садов, чёрными и зелёными коврами полей, пыльной паутиной дорог, сходящихся сюда отовсюду.
Сердце Лянчина, закованное в броню. Охраняемое, как подобает сокровищнице, волками, готовыми перегрызть горло любому врагу. Обитаемое Прайдом, на котором почиет благодать, Святейшими Наимудрейшими, хранящими древнюю мудрость, и рабами, у которых по определению нет прав, зато есть обязанности: им надлежит повиноваться Прайду, работать на Прайд иесли вдруг задержалась очередная война и её трофеиотдавать Прайду детей, чтобы львиный и волчий род не прекратился.
Что мы хотим сделать с нашим сердцем? Понимание греховности и злапониманием, но благоговейная любовь к Чанграну и старое трепетное отношение к Дворцу Прайда заставляли медлить, вызывали некоторую неуверенность, какой не бывало перед боем в любом из чужих городов.
Чангран хотелось ранить не слишком тяжело: так северянин думает о будущем партнёре в поединке. Анну хотелось выяснить все обстоятельства перед тем, как нанести удар.
И он, остановив отряд и рассматривая с верблюда далёкие городские стены, сперва думал о собственных родных братьях, но как-то замялсяс ними он давно уже не был по-настоящему близок. Потом хотел отправить в город Хенту, чтобы Хенту, вернувшись, рассказал, чем пахнет чангранский воздухно тоже передумал. И возразила Зушру.
Командир, сказала она, твоих бойцов некоторые помнят в лицо. Уж Хенту-то помнят точноего же отправил за тобой Лев Львов. Прости меня, командир, если ты хочешь, чтобы по городу побродил лазутчик, которого не заметят, которого прозевают часовыепошли женщину. Меня. Просто рабыню, ничтожную девкуя пройду, я услышу и увижу, менянет.
Анну посмотрел на неё нежно. Добрая сестра, сколько дорог пройдено, сколько боёв Зушру вернулась из мира теней, её Анну считал погибшей уже года трии вот она вернулась, с седой прядью в смоляной чёлке, с синяками под усталыми глазами, с незнакомой морщинкой между бровей, женщинойно вернулась. Друзья возвращаются, если о них помнишь и сожалеешь; может, вернётся и
Из тебя получится неважная рабыня, сказал Шуху. Вот если бы Чикру могла говорить
Не беспокойся, Шуху, сказала Зушру. Я родилась в Чангране, я знаю свой родной город, свой проклятый город.
Не сильно ли сказано? возмутился чангранец Лорсу.
Нет, Зушру только мотнула головой. Все знаютЧангран проклят, как бы мы его не любили. Наше делоснять проклятие с любимого. Для этого мы и пришли сюда.
Никто не возразил.
Идёт Зушру, сказал Анну. В её словахво всех её словахесть резон.
Волчицы переодели Зушру. Она оставила тяжёлый меч, пистолеты и метательные ножи, как настоящая женщина, не носящая стальных лезвий. Сняла сапоги, надела поверх штанов длинную холщовую рубаху из чьих-то вещей. Укуталась в плащ, повязалась платком до глаз. Босая плебейка, нищая девка. Добычаесли кто-то польстится.
Хорошо бы взять с собой пару молодых, сказала Зушру, рассматривая лица волчиц. Взять того, кого пошлю к тебе, если придётся остаться там. Помнишь, как мы с Донгу открыли тебе ворота в Хасурне?
Анну не спорил. Три волчицы превратились в забитых рабыньи Анну отметил для себя силу нового оружия, тихого и тайного, как яд.
В город они пошли пешком. Анну пронаблюдал, как тёмные фигурки, порознь добредя до тракта, смешались с редкой толпой идущих и едущих в город плебеев.
Волки уложили верблюдов.
А я собираюсь во Дворец, вдруг заявил Эткуру.
Погоди, миленький, не стоит, наверное, сказала Ви-Э, но Эткуру отмахнулся.
Мне есть, что сказать Льву Львов! А кто посмеет остановить Пятого?!
Знаешь, что, брат, тихо сказал Элсу, чутьё подсказывает мне, что нас с тобой остановят пулями.
Мы придём во Дворец вместе, сказал Анну. И с нами будут мои волки. Я не хочу, чтобы тебя освежевали, как свинью, обвинив в государственной измене.
А почему это ты не хочешь моей смерти, Анну? спросил Эткуру, и Анну узнал Эткуру, которого не видел уже давно. Эткуру из Дворца Прайда. Львёнка, которого то и дело несёт. Близость Дворца вернула Эткуру в его собственное прошлое. Тебе должно быть на руку, чтобы убили Львят Льваты ведь сейчас Глас Творца! Это нельзя ни с кем делить!
Ви-Э прикрыла глаза пальцами, отвернулась. Элсу хотел что-то сказать, но Эткуру его перебил:
Что, неправда?! Анну ненавидит старый Прайд, думает о новом! Его люди рвутся строить новый мир! Он сделает советниками своих командиров, а нас с тобой, Элсу, велит приколоть вместе с прочими Львятами Льва! И его люди приколют, без разговоровпотому что
Эткуру, уймись, приказал Анну. Резко.
Эткуру осёкся, но только на миг.
А что?! Вот, ты командуешь мной! Всегда считал меня дураком, всегда! Я тебя взбесил? Ну давай, прикажи убить меня! Моих людей здесь нет, только твои! Все ненавидят меня, все рады подставитьЛев, ты
Нашёл время для истерики, пробормотал Элсу.
Кору смотрела осуждающе, а северяне, кажется, вообще не хотели видеть. В глазах волков Анну читал то самое отношение к Прайду, которое позволило Хенту и Винору увести своих людей в нарушение прямого приказа Льва Львов: не презрение ли?
Эткуру, вдруг весело сказал Ник, брось, Лев, я тебя люблю.
Эткуру вздрогнул и уставился на него во все глаза. Кто-то из волчиц хихикнул.
Конечно, люблю, продолжал Ник. От имени Барса и от своего собственного имени. И никому не позволю тебя убитьты же обещал показать мне конюшни Прайда, а сейчас мы буквально в двух шагах от этих конюшен
О, да! радостно воскликнула Ви-Э со своим милым и дурацким акцентом. Я ведь тоже тебя люблю, солнышкомы с Ником будем тебя защищать, если кто-нибудь пожелает напасть. Ты знаешь, ягрозный воин, из четырёх ос по пяти не промахиваюсь и встала в боевую стойку, вооружась какой-то сухой хворостинкой. Анну, если ты будешь обижать Большого Льва, я вызову тебя на поединок и победю!
Волки уже откровенно смеялись. Эткуру смотрел на Ви-Э, как проснувшийся, щёки у него горели, а глаза сделались влажными. На Анну он оглянулся виновато:
Всё это было глупо, да? Не вовремя?
Анну протянул ему руки.
Всё это было в прошлом, брат. Творец дал нам разные души и разную силу, но это неважно. Когда я говорил, что не бросаю своихты, Эткуру, ты должен был это принять и на собственный счёт. Я понимаю, что ты чувствуешь. Это пройдёт после боя.
Эткуру схватил его руки и заглянул в глаза:
Да. Да. Я дерусь вместе с тобой.
Мы дождёмся Зушру, сказал Анну. Не торопись, брат.
Тёмная тень вражды над его людьми пропала, не успев сгуститься.
Ещё до того, как вернулась Зушру, Анну многое узнал о происходящем в его городе.
Они ждали слишком близко. Олу и Кору сообщили Анну, перечитывавшему письмо Барса в тени дремлющего верблюда: