А я решила, что мы укрылись надёжно, разочарованно заметила молодая женщина. Тогда давайте бежать. Понадеемся на судьбу!
А что ещё делать? Будем потихоньку продвигаться за кустами, решил Олег. Вот когда на открытое место выйдем, придётся бежать. На наш русский «авось»
На авосьсогласна! Франсуаза улыбнулась и пропала в кустах.
Величко вдруг почудилось, что сейчас всё кончится. Он нырнул вслед за своей очаровательной спутницей, вернее, за боевым товарищем. В это время мимо пронёсся ещё один БТР, поливая огнём кусты, забор стадиона, дома через улицу напротив, зазевавшихся солдат. На том месте, где только что лежали Олег с Франсуазой, асфальт зиял выбоинами. Шансов у них не было бы никаких. Неподалёку стоял густой маттам перевязывали двух новых раненых.
Бешеный! Величко яростно продирался к Франсуазе. Ветки кустов цеплялись за его плащ и галстук.
Я здесь.
Француженка широко раскрытыми глазами смотрела, как тает оставленное БТРом облачко смога. От тяжёлой, осенней жары пот струился по их грязным лицам.
Подождите немного, Олег. Один момент
Вы ранены? испугался Величко.
О, нет, нет! Я просто хотела вам сказать
Послышалась канонада авиационных скорострельных пушек тридцатого калибра. Олег знал все модели военной техники не только потому, что ездил на сборы. Пришлось вызубрить, чтобы не ударить в грязь лицом перед сыном. Сам Величко никогда особо войной не бредил. Но вот у ребёнка дед был контр-адмиралом, подводником. А прадедморским боевым лётчиком. Его ныне здравствующая вдова оперировала раненых в палатке, под обстрелом. Да и по другой линии одни герои, да ещё высокого происхождения. И все воевали, где только могликто в охране русских царей, а кто, наоборот, против них.
Кровь в мальце кипит. И Олег должен эту страсть удовлетворять, раз назвался его отцом. Сейчас бы сына сюда, не дай Бог, конечно. Вот бы интересно ему было!..
И что вы хотите мне сказать? вспомнил Олег.
Он понимал, что не может двигатьсядаже за кустами вдоль стены. Его светлый плащ привлекал внимание стреляющих. При попытке пошевелиться начинался шквальный огонь.
Откуда стреляют, Олег? Ведь сверху?
С американского посольства или с гостиницы «Мир». Но это только слухи. Сам я ничего не знаю.
Величко решил хотя бы перекурить. Он уже потерял страх, притупил бдительность, и просто наблюдал, как рикошетят пули от стен и асфальта, роют землю, впиваются в стволы деревьев.
Если кто-нибудь из нас не дойдёт, не выживет
Франсуаза обхватила руками колени и повернулась к Олегу. Тот хотел возразить, но губы пересохли, и язык прилип к дёснам.
Прежде чем выбираться из укрытия, я должна быть уверена. У меня есть двое родных детейЖюль и Мари, по-польскиЮлек и Маня. Им по восемь месяцев.
Ничего себе! И вы работаете в «горячих точках»? Франсуаза снова потрясла своего, казалось бы, искушённого спутника.
Они с мамой в Версале, в нашем доме. И ещё у меня есть дети от предыдущего брака моего мужа. Эти живут в Петербурге. Тоже двоесын и дочка. Я всех их очень люблю.
Я что-то не совсем разобрался Ваш мужзащитник «Белого Дома»? Он ведь не француз, как я понял?
Онполяк, его имя Анджей Озирский. Но родился он в России, всю жизнь прожил там. Раньше был полицейским, а сейчас не у дел. Франсуаза говорила это на ухо Олегу, шелестящим шёпотом. Он может погибнуть сегодня. Я знаю его характерон живым не сдастся. Или вырвется с боем, или пропадёт там. Я не прошу заботиться о детях, нет. Просто расскажите, если что Да?
Франсуаза улыбнулась, сверкнув жемчужными зубками. Олег никак не мог понять, свои это или коронки.
Будем надеяться на лучшее, решил Олег. Давайте поспешимвсё равно лучше не станет. Скорее, наоборотв конце концов, нас пристрелят. А, там, ближе к метро, спецназ, броня. Может быть, ненадолго прикроют. Если выскочим из «котла», значит, будем жить.
Да-да, Олег, вы мне тоже скажите! Не обижайтесь только. Ведь мы своей судьбы не знаем.
Франсуаза быстро, но ласково поцеловала Величко в мокрый грязный лоб. Олег был приятно удивлён, но ответить тем же не решился.
Вы говорили, у вас есть жена? Как её имя?
Татьяна, Таня.
Олег только что вспомнил о супруге. Интересно, волнуется она или нет? Может, даже и не вспомнила ни разу про главу семьи. Куда он денется, постылый?
О, какое знаменитое имя! Как у Пушкина Франсуаза даже хлопнула в ладоши. А дети есть?
Боевая машина пехоты опять ударила «Громом», и их почти оглушило. Должно быть, военная техника стояла совсем рядом. Величко зажал пальцами уши, поморщился и сплюнул кровь. Наверное, прокусил губу или язык. Франсуаза и не подозревала, какую болезненную струну она рвала в душе Олега, и потому ждала ответа.
Сейчас нужно было вырываться за оцепление, ежесекундно играя в рулетку. Олег подумал, что Франсуаза подала неплохую идею. Если с одним из них случится несчастье, другой известит семью. Если, конечно, сумеет найти
У нас есть сын. Ему в декабре будет восемь лет. Сейчас, наверное, гуляет во дворе, на Ленинградке.
А как его зовут? заинтересовалась Франсуаза.
У него красивое былинное имя задумчиво произнёс Величко.
И потом, прежде чем рвануть на открытое пространство, заглянул Франсуазе прямо в глаза.
Если мне не повезёт, найдите Руслана. И скажите, что я очень его любил.
* * *
Здесь, на пятом этаже, ничего не было известно о пожаре, пожиравшем здание сверху. Дворец превратился в гигантский факел, а Андрей Озирский не мог понять, почему перламутрово-голубое небо то и дело заволакивает чёрным дымом, словно траурной вуалью.
Снаряды разрывались пока где-то наверху. Но постепенно грохот становился невыносимым для человеческих ушей. Андрей, закуривая сигарету из пачки «Мальборо», подумал, что она, возможно, станет последней. Отсюда вряд ли удастся уйти живым и свободным, а на другое Озирский не согласен.
Уже понятно, что они проиграли. Теперь надо думать, как уйти отсюда, сохранив лицо и здоровье. Сдаваться нельзя ни в коем случаескорее всего, не довезут даже до тюрьмы, а прикончат где-нибудь за углом. Сейчас надо собрать у ребят оружие, патроны, и отправить их вон из зданияскорее всего, по подземным коммуникациям. А самому, наверное, следует подняться в «стакан» и дорого продать там свою жизнь. Может быть, составит компанию Ромка Брагин, кто-то ещё.
Да, почти у всех дети, жёны. У самого Андрея их, маленьких, пятеро. У Романатрое. Кажется, холостых в группе вообще нет. Кроме того, есть ведь матери, отцы, другие родственники. Онине детдомовцы, по которым некому плакать, и тем тяжелее жертва.
Лучшего конца для себя Озирский не желал. Хорошо, что дожил до этого дня. Он умрёт на последнем рубеже, как мечтал когда-то, в сотый раз прибежав в кино на фильм про войну. Тогда и во сне не могло присниться, что подобное ещё будет возможно. В катастрофе, от пули или ножа, от старых ран или от инфаркта; в своей или в больничной постели Но не так! Цыганка Ливия в Приднестровье предсказала судьбу иначе. Но даже самые одарённые гадалки в одном случае из ста ошибаются
Надо решить вопрос о дальнейших действияхисключительно коллегиально. Более того, пусть выскажутся все, кто хочет. Андрей не боялся ответственности. Он просто считал, что выбирать между жизнью и смертью каждый член его группы должен лично.
Роман Брагин подошёл неслышно. Вокруг грохотало, как в аду, и потому даже прикурить он попросил жестом.
Наклонившись со своей «Беломориной» к зажигалке Андрея, он просипел:
Таманцы, блин, бьют прямой наводкой по «стакану», и кантемировцы тоже. Скоро, чую, на штурм пойдут. Нам не удержаться. Брагин присел на корточки посреди ковровой дорожки. Он сорвал голос, когда командовал их группой, и теперь чувствовал себя неловко. Чтобы не тратить время зря, Брагин вытащил пистолет, патроны, и стал набивать обойму.
По «тонне» баксов танкистам за каждый выстрел платят, продолжал он. И квартиры московские обещают.
Я знаю. Озирский внимательно осмотрел свой отряд.
Все ребята носили одинаковую камуфляжную форму и чёрные береты с нашивками. За эти дни группа успела уже не один раз отличиться, и считалась здесь самой результативной, боеспособной. Потому им и доверили охранять пятый, самый важный этаж. Тут размещалось так называемое «председательское крыло».
Ромыч, слушок прошёл, что не болванками, а вакуумными стреляют
Да какими болванками! Брагин вставил выразительную, но нецензурную фразу. Горит вовсю, как факел. А дом-то каменный, да ещё промороженный насквозь, электричество отключено. Чтобы поджечь, сильно постараться надо, сощурив стальные глаза, шёпотом говорил Брагин. От болванки, блин, и изба не загорится.
Ромыч, вызывай ребят, распорядился Андрей. Совет держать будем.
Есть!
Брагин, с прилипшим к губе окурком, щёлкнул в темноте кнопками. Услышав его сорванный голос, ребята бросились со всех этажей, понимая, что командир зря отвлекать их не станет.
Пока ребята собирались на «летучку», Роман шарил в эфире; он ежеминутно старался узнать какие-либо новости.
Восемьсот восьмой, я восемьсот первый! донеслось сквозь помехи и выстрелы. К вам идёт помощь. Держитесь. Не давайте пройти на этажи
Ромыч, выключи. Никакой помощи нет. Радиоигры, махнул рукой Андрей. Нам надо сейчас решить, что будем делать после капитуляции
Капитулировать решил? не поверил своим ушам «дельфин», приднестровец Кондрат Мунтяну. Вот уж не ожидал именно от тебя!.. Чтобы Озирский поддался панике
Да какая паника? устало перебил Андрей. Может, я, конечно, не гений, но и не идиот. Факт, что Дом падётне сейчас, так к вечеру. Армия выступила на стороне отрешённого от власти Президента. Поскольку министра обороны отстранили тоже, он сейчас пошёл ва-банк, бок о бок со своим Главнокомандующим. А, значит, наше дело с этой минуты проиграно. В противном случае мы могли бы на что-то надеяться. Именно от позиции Вооружённых Сил, в конечном счёте, зависит победа или поражение любого восстания. Нам с вами выпала горькая доля, ребята
И что ты предлагаешь? Мунтяну немного сбавил тон.
Предлагаю всем вам уходить отсюдалюбыми доступными путями. Надо, конечно, получить разрешение нашего командования. Всё же мыне банда, а подразделение в составе вооружённых сил Верховного Совета.
Какого именно командования? допытывался Кондрат.
Руцкого или хотя бы Ачалова, чётко ответил Озирский. Тогда мы свободны.
А ты? Леонид Ерохин, как и Брагин, бывший рижский омоновец, снял берет и вытер им лицо. В коридоре было очень жаркоогонь с верхних этажей спускался вниз.
А я ещё подумаю, прищурился Андрей. Остаться здесьстопроцентная смерть или арест с неясными последствиями. Побег с поля боятрусость. В то же время, бессмысленная кончина меня тоже не прельщает. Мы ведь уйдём не для того, чтобы отсиживаться по углам. Глядишь, и какое-нибудь дело найдётся. Не так здесь много по-настоящему боеспособных ребят, чтобы глупо жертвовать ими Озирский, уже по своей инициативе, опять включил рацию.
«Я самофицер! донеслось оттуда. Мы все давали присягу на верность Родине и Конституции. Кого вы защищаете?»
Там же по тыще гринов за выстрел! с болью сказал Ерохин. Какая им присяга? Зачем воздух сотрясать? Об одном жалеюнельзя пристрелить хоть одного такого иуду! Он сидел на полу, обхватив руками колени. Потом поднял голову: Андрей, это не трусость Надо уходить. Мы ещё на воле повоюем. Что здесь без толку пропадать? Вдруг где-то живыми пригодимся? Ну, отступим, допустим. Так не всё время же наступать!
Да мы третий год отступаем! Озирский с силой выдохнул дым. Пора бы уже в контратаку переходить, да всё не получается. И ясно, почему. Мало нас, мужики, хотя народу в брюках много. В том числе и в форменных. Да и большинство народа нас бандитами считает, а не тех, кто закон нарушил. Им так по телевизору сказали
«Офицеры, не стреляйте против собственного народа. Нам не дают вынести раненых, спасти женщин и детей, которые погибают. Я прошу вас прекратить огонь»
Это уже не офицеры, а паханы, просипел Брагин. Да и с теми, скорее всего, можно договориться
Итак, ребята, мне нужна полная свобода действий, продолжал Озирский. Те, кто не входит в нашу группу, пусть распоряжаются своей судьбой сами. Впрочем, гнать их мы тоже не будем, но в таком случае потребуем безоговорочного подчинения. Кстати, Лёня, ты прав, Озирский взглянул на Ерохина. Такие, как мы, на улице не валяются. И жизнь сегодняшним днём не кончаетсянадо думать о будущем.
Слушай, Андрей, Ксюху надо найти! вспомнил Брагин. И Октябрину Михайловну тоже. Я их в столовой видел, на двенадцатом этаже
Когда? нахмурился Андрей, который начисто забыл о буфетчице и её дочке-горничной.
Час назад примерно. Они там хлеб резали. Ребятам подносят, которые на позициях. Если будем уходить, надо и их забрать обязательно. Детишки ведь дома ждут, одни! на глазах всегда брутального Романа выступили слёзы.
Тогда идёмте к Палате национальностейтам сейчас всё руководство. Может быть, с ними вместе решим, как поступить. Надеюсь, нам поверят, что мы не бежим, а уходимчтобы вернуться. Лёня, я, конечно, пень. А ты умный, за что и хвалю. Никаких эффектных жертв! Этим мы никому и ничего не докажем.
Озирский перекинул через плечо ремень АКСУ и быстро пошёл по узкому тёмному коридору. На грохот взрывов он уже не обращал внимания и не видел людей, забивших этот, сравнительно безопасный, коридор.
Надрывать глотки по рациямпустое дело, продолжал Андрей, оглядываясь на своих подчинённых. Их измученные лица плавали в едком, уже густом, дыму. Мы для этих, простите, офицероввраги, которых нужно уничтожить за щедрую награду. Или даже волки, окружённые флажками. Государство в лице Президента сняло с них ответственность за любые злодеяния. Они знают, что будут в почёте, если сейчас помогут путчистам. А мы имеем дело именно с путчистами. Ни Президент, ни силовые министры таковыми уже не являются. Они потеряли власть по решению Конституционного Суда, в полном соответствии с законом. И теперь хотят захватить её снова. Но для народа бандиты и мятежникимы с вами. Обывателю удобнее думать именно так. Он всегда на стороне сильного. Но что спрашивать со штатских, если даже ни одна военная часть не выступила в защиту Конституции?
Значит, уходим? обрадовался Ерохин. Поверь, я не трус, но умирать пока не хочу. И ладно быс толком, а так
У меня есть знакомый спелеолог, сообщил Озирский. А план коммуникации вчера принесла Оксана Бабенко. Где добыла его, не говорит. Но это и не важно. Так что давайте по-быстрому готовиться. Ещё неизвестно, кого мы в тех туннелях встретим
Бросим своих? Ещё один юноша, Серёжа Макаркин, с которым Андрей познакомился уже здесь, оторопел. Я не думал, командир, что вы на такое решитесь! Я так верил вам, гордился вами! А вы предлагаете просто смазать пятки Как будто мы испугались всех этих козлов с бэтээров и из танков, разных бандитов в кожаных куртках! Разве можно будет жить после такого позора? Как будто мы не русские, а
Баркашовских листовок начитался?
Скулы Андрея свело от гнева, и он сам удивился. Губы его сами собой раздвинулись, обнажив стиснутые зубы. Этот страшный оскал испугал даже видавших виды ребят.
Или ты эту дрянь из мозгов выброси, или выходи из-под моего командования. Ты же прекрасно знаешь, что я не русский. И что? Сильно проигрываю? Ах, да, бессмысленно погибать не желаю!
Командир, я о другом! испугался Макаркин. Я о чести. Мы бросаем тех, кто нам поверил. Мы покидаем Дом Советов, даже не пытаясь хоть что-то предпринять для его защиты!
И нечего сделать пытаться! Пусть лучше Ельцин с Грачёвым вспомнят, что они русские, и не уничтожают своих! Из-за границы ушли, как побитые собаки, а здесьвот какие молодцы! Кроме того, нам нужно спасти наших руководителей, продолжал Андрей. Им угрожает реальная опасность. Очень может быть, что их после взятия здания просто прикончит разъярённая толпа. Конечно, ею будут дирижировать куда более высокие чины. Надо предупредить их, и предложить уйти с нами. Мы можем организовать охрану в пути, а потом спрятать их на конспиративных квартирах. Так что, Серёга, повернулся Озирский к Макаркин, чтобы я больше этой черносотенщины не слышал! Этим ты оскорбляешь остальных, кто находится сейчас в Доме и жертвует собой за Россию!