Покажи знак! Приказал капитан Барбарус и перепуганный шпион тут же вытащил из-за пазухи какой-то засаленный мешочек с вышивкой. Пойдёшь со мной, здесь дело особой важности!
Худшего финала бедный шпион не мог себе и представить. Теперь результаты всех его трудов достанутся этому страшному битюгу, которого за что-то так любит Великий Инквизитор, но ненавидят и боятся все прочие служители Святой Инквизиции! Но, тем не менее, он покорно пошёл вперёд, подталкиваемый железным бородачом, который сунул ему обратно в руки злополучную метлу.
Нет, это вам спасибо, сеньорита Анджелика! Говорил священник, провожая своих гостей на залитую утренним солнцем лестницу, ведущую к дверям собора. Вы даже не представляете, какое удовольствие я получил от знакомства с вами, и на какие истины открылись теперь мои глаза!
Но что же нам теперь делать, падре Микаэль? Спросила девушка, щурясь от яркого света.
Прежде всего, вернуться к себе и хорошенько выспаться! Затем, как только будете готовы, приходите ко мне и мы подумаем, что можно будет сделать. Насколько мне известно, артефакт, который вы называете формуляром возвращения, находится в руках самого Великого Инквизитора, а это значит, что добыть его будет непросто. Но я что-нибудь придумаю! Скажу, например, что хотел бы провести с помощью этой вещицы опыт в области, ну, например астрологии. Думаю, он мне не откажет, ведь он и сам много раз заказывал у меня гороскопы. Но я совсем заговорил вас! Спать, спать, спать! И заберите почтенного дона Клеофаса, он ведь так и лежит у меня на столе. Вы не представляете, какое удовольствие я получил от беседы с этим духом! Ах да, я, кажется, это уже говорил! Идите и возвращайтесь вечером или завтра днём, как вам будет удобней. Да, я ещё раз хочу поздравить вас с принятием святого крещения, уважаемый Драгис! С вашей стороны это был смелый и правильный поступок! Что же касается венчания и свадьбы, то я рад буду помочь вам, молодые люди, и в этом богоугодном деле, но к такой торжественной церемонии необходимо подготовиться, не правда ли? Вы же захотите, чтобы на вашу свадьбу пришли друзья и родственники?
Ах, падре! Ответила Анджелика. Мои родственники далеко, как впрочем, и друзья, а родственники Драгиса вряд ли будут желанными гостями в этом городе.
Да, да, я ведь совсем забыл! Пробормотал немного смущённый священник. Но, тем не менее, свадьба должна быть свадьбой, поверьте мне на слово! А теперь до завтра!
А как же вы, падре Микаэль? Ведь из-за нас вам не удалось отдохнуть!
А, у меня всё равно бессонница! Ответил священник и, приветливо махнув рукой, скрылся в глубине храма.
Драгис! Произнёс бывший дракон, как бы пробуя это имя на вкус. А что? Мне нравится!
Похоже на что-то балтийское. Задумчиво сказала Анджелика.
Это как?
Потом объясню. Имя хорошее, даже лучше чем Драмба. И оно не помешает мне называть тебя по-прежнемуДрасей!
Гигант расплылся в счастливой улыбке и зашагал к домику священника, приобняв девушку за плечи. Они совершенно позабыли, что должны играть роли господина и слуги.
Как мне не терпится смыть с себя всю эту ваксу! Сказал Драся, когда они входили в сад перед домом. Ты мне не поверишь, но я чувствую себя грязным с тех пор, как мы появились в этом городе!
Я поверю вам, почтенный мавр! Раздался незнакомый голос, от которого оба влюблённых остановились, как вкопанные.
На пороге домика священника стоял человек небольшого роста, скромно одетый и с каким-то глумливо-крысиным выражением лица. Из-за его плеча выглядывал другой человек, тоже с крысиной мордочкой, но на ней было выражение любопытства и страха. Первый держал в руках пучок перьев, которыми некогда был украшен дон Клеофас и демонстративно обмахивался ими.
Дракон нахмурился и двинулся этим незнакомцам навстречу. Тут же из-за деревьев и кустов вышли закованные в доспехи люди и не менее пяти алебард и столько же арбалетов нацелились на новообращённого Драгиса и его подругу. Вперёд вышел бородатый человек, также весь в стальной броне, почти не уступающий ростом чернокожему богатырю. Этот человек держал в руках обнажённый меч, и с первого взгляда было ясно, что он не шутит. Драся сделал движение в его сторону, но Анджелика схватила его за руку.
Не надо! Прошептала она. Они нас просто убьют, а мы не успеем ничего сделать.
Что вам угодно? Спросил чернокожий слуга, забывая о том, что он здесь не главный.
Нам укотно арестофать фас именем Сфятой Инкфисиции! Проговорил железный бородач с сильным акцентом.
А какие нам предъявлены обвинения? Зазвучал металл в голосе чернокожего.
Вам будут предъявлены обвинения, когда это будет угодно сделать суду Святой Инквизиции! Ответил человек с крысиным лицом. Достаточно уже того, что выфальшивый мавр и фальшивый итальянец прошли через городские ворота обманным путём, и попутно свели с ума целую команду городской стражи во главе с капитаном! А теперь извольте следовать, за нами без сопротивления. Поверьте, это в ваших интересах!
Глава 13да не судимы будете!
Снаружи, наверное, был ясный день, а здесь царил давящий холодный полумрак. И дело было не только в том, что тесное, душное помещение освещали лишь два чадящих факела. На сознание давил низкий серый потолок, перекрещенный толстенными каменными балками. Он навевал мысли о многометровой толщине сплошного камня, нагнетал впечатление безысходности, убивал надежду на освобождение.
Ну, что ж, сеньор Анджело, хе-хе, де ла Барби! Говорил человек с крысиной мордой, как муха, потирая передние лапки. Раз оказалось, что вы девка, то и одеты вы, должны быть, как девка! Нуживо, раздевайся! И наденьте на неё одежду, приличествующую её полу и положению!
Последняя реплика относилась к двум дюжим мужикам, стоящим здесь же с плетьми в руках. Анджелика помедлила и тут же получила ощутительный тычок рукоятью плётки в спину. Больше она не медлила. Чёрный бархатный камзол, панталоны, чулки, башмаки, шляпа с лебяжьим пухом легли на низкую старую скамью, иссечённую подозрительными царапинами. Девушка осталась в измятой хламиде и с голыми ногами на холодном, противно-липком полу.
А дальше? Улыбка на крысином лице стала приторно-медовой. Значит, мы стесняемся? Ну же! Перед служителями Святой Инквизиции никто и никогда не стесняется! Или ты хочешь, что бы тебе помогли?
С этими словами мерзкий крысоид подошёл к своей пленнице, внимательно оглядел её и быстро разобравшись в устройстве её костюма, дёрнул за булавку, скрепляющую хламиду на плече. Ничего не получилось, как он ни старался, булавка осталась на месте.
Вот так, так! Сказал он с развесёлым удивлением. Как же ты раздеваешься? А ну-ка покажи!
Анджелика получила ещё один тычок в спину и уже протянула руку к заветной булавке, как вдруг что-то в её взгляде заставило крысомордого передумать.
Стоп! Остановил он её руку. А вдруг здесь какое-то колдовство? Ну-ка придержите её!
Два стражника немедленно схватили пленницу за руки, а крысоид ещё раз обошёл девушку вокруг, задумчиво поскрёб лысину, и вдруг достав откуда-то длинный и острый, как бритва нож, ловко срезал с неё одежду. Анджелика не ожидавшая такого поворота, забилась в грубых руках стражников, но те держали крепко, и через недолгое время девушка затихла. Человек с крысиным лицом открыто наслаждался пикантным зрелищем, причём ему доставляла удовольствие не столько нагота, сколько беспомощность пленницы.
Жаль, что Великий Инквизитор приказал тебя ни в коем случае не трогать! Сказал он с сожалением, в котором сквозило плохо скрываемое притворство. А мы и не тронем! Пока не тронем, правда, ребята?
«Ребята» никак не отреагировали на его слова, с таким же успехом он мог бы обратиться к тяжёлым каменным колоннам, подпирающим свод.
Ну, хватит! Заявил, наконец, крысоид и лицо его из медового сразу стало холодным и злым. Теперь оденьте её и в камеру, а будет артачиться, закуйте в колодки!
На Анджелику тут же надели широкую рубашку из грубой материи, больше напоминающую мешок с дырками для рук и головы. Но она была рада и такому одеянию. Чем дальше, тем омерзительнее было стоять нагишом перед глумливым взглядом этой сволочи! А ещё, она себя ругала, на чём свет стоит! Ругала за то, что оставила метлу, то есть дона Клеофаса в домике священника, ругала за то что не дала Драсе сразу же вступить в бой со стражей, ругала за то, что промедлила сейчас, и не сумела дотянуться до копья, чтобы перебить или разогнать своих тюремщиков.
Камера, куда её бросили, была сырой и холодной. В одном углу виднелся ворох гнилой соломы, в другом стоял широкий приземистый горшок, судя по доносящейся из него вони, служивший отхожим местом. Переднюю стену этой камеры заменяла железная решётка, три другие представляли собой сплошной камень без окон. Благодаря стене-решётке, расхаживающему взад и вперёд тюремщику было видно всё, что происходило в камере, но благодаря ей же в эту глухую нишу проникал свет факелов закреплённых на противоположной стене. Оглядев это новое своё жилище, Анджелика забралась на кучу соломы, обхватила руками колени, спрятала в них лицо и так замерла, пытаясь сохранить остатки тепла, уходящие из едва прикрытого дерюгой тела.
«Не плакать! Сосредоточься!»Приказала она сама себе, но, как ни старалась, в голову не приходило ничего умного и две предательские слезы прочертили мокрые дорожки по её щекам.
Дон Микаэль, Санчес, Хуан, Эспиноса де Гонзалес! Вы обвиняетесь в богопротивных деяниях, как-то: сношения с дьяволом, чернокнижье, занятия чёрной магией, покровительство ведьме и надругательство над святыми таинствами Матери нашей, Церкви!
Стоящий перед конклавом судей священник был внешне спокоен и преисполнен достоинства. На лице его не было видно ни призрения, ни вызова, но оно выражало ясность мысли и уверенность в своей правоте.
Перед судом Святой Инквизиции, твёрдо произнёс он, я полностью отвергаю предъявленные мне обвинения и объявляю о готовности представить доказательства своей невиновности по всем пунктам!
Вам будет предоставлено слово для оправдания. Прокаркал сухой старческий голос, который принадлежал самому Великому Инквизитору, председательствующему в суде. А сейчас, суду будут предъявлены вещественные доказательства вашей вины и заслушаны показания свидетелей.
Великий Инквизитор подал знак рукой и в зал, где происходил суд, были внесены книги изъятые из дома падре Микаэля, его колбы, реторты и даже несколько совершенно безобидных предметов домашней утвари. Обвиняемый священник пожал плечами.
Не понимаю! Произнёс он. Ни одна из этих вещей не входит в состав запрещённых ни церковной, ни гражданской властью. Я могу объяснить значение каждого предмета и доказать, что здесь нет ничего такого, что бы имело отношение к ереси или колдовству!
А что вы скажете об этом предмете, найденном у вас при обыске?
На небольшой столик легла старая, слегка обугленная метла и при виде этой метлы падре Микаэль заметно вздрогнул.
Что вы имеете против этой метлы? Спросил он, справившись с собой.
Сейчас вам покажут! Прокаркал тот же голос и, обратившись к слугам, приказал:Принесите жаровню!
Приказание было выполнено немедленно и когда жаровню установили перед судьями на треножнике, один из слуг взял со стола метлу и поднёс её к пылающим углям. Тут же раздался душераздирающий крик, от которого в страхе отпрянули все присутствующие, кроме Великого Инквизитора и падре Микаэля. Как бы ни храбрился дон Клеофас, но, по-видимому, он тоже испытывал боль и не торопился переходить в небытие, даже из своего нынешнего деревянного тела.
Этот предмет не принадлежит мне, но я собирался его исследовать. Глухо сказал священник, но теперь его голос не звучал так уверенно.
Хорошо! Приведите свидетелей.
Двое стражников ввели девушку в длинной дерюжной рубашке. Её спутанные волосы свисали неровными патлами и почти закрывали лицо. От того что чёрная краска местами сошла с этих волос, они казались седыми. Анджелика шла медленно, с трудом волоча грязные босые ноги, закованные в цепи непомерной толщины и тяжести. Падре Микаэль глядел на эту картину с ужасом и состраданием. Он попытался встретиться с пленницей глазами, но на её лице было отсутствующее выражение, а потухший взгляд, казалось, был обращён внутрь себя.
Девица, присвоившая себе мужское имя некоего Анджело де ла Барби и отказавшаяся назвать своё настоящее имя, готовы ли вы отвечать, как свидетельница перед судом Святой Инквизиции?
Анджелика не шевельнулась, а на её застывшем лице не дрогнул ни один мускул.
По всей видимости, нет. Прокомментировал её молчание Великий Инквизитор. Тогда у меня вопрос к вам, падре Микаэль, узнаёте ли вы это существо?
Да, ответил священник треснувшим голосом, эта девушка пришла ко мне поздно вечером и попросила окрестить своего чернокожего слугу.
И как же она назвалась при встрече с вами?
Так же как вы поименовали её сейчасдон Анджело де ла Барби.
И вы не угадали её истинного пола?
Угадал с первых слов, сказанных под моей крышей.
А вас не смутило то обстоятельство, что к вам пришла девица в мужском платье, поздно ночью и попросила совершить таинство святого крещения в отношении чернокожего язычника?
Путь в лоно Матери нашей, Церкви, не заказан никому из язычников, независимо от цвета кожи и прежнего вероисповедания.
И прежних заблуждений, вы хотели сказать? Что ж, ваше рвение было бы похвально, если бы та, которую вы принимали в своём доме, не являлась ведьмой, а её невольник и раб, как это мы подозреваем, исчадием ада!
Но может ли демон желать принятия святого крещения, ваше преосвященство? Мыслимо ли это? Воскликнул падре Микаэль в непритворном удивлении.
Сила Сатаны велика! Был ответ. Нельзя недооценивать её. Волей или неволей, но вы потворствовали надругательству над святыми таинствами и осквернению храма!
Но где же доказательства того, что это несчастное дитяведьма? Не сдавался падре Микаэль.
Доказательства будут. Произнёс Великий Инквизитор со змеиной улыбкой. Приведите второго свидетеля!
Стражники ввели сильно дрожащего, согнутого почти пополам старика Макало. Он был без своей неизменной трубки, а бесформенную шляпу судорожно мял в руках.
Назовите своё имя! Последовал приказ, от которого старик ещё больше сжался.
М-моё имя? А, моё имя! Так моё имя Макало, если угодно вашей милости! Я тридцать лет состою при нашем городском цирке, и меня всякий знает!
Чем ты занимаешься в цирке, почтенный Макало?
А, ета, если угодно вашей милости, то я в цирке гавночист, и не только в цирке, но и на улицах нашего славного города! Убираем, значит, разное гавно, что остаётся после всяких там ослов, да лошадей, а то бывает и после коров, ведь у нас по улицам и коров водят, когда их молочники до знатных господ гоняют, чтобы значит там и подоить. Так эта скотина, доложу я вам, как насрёт, так с булыжной мостовой её гавно попробуй, вычисти!
Довольно! Мы поняли род твоих занятий, Макало, а теперь скажи нам, узнаёшь ли ты существо, которое видишь перед собой?
Узнаю, конечно, сударь! Это существовсеми нами любимый и уважаемый падре Микаэль
Да нет же, бестолочь! Мы имеем в виду вот эту девицу, которая стоит рядом с обвиняемым! Узнаёшь ли ты в ней ту самую ведьму, по поводу которой ты уже давал показания?
Да вроде как узнаю, а вроде, как и нет. Та была вся из себя красиваятакая, ухоженная, а этой, как будто пол помыли вместо тряпки. Хотя, если присмотреться повнимательнее, то узнаю! Она это! Только что же такое тут сделали с бедной девочкой? Нет, ваша милость, вы как хотите, а не хорошо это! Правда, я сам чуть было не проткнул её навозными вилами, но так это ж совсем другое дело
Хватит! Замолчи, старый дуралей! Лучше скажи, узнаёшь ли ты этот предмет?
При этих словах, по знаку Великого Инквизитора, один из служек поставил перед стариком ларец и откинул крышку. На дне ларца лежал небольшой бумажный прямоугольник, испещрённый короткими надписями, и украшенный сверху синей печатью.
Узнаю, ваша милость. Это тот самый лоскуток, который потеряла девчонка, когда летала над двором. Я нашёл его на навозной куче, когда рассвело, и хотел отнести вашей милости, чтобы бескорыстно отдать, значит. А капитан Барбарус бессовестно отобрал его у меня и присвоил! А было это как раз тогда, когда девчонка сидела на колокольне, и за ней прилетел дракон, который засрал всю улицу перед собором святого Иекадима Египетского. Ну, я вам доложу, это был и навоз!..
Достаточно! Уведите этого старого болтуна, от его слов у меня уже голова болит! То, что перед нами стоит та самая ведьма, которая бесчинствовала в городе три месяца назад, можно считать доказанным. А теперь приведите сюда мавра!