«Процедура вступления в право наследования» эта фраза пугала Марину всю последнюю неделю, пока она оформляла отпуск на работе, собирала вещи в дорогу и объяснялась с мужем.
Ты, Марина, особо не тяни. Оформляй всё на себя и сразу продавай. Квартиру, машину, долю Иркину в фирме, бубнил муж.
У неё, думаю, нет доли. Она, вроде как, полностью хозяйка. Не знаю, как в таком случае поступают. Да-да-да, посоветуюсь с нотариусом. Да, на фирме тоже есть юрист, почти машинально отвечала Марина, и ловила себя на том, что, на самом деле, она чересчур сосредоточенно размышляла о какой-то ерундеесть ли у Ирины в доме фен для волос и плойка? И о том, какой у неё шампунь. Сестра носила гладкие длинные волосы, а у Мариныобъёмная стрижка.
Ты к Иркиному юристу не ходиобманет.
Мам, может, мне тоже с тобой поехать? сын оторвал взгляд от компьютера. Возьму с собой ноутбук, там и поработаю, а?
Ну что ты, сынок! А вдруг у тебя здесь заказы появятся, а тыуехал? Нет, я сама управлюсь. Работай уже как привык. Да и как же я к её юристу-то не пойду? говорила Марина, обращаясь к мужу и автоматически, продолжая думать на каком-то глубинном, втором или третьем уровне, всё-таки принимая решение уложить в сумку фен. Всё равно, нужные файлы и бумагиу юриста, или у Иркиного зама. Ладно, как-нибудь на месте разберусь
И вот сейчас Марина сидела на кухне в квартире родителей ставшей позже «квартирой совместного наследования», её и старшей сестры а теперь уже в её полностью собственной кухне и думала о чём угодно, только не о важном. Удивительная Иринаремонт в квартире на евроуровне, а мебель почти вся старая, ещё родительская! Как только они уцелели, не развалились за столько летэтот старый шифоньер в спальне и сервант в большой комнате? Рядом с современным компьютерным столом с изящным плоским монитором, рядом с плазменным телевизором на стенеони выглядели нелепо, как
как рыцарские доспехи в подъезде пятиэтажной хрущёвки
как только и может сегодня выглядеть древняя мебель начала шестидесятых!
Прошлый свой приезд сюда Марина почти не запомнила: всё прошло в туманенастолько неожиданной и странной оказалась смерть Ирины. Впрочем, Марине и сейчас не верилось, что сестра не носится сейчас где-то по городу, понукая водителя машины, неповоротливого, вечно улыбающегося Очередного Мужчину. Однако, если разобраться, в последние год-полтора Ирина сама сидела за рулём
Сорваться с работы на неделю: похороны, поминки, формальности, суета, какие-то лица, бумаги, подписи, телефонные номера, снова лица звонки с Марининой работы, где, как на грех, мгновенно начало лихорадить всю контору нет, горевать было некогда. И только по дороге домой, слушая мерный стук вагонных колёс, втихомолку прослезившись ночью на верхней полке, Марина вспомнила сухой голос: «Марина Петровна! Вы обязательно должны по истечении полугода приехать и вступить в права наследования на имущество Ирины Петровны».
В последний раз сёстры виделись вроде бы не так уж и давно а на самом деледаже и подумать теперь страшно. Когда же это было? А здесь и думать долго не надопо осени, до Нового года встречались. Родители умерли в январе с разницей в год. Первой мамаизношенное сердце королевы не выдержало. А через год почти день в деньне проснулся поутру папа. Врачи сказали: тромб в каком-то очень важном сосуде. А сёстры решилиот тоски. Очень тосковал Пётр Данилович, король-отец без своей строгой, решительной богини. Богини-королевы-матери.
С тех пор Марина иногда приезжала к Ирине на годовщину свадьбы родителей, которую они отмечали в один из дней октября. Не смерти, не рожденияони отмечали именно день свадьбы! Решение пришло к ним как-то незаметно, без споров и рассуждений. Оно словно было где-то рядом все эти годы, когда царствующая семья ещё здравствовала, беспокоясь о своих детях и неся на плечах тяжелое бремя повседневной жизни. Сёстры виделись не каждый год, но, на то и изобретены телефон и сотовая связь! семья была в курсе основных событий жизни друг друга. А всё остальное, всякие бытовые мелочиГосподи, это не так уж и важно! в конце концов, у каждой своя жизнь, свои радости!.. и только горе было общим.
В тупоследнюювстречу они с Ириной сидели на кухне и пили горячий чай с баранкамивсё, как в детстве. Вот только отец предпочитал повесить баранки на электрический самовар, словно связку золотисто-бежевых орденов на грудь блистательного серебряного генерала. Это всегда казалось сёстрам неуместным, ведь самовар был и сам по себе красавцем. По нему сохли все заварочные девочки-чайнички в округе и хвастливые «баранкины награды» ему совсем не шли. Поэтому вместе с Ириной они тайком снимали «ожерелье» с груди генерала, разрезали верёвочку и аккуратно сваливали баранки в большую стеклянную салатницу. Как там она звалась? Ах, да графиня Баранкина в дни праздниковСалатная Дама.
Слышь, Маринка? Помнишь, как мы жили в волшебном королевстве и были в нём принцессами-сорвиголовами? А мама и папа
А мама и папа были там королём и королевой, рассеянно сказала Марина, прикидывая, на какой автобус ей удобнее всего сесть, чтобы вовремя приехать на вокзал.
Богиня-королева-мать и король-отец, Усталый Рыцарь, Ирина, прищурившись, смотрела на младшую сестру. Ох уж этот строгий «Взгляд Взрослой Сестры»! Да-да, «я старше и лучше знаю, что к чему!» говорила одна из персонажей книги «Алиса в стране чудес». Когда-то этот взгляд воспринимался Мариной Маринкой как нечто непреложное, такое же естественное, как солнце и луна, как смена дня и ночи. И такое же неизменное и вечное, как торжественное и абсолютно непонятное звание, они учили его наизусть в школе, и за которое Ирка когда-то сходу получила пятёрку, отчеканив без запинки: «Председатель Президиума Верховного Совета, Генеральный секретарь Коммунистической партии Союза Советских Социалистических республик, маршал Советского Союза Леонид Ильич Бр-р-режнев!».
Ирка, перестань! невольно усмехнувшись, махнула рукой Марина. Я уже и думать забыла про наши фантазии. Тяжёлое детство, деревянные игрушки лучше скажи, когда ты у меня замуж выйдешь? Что, дождёшься пенсии и старичка-подполковника?
В загробном мире я замуж выйду, мрачно пошутила сестра и отвела взгляд. Она помолчала и тихо сказала. У тебя быт, а у менябизнес. Не до замужества мне пока. А детейпоздно уже рожать. Ты, вот, вовремя подсуетилась, а мне теперь мне как-то даже и не хочется с подгузниками возиться.
Ой, да брось, Иринка, брось! Ты ж у нас видная даманоги от ушей, фигура, волосы, вся из себя стильная, квартира и фирма свои есть! Сама знаешь, у таких королев мужчинами просто автоматически пол выстилается! Сами кидаются и сами сердце к туфелькам складывают!
Ага казала Ирина и отвернулась. Она молчала, когда Маринка уже собралась сказать какую-нибудь приличествующую случаю глупость, ну, что-то, вроде: «Да они сами не знают, какое сокровище теряют!» или «Ну и наплюй на них с высокой башниони тебя недостойны!». Но эти неискренние сочувствующие фразы были чересчур фальшивыми и она, Марина, это знала
другой такой, как её сестра, не былои не будет. А дети что дети? В наше время, были бы деньги, в пятьдесят родить и выпестовать можно!
Мы ну, мы так, встречаемся мы с ним, сказала королева Ирина. Время от времени. У него на квартире, у него на даче
Погоди, почему же не у тебя? Марина удивлённо взглянула на сестру. Ты же одна живёшь!
Сюда я никого не вожу, сухо, как показалось Марине, сказала сестра, положив ухоженные руки на стол. Тонкие пальцы нервно теребили серебряную ложку, вынутую из сахарницы. Нечего им тут и ему тоже. И вообще, неужели счастье именно в мужьях?
Да уж, Марина вспомнила свою семейную жизнь и вздохнула. Мы с моим благоверным вроде и мирно живём, и дети есть, а всё равно в последнее время, как чужие
И что же ответила ей Ирина?
Я не помню, растерянно пробормотала Марина. Вот чёрт! Не помню, совсем!
Она выключила пронзительно засвистевший чайник, залила заварку крутым кипятком, достала чашку со смешным цыплёнком на боку. Ей вдруг вспомнилось, как однажды, вскоре похорон отца, они с Иринкой, тогда уже длинноногие дамочки, привлекавшие взгляды парней, но в тот день просто зарёванные и испуганные девчонки, одинаково подавленные смертью родителей, вспоминали о детских фантазиях.
Что-то пронзительно взрослое настоящее
Что? Что?!
Марина так и не нашла ответа. Что-то промелькнуло слабой тенью и снова исчезло нет, не помню.
Она нашла тряпочку для протирания пыли там, где она и должна была бытьпод раковиной в ванной. Аккуратно сложенной и сухой до невозможности не востребованной до слёз. Марина сердито тряхнула головой. Нечего реветь, глядя на давно неиспользованную тряпочку, со стороны кто увидел быудивился.
Уж что-что, а ненависть к пыли передалась им с Ириной, видимо, по наследству. «Девочки! говорила им мать. Если к вам неожиданно нагрянут гости, помните, что только безумная дамочка полезет под кровать, чтобы проверить, что там у вас валяется. Запихивайте всё в шкаф с глаз долой и быстро протрите то, что находится на уровне носа. Пыль на видном месте и нечищеная сантехникараковина, ванна и унитазаукнутся вам в сплетнях. Всё остальноеникто просто не заметит!»
Золотые слова, пробормотала Марина. Она начала обход квартиры, протирая влажной тряпочкой всё, что было на виду. Когда-то вдвоём с Ириной они мгновенно превращали эту почти ежедневную процедуру в игру. Пыльные пространства были полчищами отвратительных микробов Грызмага. Они наступали по всему фронту, коварно завоёвывая всё новые и новые территории. Они захватывали таинственные поля книжных полок, сверкающие ледяные плафоны люстры (на самом деле это были заснеженные вершины гор; их надо было штурмовать с помощью заслуженной старушки-стремянки), оргстекло необъятного письменного стола, за которым две смелые воительницы делали вдвоём уроки по вечерам.
Играэто слово казалось Марине ключевым. Две сестры с талантливым воображением, представлявшим себе целый мир и правящих в этом мире своим игрушечным государством. Воображение превращало люстру в вершины Гималаев, кладовкув пещеру древних сокровищ, коридорв бальный зал, а папу и маму в волшебных правителей.
Воображение, сказала самой себе Марина, мельком взглянув в большое зеркало, висевшее на стене. Это просто воображение маленьких деток. Иногда оно бывает чересчур живым и это может пугать ребёнка
Но неужели всё дело только в воображении? Неужели картины игр детствасамые яркие и самые светлые мгновения жизнинеужели это только воспоминания? Нечто вроде альбома с чёрно-белыми фотографиями институтских лет? «Это я в общаге, это Машка, это Мишка, это Валерка и все мы, студенты первого курса, на первомайской демонстрации», а за тончайшим глянцем бумаги улыбаются полузабытые смазанные движением лица. И уже не вспомнишь, кто это там держит тебя под руку. Не то со старшего курса приблудился, не то вообще с другого факультета и кто он, и почему жмётся именно к тебе, и как сложилось, что не появлялся он больше на твоём пути, такой улыбчивый, с бакенбардами на юношеском лице по моде тогдашней весёлой весны?..
И вдруг ярко вспоминаются красные флаги, хлопающие на прохладном ветру, рыжие кудри соседки по общежитию, притащившей вечером целый куль картошки, которую жарили всей дружной компанией, платье с рукавами в оборочках, так восхитившее ухажерабудущего мужа.
Странная штука эта память. Она упрямо старается втолковать тебе, что звон мечей на турнире в яркий летний день, алое великолепие мантии и тяжесть изящной короны на головеэто просто детское воображение. А будущий муж, разорившийся со стипендии на одиннадцать хризантемэто истинное воспоминание. Что полёты эльфов в лунную ночь и нежное пение морских красавицэто неправда, а самая, что ни на есть, правдаэто слёзы ужаса ночью, в подвале Что Грызмагэто просто большой универсальный магазин. Магазин, а не ужас и кошмар, неотступно следующий где-то совсем рядом, всегда и везде, в каждой твоей минуте, какой бы счастливой не была твоя бесхитростная женская судьба
Марину словно ударило током. Надо же, она почти никогда не вспоминала о той страшной ночи, о Грызмаге, как вдруг нахлынуло да так ярко! Почему?..
Ах, вот оно что! Вот и причина
Марина присела у старого комода и потянула за плетёную самодельную верёвочку, яркой петелькой выглядывающей из-за короткой пузатенькой ножки. Тренькнув по половице, выкатилась пыльная жестяная крышка, подвешенная на эту верёвочку. Марина стёрла с крышки пыль и присела в кресло. «Откуда она взялась, подумала недоумённо, неужто столько времени под комодом провалялась? Как-то странно это» Крышка, как крышка. Самая обычная, из тех, что хозяйки кипятят в кастрюлях, а потом закатывают по осени этими крышками банки с грибами, соленьями, вареньями и прочими запасами на долгую зиму. Только эту крышку так и не использовали по назначению. В ней проделали гвоздиком дырочку, продели в неё колечко из медной проволоки, а сквозь колечкосплетённую Ириной верёвочку из маминых ниток
А потом Ирина старательно выцарапала на блестящей поверхности папиным циркулем: «Медаль ЗА АТВАГУ!» и разукрасила поля крышки цветочками и лавровыми листиками, взяв за образец виньетку из какой-то книги.
Папа улыбался и говорил, что звучит отчаянно смелоА-А-АТВАГА! И просто необходимо написать об этом в Академию Наук, чтобы старенькие профессора переправили в словарях это слово улыбаясь, тихо сказала Марина.
Глава 3. О том, за что вручают «Медали ЗА А-А-АТВАГУ!» и что произошло в подвалах Грызмага
Медаль за свою А-А-АТВАГУ маленькая Маринка получила после окончания первого класса. Ирина уже закончила второй и готовилась к тому, что по весне будущего года её примут в пионеры, а этоуже почти что аттестат зрелости для девчонки девяти лет. Маринка же наконец-то избавилась от звания «первоклашка» и гордо несла на себе груз славы опытной восьмилетней ученицы, имея долгожданную возможность свысока поглядывать на малышню, которая осенью только-только пойдёт в школу.
В августе королевишна Иринка перекупалась на городском пляже.
Ну, надо же, с досадой сказала мать. Это только Ирина у нас может такой фокус отчебучить! Летомзверски простудиться! Говорила я тебе, не сиди в воде подолгу, так нет же. А на что ей мамины советы? У самой умапалата, не надо жемчуга и злата.
У мамы поговорки сыпались горохом, а уж в данном конкретном случае она использовала самые язвительные. Кругом сама виноватая Королевишна гордо молчала, шмыгая носом и яростно сморкаясь в платок. Марине было велено завтра с утра следить за тем, чтобы Ирка не выскакивала из постели, пила аспирин по графику, дула чай с малиновым вареньем и обязательно переодела пижаму, когда основательно пропотеет.
Завтра маме надо было бежать на работу, папа приезжал из московской командировки только послезавтра вечером, а Марине следовало с самого утра сбегать в магазин на улице Грызунова, занять в семь утра очередь, чтобы в восемь купить тридцать штук крышек для закатывания. «Надо же, крышки в Грызмаге завтра выбросят, говорила накануне соседка. Представляешь? На складе уже. Я сунулась было, да моя знакомая там уже не работает, теперь уже не закажешь заранее, как раньше. Говорят, по тридцать штук, по одной «колбаске» в руки давать будут. Бери дочерей, как раз три «колбаски» возьмёшь!» «Да мне столько не надо, отмахивалась мать, куда мне? Мне и тридцати штук за глаза хватает».
И то верно, банки у мамы большие, пятилитровые, тащишь такую банку из холодильника, пыхтишь, прижав к груди, а то очень уж тяжёлая. А в холодильник они все не помещаются, поэтому папа относит их в подвал, где у каждой квартиры есть своя деревянная клетушка. В подвале всегда холодно, даже жарким летом, но взрослые жалуются друг другу, что прорастает картошка и время от времени лопаются банки с забродившими вареньями. А в соседнем подъезде у одного дяденьки лопнула какая-то «брага» невкусная, должно быть, вещь, потому что соседи жаловались, мол, он теперь весь подвал «провонял».
В общем-то, ничего сложного не было. Занять очередь, попрыгать часок в классики у крыльца Грызмага, не забывать приглядывать за той женщиной, за которой занимала, а потом влиться с толпой в зал с колоннами. Выбить в кассе чек и у прилавка получить у толстой Ведьмы завёрнутую в промасленную бумагу «колбаску» крышек, и бежать домой, следить за больной сестрой. Можно командовать и распоряжаться, ведь полномочия на «старшую в доме» она получила от самой богини-королевы. То-то завтра похихикают пушистики, полюбовавшись на сопливую Королевишну!