- Голова наш отче М...
- Заткнись, трепло. Ты еще имя назови. Мало ли кто тут... слушает, - из-под капюшона рясы сверкнули такой взгляд, что Ивен едва не икнул. Ему вдруг показалось, что эти явно разбойничьи фигуры его видят.
- Я только хотел сказать, что он здорово придумал. Ограбить храмовую сокровищницу и свалить это на наем...
- Заткнись, идиот! И пошли отсюда!
Фигуры давно растворились в ночной тьме, а злосчастный подглядчик посмел шевельнуться только сейчас. Он вообще-то был в курсе, что "на верху" отношения между Опорами вовсе не такие благостные, как это рисуется в храмовых проповедях, и выражение "змеиное гнездо" подходит им куда больше, чем "отряд радетелей веры и проводников божьей воли", но не до такой же степени! Чтоб одна из Опор задумала обчистить храмовую сокровищницу, свалив это на каких-то наемников... хотя магов они ведь все время друг у друга отбивают... тьфу ты, пропасть!
Что ж делать. Поручали ему слежку за наемниками... но что такое наемники в сравнении с таким? Но уйти с поста?
Но награда за предотвращение ограбления сокровищницы...
Да куда они денутся, наемники!
Этого парня хозяин трактира "Звезда веры" заприметил быстро. Не потому, что смазливый, а потому что своих посетителей хозяин за последнюю седмицу выучил до последней бородавки на носу ("Звезда веры", как понятно из названия, принимала в основном сынов Ордена, а их состав в последние дни почти не менялся). А этот красавчик был из новеньких. И деньгами сорил так, будто незаконный сын Провозвестника или Орденского казначея, поил всех вокруг, щедро мешая самые разные вина, пиво и рацейскую "драконью слезу", отчего трактир буквально за полверевки стал похож не на "Звезду веры", а на портовый кабак в Ночь Морехода. Правда, свои наблюдения хозяин никому не высказал. Просто не успел. Наткнувшись пару раз на внимательный взгляд, красавчик заказал драконью слезу" еще раз, заставил с собой выпить - в благодарность, хозяин, ты что, м-меня обидеть хочешь?! - а потом запить пивом, а потом чем-то еще...
Дальнейшее хозяин помнил смутно.
Незнакомый парень, кажется, восхвалял местные вина, но отчего-то напирал на то, что настоящую "драконью кровь" можно попробовать только в одном месте... да, он знает, где... да, конечно, там есть веселые цыпочки, не то что тут... да, конечно, он угощает! Вот прямо сейчас! А пошли!
Задремавший было хозяин проводил ревущую от восторга толпу слегка обиженным взглядом - его-то цыпочки чем нехороши? Вон он сам какую приобнял, смирная, не пикнет, кожа упругая, не ущипнешь... а что жестковата - так нам ее не варить? Пусть катятся к своей "драконьей крови", пусть...ему и так хорошо. И, нежно обняв ничуть не вырывающуюся бутыль, оплетенную ивовыми прутьями, он снова захрапел.
Поднять всю храмовую охрану оказалось совсем не так просто и быстро, как думалось. Отче Бронсети, отвечавший за боеспособность данной части, проклял все на свете, а в частности - расплодившихся родственников всякого высшего начальства и мягкость характера главы Алтийского храма, позволившего всю эту шелупонь впихнуть именно сюда, на якобы теплые местечки. Теперь благодаря этой злишевой безотказности начальства из девяноста человек охраны в дело более-менее готовы не больше сорока. Остальные - ленивая бестолочь - сейчас лупали на взбесившееся начальство глазами и робко пытались запихнуть в форменные штаны растолстевшие животы.
- И это - доблестная охрана! Тьфу! Толпа хрюшек в свинарнике накануне праздника Средзимья выглядит приличнее! Подбери пузо, боров, ты что там, двойню вынашиваешь?
- Н-не..
- Значит, тройню! Глаза б мои на вас не глядели, стадо. Оружие где? Где оружие, я тебя спрашиваю? Пень ты глазастый!
Кто же этот отче М... Мустафир? Тот, говорят, и не на такие штуки горазд. Кстати припоминается крепость Синего Камня, которую, говорят, разбойники взяли и всю казну подчистую вынесли пять лет тому назад... Разбойники, ага... напавшие почему-то вскоре после отъезда гостившего отче Мустафира. Правда, его в покойники записали, но кто его видел, тело-то?
- Ты, твою такую-то... ты когда меч последний раз чистил?! А точил? Таким только хрюшку резать... вооон ту! И не сметь рыло кривить!
Матео? Тот еще пройдоха и пакостник, но он просто ворует, такие наглые нападения не по нему.
- А ты? Ты что напялил? Ты с какой девки этот плащ снял?!
- Я? Это я...
- Вижу. Кружевную юбку подать? И румяна? Чтоб уж наверняка!
Мирон? Не дай Судьбиня. Если за нападением Мирон, то проще самому зарезаться... эта вышняя сволочь все равно все подстроит так, что виноватым сам Бронсети и окажется, причем виноватым до изымания имущества и бутылки с ядом в глотку... зачем, ведь у него и так все есть, он вот-вот проберется в Круг, Опорой станет...
Может, все-таки ошибка?
- Отче! Идут!
- Что? Кто?!
- От ворот прислали, - охранец, еще один "родич", молодой, но уже изрядный лодырь и обжора, пугливо косил взглядом назад - ни дать ни взять, перепуганный мерин. - Толпа, человек сто... сюда бегут... кричат...
Прямо на ворота?! Отвлекающий удар... а в это время сейчас...
- К оружию!
"Никогда не вставай между женщиной и ее ребенком, - говаривал когда-то столичный ментор, - а еще между мужчиной и выпивкой. Стопчут и не заметят".
Эта жизненная мудрость неизменно запивалась мириддским золотым (за что ментора в конце концов и выгнали) и повторялась почти ежедневно. А Дан и с первого раза ее прекрасно запомнил.
А нет, так сейчас бы вспомнил.
Распаленной толпе достаточно было пару бочонков хмельного и десять-пятнадцать ниток россказней о сказочной выпивке воооон там, за воротами - и от их жадности, подстегнутой жаждой, нос, казалось, сейчас взорвется, как орденская кулеврина. Хорошо, площадь маленькая...
Пить...
Ночной воздух, забитый запахами человеческого жилья, пот, хмельное дыхание...
Пить. Сейчас!
Головокружение, в котором расплываются ворота...
Пиииить! Скорей!
- Дан! Дан, смотри... эй, ты что? - и кто-то дергает за рукав, раз, другой, потом хватает за волосы... и вплетается в сумятицу запахов единственный чистый - аромат южных трав...
- Син...
- Ты что? Тебе плохо?
- Стоять! - повелительно кричат со стен, обозначенных цепью факелов. - Ни с места!
- Тебе плохо?
Нет... да. И кружится площадь, залитая оранжево-багровым, душным... жадность... жажда... пить... туда...
- Дан, пора! Они стрелять готовятся! Дан!
- Вина! Дрррррраконью кровь! Кррррови! - вопит толпа. - Крови!
Он отталкивает это от себя, стряхивает, как налипшую паутину, и оранжевое, плотнея на глазах, закутывает жаждущих выпить орденцев целиком.
- Кровиииииииии!!! - взвыло с утроенной силой. - Крови!!!
- Лучники, пли!
В последние годы королевские войска Алты и Орден опоры порой напоминали беззаветно влюбленных жениха с невестой. Правда, всего лишь парой деталей: они точно так же не сводили друг с друга глаз и точно так же при малейшем подозрении жарко цапались, норовя вцепиться друг другу в глотки. Увы, страстного примирения здесь ждать не приходилось, особенно после недавних событий.
- Трутни! Где вы были, когда мы дрались? - кипели вояки. - Герцога верните!
- Идите вы... с миром! - не оставались в долгу рядовые сыны Ордена. - Мы души спасаем! Ваши, кстати, спасти не требуется?
- А заодно и земли, и денежки, что при душах имеются... и вдовушек посимпатичней, ага?
- Мажьи прихвостни!
- Захребетники! Чтоб вам вместе с вашим *** провалиться!
Взаимная "любовь" крепла на глазах, но "брачная ночь" пока откладывалась. До сегодняшнего дня.
Группа орденских душеспасителей, неизвестно как забредших на окраину Алты, сразу показалась часовым подозрительной - с какой стати "опоркам" сюда лезть и какого злиша при этом орать? Да еще и... что?!
Давно все знают истину
Секрета в этом нету!
Известно, что все орденцы об этом говорят:
Корову бойся спереди,
А лошадь бойся сзади.
Военного придурка не бойся никогда.
Часовые замерли. Такого орденские крысы выкидывать еще не осмеливались.
Вдовица порешила второй раз выйти замуж
И, присмотрев военного, на ужин зазвала.
И вечер ждет, и ночку ждет - его все нету-нету.
Военная душа дороги к дому не нашла!
- Ну, ****! - прошипел часовой постарше. - Сержанто зови.
Вдова еще раз воина на ужин пригласила.
Сама его за ручку в свой двор и привела.
А он подрался с курами, бычка поставил смирно
Одна коза безрогая от дурня удрала!
Давно все знают истину
Секрета в этом нету!
Известно, что все орденцы об этом говорят:
Корову бойся спереди,
А лошадь бойся сзади.
Военного придурка не бойся никогда.
Еще раз со вкусом пропели мужские голоса. Песней они не ограничились, и до оставшегося в одиночестве часового донеслись нетрезвые выкрики:
- Гуляем!!!
- За Орден!
- За... за... короче, выпьем!
- Маг! Эй ты, порченый, кому говорю! Сало... то есть салют!
В небо взвивается столб огня и с треском расплескивается в стороны золотыми струями. Пламя жадно лизнуло стену, искры сыпанули огненным дождем, и решивший было промолчать и дождаться подмоги часовой не выдержал:
- А ну прекратили сейчас же! Вы что творите?! Там же провизия!
- Да пошел ты! - отозвался капюшононосец. - Салют! Салют! Салююююют!
..Когда на вопль часового высыпали солдаты, им пришлось срочно тушить пожар и пересчитывать убыль в пайках. Проклятые "опорки" тем временем смылись, но это уже было неважно. Чаша терпения военных переполнилась.
Обеспокоить короля посмели не сразу. Нападение орденцев на собственный храм, в конце концов, можно было счесть их внутренним делом... Смятение в городском предместье - якобы там кто-то узрел дракона, причем говорящего - тоже могло подождать до утра. Мало ли что привидится простолюдинам? А про солдатский бунт и поджигание орденских построек докладывать было попросту страшно. Еще неизвестно, как среагирует король и что достанется дурному вестнику...
Короче, его величество так никто и не разбудил.
Он проснулся сам.
Когда полыхал его величества личный королевский парк.
В следующие две веревицы лишь несколько вельмож сокрушалось, что короля не разбудили раньше. Половина придворных горячо сожалела, что его величество не проснулось позже... а примерно каждый четвертый крамольно размышлял, как удачно сложились бы обстоятельства, если бы неизвестные злоумышленники начали свою злодейскую деятельность с левого крыла дворца - то есть именно с того места, где располагалась королевская опочивальня.
В дикой суматохе никто не обратил внимания на двух слуг, куда-то тащивших узлы с дамскими платьями...
Свечу надзиратель забрал с собой, но темней в комнате не стало - по стенам прыгали багровые блики...
- Дар милосердный и Судьбиня добротворящая, - шептал детский голос, - к стопам вашим припадаю и прошу: прострите надо мной сень ваших крыл... может, не надо?
- А что надо - молиться? - довольно зло отозвался паренек от двери. - Вот и молись.
Но русоголовый мальчишка продолжать молитву не стал. Он съежился на узкой постели, не отводя глаз от брата.
- Марек, не надо... тебя опять побьют. И без еды оставят.
- Плевать. Только это они и могут.
- Марек...
Старший паренек прислонился лбом к обитой железом двери. Став иногда был... неужели он сам таким был в десять лет?
- Ставичек... - как можно спокойней проговорил он. - Нам надо хоть попробовать. Ты же понимаешь, нас все равно не выпустят. Злиш, свечку бы... или хоть шпильку... никак не подцеплю замок.
- Нож подойдет? - послышался в комнате третий голос, и оба подростка дернулись, разворачиваясь к мужчинам, возникшим, казалось, прямо из воздуха. - Соброны?
Старший мальчик резко выпрямился. И быстро встал между братом и незнакомцами.
- Я Соброн. В чем дело?
- Ты? А он?
- Я тоже.
- Оставьте в покое моего брата, сударь! - потребовал Марек. - Старший Соброн я.
Незнакомец рассмеялся и откинул капюшон.
- Видал, Син? Ну копия Тира. Ну что, парни, как насчет того, чтобы сбежать к брату и оставить орденских крыс с носом?
Набат ударил на городской башне в два пополуночи. Но и без него к тому времени уже мало кто спал.
Дан был прав - сегодня ночью Ордену не до герцога Соброна. Не так уж легко синерясым помнить даже про самого строптивого узника, когда собственные люди пытаются ограбить казну, горит королевский дворец, а солдаты внезапно возмечтали надавать своим душеспасителем по мордам.
Когда двери родного дома распахнулись и оттуда, переговариваясь, выскочил отряд в человек сорок, Тир проводил их глазами... особенно мага на поводке. Интересно, кого это нам припасли. Жаль, увели...
- Ну что, пошли?
- Пошли.
Отцовы солдаты прятаться не стали - они совершенно открыто подбежали к двери особняка и принялись в эту дверь ломиться.
Тир и еще десять человек скользнули к тайному ходу. То, что выход "на всякий случай" расположен в соседнем доме, знали только свои. И все же...
Не стоило недооценивать Орден - за отодвинувшейся стеной их ждали.
19. Родной дом, чужие стены писалось увы, без участия муза.
Факелы - щуриться нельзя! - освещали узкий - не шире полмерки - коридор. Он тянулся по всей задней стене дома, примыкая к покоям отца и матери, к комнатам наследника и к детской. Тир знал, что сначала тайный ход включал проходы только к покоям хозяина дома и к сокровищнице, но еще Ласло Соброн, дед Тира, все перестроил. Потеряв при тогдашней междоусобице жену и младших детей, дед счел, что семья дороже фамильных сокровищ... Самому Тиру, как наследнику, показали этот ход, едва ему исполнилось десять. А последний раз он был здесь четыре года тому... когда удирал из дома на дружескую пирушку с такими же знатскими отпрысками... перед отъездом на границу.
Потолок... потолок стал ниже.
Это была последняя посторонняя мысль. Навстречу качнулось пламя факелов, блеснули красным кирасы, льдисто-белым - шлемы, и посторонние мысли разом вымело из головы. Потом. Все потом. Медленно разворачивается к незваным гостям странная двухголовая фигура, разевается для вскрика рот... а зря. Кричать нельзя. Метательный нож, и двухголового швыряет на стену, а потом на пол. С жалким писком отделяется вторая голова... голова с длинными волосами, прикрывающими довольно пышную грудь. Солдаты соскучились на посту и привели девицу? Спасибо, Злиш, за ниспослание солдатам нечестивых помыслов и продажных девиц. Только если твоя подопечная не заткнется, то придется ее обидеть. Здесь пока должно быть тихо. Любой ценой.
Шансов у чужаков нет.
Они слишком долго просидели в этом доме, слишком привыкли к бесплодному ожиданию, к тому, что ничего не происходит. Как часовые в конце смены (сколько раз проверял посты, подбираясь вплотную к самым, казалось бы, внимательным). Когда долго ничего не происходит, часовые, бывает, расслабляются. И эти тоже... слишком расслабились. Они не успели.
- Ни с места!
Почти одновременно поднимается с обеих сторон оружие. Арбалеты. Десять на десять. Почти равны. "Когда сталкиваются поровну - тут уж кто первым успеет", - учил когда-то сержанто-наставник. Только эти не успеют. Он не даст.
- Стоять.
- Не двигаться. Шевельнешься - стреляем, - предупредил один из серых. - Фимио, за подмогой давай. И...
- Ни с места, - не дать ему договорить, сбить, быстро! - Мы пришли за герцогом. Сложите оружие - и останетесь живы. Выстрелите - сгорите заживо. Ясно?
И, пока не опомнились, - потянуться к огню. Ближайший факел еле слышно протрещал, качнулись тени, сбивая прицел... и золотая змея, сорвавшись с деревянной опоры, стремительно скользнула по камню пола, надвигаясь на хватов... рассыпая искры, вырастая на глазах. Потянуло дымом. По пути живой огонь как бы ненароком зацепил опрокинутый кем-то табурет (хваты дежурили с удобствами), и через пушинку тот вспыхнул, быстро и дымно, как порох для кулеврин. Змея довольно качнулась, придвинулась ближе... заплясали огненные языки.
Тоненько взвыла девица, отползая в угол. Две стрелы выбили крошку из каменной плиты - у кого-то сдали нервы. Живой огонь, казалось, не обратил на это никакого внимания - но в следующую пушинку золотое метнулось вверх, и один из хватов бросил горящий арбалет, прижимая к себе обожженные руки...
- Дикий маг!
- Порченый! Божья пара! Порченый!
- А вам не объяснили, чью семью вы караулите? Сложите оружие, - повторил Тир, запуская второй огонь. - Сложите. Или...
- Будь ты проклят!
- Мне повторить? Бросить оружие!
Они еще могли бы сцепиться. Сопротивляться, нападать, позвать на подмогу своих, не всех же из дома выдернули... Но Тир цепляет взгляд того, кто командовал "Стоять" и не отпускает. Тот крупнее и старше, и магов он презирает, видно сразу. И ведь их все еще поровну. Но Тир продолжает смотреть в глаза хвата, и тот молчит, не пробуя отдать команды. Молчит.