Фиг! Вырвалось у девушки, но она тут же поняла свою ошибку. Существо, стоявшее в шаге от неё было потрясающе похоже на Фига, но это явно был не он.
Я так и знал, что меня примут за моего придурковатого братца! Заявило существо голосом Великого Инквизитора. Кстати, зачем это он вам понадобился? Хотя, мне нет до этого никакого дела! Больше всего меня сейчас занимает, честно ли вы со мной рассчитаетесь. Итак, где сейчас Рогелло Бодакула?
Анджелика, едва оправившаяся от потрясения, взяла себя в руки, помолчала ещё пару секунд и промолвила:
Он во Фландрии, воюет с гёзами.
Ага! Обрадовался тот, кто до сих пор называл себя Великим Инквизитором. Теперь тебе от меня не уйти, старый козёл!
С этими словами он повернулся к зеркалу, и отражение в нём вдруг сменилось картиной грандиозной битвы, которую Анджелика уже видела на старинной гравюре. Стройными рядами, с копьями наперевес, наступали закованные в красивые узорчатые доспехи воины, похожие на городских стражников с которыми девушка недавно имела сомнительное счастье познакомиться. Они явно теснили беспорядочную толпу разномастно вооружённых и бедно одетых людей, которые, несмотря на всю свою храбрость и решимость не могли противостоять натиску регулярной армии, а впереди этой армии вышагивал громадного роста рыцарь, размахивающий боевым топором, который проделывал в людской массе целые просеки! На нём был странный шлем с двумя отверстиями сверху, одно из которых пустовало, а из другого торчал тёмно коричневый козлиный рог.
Позвольте узнать, а что вам такого сделал граф Рогелло Бодакула? Спросила вдруг Анджелика неожиданно для самой себя.
Бывший инквизитор резко повернулся к ней, и она подумала, что он сейчас ответит какой-нибудь грубостью, но вместо этого ответ был короток и ясен:
Он соблазнил девушку, которая мне нравилась, и смылся, как распоследний мерзавец. Через некоторое время она разрешилась монстром, которого оставила на моё попечение, а сама исчезла неизвестно куда. В последний раз её видели на дороге, ведущей к этим горам, но поиски ни к чему не привели, как я не старался! Возможно, она смогла уйти куда-то за пределы Трещины, а это верная смерть, а может быть её сожрали ведьмы. Мне осталось только вырастить её ребёнка в память о ней, что я и сделал. Вы знаете это чудовище, его зовут капитан Барбарус. Это я его так назвал. Не скажу, что испытываю к этой кровожадной твари тёплые чувства, но он всегда был мне предан и полезен во многих делах. Однако хватит об этом! Отдайте мне обломок рога, он всё равно вам не нужен, и я тут же избавлю вас от своего присутствия
Бац!!!
Раздавшийся вдруг звук удара оборвал его речь. От мощного пинка бывший святоша улетел прямо в зеркало и исчез в нём. Все вздрогнули, кроме духа метлы, который потирал свои тонкие руки с явно довольным видом.
Вот так, Дулитто! Воскликнул он. Хорошо тебе будет и без рога! Подлость за подлость, хотя с моей стороны подлости вроде больше, но больше и справедливости!
Он так и приплясывал на своих прутиках, а в зеркале, где исчезла картина битвы, и появилось прежнее отражение, пританцовывал от восторга красавецгранд.
Великолепно, папа! Раздался голос откуда-то сзади и все обернулись.
На пороге стояла та древняя ведьма, которую Анджелика и падре Микаэль видели некоторое время назад во главе последних оставшихся ведьм. Она была без метлы, но в том же длинном и ветхом одеянии, что и в прошлый раз. Старуха оказалась высокого роста, прямая и сухая, как палка, а её длинные, совершенно седые волосы буквально подметали пол.
Ангелика! Промолвил дон Клеофас, но больше ничего сказать не успел.
Не обращая ни на кого внимание, старая ведьма подошла к замершей от такого зрелища компании, взяла метлу за тонкую руку и они вместе шагнули в зеркало. Но метла не прошла сквозь зеркальную поверхность. Она легонько стукнулась о невидимое стекло, отскочила и упала на пол со звуком давно высохшего дерева. Испанский гранд оглянулся и с удивлением посмотрел с той стороны зеркала на своё безжизненное деревянное тело, которое больше не служило ему. Но что это? Рядом с потерявшим дар речи доном Клеофасом, который уже не был духом метлы, стояла не старуха, а юная красавица, одетая в белоснежную хламиду, перехваченную серебряным пояском, такой же белый плащ, только с розовой подкладкой и котурны светлой кожи с лямками, доходящими почти до колена. Лицо этой девушки было странно знакомо, но размышлять над тем, где она её видела, у Анджелики не было времени. Дон Клеофас под руку со своей дочерью уходили куда-то вглубь волшебного зеркала. Вдруг они остановились.
Помаши на прощанье своей внучке, папа! Сказала донья Ангелика, обернувшись.
Внучке? Ошеломлённо воскликнул дон Клеофас. Его голос звучал как будто из-за стены или из-под толщи воды.
Пра-пра-пра-пра-пра-внучке! Ответила ведьмакоролева и хитро подмигнула Анджелике. Ещё увидимся!
Дон Клеофас открыл от удивления рот, поднял руку и механически помахал ей. Анджелика машинально помахала ему в ответ, потом опомнилась, рванулась было к зеркалу, но изображение двух уходящих фигур начало быстро бледнеть и размываться, а вскоре исчезло совсем.
Когда девушка обернулась у неё в глазах стояли слёзы. Пещера показалась вдруг странно пустой. Ей почему-то остро захотелось услышать голос не только духа метлы, но и Великого Инквизитора. Могучие руки Драгиса взяли её за плечи и мягко прижали к широкой тёплой груди. И тогда она зарыдала, уткнувшись в серебристо-белую поросль, сама не зная почему.
Падре Микаэль, который сам едва оправился от шока, вызванного всем увиденным и услышанным, набросил покрывало на волшебное зеркало, подобрал валявшуюся здесь же метлу и деликатно удалился с ней в угол пещеры заваленный книгами.
Был вечер того же дня. Трое обитателей пещеры сидели за столом и ужинали. Анджелика давно успокоилась, но была молчалива и задумчива, а двое мужчин молчали, не желая беспокоить свою подругу. Однако молчание нарушила она сама.
А ведь я вспомнила, где видела эту Ангелику. Сказала девушка так неожиданно, что Драся проглотил четверть окорока, не жуя, а священник с любопытством на неё уставился. Я видела её на картинах, висевших в замке того колдуна, который меня спас.
И она подробней рассказала своим друзьям про их с Фигом длинный путь к библиотеке замка, где она увидела три, так поразивших её, картины.
Так значит, на них была изображена не я, а моя пра-пра-пра-пра-пра-бабка! Если, конечно же, всё это правда. Заключила Анджелика и снова задумалась.
Я думаю, что это правда. Сказал падре Микаэль. Ведьмы не образец правдолюбия, но зачем же ей было лгать? К тому же вы так похожи
Значит я и впрямь немного ведьма!
А ещё вы оказывается немножечко испанская грандесса, и принадлежите к знатному роду.
На это Анджелика только улыбнулась и пожала плечами.
Пусть так, но что это мне даёт?
Ни богатства, ни земель, ни титулов это конечно вам не даст, но зная, кто вы и откуда, вы можете понять, что вам ждать от себя самой, а это, поверьте мне, очень важные и ценные знания. Философски заявил падре Микаэль.
Анджелика ничего не ответила, но глубоко задумалась, и над столом вновь повисло молчание.
А ведь здесь есть какая-то нестыковка. Вдруг сказал Драгис, который, видимо, тоже что-то обдумывал. По твоим словам, этот старый козёл, ну я имею в виду благородного графа Рогелло Бодакулу, он вроде как потерял свой рог, когда давным-давно воевал с гёзами?
Да, это было ещё при его жизни.
А как же тогда этот рог оказался у Вели то есть у этого чудилы Дулитто?
На это Анджелика только пожала плечами.
Может быть, кто-нибудь из них соврал. Предположила она.
Или просто не сказал всей правды. Подхватил падре Микаэль. Кстати, сеньорита Анджелика, если вам не трудно, припомните, согласно истории, которую преподают в той стране, откуда вы родом, кому досталась победа в войне между испанской армией и гёзами?
Анджелика не то, что бы совсем не любила историю, но скорее относилась к этому предмету, как к чему-то не обязательному, не серьёзному, проходному, и ещё в школе, после полученной оценки, всё выкидывала из головы.
Кажется, победили эти самые гёзы. Промолвила она после основательного копания в собственной памяти. Да, точно! Вспомнила: реформация, инквизиция, недовольство буржуазии, потом вмешательство испанской армии, которую разгромили, а ещё есть об этом книжка, называется, кажется, Тиль Уллиеншпигель, но я ещё не успела её прочитать.
Что ж, могу предположить, что мы с вами присутствовали при историческом событии. Сказал падре Микаэль, загадочно улыбаясь. Похоже, дон Клеофас своим пинком изменил ход истории.
Вы так думаете? Раскрыла глаза Анджелика. Значит, мы помешали доблестным испанцам победить?
Значит помешали. Вдруг заявил Драся. Я припоминаю эту котовасию, хоть сам в то время там и не был. Правда была на стороне гёзов, а испанские солдаты вели себя, как настоящие звери и своё поражение вполне заслужили.
Не хочу никого оправдывать, но правда, как правило, лежит не с какой-либо одной стороны, а где-то посередине. Заметил падре Микаэль.
Немного подумав, оба влюблённых согласились со словами старого священника, а он, довольный этим взаимопониманием, предложил:
Давайте, пожалуй, спать! Утро вечера мудренее.
С этим тоже нельзя было не согласиться и компания, намучившаяся за день, не столько тяжким трудом, сколько сильными впечатлениями, разошлась по своим постелям.
Глава 18Чёрная дыра
(Она смотрела в надвигающиеся стволы громадных пулеметов, за которыми виднелись физиономии ведьм, хищно на неё взиравших, и была не в силах, не то, чтобы убежать, а даже пошевелиться. Четыре жутких полированных туннеля глядели на неё в упор, и Она явственно различала у них внутри спиралеобразные желобки-нарезы, которые должны давать пулям вращение. Туннели уходили в темноту, в которой нельзя было ничего различить, но Она знала, что в этой темноте затаилась смерть. Вдруг всё изменилось. Ей внезапно стало холодно и ещё более страшно, чем секунду назад. Она поняла, что может двигаться, но это её совершенно не обрадовало. Ведьмы больше не сидели за пулемётами, они совсем куда-то исчезли, а сами жуткие орудия смерти оказались стоящими на небольших подставках и были такими ржавыми и покорёженными, как будто побывали в огне. Казалось бы, опасность миновала, но страх, рождённый неизвестностью, только усилился. Она попыталась оглядеться, но из этого ничего не вышло. Предметы вокруг не принадлежали к вещественному миру, и поэтому их невозможно было рассмотреть. То же можно было сказать о самом месте, где Она стояла. У этого места не было привычных пространственных очертаний, не было верха и перспективы. Единственно, что там было, это твёрдый холодный пол, покрытый тошнотворной слизью и усыпанный мелкими камешками и осколками стекла, на которые больно было наступать. А ещё там был вполне осязаемый сырой ледяной ветер, пронизывающий до костей и рвущий с тела остатки ветхой одежды. Холод был так силён и мучителен, что Она не заметила когда Это возникло прямо перед ней. Может Оно было здесь всегда, а может, появилось только что, но теперь из ничего сгустилось нечто, и ничего хорошего в этом нечто не было. А была в нём беспричинная злоба, затаённая обида, неукротимая мощь и желание убивать. Всё это не было видно, но ощущалось почти физически. Перед Ней был охотник, а Она была дичью. Но вот охотник взглянул на Неё и весь страх, который владел Ей до этого, показался лишь детской шалостью. Она узнала эти нечеловеческие глаза, сверкающие из под стального шлема, холодной и странно спокойной злобой. И глаза эти Ей были знакомы. Это были глаза капитана городской стражи Барбаруса! Её мысли были медленными, предательски медленными. Она ощущала, как еле ворочаясь, возникла мысль бежать, но рождённая в глубине сознания, эта мысль не успела дойти до тела, которое не сделало ни одного движения. Перед глазами что-то ярко вспыхнуло и сразу коротко, сильно и зло толкнуло её в грудь)
Анджелика проснулась от внезапной боли и так резко села на своей постели, что мир крутанулся у неё перед глазами, и ей на мгновение показалось, что она падает. Шрам от ожога, оставленного лучом пущенным ведьмой, шрам про который она уже и думать забыла, страшно болел, саднил и дёргал, как будто рана была нанесена только что. Инстинктивно она схватилась за него рукой и острая боль едва не заставила её вскрикнуть. Но каким-то чудом девушка сумела сдержаться, и тишина пещеры не нарушилась. Было слышно только сопение и похрапывание двух её друзей. В пещере царил полумрак, только тусклый свет одного еле теплившегося масляного светильника, специально оставленного на столе, разгонял тьму. Анджелика встала, накинула на себя халат и тихо подошла к зеркалу. Она сама не могла понять, зачем она это делает, но вот её рука протянулась к закрывающему зеркало покрывалу и сдёрнула его. Не произошло ничего особенного. Даже её собственное отражение было совершенно обыкновенным, а не фантастическим, как накануне. И тогда она распахнула халат и вскрикнула от ужаса!
Моментально проснувшийся Драгис, увидел свою подругу, лежащую ничком возле волшебного зеркала и тут же очутился рядом с ней. С другой стороны уже спешил на помощь перепуганный падре Микаэль. Они перевернули тихо постанывающую девушку на спину и, после секундного колебания, священник развёл её тесно прижатые к груди руки в стороны. В тот же миг оба вскрикнули и как по команде взглянули друг на друга. Вероятно, им надо было удостовериться в том, привиделся ли этот кошмар одному из них или сразу обоим.
На месте, прикрытом ладонями, зияла дыра с обожжёнными краями, в которую мог бы пролезть кулак Драгиса. У человека получившего такую рану просто не могло быть сердца! Оно либо сгорело, либо вылетело вместе с кусками мяса и костей со стороны спины. Края чудовищной раны были обуглены, сквозь неё хорошо была видна ткань халата, но крови нигде не было, и при всём при этом девушка дышала, несмотря на то, что ей полагалось лежать неподвижно и не беспокоить мир живых своими жалобами.
Отчаянью Драгиса не было предела. Его зубы оскалились, глаза засветились и начали зеленеть, а кулаки сжались так, что превратили бы в пыль все, что могло бы сейчас в них попасть. Падре Микаэль поступил по другому: он упал на колени, закрыл глаза и схватился за распятие, висевшее на груди. То-ли молитвы, то-ли заклинания срывались с его губ, а он совсем сорвал распятие с шеи и теперь прижимал его к телу девушки, которое странно дёргалось и изгибалось, как будто под действием электрического тока. Наконец что-то пришло извне. Нечто незримое, но величественное и доброе возникло вокруг или появилось внутри всех присутствующих, этого было уже не разобрать. Но это нечто убило страх, отшвырнуло смерть и вернуло надежду тем, кто не перестал верить
Анджелика громко всхлипнула, захлебнулась, застонала и стала дышать всё медленнее и спокойнее. Падре Микаэль и Драгис снова посмотрели друг на друга. Лицо священника было мокрым от пота и таким усталым, как будто он не спал несколько суток подряд, но глаза торжествовали. На лице бывшего дракона всё ещё была написана ярость, а в глазах горел бешеный огонь. В следующую секунду Драгис, стоявший на коленях по другую сторону от своей возлюбленной, лежащей на полу, издал неопределённый звук, и проговорил нечеловечески глубоким и трубным голосом:
Вы спасли её!
Он взглянул на давно зарубцевавшийся шрам на груди девушки, где уже в помине не было никакой дыры, и задрожал, словно от рыданий, но глаза его оставались сухими.
Кто знает, чья молитва помогла больше! Ответил священник, которого тоже била мелкая дрожь.
Я не молился. Проговорил Драгис еле слышно, словно у него вдруг сорвался голос. Я едва не стал Драконом Гнева.
Священник посмотрел на него долгим и внимательным взглядом.
Возможно, это тоже было услышано! Любишь её? Спросил он, глядя Драгису прямо в глаза.
Да. Коротко ответил тот и не отвёл взгляда.
И давно?
Около двух столетий.
Падре Микаэль удивлённо поднял брови.
Это для меня прошло двести лет. Поспешил пояснить Драгис. В мире, откуда я родом, время течёт по иному, поэтому здесь прошло меньше года, но ведь я уходил и возвращался, а вместе мы всего три с небольшим месяца.
Ты уверен, что стал человеком в полной мере?