На мое счастье, лавка была еще открыта. Когда я вошёл в нее, глаза мои разбежались от обилия и разнообразия пистолей, мушкетов, пищалей, сабель, кинжалов, развешанных по стенам и стоящих в ряд в пирамидах. Тут были изделия не только местных оружейников, но и умельцев из Германии, Франции, Испании, пленяя затейливым узором на стволах и резными прикладами ружей. Мне нужно было надежное оружие, недорогое и не очень громоздское, чтобы не мешало при езде. Перебирая все это богатство, я обращал пристальное внимание на то, как работает механизм затвора, какая длина ствола и нет ли кривизны. В итоге остановился на небольшом аккуратном мушкете немецкой работы, пришедшемся мне по вкусу. Пополнив запасы пороха и пуль и поменяв кремни в пистолях, я зарядил весь свой арсенал и готов был хоть сейчас отправиться в путь. Проезжая мимо пекарни, я купил краюху хлеба в дорогу и направился на постоялый двор. Мест опять не было, и я, пристроив коня, расстелил попону на сене и, подложив под голову седло, решил поспать перед дальней дорогой.
Утром, оседлав коня, я отправился к месту сбора. Почти все попутчики были на месте. Присоединившись к ним, я стал прислушиваться к разговорам. В основном они сводились к тому, как безопасно добраться домой. Опасались по дороге втретиться с разбойниками, которых в это лихое время развелось очень много.
Тут еще ничего, говорил пожилой мужик с седыми обвислыми усами. А вот мне доводилось ездить из Запорогов по Черному шляху, так там почти на каждой версте по разбойнику, которые так и норовят не только ограбить, но и душу забрать. Вот страхов натерпелся. Так я потом ездил только Шпаковым шляхом. Есть такой гайдамак Шпак. Заплатишь ему, он и проведет тебя своими тропами так, что ни один разбойник тебя не увидит. А тут с нами вот добрые хлопцы будут, да не с пустыми руками. Так что, думаю, с Божьей помощью доберемся нормально.
В это время раздалась команда к движению старшего обозника. Уплатив стражникам положенную монету, он, сев в свой воз, направил лошадь вперед в открывшиеся створки ворот. Его примеру последовали и все остальные. Впереди нас ждала длинная дорога и неизвестность. Все подтянулись и стали зорко посматривать по сторонам. Первый день пути прошел без происшествий. Ночевать мы остановились возле небольшой рощи, у ручья, невдалеке от села, что придавало нам уверенности в относительной безопасности. Утром чуть свет снова тронулись в путь. Хорошо отдохнув, мы находились в приподнятом настроении, тем более, что впереди нас ждал дом. Однако, когда дорога пошла через дикую степь, настроение наше резко изменилось. Мы словно пересекли какую-то черту, за которой на нас, взявшись словно ниоткуда, опустилось ощущение неуверенности и страха. Все это усугублялось еще и тем, что по пути стали попадаться кости погибших лошадей и волов, а ковыль, поднимавшийся выше головы под напором ветра, стал изгибаться в нашу сторону, как будто выбирая очередную жертву, прикасаясь по очереди к каждому путнику. Местность была холмистой, с небольшими перепадами. Это давало возможность при въезде на возвышенность обозревать окрестности и стелющуюся впереди дорогу. Однако впереди было пустынно: ни всадников, ни телег не наблюдалось. Так постепенно мы добрались до переправы.
Спустившись с пригорка к реке, мы спрыгнули с коней, чтобы отмыть пот с лица, а лошади и волы припали к воде и стали с шумом втягивать ее в свои животы. Строй колонны рассыпался, одни встали на середине переезда, другиевдоль берега, давая возможность напиться животным. Здесь на берегу стояли три вербы, купая свои ветки в реке, а на противоположном, внизу, шумел камыш, а по верху были разбросаны кусты терновника. Напоив лошадь и объехав стоящие посередине переправы возы, я поднялся на верх противоположного берега, остановившись возле кустов. Развернувшись, я стал поджидать остальных путников, которые нехотя расставались с мокрыми объятиями воды и собирались присоединиться ко мне. В это время налетел небольшой ветерок, который прошелся по верхушкам деревьев на той стороне, заставив их крутиться из стороны в сторону. Я автоматически поднял голову, чтобы проследить за этим движением, и, провожая взглядом очередной изгиб веток, которые, развернувшись влево, образовали своеобразное окно, дающее возможность посмотреть вдаль, увидел, как с ближайшего к переправе холма стремительно несется отряд конников с оголенными саблями и пиками наперевес. Еще мгновениеи они окажутся у воды и перебьют всех собравшихся здесь. Нужно было действовать немедленно.
Напрягая голос, я поднял тревогу, призывая всех быстро переправиться на другую сторону. Пока они соображали, чего я добиваюсь от них, а затем начали в спешке переправляться через речку, время было упущено. Те, кто был на конной тяге, успели перескочить и уже поднимались наверх, а воз, запряженный волами, остановился посередине брода и никак не мог сдвинуться с места. И в этот момент к переправе выскочил первый всадник и, не останавливаясь, бросился к возу с пикой наперевес. Чтобы спасти побелевшего от страха возницу, я буквально вырвал из кобуры пистоль и, не целясь, разрядил его в нападавшего. Пока он падал в речку, на берег выскочили его подельники. Увидя случившееся с их приятелем, они притормозили лошадей, но потом бросились вперед. Давая возможность взобраться на берег начавшему движение возу, мне пришлось еще два раза выстрелить в наиболее ретивых разбойников. Это охладило их пыл, и в ответ, крутясь на том берегу, они открыли по мне стрельбу. Несколько пуль просвистело над моей головой, и я понял, что самое время спрятаться в кустах, и направил туда лошадь. В этот момент ко мне присоединились и мои конные спутники, сделав пару выстрелов в сторону нападавших, что заставило разбойников уйти с открытой местности и спрятаться за деревьями. Ситуация сложилась непростая. Бандиты не собирались отказываться от такого жирного куша и совещались о чем-то. Нам надо было выиграть время, чтобы дать возможность возам уйти и раствориться в степи. Поэтому я предложил немедленно начать движение возков в разные стороны, чтобы замести следы. А для сдерживания нападавших на какое-то время предложил остаться. Почему-то все сразу с этим согласились и, не оглядываясь, бросились в степь.
Из-за кустов мне было хорошо видно диспозицию врага. Они, очевидно, приняли какое-то решение и теперь собирались претворить его в жизнь. Это было видно по тому, как они засуетились и вскочили на коней. У меня оставалось всего два выстрела, и поэтому я зарядил еще один пистоль. Мне каким-то образом повезло в том, что берега речки с той стороны были очень крутыми, поэтому переправляться через нее можно было только в том месте, где я находился. Однако два человека, очевидно, повинуясь приказу, подъехали к обрыву и попытались прыгнуть с него на лошадях в реку. Под одним конь внезапно остановился, и всадник кубарем скатился на землю, а другой благополучно бросился в реку и, держась за коня, поплыл на мой берег. Если он переплывет, то и остальные последуют за ним. Надо было что-то предпринимать. Из пистоля я достать его не мог, слишком большое расстояние, а вот из мушкета можно было попробовать. Вытащив его, я прицелился и плавно нажал на курок. Естественно, я не попал, но пуля, ударив рядом с лошадиной мордой, заставила ее рвануться вперед. Она буквально оттолкнула плывшего рядом разбойника, которого подхватило течение и затащило в водоворот, а лошадь, пофыркивая, повернула обратно и стала искать место, где можно было выбраться на берег. Увидя, что у них снова ничего не получилось, разбойники затихли. Я тоже не проявлял активности, решив перезарядить свое оружие. Такое противостояние продолжалось неопределённое время. Затем, придя к какому-то выводу, банда вскочила на лошадей и развернулась обратно в степь. Или они отказались от задуманного, или поехали искать новую переправу, чтобы догнать свою добычу. Как бы то ни было, выждав еще какое-то время, я тоже поскакал в степь догонять своих попутчиков. Пока сзади погони не наблюдалось. Если бы кто-то преследовал, то это было бы видно по поднимавшейся вверх пыли, которая обычно следует за всадником. Впереди также было чисто. Приостановившись, я решил сориентироваться, в какую сторону ехать. Привстав на стременах, я вдохнул в себя степной воздухне пахнет ли где дымком? Где дым- там люди, там жилье. Но воздух нес в себе только аромат трав и запах полыни, пощипывающий нос. Тогда я, пришпорив лошадь, отпустил поводья, давая ей самой возможность выбрать направление. Конь понял меня правильно, притормозив на мгновение и словно задумавшись. Затем уверенно рванул вперед, выскочив на едва заметную тропинку в зарослях ковыля, которуя я не заметил. Уже почти стемнело, и следовало подумать о ночлеге. Я стал присматриваться по сторонам в надежде обнаружить хотя бы небольшую возвышенность, на которой можно было бы переночевать. Но впереди простилалась только ровная, покрытая густой растительностью степь. Ни холмов, ни каменных баб кочевников, располагавшихся обычно на них, не наблюдалось.
И вдруг, словно ниоткуда, до моего слуха донесся женский голос, с надрывом выводивший песню «У неволи дуже тяжко». Затем к нему присоединилось еще несколько голосов. И столько было горечи и безысходности в этих голосах, что я даже остановился, пораженный. Песня доносилась как бы из-под земли, стелилась по траве и, подхваченная ветром, улетала в степь. Я начал осматриваться по сторонам в надежде увидеть этот хор, но никого не было. А песня продолжала парить в воздухе, то поднимаясь вверх на высокой ноте, то падая на землю и мгновенно застывая. Решив найти этих таинственных певиц, я поехал на звук, который внезапно оборвался от резкого гортанного крика. Это заставило меня притормозить лошадь. Как оказалось, сделал это я вовремя, так как передо мной внезапно открылся небольшой овраг, внизу которого горел костер. Не остановившись, я мог бы кубарем скатиться в него, и неизвестно, чем бы это все закончилось. Костер не освещал то место, где я находился. Это мне было на руку, и я решил изучить обстановку. Присмотревшись внимательно, я увидел около десяти девушек, лежащих невдалеке от костра со связанными руками. Напротив них сидели два татарина, а третий находился возле пологой кромки оврага, посматривая за степью. Так что я зашел с нужной стороны. Надо сказать, и костер был расположен грамотно: дым почти не выходил в степь, а оседал внутри оврага.
Я мог развернуться и уехать прочь от этого места, но вид измученных девушек и та песня, которая взяла меня за душу, не позволили мне сделать этого. Скорее всего, их захватили недавно при налете на какую-то деревню и теперь гнали на продажу в Бахчисарай. Там, возле ханского дворца, их выставят на продажу, и любой желающий может подойти к ним не только осмотреть зубы, но и ощупать все тело, при желании даже оголив несчастную. А может, их купят заезжие негоцианты, на паруснике увезут в далекие страны, и что дальше станет с ними- неизвестно. Поэтому надо попытаться освободить их.
Но как это лучше сделать? Их трое, а я один. Малейший промахи все. Надо попытаться их выманить по одному. Отведя лошадь в сторону, чтобы она вдруг не заржала, я ползком подобрался к пологому склону оврага. Выбрав место, куда не доставал свет костра, я вытащил пистоль и буквально впечатался в небольшую ложбинку, покрытую травой. Затем, нащупав камень, бросил его недалеко от себя. Часовой, услышав посторонний звук, приподнял голову, прислушиваясь к шуму, произведенному падением камня. Я тоже выжидал, что он предпримет. Но ничего необычного не произошло: он опустил голову и стал смотреть в сторону костра. Я повторил свой бросок, и опять был тот же результат. Только на третий раз он соизволил встать и пойти туда, где упал камень, держа свой ятаган наизготовку. Этого я и добивался. Когда он проходил мимо меня, напряженно всматриваясь по сторонам, я, выбрав момент, оглушил его рукояткой пистоля, связал и, заткнув рот шапкой, придал вид сидящего человека. Затем быстро подобрался поближе к оврагу. Второй татарин, видя, что долго нет часового, забеспокоился, и, вытащив саблю, стал подниматься наверх, тихонько выкрикивая имя подельника. Осторожно поднявшись, он увидел его сидящим и пошел к нему, потеряв бдительность, чем я и воспользовался, успокоив его тем же способом. С третьим было полегче, так как он спал. Поэтому, не прерывая его сон, я отправил его тем же способом к первым двум, стремительно проскочив мимо ошеломленных девушек. Когда все было закончено, я подошел к ним и развязал веревки, связывающие руки.
И сразу на меня посыпались потоки слез и причитаний. Я еле успокоил их. Пришлось сбегать за водой и отпаивать их, приводя в нормальное состояние. Оказалось, что они попались на пути татарского отряда, который вышел на людской промысел по заказу генуэзских купцов. Нужны были молодые девушки. Приняв заказ, татарский начальник Судебей и послал один из отрядов за добычей. Они прошлись огнем и мечом по ближайшим хуторам, вырезая всех на своем пути и забирая все, что могло пригодиться. Так девушки оказались в плену. Отряд пошел дальше, а их под надзором троих конных погнали в Крым. По пути татары девушек не трогали. За это им грозила смертная казнь, так как тогда товар очень сильно падал в цене. Поэтому они вымещали свою злость на девушках, нещадно хлеща их своими плетками. Измазанные и избитые девушки не могли остановить своих рыданий. Куда им идти? Хутора разрушены и сожжены, родные неизвестно где, средств к существованию нет. Но все равно свобода лучше неволи. Успокоив их, я предложил им ехать со мной до ближайшего хутора, а там уж, как они решат. Подумав, девушки согласились. Чтобы поддержать их силы, я перетряс все седельные сумы татарских конников и, найдя куски вяленой баранины и лепешки, отдал их девушкам. Запивая холодной водой, они умяли все это за милую душу.
Ну а теперь у вас есть немного времени, чтобы отдохнуть, сказал я повеселевшим девчатам.
Подвигайтесь поближе к костру и располагайтесь, здесь теплее и комаров меньше.
Долго уговаривать их не пришлось. Они уютно расположились вокруг. И сразу стали более четко видны их юные лица, растрепанные волосы, ниспадавшие по плечам. Чернявые, светлые, рыжие, они, лукаво поблескивая своими глазками, изучали меня. Особенно стреляла в меня глазами статная чернявая девчонка. Она словно испепеляла меня своим взглядом, пытаясь донести что-то такое тайное и откровенное, о котором я должен знать.
А вы, пан казак, давайте тоже к нам, и она отодвинулась, закинув за спину толстенную косу, предлагая мне расположиться рядом с ней.
Нет, спасибо, кто-то же должен охранять такую красоту, ответил я, с трудом уходя от взгляда черноокой.
Пока они отдыхали, я собрал лошадей и оружие, приготовив все для дальней дороги. Чуть только забрезжил рассвет, я разбудил девушек и, посадив двоих, наиболее обессиленных на татарских лошадей, мы тронулись в путь. На третьей лошади разместилось захваченное оружие. Я ехал впереди, осматривая дорогу, а они следовали за мной, выстроившись в походный ряд. Вскоре стало припекать солнышко, и мы остановились в балке, чтобы отдохнуть и набрать воды из прозрачного ключа, бьющего из-под камня. Наклонившись, чтобы набрать воды, я почувствовал едва уловимый запах дыма. Возможно, он был бы не так ощутим, если бы не жгли на костре кизяк. Но этот сухой коровий помет не только хорошо горел, но и имел специфический запах, узнаваемый даже на дальнем расстоянии. Его использовали и местные жители, и татары. Практически, это был горючий материал степи, потому что деревья были редкостью. Прежде, чем отправляться дальше, надо было выяснить, с кем мы впереди можем столкнутьсяс друзьями или врагами.
Сказав своим попутчицам, чтобы они сидели тихо, я вытащил пистоль и двинулся вперед по балке, чтобы выяснить, откуда идет этот дымок. Балка то поднималась вверх, то опускалась вниз, пока не вывела меня на достаточно просторное место. Осторожно выглянув из-за склона, я увидел несколько построек, врытых в склон, загон для овец, корову, которая молча жевала жвачку, и сложенную из камня печку, на которой варилась какая-то еда. Причем печка стояла так, что дым от нее стелился по балке, не выходя наверх, что не давало возможности обнаружить ее со стороны степи. По двору ходила пожилая женщина, очевидно, хозяйка. Это был зимовник, спрятанный от лихих людей, которые были разбросаны по степи. Вскоре появился и хозяин, старый усатый казак в соломенном брыле на голове. Подойдя к хозяйке, он что-то стал ей втолковывать. Она, воткнув кулаки в свои увесистые бока и выставив локти, стала ему отвечать. Короче говоря, как я понял, между ними возникло разногласие в каком то вопросе и теперь они пытались найти общую точку зрения. Я решил понаблюдать за зимовником, не появится ли кто еще. Но до сих пор все было спокойно. Пока я занимался этим, позиции сторон не сблизились, а наоборот, еще больше отдалились. Это было уже не только видно, но и слышно, так как отдельные слова стали доноситься и до моего слуха. Решив, что пора вмешаться, я, спрятав пистоль, вышел на открытое место и деликатно кашлянул. Но, находясь в пылу выяснения отношений, спорщики меня не заметили. Тогда, набрав побольше воздуха, я почти прокричал им:
Будте здоровы, добрые люди!
Они на мгновение опешили, а потом повернулись ко мне.
Оглядев меня с ног до головы, дед спросил:
А ты кто такой будешь, путь- дорогу куда держишь?