Къятта еще раз чуть наклонил головузвякнули звенья подвески, украшавшей длинные волосы; потом направился к дверному проему. В коридоре едва не споткнулся о крохотного медвежонказабава сестры, когда только научится следить за своим зверьем! Отпихнул детеныша ногой, не обратив внимания на жалобное повизгивание. Слуги получат свое; совсем распустились. А дед позволяет.
Вернувшись к себе, растянулся на сшитых вместе шкурах пятнистых ихимягкий ковер, приятно лежать на нем. С наслаждением выпил холодный чи из молока грис.
Думал о словах деда. Ахатте Тайау некогда вплотную следить за домом, и годы получить в собственные руки зажженный факел заманчиво. У Кайе нрав не подарок, но Къятта справляется и с дикими животными.
А ребенок хорошКъятта никому не признался бы, с каким удовольствием смотрит на это несносное существо. Подвижныйни мига не посидит спокойно, даже когда спит, словно летит куда-то. И отчаянный. И глазищи огромные, дикие, а вся фигурка показываетя центр мироздания. Вам же будет хуже, если перечить посмеете.
Къятта расхохотался, представив того, кто по неосторожности попробует снисходительно отнестись к малышу. Ах, бедняга!
И впрямь жаль, если братишка погибнет.
«Мне не в тягость будет опекать мальчишку. Я это сделаю».
И он честно исполнял свое обещание. Много-много лун.
На стенах сколопендры расположились кольцом, и паукизолотые. Между ними беспечные языки огня отплясывали так, как пляшут на грани жизни и смерти, под действием зелья. Огонь в крови у южан, а мастер передал суть этого пламени на мозаике и фресках.
Семнадцать весенюность ушла, утекла дождевой водой; Къятте семнадцать весен. Он может выходить в кругтело достаточно сильное, чтобы выстоять. А если кто не успел стать по-настоящему взрослым, что ж, таков законвыживают сильнейшие.
Прощаясь с юностью, простые жители приносят дары в Дом Солнца; отпрыски сильнейших родов получают браслеты из разных камней, под стать собственной сути.
На севере придают камням большое значение. На севере взывают к Мейо Алей, используя силу камня. На югенет, южане и без того сильны. И золото, столь необходимое северянам, носят лишь в качестве украшений. А браслеты Старинная традиция, красивая, но бесполезная ныневпрочем, так хорошо сохраненное в памяти вряд ли может быть бесполезным, говорят многие старики. Порой их стоит послушать.
В Доме Звезд проходит обрядтолько Сильнейшие допускаются сюда, и избранные звездами служители. Высок потолок Дома, черени украшен самоцветами и слюдой. Масляные лампы искусно закреплены у основания купола-потолка; огонь бросает блики вниз и наверх, и оживает рукотворное небо, мечутся по нему тени созвездий. Вот ихигибкий, подвижный, злой. Вот змея-тахилика, свернулась, готовая укусить собственный хвост. Рядом птица-ольате, раскинула крылья, кончиками маховых перьев почти задевает испуганно напрягшегося олененка. Потолок и стены не давят, хоть темны и массивны. Красиво в Доме Звездсловно сам летишь к черному небу, и небесные жители говорят с тобой.
Запахи кедровой смолы и цветов с легкой примесью дыма шеилиголова слегка кружится. Хочется выделить из остальных и без конца вдыхать терпкий холодноватый аромат, от которого сердце раскрывается, словно бутон, и все ощущения становятся четче. И дышит пол под ногами
А всегда молчаливые служители, да и все, кто собрался в зале, не имеют значения. Только ты, небо искусственное, ожившее под руками мастерови блики огня.
Къятта протягивает ладонь, и в нее ложится знакбраслет из обсидиана, непроницаемо-черный. Удовлетворенная улыбка. Длинная одежда без рукавов, цвета темной бронзы, подчеркивает резкость черт. Линии татуировки золотом переливаются на смуглой коже.
Рядом стоит уже получившая браслет некрасивая девушкаИмма Инау. Не так давно она заявила, что не собирается покидать Род, и теперь паук Инау шевелил лапками на ее плече.
Кому какой камень выпадет, заранее не знают. Ей надели на руку браслет из коричневого нефрита. Закрытый камень, трудно понять, что он говорит о владельце. А черный, доставшийся Къяттецвет неудержимой страсти, цвет безмерной гордости. Хороший знак для Сильнейших.
Мальчик восьми весен от роду чуть не подпрыгивает на древнем каменном, украшенном грубой резьбой сиденьи. Сестренка рядом еле удерживает брата за локоть.
Кайесиди тихо! Ты же мешаешь всем!
Но он, похожий на уголекмаленький и горячий, откидывает ее руки:
Отстань! Не мешай сама!
Юноша в длинной светло-алой одежде подходит к его старшему из братьев Тайау, становится на расстоянии шага.
И что это за камень, дай гляну. А равнодушно отвел глаза, словно дротик, бросил усмешку. Ну, черный. Гордишься?
Не твое дело.
Обсидианэто застывший огонь. Мертвый. Об этом не думают почему-то Ну, носи, гордись! рассмеялся совсем по-девичьи.
Кайе застыл, прислушиваясь. Ийа, ровесник Къяттыи главный недруг. Он тоже силен, и отчаянно завидует Роду Тайаутакое знал мальчик. Ийа месяц как получил свой браслетянтарный, браслет Огня.
Мертвый? Къятта скривил губы презрительно, оглядел соперника с ног до головы. Да полно, ты что лиогненная душа?
«Ты что ли? С девичьим лицом и голосом-флейтой?» прозвенело невысказанное в ушах младшего. Ийа чуть склонил голову набок, равнодушно глядя из-под ресниц.
Зашипев от невольной злобы, Кайе услышал еще:
Ну-ну Твой дед, конечно, достоинНо Шиталь посильнее его. И ее, как ни странно, любят. После смерти твоего деда у вас будут серьезные соперники. Ты Ийа пренебрежительно вертит рукой в воздухе, Ну Пожалуй, парочку полудохлых ворон напугать можешь.
Не тебе равняться со мной, сын лягушки!
Посмотрим, как ты заквакаешь, когда эсса отхватят очередную землювсе из-за того, что ваш Род не умеет ее удержать! рассмеялся легко, словно о приятном говорили.
Ийа!!! прозвенел голосок, и колонна, возле которой стояли юноши, треснула и начала падать.
Крыло рушится! закричал кто-то. Къятта подхватил брата и отбежал в сторону. Их не заделотолько облако пыли взметнулось, оседая на парадной одежде.
Тычто??
Ребенка трясло, он силился глотнуть воздух открытым ртом и не мог. Старший прижал его к себе.
ШшшТише, тише! Не стоит оно! Подумаешь, Ийаничтожество. Зачем же ты это сделал?
Кайе умоляюще взглянул на брата.
Яне хотел.
Из глаз брызнули крупные слезы.
Меня больше не пустят в Дом Звезд!
Пустят как только восстановят его левое крыло. Уголок рта Къятты дернулся в усмешке. Ничего страшного. Ты научишься.
Не хочу! Не хочутак!
Къятта держал его на руках, чуть покачивая. Странно было видеть на этом всегда резком, надменном лице что-то очень напоминавшее нежность. Мальчик обхватил его руками за шею.
Я же люблю тебя! Как он посмел!
Он просто дурак.
Я могу убить его, если захочешь!
Рановато. Зачем нам это сейчас? К тому же наши враги не они, а эсса.
Он кинул взгляд на младшего брата. Тот уже успокоился, прошла дрожь, дыхание было ровнымюноша чувствовал это даже на расстоянии, а уж сейчастем более.
А ты вырасти, прежде чем расправляться с врагами тут.
Они все будут делать, что я скажу!
Разумеется, в голосе Къятты звучало удовлетворение. Ты будешь посильнее Шиталь
Я ее люблю. Она ласковая.
Ну да. Мне она тоже нравится, понадеялся, что малыш не заметит легкой неприязни в голосевне своего Рода Къятта не чувствовал симпатии ни к кому.
Ребенок уткнулся в его плечо и затих. Къятта быстро пошел в сторону домане то чтобы мальчишка выглядел нездоровым, но мало ли. Таких выходок за ним еще не водилось. Не каждый камень способен противостоять огню
Приблизились к дому. Братишка дышал ровно и, похоже, заснул. Стоило Къятте сделать шаг на первую ступень лестницы, открыл один глаз и пробормотал нечто несвязное.
Спи, чудище, усмехнулся Къятта. Чудище качнуло головой и окончательно провалилось в сон. И, судя по довольному лицу, во сне видело нечто чрезвычайно приятное.
Юноша отдал брата подбежавшим служанкам, яростным взглядом давая понятьпосмейте только разбудить!
Сам же направился к матери.
Натиу сидела, окруженная кувшинчиками и сухими травами. Смуглые руки мелькалищепотку сюда, каплю отвара туда На щеках и плечах Натиу был узор из темно-зеленых и золотых стеблейсловно на праздник собралась. Девушки постарались, рисуя.
Что случилось? вскочила она, едва завидев сына. Тревога ворвалась в комнату вместе с Къяттой, плотное душное марево, пронизанное ледяными иглами. Слабая ужеотголосок большего.
Къятта отмахнулся:
Да, ты же уканэ все время забываю. Чувствуешь.
Что с моим сыном?
Къятта уселся в плетеное кресло, из-под ресниц поглядывая на съежившихся девушек-прислужниц.
Интересно. А я тебе кто?
Натиу сделала шагвыйти из комнаты, но Къятта остановил ее жестом:
Не ходи. С ним все хорошо. Спит он.
Солнечные лучи скользнули по фигуре юношипритворно-ленивая поза, сила, спрятанная под бронзовой кожей. Женщине показалосьзверь уселся возле дверного проема, полный намерения не выпускать ее.
Зачем ты пришел? Приятно, когда я боюсь за него?
Дед должен увидеть его первым. А ты я пришел, чтобы ты не волновалась, белые зубы сверкнули. И чтобы не натворила лишнего. Твои способности малы, но так неудобны порой
Выйдите вон! приказала Натиу девушкам, опомнившись. Убедившись, что не подслушивают, продолжила гневно:
Как ты говоришь со мной?! Словно с последней из прислужниц! Да еще в присутствии ниже стоящих!
Тут кто-то еще был? насмешливо спросил юноша. Я не заметил. А ты, видно, так до конца и не сумела войти в наш Род, мать моя. Ты не любишь правды.
Правдато, что ты оскорбляешь меня в присутствии низших!
Полно, когда человек идет по глине, он не думает о том, что она пристанет к ногамсмыл, и все. А хочешь, дед выслушает тебя, твою жалобу, он уже не усмехалсясмеялся открыто.
Вся беда в том, мать моя, что ты боишься нас. Меня и деда. И Кайе тоже, хоть он и малыш. Боялась моего отца, хоть и могла им вертетьон любил тебя. Мне было девять весен, я помню. Ты до сих пор думаешь, как девчонка из бедных кварталов, которая вознеслась высоконо чувствует страх в присутствии подлинных хозяев Асталы.
Он резко поднялся.
После того, как дед посмотрит его, зайди к мальчишке.
Посмотрел на женщину с неожиданным сожалением:
Если бы ты не боялась его он любил бы тебя. Мог бы и сейчас еще но ты себя не изменишь.
Натиу сделала протестующий жест, но Къятта не обратил на него внимания:
Ты дала жизнь мне и ему. Этого достаточно, чтобы мы существовали, не мешая друг другу. У тебя еще есть Киаль. А онмой.
Он не ручной зверек, Натиу провела рукой по лбу и щеке, позабыв про узоры:Ахатта не позволит тебе
Ответом ей стала качнувшаяся занавеска. Къятты в комнате уже не было.
Первым побуждением женщины было броситься проведать младшего сына, только ноги словно каменными сделались. С гневом и стыдом подумала Натиу, что Къятта правона боится своего старшего сына. А младшего? Нет, конечно же, нет.
Но все-таки хорошо, что есть, кому о нем позаботиться
В это время Ахатта коснулся спящего ребенка, пытаясь почувствовать все его существоне силой, как могли бы уканэ, а голосом родной крови.
Спит. Несколько удивленно проговорил дед, и Къятта отметил это удивление. И приятное видит во сне. А должен был умереть.
Ты слишком давно не держал его подле себя, сдерживаемый смех задрожал в голосе юноши. Я знаю о нем куда больше. Поверь, таньи, он только сильнее стал сегодня. Он не умрет.
Мальчишка, лежащий на черно-белом полосатом покрывале, улыбнулся во сне, перевернулся на спину, раскинув руки. Пальцы его дернулись, словно ребенок пытался выпустить когти.
Охотится, фыркнул Къятта. Дед позволил старшему внуку ощутить свое недовольство.
Не заставляй напоминатьэто не ручная белка. Оборотни, канаВеликая редкость. Родилось двое в одно времяхоть Шиталь ему в матери годится, все же их двое. И еще огонь его пламя Тииу. А ведь еще так юн
Къятта протянул руку к ребенку, взъерошил его короткие волосы. Тот досадливо отмахнулся, не просыпаясь.
Еще бы соображал, когда перекидывается. Его черный энихипросто бешеный зверь. И когда сменит облик, сам не знает, по-моему. Къятта отошел от кровати. Но не хочу применять Силу, чтобы его останавливать.
Это правильно. Мальчик очень обидчив. Он может и не простить. Ему восемь. Пора обучать егоиному. Пусть учится на слабых. Если он не будет избавляться от накопленного огня, всем нам плохо придется. Непонятно было, всерьез ли говорит дедушка. А вот это уже точно всерьез:Оннаше сокровищеЕго надо беречь. А не вынуждать причинять вред себе и нам всем. И будь осторожен с ним.
С ним?! Да это ему стоит быть осторожнымОн, хоть и малыш, способен случайно снести мне голову.
Вот и превосходно. Не то, что он способен оставить тебя без головы, Ахатта не скрыл улыбку.
Къятта в упор взглянул на деда.
Значит, оннаше оружие? Если сам себя не убьет. С его помощью мы сможем прижать северян.
Он еще ребенок, слегка укоризненно откликнулся дед. Ему нужна любовь
Ночью налетела гроза. Черно-фиолетовое небо, прорезанное разветвленными вспышками, нависало низкохотело обрушиться, и казалось, что от него откалываются куски и с грохотом падают.
Не один Сильнейший с восхищением ловил запахи, полные влаги, и звуки грозы.
Къятта на террасе дома вскинул руки, принимая отблески молний и редкие капли. Порывы дикого ветра ударяли полуобнаженное тело, трепали незаплетенные волосы.
Юноша смеялся, пытаясь выпить этот ветер и эту грозу, дающие силу.
Вокруг была единственная красота, которую он понимал и желал каждым биением сердца.
Гроза только приближалась к Астале, а город и окрестности уже притихли, словно пытаясь вжаться в землю, затеряться в травестать незаметными. Людикроме Сильнейшихбоялись громкого голоса стихий. И являлась во снах, жила еще память о том, как гибли древние города под дождем огня и вспышками молний.
Полулежа на плетеной кушетке, другой юноша бросал миниатюрные дротики в нарисованного на деревянном щитке татхе. Медведь или волкслишком обычно, а поохотиться на давно никем не виданного зверя казалось заманчивым. Мастер, рисовавший клыкастого хищника, и сам не был уверен, что изобразил татхе во всех подробностях.
Перевитые золотой тесьмой волосы юноши падали на спину, волнистые, сбрызнутые ароматным настоем. Беспечно вертел в пальцах очередной дротик перед тем, как отправить его точно в намеченное место. Ленивая нега в облике; но изящно вырезанные ноздри вздрагивали, чуя запах идущей грозы.
Пресытившись забавойнастоящий татхе был бы уже убит много разюноша поднялся, двигаясь легко и немного нарочито, как танцовщица. Открыл небольшой футляр, вытряхнул на ладонь сверкнувшую безделушкустрекозу длиной в указательный палец. Подарокстрекоза как живая, лучше живой, а на волосах Иммы будет смотреться еще нарядней.
Имма погружена в себя, но даже ее можно заставить рассмеяться; и подарок способен заставить ее щеки вспыхнуть темным румянцем.
Пожалуй, Ийа любил эту некрасивую девушку, подругу детства и дальнюю родственницу. Любил за непредсказуемость, за рвение, с которым она предавалась попыткам познать себя и окружающий мир. Порой сам бродил с ней по бедным кварталам, помогая выискивать бедняков с каплей Тииу в крови. Сам создавал для нее пауков и стрекоз из золотых нитей и тончайших листиков золотатвари живыми казались, вот-вот и взлетят, а то и укусят.
Любил, но не так, как тех, с кем желают разделить ложе. Имма была единственной, кому можно было доверять безраздельно. Она не умела выдавать тайныслишком мало занимали ее чужие жизни. Смуглые пальцы находились в беспрестанном движениисловно на флейте играли, словно паук плел паутину. Искала частички неведомого, что моглатянула к себе, что не моглаотмечала и шла за этим неведомым и в день, и в ночь, и в грозу, и в бешеный пыльный ветер.
Полюбовавшись стрекозой, вновь заключил ее в футляр из коры. Мастера-ювелиры Асталы были хороши, но Ийа из Рода Арайа не уступал им.
Меня не жди! улыбнулся он матери, скользнув мимо лентой танцовщицы. На всякий случай предупредилвластная женщина вряд ли вспомнит о сыне, разве что не увидит его дней пять. Но от матери зависит многое правда, не самое важное. Ипросто и приятно быть с людьми вежливым, особенно с низшими. Так забавно.