«Целиком и полностью опасна для жизни, мускулатура повсюду», внутренне содрогнулся Бекстрём.
Красиво у тебя стало после ремонта, заметила Утка, улыбнулась и явно одобрительно кивнула по поводу увиденного. И сколько комнат у тебя теперь? Четыре и пять?
Четыре, солгал Бекстрём. Имелась еще и пятая, которую переделали в его тайное убежище и куда у него и мысли не возникло бы пустить Утку Карлссон.
Невероятно красиво, повторила Утка и кивнула снова. Ты не против, если я немного прогуляюсь по твоему дому?
Нет уж, сказал Бекстрём и покачал головой. Ни в коем случае. Ты вроде о чем-то хотела поговорить, напомнил он. «За кого она меня держит?»
Наш блюдолиз Боргстрём охотится за тобой, сообщила Утка Карлссон. Он приходил ко мне в кабинет пару часов назад. Я никак не могла от него отделаться.
И чего он хотел?
Спрашивал, не занимаемся ли мы каким-то тайным расследованием убийства. Женщины, застреленной на острове озера Меларен.
И что ты сказала ему?
Рассказала все, как есть, призналась Утка Карлссон. А как бы ты поступил на моем месте?
Все зависит от того, с кем разговариваешь, буркнул Бекстрём.
«Насколько глупы бывают люди», подумал он.
Я тоже это понимаю, сказала Утка Карлссон. Поэтому поведала ему, что мы получили часть старого черепа с пулевым отверстием в виске. Что, предположительно, он принадлежал женщине, и ему вполне могло быть сто пятьдесят лет, и, судя по всему, речь шла о самоубийстве.
«По крайней мере, что-то, решил Бекстрём и кивнул. Хотя не так глупо».
Он хотел навязать нам прокурора в качестве руководителя расследования. Болтал о каком-то новом правиле, согласно которому надо сразу же подключать их, когда дело касается тяжкого преступления. Что бывший социальный работник может понимать в юриспруденции?
Да, он, похоже, что-то не так понял, предположил Бекстрём. Можешь передать ему привет от меня. И что там относительно другого? Ты вроде хотела вернуть долг?
Точно, подтвердила Утка и улыбнулась. У меня есть предложение, которое, по-моему, тебе понравится. Не возражаешь, кстати, если я возьму себе пива?
«А разве у меня есть выбор?» подумал Бекстрём и мотнул головой в направлении кухни.
А ты ничего не хочешь? спросила Утка Карлссон. Я могу смешать тебе водку с тоником.
У меня уже есть, как видишь. Бекстрём поднял свой стакан.
«Она, наверное, считает меня глупее ее, подумал он. Собственный рецепт Уткиполовина водки, половина рогипнола и капля тоника сверху, забудь об этом».
Вернувшись через пару минут из кухни, Утка принесла с собой поднос с пивом, разной ерундой на закуску, бутылкой его лучшей водки и чем-то подозрительно напоминавшим водку с тоником, лимоном и льдом.
На случай, если ты передумаешь, объяснила она и показала на стакан с коктейлем. Потом я обнаружила, что немного голодна. Взяла немного оливок и хамона. Вполне нормально для меня. Я рада, что ты не купил массу сырных палочек. Это же чистый яд.
«Хотя очень вкусно», подумал Бекстрём, у которого целая коробка палочек лежала в кладовке, и у него даже мысли не возникало поставить ее в холодильник.
Не против, если я плесну себе немного водки? спросила Утка, налив приличную порцию в рюмку. У нас же впереди выходные.
Конечно, конечно, ответил Бекстрём и внезапно почувствовал себя усталым. У тебя есть какое-то предложение, о котором ты собиралась рассказать
Я как раз перехожу к этому. За нас, Бекстрём. Утка подняла свою рюмку и опустошила ее за один раз, запрокинув голову, а потом сделала большой глоток пива, вдохнула глубоко от удовольствия и в довершение всего стерла остатки пены с губ тыльной стороной ладони.
«Женщина всегда остается женщиной», подумал Бекстрём и сделал пару больших глотков из своего стакана.
Твое предложение, повторил он.
По расчетам Утки, она оставалась должна Бекстрёму не больше миллиона. Кое-какие проценты и часть суммы уже ведь все равно заплатила, хотя, пожалуй, не делала это ежемесячно, как обещала. По ее мнению, все слишком затянулось, и она придумала способ, как ускорить процесс.
И каким образом? поинтересовался Бекстрём.
«Наконец дело сдвинется с места», подумал он.
Натурой, ответила Утка и широко улыбнулась. Поскольку и знаю тебя, и фактически единственная, кому ты нравишься. Слишком много ненависти и любви между нами, как ты наверняка заметил, поэтому я решила, что ты должен получить скидку. Тысяча крон за раз, Бекстрём. Плюс, а это маленький бонус, который я могу предложить, все ролевые игры, ну, ты знаешь Вся программа, начиная от непослушной школьницы в белой блузке, клетчатой юбке и гольфах и с собранными в два маленьких конских хвостика волосами. Также у тебя будет медсестра или строгая хозяйкакожа, латекс, цепи, плетки, весь набор. Ты сможешь даже получить массаж от простатита, если захочешь. Тысячу раз. А когда мы закончим с этим делом, и поскольку, по моему глубокому убеждению, тебе уже некуда будет деваться, ничто не помешает нам пойти дальше, заключив соглашение более личного свойства.
«Эта дамочка не поддается никакому описанию, подумал Бекстрём. Там, где у обычных, нормальных и приличных людей находится совесть, там, где они хранят свою мораль, у нее лишь бездонная черная дыра, с духовным содержимым, которое до смерти напугало бы даже чокнутого французского дворянина, очевидно придумавшего всю эту грязь и пошлость».
Тысяча крон, повторил он.
«И что я должен ответить?» мелькнуло у него в голове. Коктейль он уже выпил, поэтому с той стороны не мог надеяться на помощь.
Вполне дружеская цена, сказала Утка и сверкнула глазами. Видел бы ты, какие предложения я получила, стоило мне выложить мои тренировочные фотографии в сети.
«Тысяча дней и ночей с Уткой Карлссон, подумал Бекстрём. Что, собственно, плохого в тысяче суток в обычной соленой шахте, в ножных кандалах и с кайлом в руках».
Почему нельзя трахаться как все люди? буркнул он.
Ради бога. Немного традиционного секса. Ничего не имею против. Тебе решать.
Она поднялась с дивана, стащила с себя через голову футболку и уже через несколько секунд сидела совершенно голая на нем на его дорогом антикварном стуле, который Бекстрём получил от своего хорошего друга Гегурры в подарок на последний день рождения.
Его суперсалями первой предала хозяина. Поднялась по стойке «смирно» между ног в то время, как у него самого помутнело в голове, и он был не в состоянии оценить происходящее или сопротивляться ему. Утка Карлссон запрокинула голову и закричала, когда всего минуту спустя оказалась на вершине блаженства. Но тогда он сам уже безвозвратно проиграл.
Ты можешь ведь подумать над этим предложением, Бекстрём, сказала Утка Карлссон, покидая его пару часов спустя. Я, пожалуй, готова немного снизить цену, продолжила она, многозначительно кивнув в направлении распахнутых пол его халата. Не хочешь получить легкий поцелуй, кстати?
Это хорошо в любом случае, кивнул Бекстрём.
«Она, пожалуй, чокнутая сверх всякой меры», подумал он.
25
Вечером Бекстрём ужинал со своим старым знакомым Гегуррой. В последний раз они встречались давно, и, кроме того, у них накопилось много тем для обсуждения. Гегурру, собственно, звали Густавом Хеннингом, и он был очень успешным торговцем произведениями искусства. Их знакомство с Бекстрёмом продолжалось почти тридцать лет с выгодой для обоих. Никаких странных дел, только небольшие услуги, между друзьями, но в связи с расследованием одного преступления примерно год назад Бекстрём помог Гегурре достать бесценное художественное изделие всемирно-исторического значения. Музыкальную шкатулку в виде головы итальянского сказочного персонажа Пиноккио, чей нос начинал расти, стоило ему солгать.
Ее на заре двадцатого века изготовила в Санкт-Петербурге известная ювелирная фирма Фаберже по заказу последнего русского царя Николая II, подарившего сие творение в качестве пасхального подарка своему единственному сыну и наследнику престола Алексею, больному гемофилией. После этого шкатулка потерялась на долгие годы, пока Бекстрём сто лет спустя не нашел ее, расследуя одно убийство. А потом Гегурра позаботился о том, чтобы шкатулка вернулась в новую Россию, где Советский Союз считался теперь лишь эпизодом истории.
Бекстрём тоже не остался внакладе в результате данной авантюры. В мгновение ока его состояние увеличилось на сумму более чем вдвое превышавшую то, что он смог бы получить за всю жизнь, работая в качестве полицейского, причем так, что налоговый департамент оказался не у дел. Хотя все другие остались довольны и больше всех явно пока еще секретный русский покупатель, который в связи с празднованием двадцатипятилетия новой России в конце года намеревался обнародовать историческую сделку. Что стало также поводом ужина Бекстрёма с Гегуррой, поскольку им внезапно понадобилось много о чем поговорить.
* * *
По причине, в которую он не собирался вдаваться, Бекстрём опоздал, и ему пришлось позвонить Гегурре, прежде чем выйти из дому. Не велика проблема, и Гегурра сидел в вестибюле и ждал, когда Бекстрём вошел в ресторан. Увидев его, Гегурра сразу же отодвинул в сторону свой бокал шампанского, встал и развел руки в стороны в характерном для горячих южан жесте.
Бекстрём, сказал он. Ты блестяще выглядишь. Рассказывай, что-то случилось?
У тебя, похоже, жизнь тоже идет без проблем, парировал Бекстрём и дружелюбно кивнул в ответ.
«Это не то, о чем ты захотел бы слушать, старый педик», подумал он.
Бодр, как всегда, сказал Гегурра и отступил на полметра с целью лучше рассмотреть своего гостя. Меня снедает зависть, когда я вижу тебя, Бекстрём.
«А ты сам ни капли не похож на заурядного цыганского барона, подумал Бекстрём, пока суетливый метрдотель вел их к обычному столику. Скорее на итальянского аристократа из другого времени. Идеален в малейших деталях, начиная от густых седых волос, белоснежной льняной рубашки и сшитого на заказ черного шелкового костюма и кончая итальянскими туфлями ручной работы, в которых отражался тусклый свет настенных ламп, мимо которых мы проходили».
При мысли о предмете ожидавшего их в этот вечер разговора Гегурра, обычно игравший роль хозяина при таких встречах с Бекстрёмом, решил придерживаться русской тематики. И прежде всего, это коснулось приветственного напиткаон отказался от своего обычного сухого мартини с оливками сбоку на тарелочке и заменил его маленькой рюмкой водки и стаканом минеральной воды. Бекстрём остался верен себе, заказав более реальную порцию водки и пиво, чтобы ее запить.
В качестве закуски они ели оладьи с топленым маслом, сметаной, мелко нарезанным луком, а также с черной икрой. Настоящую русскую водку, «Империя» наилучшего качества, Гегурра доставал с помощью своих русских знакомых. И в честь встречи он также выпил немного водки, прежде чем они пошли дальше согласно русскому обычаю. К пирогам с мясом и луком, котлете по-киевски, козьему сыру и тушеной груше Гегурра предпочел грузинское вино и даже осмелился тайком поменять заказанный Бекстрёмом в качестве последнего аккорда коньяк на армянский аналог и, только когда тот крайне лестно отозвался о нем, раскрыл его происхождение.
Да, в еде и напитках, они, похоже, знают толк, констатировал Бекстрём, не вдаваясь во все иное, вроде таинственных подводных лодок в шведских шхерах и бомбардировщиков, по большому счету еженедельно пролетавших над островом Готланд.
Не только в этом, дорогой брат, сказал Гегурра и слегка похлопал его по руке. До них также явно дошло, сколь важную услугу ты оказал им. Трудно даже перечислить все награды, которых они собираются тебя удостоить.
Рассказывай, попросил Бекстрём и подался вперед.
«Самое время кому-то оценить меня по достоинству, подумал он. В отличие от всех завистливых дьяволов, омрачающих мне жизнь».
Гегурра наклонился через стол и, на всякий случай, считал по пальцам, перечисляя, что ожидало Бекстрёма в связи с празднествами в новой России.
Во-первых, из собственных рук русского президента ему предстояло получить медаль Александра Пушкина, самую высокую награду, которую русское государство могло вручить иностранному гражданину. Бекстрём должен был стать первым в этом ряду.
«Кто же еще», подумал он и кивнул ободряюще.
Во-вторых, продолжил Гегурра, согнув указательный палец правой руки, планировалось снять телевизионный документальный фильм, а также, возможно, художественный фильм об этом событии. А также издать две книги. Во-первых, о самой музыкальной шкатулке, а во-вторых, рассказ о том, как она в конце концов смогла вернуться в Россию, где комиссару Бекстрёму отводилась роль героя произведения. Множество историков искусства, писателей и телепродюсеров уже работали над данными проектами.
«Самое время», подумал Бекстрём и хмыкнул довольно.
В-третьих, сказал Гегурра и еще больше наклонился вперед, я сохранил напоследок лучшее.
И что же это? с явным интересом спросил Бекстрём.
В связи со всеми празднествами русский президент намеревался сделать личный подарок Бекстрёму, вручить ему бутылку своей собственной водки. О чем Гегурре доверительно сообщил его русский знакомый.
Наверное, она какая-нибудь особая, предположил Бекстрём. У него дома хватало картонных коробок, и содержимое всех их было неплохое. Так что его, пожалуй, больше устроила бы какая-нибудь золотая медаль.
Литровую емкость, продолжил Гегурра. И знаешь, сколько люди готовы заплатить за бутылку собственной водки президента?
Нет, ответил Бекстрём и покачал головой. Мне лишь известно, что та, которая мне особо по вкусу, в магазине стоит пять сотен.
Примечания
1
В переводе со шведского «Остров несчастий».