Его слушали внимательнопусть каждое ведомство проводило профильное расследование, но вся информация стекалась к Тандаджи, и основная следственная работа легла именно на внутреннюю разведку.
Персонал лазарета описывает ее как трудолюбивую и исполнительную работницу, медлительную и не очень сообразительную, но чистоплотную и вежливую, продолжал тидусс. Никаких нареканий за время работы не было. Личное дело чистое. Ни капли магических способностей. Все возможные проверки Лесковой были пройдены, получены допуски под щиты дворцового комплекса, подписан магдоговор, который в случае покушения сразу же ликвидировал бы ее. Как мы видим, задержанный жив, следовательно, кровный договор подписывала лично Лескова и она же получала допуски под щиты.
Значит, в какой-то момент санитарку Лескову сменил темный под ее личиной, пробормотал Байдек.
Львовский Константин Генрихович, сухо уточнил Тандаджи, заложив руки за спину. Родился в Рудлоге, в юности вместе с семьей переехал в Блакорию к деду по материнской линии. Блестяще закончил Высшую Блакорийскую магическую школу двадцать лет назад. Чуть больше восьми лет назад внезапно уволился из блакорийской армии, где служил боевым магом и делал прекрасную карьеру, и пропал. Весенцев, обратился он к оператору, сделай громче. Слышите акцент?
На экране санитарка шушукалась со старшей медсестрой, и сейчас, при усилении звука, в речи девушки стал заметен легкий блакорийский выговор.
А сама Лескова по-рудложски говорила чисто. Мы опросили персонал, но никто не обратил внимания, что у Лесковой поменялась манера речи. Люди удивительно невнимательны.
Львовский уволился восемь лет назад? хмуро переспросил Стрелковский. Где-то за полгода до переворота?
Да-да, подтвердил Тандаджи невозмутимо. Ты в правильном направлении думаешь.
Какое это имеет отношение к покушению? принц-консорт нетерпеливо взглянул на часы, и полковники обменялись быстрыми понимающими взглядами. У всех есть слабое место, и у истинного служивого Байдека тоже.
Мои люди отработали контакты Романа Соболевского. Мага, который этой осенью организовал серию покушений на ее величество Василину и был обезглавлен лордом Троттом, напомнил Стрелковский Мариану. И я поднял свои старые наработки по Смитсену. Темному, голос его охрип, который устроил революцию почти восемь лет назад и убил ее величество Ирину-Иоанну.
Игорь Иванович закашлялся и, поморщившись, отвернулся. Несколько раз шумно вдохнул воздух и продолжил:
Они оба отлично зачищали следы, контакты и биографию, но кое-что ухватить удалось. Соболевский тоже внезапно ушел с работы в корпорации «Рудложское золото» примерно восемь лет назад, как наш задержанный из армии. Только Соболевский проявился спустя два года после переворота уже как финансовый консультант в Иоаннесбурге, а Львовский пропал надолго и всплыл только в истории с герцогиней Симоновой и ее высочеством Мариной. И хотя связи между Соболевским и Львовским мы не смогли найти, совпадение слишком очевидно, чтобы быть случайным. Особенно если учесть, что в то же время восемь лет назад по всему миру ушли в тень еще несколько десятков человек, которые имели в предках темных и до этого жили как обычные граждане. И это только те, о которых удалось узнать, разработав контакты Смитсена и Соболевского.
То есть вы полагаете, что Львовскийодин из тех темных, кого в свое время инициировал и взял под свое крыло Смитсен? уточнил Байдек.
Скорее всего, кивнул Тандаджи. А точно мы скоро узнаем от самого Львовского. Как мы видим, он кивнул на девушку на экране, с каждым разом их методы все изощреннее. Сейчас они воспользовались личиной санитарки. А завтра захватят кого-то из министров, часто встречающихся с ее величеством, а мы не сможем это вовремя вычислить.
Я понимаю, как можно скопировать внешность. Но допуски? с сомнением пробормотал Байдек. Все-таки вероятнее, что Львовский сам подписал договор, уже находясь под личиной девушки, и получил допуски под щиты.
Нет, если только он не способен одновременно находиться в двух местах, ответил Тандаджи невозмутимо. Установлено, что в тот день, когда задержанный шантажировал герцогиню Катерину Симонову, Ольга Лескова работала в лазарете.
Мариан покачал головой. Его тревожило только однокак не дать повториться покушению.
Тогда нужно выяснить, как личина не слетела при проходе через ворота и как получены допуски. Иначе все наши щитыбесполезная трата стихийной энергии.
Личина держалась на амулете, Тандаджи ткнул пальцем в шею санитарки на экране, наши магэксперты сейчас исследуют его. Но, полагаю, если амулет делал Данзан Оюнович Черныш, то его силы бы хватило, чтобы преодолевать ворота без разоблачения. А вот с допусками сложнее. Уверен, его голос стал чуть едким, господин Львовский будет так любезен, что прольет свет и на этот вопрос.
На записи вокруг тележки вился звезда вечераЯсница, и тидусс повернулся к Байдеку.
Удалось расспросить твоего подопечного?
Байдек едва заметно усмехнулсяЯсницу как основного свидетеля опрашивали в начале следствия, и огневик очень гордился этим.
Сказал, что учуял еду. Для них чем огнеопаснее, тем вкуснее и питательнее. Вышел посмотреть, увидел «еду», спрятанную в кусках мыла, унюхал, что девушка пахнет мужчиной, и понял, что что-то неладно.
Экспертиза взрывчатки готова? вмешался Стрелковский.
Работают, отозвался Тандаджи. В предварительном заключении речь про тот же орвекс, который ты первым обнаружил в цехах в Тидуссе.
Как только удалось пронести такое количество, пробормотал Байдек. Судя по силе взрыва, не меньше двухсот грамм.
На это я могу ответить, Тандаджи смотрел на экран, где Ясница вылизывал себе лапу. Вещи Лесковой обыскали. Она носила с собой еду в широком термосе со стальной колбой. А внутридвойное дно, куда в слое густого крема помещался кусок мыла в целлофане, с прослойкой взрывчатки. Сканеры воспринимали его как термопрокладку. Если бы не знали, что нужно искать тайник, не нашли бы. Она проносила взрывчатку с собой, складывала куски мыла в двадцатилитровую емкость с мылом жидким. Взрыватель пронесла как часть заколки на волосы. Остальноемобильный телефон и пара проводков. Идеально, заключил он с удовольствием. Нам бы его завербовать, да, Игорь Иванович?
Игорь усмехнулся. Он тоже умел оценить мастерство противника. А вот Байдек был попроще и любование действиями заговорщика не разделил.
Итак, что мы имеем на данный момент? сухо проговорил он. Львовский вступил в контакт с санитаркой, каким-то образом сумел перенастроить на себя допуски и день за днем носил сюда взрывчатку, ожидая появления ее величества? Не слишком ли он полагался на случайность? Моя супруга, слава богам, отличается завидным здоровьем. И никто ее вчерашнего появления предвидеть не мог. Если только у заговорщиков нет прорицателя.
Зачем ждать? невозмутимо откликнулся Тандаджи. И прорицатель тут ни к чему. Основной задачей, как я полагаю, было доставить под щиты взрывчатку. А затем достаточно было прямо на дворцовой территории сменить амулет и внешность Лесковой на внешность кого-то из придворных и попасть во дворец. То, что ее величество вернулась и оказалась в лазаретеудачное стечение обстоятельств, которым Львовский решил воспользоваться.
Мариан поморщился.
Подумать только, сказал он с глухой злостью, страна с двух сторон в войне, гибнут тысячи людей, и только Василина может закрыть порталы. А этим выродкам война нипочем, они как преследовали свои цели, так и преследуют.
Его собеседники помолчалиэтот выплеск эмоций комментариев не требовал. На экране полыхнуло, показалась кривая огромная морда Ясницы, вырвался из его пасти столб огня.
Львовский способен говорить после такого? спросил принц-консорт, глядя, как горит одежда на заговорщике. Раз к нему нельзя допускать ни менталистов, ни виталистов, то достаточно ли простой медицинской помощи?
Вчера его обезболили, очистили раны, обработали их, пояснил тидусс. Был в сознании, вел себя спокойно, не дерзил, но говорить отказался категорически. Его состояние мониторят, ночью провели осмотр, врач доложил, что он удивительно быстро регенерирует.
Не боитесь допускать врачей?
Тандаджи едва заметно пожал плечами.
Мы все рискуем, Мариан, сам знаешь, работа у нас такая. Врачи управления понимают, что работают с преступниками. Естественно, уже имея опыт задержания Смитсена, который разрушил нашу защиту, как картонную, мы перестраховались, как могли: Львовский обездвижен, помещен в специально подготовленную для темных камеру с усиленными стенами и двойными дверями, в которую при необходимости можно пустить газ. Вдобавок, пока Львовский был без сознания, над ним провел стабилизирующий ритуал служитель Триединого. То есть неосознанно он выпить никого не сможет, а вот что касается осознанной подпиткитут мы слишком мало знаем о возможностях темных. Поэтому и не допускаем к нему магов. Если выпьет кого-то из врачей, следователей или агентов, будет прискорбно, но малое количество энергии ему не поможет выбраться.
Запись остановилась.
Еще раз, господин полковник? спросил оператор воодушевленно. Недавно принятый на постоянную работу из стажеров, с торчащими волосами, долговязый и молоденький, он явно хотел еще раз увидеть огнедуха, раздувшегося до стен, как фигурный воздушный шарик.
Достаточно, проговорил Тандаджи. Сделайте копии, Ве́сенцев, исходный накопитель нужно вернуть в службу охраны ее величества.
Так точно, разочарованно пробормотал оператор и потянулся за чистыми кристаллами-накопителями, что стояли тут же, в «сотах».
Они не успели дойти до кабинета, когда Тандаджи позвонили с тюремного этажа и доложили, что задержанный пришел в себя после медицинского сна. И первое, что он сказал, что готов говорить.
Господа полковники и принц-консорт спустились вниз на подземный этаж, где, помимо Львовского, в камерах находились и задержанные иномиряне (в том числе тха-нор, с которым в данный момент работала Люджина), и те, кто участвовал в заговоре Соболевского, раскрытого еще Кембритчем, и многие другие, чья судьба была незавидна и печальна.
Через широкое смотровое окно, усиленное магическим щитом, было прекрасно видно камеру, а у стекла был расположен наблюдательный пункт с системой управления дверями, вентиляцией и прочими функциями.
Темный лежал лицом вниз на медицинской койке. Руки и ноги его были пристегнуты к койке наручниками, спина была покрыта оранжевой восстановительной пеной, к вене вела капельница. Там, где пена впиталась, видны были страшные ожоги. Но уже подживающие, хотя у обычных людей сейчас шла бы стадия омертвения и интоксикации. Он не спал. Зеленые глаза болезненно и равнодушно смотрели в сторону стекла.
Тандаджи нажал кнопку на панели и склонился над микрофоном.
Доброе утро, господин Львовский, проговорил он, и задержанный дернулся, лицо его тут же искривилось от боли. Полковник Тандаджи. Мне сообщили, что вы передумали за ночь и готовы добровольно пообщаться со следствием.
Глаза темного остановились на стекле. Он помолчал. Сглотнул и облизал сухие потрескавшиеся губы.
Я хочу пить.
Конечно, ласково сказал Тандаджи. Во время разговора и попьете.
Нельзя, прошелестел Львовский, тяжело дыша. Нельзя. Я проклят. Только капельница.
Все зависит от вашей сговорчивости, подтвердил тидусс.
Темный несколько раз судорожно дернулся, с хрипами. Смеялся.
Вы все мне дадите, даже если я буду молчать. Вам не нужна моя смерть.
Жизнь может быть хуже смерти. Болезненнее так точно, равнодушно проговорил Тандаджи.
Да-а, снова засипел-засмеялся заговорщик. Но я все равно не расскажу вам много. На мне блоки, которые могут снять всего несколько человек в мире. Вы о нас ничего не узнаете. Как это я попался, а? Все было продумано идеально
И вы нам про это расскажете, подсказал Тандаджи. И вдруг, обернувшись на звук поспешных шагов, склонился в поклонекак и Стрелковский.
По тюремному коридору мимо камер к смотровому стеклу шла ее величество Василина Рудлогодетая в светлые брюки и мягкий свитер под горло, с волосами, просто забранными в хвост. Лицо ее было немного сонным. За ней следовали бледные гвардейцы.
Полковник Тандаджи, полковник Стрелковский, приветственно кивнула она.
Байдек шагнул навстречу, взглядом размазав подчиненных по стенке, и Василина мягко взяла его за руку.
Не ругай их, шепнула едва слышно, я запретила им звонить тебе. Ты был бы против.
Я против, подтвердил он сдержанно. Я провожу тебя обратно.
Господа полковники, как и сотрудники наблюдательного пункта, и охрана камеры, застыли со склоненными головами, готовые к семейной сцене.
Хорошо, сказала она так же тихо. Только дай мне взглянуть на него. Я хочу увидеть человека, который хотел меня убить. Понимаешь? Это как посмотреть в лицо своему страху.
Да, коротко и тоже почти неслышно проговорил принц-консорт. Но ты будешь говорить мне о таких желаниях, Василина.
Да, повторила она, слабо улыбаясь ему, и он не выдержалподнес ее руку к губам, поцеловал с нежностью, прикрыв глаза и чувствуя, как дрожат уже его руки.
Окружающие продолжали делать вид, что их здесь нет.
Она здесь? раздался искаженный динамиком голос Львовского. Королева? Я чувствую чувствую ее ауру, как в лазарете сколько силы. Какое искушение
Василина встала перед окном, глядя на обожженного темного, который сжимал и разжимал руку у лица и шарил полубезумным взглядом по стеклу.
Здесь, выдохнул он. Ваше величество а я ведь видел вас Когда пол в коридоре мыл, а в палату заходили врачи. Мне сказали, вы закрыли портал на Севере. Да Такая маленькая. Мне было бы жаль, если бы вы умерли.
Василина молчала, крепко сжимая мужа за руку и вглядываясь в искаженное болью лицо Львовского.
Но бомбу вы бы все равно прикрепили, проговорил отмерший Тандаджи, в котором следователь взял вверх над тактичным верноподданым. Почтение почтением, а пока преступник говорит, нужно его в этом поощрять.
Прикрепил бы, прошептал темный, и взорвал бы. Но мне было бы жаль Хорошо, что уже не нужно.
Он что-то еще шептал себе под нос. Глаза горячечно блестели.
Идем, едва слышно приказал Байдек, и Василина беспрекословно шагнула за ним.
Ваше величество, прохрипел в динамике Львовский, не закрывайте второй портал. Не закрывайте портал! Иначе Черный Жрец не сможет вернуться!
Она оглянуласьно не стала просить Мариана остановиться.
Не закрывайте портал, просил темный, когда они шли к лестнице. Не сейчас!
Он замолчал, тяжело дыша, только когда королевская чета поднялась наверх. По лицу его тек пот. Львовский некоторое время вглядывался в стекло, затем выругался с отчаянием, закрыл глаза.
Вы вчера наотрез отказывались говорить. А сегодня согласились, проговорил Тандаджи невозмутимо. Почему?
Потому что нельзя закрывать порталы, прошептал темный с закрытыми глазами. Как мне еще донести это до вас? Чтобы вы рассказали другим в других странах.
А вчера можно было? почти озадаченно уточнил тидусс.
Львовский открыл глаза и вдруг усмехнулся:
Вчера у меня почти не было надежды, господин Тандаджи. А сегодня есть. Я видел сон. Больше не нужно взрывов. Там, внизу, Источник сдвинулся с места. Мы все это ощутили. Наш праотец наконец-то идет к порталам.
Десятое апреля, Блакория
По влажному низинному лесу среди хилых, едва зазеленевших деревьев, поспешно отступали с десяток человек. Они, отбиваясь боевыми заклинаниями от преследующих их всадников на огромных стрекозах, бежали по чавкающим бурым мхам к приметному пригорку. Тот, покрытый пышным ельником, находился метрах в ста пятидесяти от шоссе, на котором убегающими была устроена засада.
Сейчас на тракте горел обоз иномирян. Пылали перевернутые грузовики с едой, оружием и одеждой для воюющих на границе с Рудлогом отрядов, стонали раненые, трещал хитин на уничтоженных охонгах, корчился недобитый тха-охонг с оторванными лапами, дергали крыльями сбитые Таранами стрекозы.
От огненных ударов занялись и редкие лысоватые деревья вдоль дороги, но это не задержало погоню надолго: уцелевшим иномирянам потребовалось несколько минут, чтобы на охонгах обойти зону пожара и начать преследование. Сухо трещали автоматные очереди, щиты отступающих мутнели от пуль, и то и дело приходилось останавливаться, чтобы выручить отставшего товарища.